Духом и Сталью: Воля выбора

      Утро Эверстейн встретила после громогласного окрика, призывавшего кадетов к подъёму. Воительнице нечасто удавалось поспать наравне со своими подопечными, однако сегодня вновь удалось подремать дольше обычного. Организм, кажется, оправился окончательно, а вот что касалось мыслей в голове, тут, к глубокому сожалению дер Кин, всё было далеко не однозначно. Умывшись и приведя себя в порядок, отчётливо слыша, как лагерь заполняют голоса будущих гвардейцев, как над округой начинают разноситься команды, она нехотя достала свою книжку с записями, подошла к столу, раскрыла её, и уселась перечитывать написанное. Вчерашним вечером, после всего пережитого за день, Эверстейн едва хватало сил сформулировать собственные мысли, а не то что начать думать над чем-то ей непонятным. «Марика Огинь» — воительница постукивала пальцем по выведенному имени дворянки. Её головная боль и её надежда на отношения с Агидель…       Как бы ни хотелось признавать, но минувшей ночью блондинке мастерски удалось поставить её на место, да ещё и попенять, а в конце и вовсе огорошить, продемонстрировав нечто, чего Эверстейн пока была не в силах понять, и чего явно не ожидала. Темноволосая не любила, когда сталкивалась с подобным, и Марика, с её необъяснимой внутренней тайной, была самым явным тому примером. Скользя взором по строкам, лейтенант готова была схватиться за голову — как будто ответ лежал на поверхности, но разгадать его она была не в состоянии, потому что понятия не имела, что же из себя представляют такие вот «проводники», как говорила о дворянке Иовита. Они иначе ощущают окружающий мир, им подвластны магические проявления, но эта разница в силе, невозможность определить, где простираются её границы, не иллюзорный шанс опасности для окружающих, всё это не давало покоя. Дер Кин просто не знала, как быть. Она помнила о нападении Марики на Селиму в городе и, пусть тогда всё обошлось, приведя к весьма неожиданному началу отношений меж девушками, однако не замечать возможную опасность было равно, словно стоять возле реки во время половодья, гадая, доберётся вода или нет. Огинь ведь точно не просто так показала ей свою силу — блондинка непременно хотела продемонстрировать то, что сама лейтенант упустила из виду и то, что, возможно, скоро могло стать проблемой.       Ещё раз, посмотрев в свои записи, Эверстейн вздохнула, принимаясь задумчиво накручивать седую прядь волос на палец. Она постаралась в деталях воскресить все подробности в ночь их уговора, отстраняясь от мыслей того, о чём они с Огинь разговаривали, и теперь картина виделась куда более мрачной, нежели казалось ранее. Лейтенант больше не склонна была полагать, что встреча оказалась случайной. Если они обе ощущали друг друга, и шли целенаправленно, это означало, что сила блондинки на самом деле значительно больше, нежели та хотела продемонстрировать, что заставляло нервничать воительницу сразу из-за двух моментов. В первую очередь, как намекнула вчера Марика, она догадалась, что и сама Эверстейн что-то скрывает, а во вторую, уж дер Кин было хорошо на собственном примере известно насколько может быть непредсказуема и опасна заключённая внутри сущность, энергия, сила, или что там ещё могло быть? Опасна, прежде всего, для носителя, и если блондинка решила это развивать в себе, то она ступала на неизведанный путь, где ей никто не в силах помочь. Не будь это всё так серьёзно, казалось бы, даже забавным — Марика, похоже, вознамерилась добиться того, о чём никто и не думал, что в отношениях, что в своём самосовершенствовании.       — Курва! Покарай меня Свар! — протянула дер Кин, грохнув локти на стол, зажимая ладонями уши.       Опять и снова! В стремлении сблизиться с Агидель, она забывала о своих обязанностях, как наставницы, так и командира. Только Эверстейн пыталась что-то изменить в плане общения и взаимодействия с рыжеволосой красавицей, как возникал слишком явный перекос, заставлявший забывать её обо всём остальном, вернее, полагать, будто в лагере ничего не происходит, однако, если рассуждать здраво, кроме Агеллон у неё было ещё почти две сотни человек. С большинством не возникало никаких проблем, но уж тех, кто оставался, хватало за глаза — взять ту же Марику. Синеглазая воительница всё не могла отделаться от ощущения, будто предала одну из своих лучших учениц, бросив её на произвол судьбы, ещё в своё время и радуясь тому, что будет больше времени проводить наедине с Агидель. Так оно и вышло, а вот изменило ли это что-то? Навряд ли. Меж тем, она прекрасно понимала, что не должна была оставлять всё как есть. Невзирая на весьма натянутые отношения, ей стоило куда как раньше найти общий язык с Огинь, нужно было переступить через свою гордость, и вместо того, чтобы бороться с не самым, откровенно говоря, приятным характером дворянки, просто принять его как данность.       «Все мы крепки задним умом» — вспомнила старое изречение наставница, но лучше едва ли стало. Не в её положении и не в её статусе было правильным списывать собственные ошибки. Марика не должна была единолично справляться с тем, что крылось глубоко внутри неё, она не должна была бояться поделиться этим с окружающим миром, пусть даже в лице Эверстейн. «Кутасова из меня командующая» — вздохнула дер Кин, небрежно махнув рукой и вновь уставившись в записи, хотя это тоже было подобно ещё более старому, но не менее правдивому выражению: «смотрю, но не вижу». Шансы на то, что блондинка признается и расскажет, теперь стремились к отрицательным значениям. Как ни глянь, похоже, они обе загнали себя в ловушку собственных желаний, позабыв обо всём остальном. Лейтенант попросту не знала, что делать далее — у неё в отряде была девушка с таким потенциалом, которого она не ведала и не понимала, а кроме того, она даже не знала, где её собственный предел. Минувшей ночью она не просто призывала силу Зверя, она её буквально заставляла, доводя до такого обострённого восприятия, с которым раньше едва ли бы справилась.       — Госпожа лейтенант дер Кин! — раздался громогласный оклик от входа в шатёр, — разреши?!       От неожиданности Эверстейн подскочила с лавки, зацепила рукой свою книжицу и смахнула её в сторону, отчего та отлетела куда-то в стену, теряя страницы, устилая ими пол. Воительница, испугавшись в первый миг, едва не бросилась к пологу, желая схватить разоравшуюся беловласую курву, неизвестно каким образом сумевшую подкрасться так бесшумно. Или это она сама, слишком увлёкшись своими терзаниями, ничего не заметила? Спрашивается, и где была эта сволочь, таившаяся в клети рёбер, так досаждавшая порою из-за всяких глупостей и низменных страстей? «Вот блет такая!» — ругнулась на Зверя наставница. Когда ему надо было, она едва могла совладать с проявлениями, а как вовремя предупредить, так не дождёшься!       — Проходи! — рыкнула Эверстейн, дёрнув ворот рубахи.       — Я с вестями! — махнув полог в сторону, тут же впорхнула внутрь Огинь, сияя слишком противоречивой улыбкой.       — Что опять случилось?! — всплеснула руками дер Кин, уже не пытаясь предусмотреть всё и даже боясь представить.       — Капрал Агеллон перед построением сообщила мне, что не против отношений с девушками постарше! — бодро доложилась Марика, заметив, как наставницу словно перекрутило, — Стейн, что с тобой? Кутасово выглядишь… А чего такой беспорядок кругом? — словно отчитывая, спросила блондинка, демонстративно разведя руки в стороны.       — Марика! — взревела наставница, откровенно наплевав на то, что её кто-то может услышать, — ты в край въебачилась? Какой бледской лярвы ты впёрлась сюда, чтобы сообщить мне откровенную ерунду?! Дел больше нет?! У вас занятия недавно начались, ты мне сама заявляла, что будешь помогать Агидель, а вместо этого… — от возмущения у старшей и вовсе пропал дар речи.       — Стейн, дорогая, сделай пару вдохов и выдохов, — обезоруживающе улыбнувшись, посоветовала блондинка, — а то вот-вот и глаза лопнут, — не сдержавшись, хохотнула Марика, прикрыв ладонью рот.       — У меня сейчас терпение лопнет! — разошлась Эверстейн, начиная метаться по всему шатру. — Мне блет, мало было того, что вся эта сержантская шваль от которой пользы как с быка молока, свалила Анером ведает куда из-за этой треклятой войны, будь она не ладна, так ещё я должна разбираться с тем, кто кого хочет, кого кто привлекает, что кого устраивает?! В пекло всё!       Огинь даже чуть вытянулась по росту, дожидаясь, когда лейтенант успокоится. В конечном итоге, каждая из них имела право выплеснуть свои эмоции, а уж дер Кин в особенности, учитывая все обстоятельства. Наставница старалась даже не смотреть на свою подопечную, испытывая весьма противоречивые ощущения от происходившего. С одной стороны ей бы, по-хорошему, как командиру, стоило выкинуть Марику из шатра, загнав на рытьё ям или укреплений, но блондинка и так копала, причём, явно не испытывала с этим никаких проблем и не чувствовала дискомфорта. С другой стороны, известие о том, что Агидель не против встречаться с девушкой постарше вызвало в душе тёплый отклик и дало ещё большую надежду на успех, хотя и не мало удивило, ведь Эверстейн никогда не задумывалась, что возраст может быть серьёзной помехой. Её отчим спал с Глэм, которая была на семь зим младше, для Мартины и десять зим, и более, тоже не было препятствием, а если уж вспомнить Ульрику, разменявшую сотню лет… «Курва!» — зажмурилась темновласая воительница, едва не налетев на стол. Опять она думала совсем не о том, о чём следовало беспокоиться. Зараза Огинь! Эта лярва, вроде бы действовала во благо, сообщая нужные сведения, но лейтенанта не оставляло ощущение, что всё это она делала лишь исключительно для себя… Правда… Дер Кин таки огрела себя кулаком по лбу — не об этом ли и говорила блондинка, заключая уговор? Она будто намеренно уводила в сторону от тех мыслей, что посещали голову Эверстейн. «Я не должна поддаваться на её уловки!» — твёрдо заключила воительница, резко остановившись.       Марика была права, предположив, что вспышка гнева наставницы продлится недолго. Пробегав по шатру, та устало опустилась на стул, развернувшись вполоборота и взглянув исподлобья:       — Ладно… Я просто не думала, что это имеет какое-то значение, — вздохнула темновласая девушка, сказав совсем не то, что собиралась сказать, — да и какая там разница в возрасте? — немного легкомысленно спросила она.       — Для некоторых имеет, — поморщилась подопечная, подходя ближе и при этом, начиная собирать с пола страницы, не обращая внимания на записи в них, чем немало поразила Эверстейн. — Знаешь, ты так много говорила о том, что в гвардии иные представления, однако, ты забываешь, что сюда приходят и те, кто бежали от угнетения среди общества и семьи. Ты никогда не предполагала, что Агидель пришла сюда, потому что надеялась найти свою любовь среди тех, кто будет под стать её возрасту? Кто будет смотреть на мир так же, как и она сама? — равнодушно спросила зеленоглазая, глянув на Эверстейн чуть уставшим взором.       — А я, как блет, смотрю?! — чуть не взвилась вновь дер Кин.       — Вот именно так, как надо! — вдруг рявкнула Огинь, резко наклонившись вперёд и с шумом опустив листы на стол. — У тебя мозги нормально работают, не забиты всей той чушью, что у многих, вот и донеси это до других, особенно, до Рыжей.       — А она тут причём? — нахмурилась старшая.       — При том, что дурью до сих пор страдает! Спору нет, как лидер она просто замечательна, но у неё голова набита всей той кутаснёй, что ты обычно, наряду с другими командующими несла перед строем! — прянула вперёд Марика.       — И что? — прищурив взгляд, вдруг возмутилась наставница, — это её путь, и её выбор. Если она хочет так, я не стану вмешиваться, даже если она ошибается.       — Но это тебя с ней не сблизит, — недобро прищурилась и магнатка.       — Я могу только дать ей совет, как она им распорядится, это уже только дело Агидель, — жёстко отбрила наставница. — Если тебе что-то не нравится, разбирайся сама. Повышение тебя в звании всегда приветствуется.       — Эвер-Эвер, — откинувшись на спинку стула, ухмыльнулась беловласая, — ну неужели ты сама ничего не понимаешь? Нет того шестого чувства, которое подсказывает, как поступить?       — Да какое в фоссе чувство, если я вчера пошла на его поводу, и ты же мне ещё и высказала, что я круглая дура? — скуксилась дер Кин. — И, кстати, хватит коверкать моё имя, а то я тоже начну, — пробурчала старшая, посмотрев на Марику исподлобья.       — И как же? — подавила улыбку блондинка, поднеся кулак к губам.       — Рика, — метнула острый взор лейтенант.       — Ладно, не буду, — неожиданно собралась блондинка, — так бы сразу и сказала, что тебе не нравится такое сокращение… — девушка пробарабанила пальцами по столу, — ну, а Стейн тебя хоть устраивает? — задумчиво спросила она.       — Бесы с тобой, так можно, — махнула рукой лейтенант, — я просто не понимаю, чего ты от меня хочешь? Так плохо, и эдак погано. Раз такая умная, скажи, что делать? — обиженно спросила дер Кин.       — Приготовиться к тому, что я тебя пинком отправлю в реку, — расхохоталась дворянка, — или забыла, что я тебе обещала, если будешь просить у меня помощи? — прищурилась блондинка, расплывшись в очень недоброй улыбке.       — А я и не прошу, — соврала дер Кин, слегка покраснев, и попытавшись это скрыть, — но тебе же всё не нравится!       — Это ты сейчас сама придумала, что мне всё не нравится, и заметь, дурой ты тоже сама себя назвала. Врать, к слову, как и Рыжая, ты тоже не умеешь, — принялась загибать пальцы дворянка, — но в вашем случае это даже хорошо.       — Почему? — захлопав глазами, уставилась на собеседницу Эверстейн, совершенно сбитая с толку.       — Потому что когда до вас, дурёх, дойдёт, что пора признаться, вы это и скажете, а не будете юлить вокруг и около, как я делаю сейчас и… — на мгновение задумалась девушка. — …как постоянно делала моя Виюшка. Стейн, тебе нужен план, хоть какой-то. У меня вот он есть, пусть и работает зачастую через две халупы, через три фоссе… Было гладко на бумаге, да забыли про овраги, — вздохнула Огинь, вспомнив о том разговоре, что вчера и произошёл в овраге. — Почему если я с моим никудышным опытом в таких вещах что-то могу, а ты как барашка в ворота бодаешься? Не ты ли мне такие красивые аналогии со сражениями приводила?       — Марика, остановись! У меня уже голова пухнет! — пожаловалась наставница. — Ты хочешь сказать, что мне следует выработать стратегию, но корректировать действия согласно обстоятельствам?       — И часу не прошло! — восторжествовала блондинка, издевательски вскинув кулак.       — Свар свидетель, я тебе точно всыплю! — ахнула дер Кин. — Почему сразу нельзя всё сказать напрямую?       — Потому что это не будет так весело, — развела руками Марика, — прости, натура курвина… Но вообще, мне нужно, чтобы ты сама думала. Я не стану тащить тебя и Агидель за ручку друг к другу и говорить «Любитесь». Виюшку я так уже протащила и сама теперь не рада, — тяжело вздохнула Огинь.       — Как будто кто-то просит, — сложила руки на груди Эверстейн, преувеличенно гордо вскину голову.       — Да тебе и просить не надо, — пожала плечами Огинь, — хочешь совет? Для начала разберись в себе, а то ты какая-то нервная. Я тебе всего лишь одну новость сообщила, причём, выгодную тебе же, а ты тут разошлась. Не сваливай все проблемы в одну кучу.       — Тебе легко говорить, — покачала головой лейтенант.       — Вот поэтому я и не хочу повышения в звании, — улыбнулась магнатка, поднимаясь из-за стола, — да и за каким бесом я согласилась сегодня помочь Рыжей? По доброте душевной? Не переоценивай меня. Мне нужно чтобы ты успокоилась, собралась и придумала, как и себе подсобить с Агидель, и мне ничего не испортить, а ты вместо этого занята проблемами, явно к делу не относящимися.       — Но лагерь уже который день без руководства, — буркнула дер Кин, потирая переносицу.       — Без твоего руководства, — заметила Марика, слегка вскинув указательный палец, — и при этом ничего не развалилось, не случилось, никто не убился. Знаешь, я бы на твоём месте только радовалась, ведь это значит, что люди, назначенные командирами по твоей воле, оправдывают доверие и справляются со своими обязанностями. Ты принимаешь верные решения, не какие-то там лярвины курвы, свалившие на войну, а ты, и благодаря тебе лагерь живёт теперь куда лучше! В первую очередь, за счёт твоей ненаглядной, — беловласая предупреждающе подняла ладонь, заметив, как Эверстейн хотела возразить, — знаю, сейчас ты собиралась возмущаться, почему я указала тебе вправить мозг Агидель, ну так вот как раз поэтому. У неё всё получается, она хочет признания, но она ещё не понимает, что когда закончится обучение, когда начнутся настоящие бои, для похвалы времени не будет, а вот потери окажутся вполне настоящими.       — Вот про это можешь не рассказывать, — поморщилась наставница, тоже поднявшись из-за стола, — ну и что? Мне теперь ей всё вывалить как снег на голову? Да если я в деталях начну говорить про сражения, тут треть сбежит, другая треть сходит под себя и заиками останется. Нельзя просто так без причины раньше времени пугать!       — Стейн! — прищёлкнула пальцами Огинь, — очнись, да если даже треть, как ты говоришь, сбежит, это лишь всем на пользу пойдёт. Лучше уж сейчас. Не надо себя обманывать, что потом всё будет хорошо. Даже если у нас всё получится, сколько это продлится? Год? Полтора? Дальше что? — спросила Марика и, понизив голос, добавила, — я тебе как на духу могу признаться: да я только рада буду, если мои девушки покинут гвардию!       — Не береди мне душу, если бы я только могла как-то уберечь Агидель от всего того ужаса, что ей предстоит, думаешь, я бы ничего не сделала? — прямо взглянула темновласая в зелёные глаза. — Беда в том, что мы обе прекрасно понимаем: никакая правда не остановит ни Агидель, ни Сильвию, ни Селиму. Я просто хочу дать немного времени, чтобы все освоились, а уж затем сделали выбор.       — Ладно, дело твоё, — подняла ладони блондинка, слегка отступая к выходу, — но лучше с этим не затягивать. Я буду молчать для остальных, но Сильвии и Селиме скажу всё как есть. В конце концов, про войну они уже знают, в отличие от большей части лагеря.       — Блет, Марика, — возвела к потолку очи горя старшая девушка, — ты говорила мне разобраться в себе, а вместо этого у меня голова вновь занята ещё одной проблемой.       — Которую тоже решать только тебе, — хмыкнула дворянка, — если тебе нужно больше времени, сиди в шатре хоть ещё день, хоть два, хоть три. Я знаю, это тяжело: озвучить правду, пока даже я себе в полной мере этого позволить не могу, но настанет миг, и нам придётся это сделать независимо от итога. Скрывая, можно очень сильно обжечься. Я вчера обожглась, и только каким-то чудом всё не закончилось плачевно, — немного грустно добавила Огинь.       — Почему-то мне кажется, что в своё время я пожалею об этом решении, но всё же, как часто тебе будут нужны тренировки с твоими девушками? — чуть призадумавшись, спросила лейтенант, решив помочь подопечной.       — Не менее пяти дней в неделю и за пределами лагеря, — мгновенно откликнулась блондинка, при том тон был настолько обыденный, словно она озвучивала просьбу уже как факт.       — Совсем окутасилась? Имей совесть, я как должна остальным объяснять, с чего такая вольность? Два дня, — даже фыркнула от подобной наглости Эверстейн.       — Четыре дня, — сбавила требования Марика.       — Два дня и один из них за пределами лагеря.       — Три, и два из них за пределами лагеря.       — Хорошо, три, из них два за пределами лагеря, но возвращаетесь до захода солнца, — согласилась дер Кин, успев поставить своё условие, — соглашайся, лучше предложения не будет, — скрестив руки на груди, с небольшим высокомерием глянула на ученицу дер Кин.       — Идёт, — кивнула магнатка, замерев у выхода из шатра, добавляя с ехидной улыбкой, — к слову, Стейн, я тут проболталась твоей ненаглядной о татуировке, она крайне заинтересовалась…       — Пошла вон! — лейтенант схватилась за чернильницу, едва не запустив её в след исчезнувшей за пологом несносной курве.       Удержавшись от опрометчивого поступка, Эверстейн с досады чуть не расколотила несчастную чернильницу о стол, поскольку всё содержимое пролилось на рукав, мгновенно окрасив белую ткань чернотой. «Да чтоб меня!» — в сердцах выругалась лейтенант, поспешно принимаясь стягивать с себя рубаху. Опять всё пошло вкривь и вкось, да ещё и так, что она совершенно забыла спросить Марику о силе, с которой явно взаимодействовала магнатка.

***

      Поле возле холма заливало рыжим светом лучей опускавшегося за горизонт солнца. Облака подкрасились в тёмные оттенки с вкраплениями красного и розового, в то время как будущие кавалеристы готовились к завершению тренировки, выстраиваясь в линии для последнего необходимого упражнения. Сильвия и Селима, возглавлявшие сегодня всадников, расположились по краям построения. Обе были слегка недовольны, причём по одной и той же причине, однако мнения разделились. Русоволосой девушке не нравилось, что даже самые элементарные команды выполнялись не так, как обычно, а потому она готова была повторять их из разу в раз, доводя до совершенства, темновласой же было очевидно, что повторяй не повторяй, но лучше не станет. Возвращение к полноценным тренировкам пока шло туго, что не удивительно, и она бы с куда большим желанием попробовала вообще всё, а не топталась на месте, но… Дочь гор даже задумалась: как же так получилось? Они вместе руководили, охотница с готовностью прислушивалась к советам по поводу того, как управлять скакунами, как о них заботиться, но во время тренировки именно дочь леса перетянула на себя главенство. Селиме это не то чтобы не нравилось, но заставляло поразмыслить. Возможно, подруга просто была куда более требовательна к себе, во многом, как и Марика, стремясь к идеалу? Кареглазая не знала насколько Сильвия могла считаться хорошим стрелком в Литау, но среди кадетов равных ей не было. Всё это наталкивало Селиму на ещё одну истину — как иначе Сильвия в начале лета так быстро и легко смогла наладить отношения с Марикой? Если лесная лань точно так же слушала блондинку на тренировках, то не удивительно, почему Огинь подпустила русоволосую к себе. Дочь гор, в свою очередь, вроде бы тоже была во многом не промах, но чего-то ей явно не хватало, однако, желания непременно стать главной, она не имела, хотя, проигрывать охотнице среди кавалеристов? Ну уж нет!       — Отряд! — подняла руку русоволосая, надрывая голос, — вперёд, рысью… Пошли! — опустила она ладонь.       — Подравняй строй! — спустя пару мгновений, крикнула Селима, замечая, как опять начинает проседать центр.       Она покачала головой. Нет, сегодня это было решительно невозможно — кого бы они не поставили из остальных старших в центр строя, тот или та не успевали вовремя сориентироваться, отчего то одно крыло вырывалось вперёд, то другое, но чаще, оба. Вместо сплошного удара линией выходила то косая атака, то атака лавой.       Задумавшись, Селима удивлялась сама себе — когда это она так успела привыкнуть к руководству? Конечно, Марика уже давно отметила её ответственность и даже подивилась рвению, но сама далканка эти изменения в себе начала замечать лишь совсем недавно.       — Отставить! — с заметным недовольством приказала охотница, вскидывая вверх сжатый кулак. — Плохо! Становимся в линию. Будем пробовать по новой!       — К тайхрану! — под нос ругнулась дочь гор, понукая своего Ирбиса отправиться на противоположный фланг.       Пронёсшись перед остальными кадетами, она придержала скакуна возле охотницы и мотнула головой, отзывая подругу в сторону, понимая, что разговор может выйти не из приятных: не следовало соратникам лишний раз всё это слышать. К счастью, Сильвия возражать не стала. Отъехав подальше, девушка направила внимательный взор серо-зелёных глаз на далканку, в глубине души надеясь, что та подскажет ей, как поступить, дабы улучшить неважный результат тренировки, однако то, что она услышала, явно не пришлось не по нраву:       — Давай заканчивать? — предложила Селима, с лёгким беспокойством посмотрев на замерших в сёдлах кадетов.       — В смысле? — мгновенно возмутилась охотница, — сейчас? Да ведь мы толком ни одну практику не сделали, как полагается! — немного нахмурившись, недовольно пробурчала русоволосая.       — Если упражнение не идёт, его надо снимать с тренировки, — покачала головой Селима, — неужели Марика тебе этого не говорила?       — Говорила, — насупилась русоволосая, на мгновение отведя взор, — но у нас вообще ничего сегодня не получается. Даже то, с чего начинали, сделать не можем!       — И не сможем, — слегка пожала плечами дочь гор, — ты глянь на них, все уставшие, едва соображающие, что нужно делать. Что ты хочешь? Лагерь только оклемался после отравления.       — А докладывать я что буду? — слегка исподлобья взглянула Сильвия.       — Во-первых, не ты, а мы, — поучительно заметила кареглазая, подняв палец, — а во-вторых, вот так и доложим, что кадеты пока не готовы к столь серьёзным нагрузкам. Вообще повезло, как многие до вечера дотянули. Тут даже Всезнайка бы всё намного раньше свернула, — с лёгким упрёком закончила кареглазая, ещё раз глянув на кадетов.       — Обязательно было её упоминать? — чуть вздохнула охотница.       — Да не важно, есть она тут или нет, она всё равно в лагере, и она старшая над всеми, — отмахнулась далканка, — и опыта у неё так и так больше, а то, что она тебе не нравится, это ваше личное дело, которое к нашим проблемам сейчас не имеет никакого отношения. Матерь Гор с тобой, мне так-то тоже не особо остальных жалко, но ты на лошадей посмотри. Животины уже не знают куда деваться, или думаешь, только люди устают от того, что их дёргают постоянно и останавливают? Им-то как объяснишь? — Селима вытащила из поясной сумки несколько кружков дикой морковки и наклонилась вперёд, протягивая на ладони угощение своему коню.       Тот с радостью захрумкал лакомством, в то время как Кар Сильвии даже начал косить на собрата завистливым взором. Русоволосая ненадолго отвела взор куда-то в сторону, очевидно, решая для себя не самый приятный вопрос, но потом махнула рукой, соглашаясь:       — Ладно, Фрая со всеми нами, командуй окончание занятия.       — Давно бы так, — даже похвалила дочь гор, немного приподнимаясь в седле и прокричав, — на сегодня закончили! Лошадей к коновязи, все свободны, кроме моего отряда.       Кадеты, испытав заметное облегчение, направились обратно в лагерь. Только сейчас охотница по-настоящему обратила внимание на то, насколько же вымотались подопечные, и что-то невольно кольнуло сердце. Раньше она не была такой, раньше она старалась позаботиться о каждом. Не сказать, что это было правильно, однако и доводить до подобного казалось не лучшей затеей. Сейчас она была ничем не лучше дер Кин, а может и того хуже. Марика, например, тоже многого требовала от неё на занятиях, но если видела, что девушка устала, никогда не заставляла сделать больше, чем она могла.       — Селима, — тихонько позвала русоволосая, нагнав подругу и поравнявшись с ней, — извини, ты права, я, видать, и сама переусердствовала, ничего не замечая, — сказала русоволосая, начиная массировать голову, пытаясь прийти в чувство от усталости.       — А знаешь, это даже забавно, — снисходительно улыбнулась дочь гор, — зато куда ярче раскрывает твой характер. Ты так бранишься, если Марика чуть с ног не валится после своих тренировок, или ворчишь, что Агидель носится по всему лагерю, зачастую пропадая на практиках с дер Кин, а теперь и сама совершенно забыла про отдых.       — Поверь, меня это отнюдь не радует, — слегка помотала головой из стороны в сторону Сильвия, — получается, я какая-то лицемерка!       — Не-е, — слегка лениво протянула кареглазая, подхватив в ладонь одну из своих кос, чуть трепля хвостик, — это просто всякий мнит себя стратегом, видя бой со стороны: гораздо легче обнаружить ошибки и недостатки других, чем разглядеть свои собственные.       — Всё равно, спасибо, что вовремя меня остановила, в следующий раз я постараюсь заранее прислушиваться к твоим советам, — поблагодарила охотница, приложив ладонь к сердцу, слегка смущённо добавляя, — ты здорово изменилась, такая спокойная и рассудительная…       — Ой ли? — шутливо вопросила далканка, вдруг состроив озорную гримасу и, понукая Ирбиса ударом колен о корпус, стремительно разогналась.       Русоволосая даже ничего сказать не успела, только вытаращилась от удивления, когда дочь гор, промчавшись мимо остальных кадетов, в один миг свесилась из седла головой вниз, и ухватила в руку цветок полевого василька, а потом непринуждённо вновь оказалась в седле. У Сильвии от такого безрассудства и глупости перехватило дыхание, в то время как остальные кадеты приветствовали ловкость далканки хвалебными выкриками и залихватским свистом. В первое мгновение охотница отчаянно хотела разразиться забористой бранью, но вдруг ощутила странное, доселе неведомое чувство восхищения и это смутило её. Желание отвесить подруге по её непутёвой голове, как следует отчитав, тоже никуда не делось, но то что прежде виделось лишь невообразимой и опасной затеей, неожиданно привлекло внимание. Меж тем, Селима, отвешивая лёгкие шутовские поклоны, возвращалась к дочери леса, успевшую спохватиться, сложить на груди руки, и недовольно посмотреть на кареглазую бестию.       — Ты обалдела?! — первым делом воскликнула Сильвия, — а если бы навернулась? Да мне бы тогда Марика голову отвернула, а потом дер Кин поставила на место и отвернула в другую сторону! Да я б тебе лично бы ещё отвернула за такое! — вспыхнула девушка.       — Пф, я такие представления зим с одиннадцати устраивала, — похвасталась темновласая, — ну, что теперь скажешь о моей рассудительности? — ухмыльнулась она, прянув чуть вперёд.       — Дать бы тебе по заду, вот что скажу, — продолжала хмуро смотреть охотница, — Фрая свидетельница! Однажды ты меня с Марикой точно доведёшь. Объясни, пожалуйста, зачем это было нужно? Могла бы и просто сказать, что в душе ты всё та же бестия.       — Так нагляднее, — хихикнула Селима, — да и тебя нужно было взбодрить, а то ты уж как-то слишком сильно переживала о неудачной тренировке. Даже наверно была чернее той тучи, что как-то раз на лагерь налетела, — немного обеспокоенно закончила кареглазая.       — Да, только за неудачную тренировку меня никто бы до смерти не вылюбил, а если б с тобой чего случилось… Тьфу, даже думать не хочу! — зажмурилась дочь леса, ощущая, как по коже пробегает лёгкая неприятная дрожь.       — Не самая печальная смерть, если подумать, — хохотнула далканка.       — Селима! — аж покраснела русоволосая, — мне что, вас с Марикой вообще хвалить нельзя?! Вы потом совершенно несносные становитесь! — снова сорвалась на крик Сильвия, губы которой чуть подрагивали после каждого слова.       — Ну-ну, Виюшка, успокойся, — бережно похлопала по руке кареглазая, протягивая сорванный цветок, — наклонись немного, — сменив тон, попросила она.       Охотница быстро успокоилась, вздохнула и подалась навстречу, позволяя подруге вплести себе в волосы василёк. Даже улыбнулась, впечатлённая таким совершенно простым, но одновременно и трогательным жестом. Селима, оглядев результат своих усилий, быстро подмигнула, проговорив:       — Тебе идёт. Не то что какой-нибудь курвин куст. И не возмущайся, я лишь хотела сказать, что украшение должно дополнять твой лик, а не скрывать его от глаз остальных.       — С-спасибо, — сморгнула Сильвия, про себя задумываясь о том, что в этот миг далканка пусть и не сказала напрямую но, похоже, считала её весьма привлекательной. Смешавшись, она попыталась напомнить о благоразумности, но на сей раз вышло ещё неудачнее, чем прошлое возмущение, — всё же, постарайся быть более осмотрительной и не рисковать понапрасну.       — А что? Неужели моё умение тебя совсем не впечатлило? — по-своему восприняла слова подруги дочь гор.       — Нет, — слегка отвела взгляд русоволосая.       — Врёшь, — безошибочно распознала ложь Селима, — тебе понравилось, но ты боишься это признать, — чуть наклонив голову и заглядывая в глаза, с улыбкой протянула темноволосая.       — Да ничего я не боюсь! — слегка покраснела охотница, задумываясь, что юлить перед Агидель и Всезнайкой у неё получалось, но это напрочь не работало с лучшими подругами… Правда и методы у них были своеобразными. Весьма некстати вспомнилось, как вольготно темновласая устроилась на ней минувшим днём, добиваясь правды. Искоса Сильвия украдкой глянула на грудь подруги, почти мгновенно отведя взгляд.       — Вот ты и попалась, Штанцы, — хохотнула далканка, слегка ткнув локтем под руку.       — Ну, что если и понравилось? Всё равно это было безрассудно и опасно, — продолжила настаивать на своём Сильвия, хотя и не понимала, зачем это делает, однако следующий вопрос младшей девушки едва не заставил её выпасть из седла.       — А хочешь так же научиться? — предложила Селима, чуть свешиваясь в бок и прижимаясь к девушке, заглядывая в глаза хитрым взглядом карих глаз.       — Кто? Я?! — ахнула сероглазая, в изумлении уставившись на дочь гор. — Ты меня не слушаешь вообще, я же только что говорила, как это опасно!       — Виюшка, жить вообще опасно, от этого, знаешь ли, умирают. Вопрос лишь в том, когда и как. Посуди сама, мы в гвардии, пока ещё в относительной безопасности, но что будет через полтора года? Давай будем честны, отправляясь сюда, мы ведь предполагали, что может случиться всякое, — спокойно заметила темновласая, легко спешиваясь с коня, как только они въехали на опушку леса.       — Ты не думаешь, что случайно навернуться из седла и сломать шею ещё и даже не на тренировках, осознанно идя на подобный риск, выглядит довольно глупо? — привела последний доводов охотница, тоже спрыгивая на землю и подхватывая под уздцы своего Кара.       — А ты не думаешь, что усиленно тренироваться на протяжении зим, а потом в первом же бою схлопотать стрелу в череп или кинжал под защиту, тоже довольно глупо? — повела рукой далканка. — Посмотри на Эверстейн, когда она начинает хромать. Сколько практики, сколько умений, сколько сил, и что? Спасло её это от случайного удара? Бояться можно всю жизнь, сидеть тише воды, ниже травы, а потом поскользнуться в бане и голову себе размозжить. Другое дело, вот взгляни, у кого больше шансов выжить в битве, у новичка, не державшего меч, или у новичка, но прошедшего подготовку? — спросила кареглазая, немного пойдя на хитрость.       — Конечно у того, кто прошёл подготовку, — не раздумывая, ответила Сильвия.       — Верно, поэтому мы тут и занимаемся, а теперь, вообрази, что все эти приёмы на лошади тоже требуют подготовки, и они могут спасти тебе жизнь, случись что. Неужели ты полагаешь, что всё это забавы ради? — теперь уже чуть возмутилась дочь гор.       — Я… а что, не только? — удивилась Сильвия, с лёгким скепсисом посмотрев на подругу.       — Сейчас обижусь, — предупредила Селима, насупившись, но всё же объяснила. — Ну, некоторые, это уже скорее просто демонстрация ловкости, но представь ситуацию, вот осталась ты без оружия, однако оно лежит на земле. В обычной ситуации можно спокойно спешиться и поднять, а в бою, например, как? Теперь представь, что цветок, который я сорвала, это сабля.       — А ведь и правда, — пристыжено пробормотала русоволосая.       — Вот, это я уж молчу о том, что иногда, дабы уклониться от стрел, можно свеситься набок, или вовсе укрыться за корпусом скакуна… хотя, в последнем случае коня, скорее всего, подстрелят, — поучительно проговорила кареглазая девушка, заметив, как занервничал при этих словах Ирбис, а потому обратилась к нему. — Не бойся, хороший мой, ничего с тобой не случится. На-ка вот, похрусти ещё, — она протянула коню сухарь.       — Тогда… — слегка волнуясь, всё же решилась спросить охотница, — ты могла бы обучить меня некоторым приёмам?       — Конечно, — совершенно непринуждённо согласилась дочь гор, заговорщицки понизив голос, — только пусть пока это будет нашей тайной.       — Мне кажется, это не совсем справедливо по отношению к Марике, — слегка запуталась Сильвия, припомнив вчерашние события.       — Не совсем справедливо будет, если она нас взгреет за то, что мы ещё толком сделать не успели, — хохотнула Селима, оглянувшись по сторонам, — как только в идеале освоишь хотя бы один приём, обещаю, мы всё расскажем и объясним. Идёт? — тепло улыбнулась темноволосая.       Далканка протянула ладонь и охотница с готовностью пожала её, до сих пор не до конца веря, что решилась на такую затею, однако чувство, заставлявшее с восторгом смотреть на ловкость подруги, колыхнулось вновь, пробрав едва не до костей. Едва вообразив, что сможет так же, русоволосая загорелась идеей. Мысли о том, как на это отреагирует Марика, когда увидит её новые умения, так и захватили разум, поднимая вопрос о том, когда раскрыть подругам собственные успехи в тренировках. Идея, зародившаяся в ночи после отказа Агидель, поначалу даже самой Сильвии казавшаяся лишь тратой времени, теперь заставляла её тело и мышцы двигаться куда свободнее и быстрее. Девушку так и разъедало желание поскорее устроить именно Марике неожиданность в одном из их поединков, но она сама понимала, что пока ещё не время. Зато теперь таких загадок для Огинь будет уже две, и это пробирало до дрожи.       Подобные мысли не отпускали её даже тогда, когда они вновь занялись повседневной рутиной вместе с остальным отрядом, сегодня заботившимся о лошадях. Работа казалась не сложной, но её хватало — натаскать воды, задать корму, привести в порядок скакунов. Когда они закончили, солнце почти скрылось, мир погрузился в сумерки, а большая часть кадетов уже разбредалась по своим укрытиям.       — Пошли докладываться? — заполнив последнюю поилку, спросила русоволосая.       — Давай позже? — немного сомневаясь, вопросом ответила дочь гор, прислушиваясь к звукам из лагеря. Она отчётливо уловила отдававшиеся тихим эхом недовольные крики Марики, очевидно, разносившей в пух и прах отряд будущих панцирников.       — И кто же это у нас говорила, что вместе всё сделаем, а теперь переживает, что на орехи достанется, а, Селимушка? — улыбнулась Сильвия, прекрасно понимая сомнения далканки.       — Не выдумывай, ничего я не переживаю! — мгновенно принялась хорохориться Селима. — Просто пока у нас есть время сходить нормально искупаться. Не знаю как ты, а я хочу в реку. Надоело в этих банях! И так жара весь день, так ещё вечером, когда наконец становится прохладнее, мы лезем в это пекло! — разразилась возмущениями дочь гор.       — Раньше тебя всё устраивало, — удивилась охотница, слегка призадумавшись, вспомнив утро, а потом глянув на свою забинтованную ладонь, — слушай, если ты по-прежнему переживаешь из-за того, что было утром и полагаешь, будто я опять стану подшучивать, или как-то попытаюсь продолжить разговор, не слишком тебе приятный, то обещаю, этого не будет.       — Не в этом дело, — чуть загадочно сообщила кареглазая, жестом поманив ближе к себе, и шёпотом добавляя, — в общем, когда я утром вспылила и пошла на реку, то совершенно внезапно нашла одно местечко, где можно нормально поплавать, и оно совсем рядом. Там можно нырять, рядом бьёт ключ, вода прохладнее, ну, хоть и не такая, как на озере, но всё лучше, чем в остальных местах, а главное, что там чисто и никакой бузы нет. Давай сходим?       — Селима, — вздохнула Сильвия, — это до завтра подождать не может? — устало протянула она, только и желая, раз уж не вышло довести тренировку до конца, побыстрее упасть на одеяло.       — Ну, пожалуйста! — взмолилась дочь гор, сделав большие глаза.       — Ладно, пошли, — согласилась русоволосая девушка.       По пути она в мыслях вновь отметила, что эта непосредственность далканки, на самом деле, невероятно ей шла. Темновласая плутовка была какой-то неизведанной тайной, понять которую хотелось всё больше и больше. Охотница даже не могла взять в толк, знала ли о этих своих неповторимых гранях сама кареглазая. Это было интересно, Сильвия принялась предполагать: может именно из-за этого Марику так привлекла Селима? С ней всегда было интересно, и не важно, говорила та вполне разумные вещи или вела себя как ребёнок.       — Надо свернуть, — предупредила Селима, сворачивая с тропы, углубляясь в густые заросли кустов и небольших деревьев.       Дочь леса полезла следом, так и не находя ответа, почему ввязывалась в подобное. Вновь повторялась ситуация как с кражей припасов, не говоря про то, что она согласилась учиться у далканки приёмам на лошади. Может, ей в глубине души, подобное, попросту нравилось? Пробираясь за Селимой, девушка ощущала, что они спускаются, но не резко, а очень даже удобно, в конечном итоге оказавшись на небольшом уклоне с высокой травой. Дальше спуск обрывался, однако до воды было совсем недалеко. Сероглазая девушка чуть огляделась и обнаружила, что выше по течению имеется и вполне нормальный спуск, так нехарактерный для их крутого берега. Частью сознания она поняла, что такой уловкой, при возможности, можно было бы очень выгодно воспользоваться на следующих баталиях. Далканка в этот миг, ни на что не обращая внимания, уже принялась снимать с себя одежду, сбрасывая её на траву.       — Может, лучше обойдём там? — указала в сторону охотница, кивнув на хороший подход к реке.       — Зачем? — удивилась Селима, избавляясь от бинтов и набедренной повязки. Сложив пальцы в замок, она подняла руки вверх, разворачивая ладони к небу, и с наслаждением потянулась. — Как же хорошо! Брр! — чуть встряхнулась дочь гор, чувствуя, как прохлада обнимает тело. — Я ведь сказала, тут можно нырять.       Охотница, до этого с лёгким недоверием смотревшая вниз на переливающуюся в полутьме водную гладь, подняла взгляд. Её взор так и замер на далканке, смуглое тело которой было скрыто полумраком вечернего леса, но даже при таком тусклом освещении русоволосая могла разглядеть прекрасную грудь подруги и, в отличие от Марики, едва заметные мышцы. В эти мгновения, кажется, сероглазая девушка узрела в кареглазой подруге не только ребёнка, однако, стоило дочери леса ускориться для прыжка, как Сильвия мигом выпорхнула из странного наваждения.       — Это не самая разум… — Сильвия не успела договорить, когда подруга с тонким визгом махнула прямо с берега. — Да что ж ты будешь делать?! — всплеснула руками дочь леса, едва не свесившись с уступа.       Похоже, кареглазая была права, тут действительно можно было нырять: она погрузилась в воду, исчезнув под её пенящейся поверхностью. Подумав, что может повторить этот «подвиг», русоволосая потянула с плеч дублет и тут далканка, едва вынырнув среди тёмных вод, громко выругалась, а потом жалобно заахала, пытаясь как-нибудь вытащить над поверхностью ногу.       — Ай! Ай-ай! Тайхран! — кажется, даже разрыдалась Селима.       Дочь леса, не раздумывая, только и успев, что сбросить дублет, сразу прыгнула вперёд, поближе к берегу, стараясь поджать ноги, как только возможно. Едва погрузившись в воду, чуть не зацепив дно, она стремительно распрямилась и в пару широких гребков оказалась рядом с подругой, бережно подхватывая её.       — Селима! Что такое? Что случилось?! Ударилась? — не хуже Агидель затараторила русоволосая.       — Нога! Нога! — только и смогла прокричать в ответ далканка, лицо которой исказилось от боли, — больно!       — Потерпи, чуть-чуть потерпи! Держись за меня! — с паникой в голосе скомандовала Сильвия, удерживая подругу одной рукой и, загребая другой, направляясь к берегу, туда, где виднелся нормальный спуск.       Только начиная выбираться, она вдруг поняла, что уже один раз была тут ранее, только при иных обстоятельствах — когда они с Агидель поругались после дня Солнцекреса, а потом ухнули с того самого уступа. Русоволосую слегка передёрнуло, стоило вообразить, как они могли пострадать в тот раз, но сейчас это не имело никакого значения, поскольку, едва оказавшись на берегу, буквально вытащив на своей спине далканку, она услышала новые причитания подруги, просившей опустить её на землю. Сильвия послушалась и со всей возможной аккуратностью посадила темновласую девушку на траву. Та сразу же вцепилась себе в стопу, подвывая сквозь плотно сжатые зубы.       — Дай посмотрю, — немного строго приказала охотница, опустившись на колени и стараясь убрать в сторону ладони дочери гор, явно этому сопротивлявшейся, — Селима! — повысила голос сероглазая, строго глянув на подругу. — Дай посмотрю, не хватайся, у тебя руки грязные, ещё дрянь какую занесёшь!       — Я на что-то напоролась, — пожаловалась далканка, стараясь сдержать слёзы, катившиеся из глаз, — о-у-острое.       — Лерва блет, — ругнулась Сильвия, кое-как разглядев в сгущавшемся полумраке стопу подруги и сочащуюся из рваной раны кровь. Русоволосая в сей же миг дёрнула рукав своей намокшей рубахи, отрывая его и принимаясь перевязывать ногу подруги, — тебя надо отнести в лекарский шатёр.       — Не хочу-у! — провыла Селима. — Отнеси меня в нашу с Марикой палатку, у тебя же там тоже есть снадобья!       — Есть, но не все, да и Марика нам обеим точно головы поснимает за такую неосмотрительность, а в первую очередь мне, — переживая о здоровье дочери гор, отмахнулась Сильвия, — подожди здесь, я сбегаю за нашими вещами.       — Очень смешно, как будто я могу куда-то уйти, — нашла в себе силы фыркнуть далканка.       — Извини, я не то имела в виду, сейчас, я мигом, — пообещала охотница, метнувшись на склон. — Какая же я курва бледская, — пробурчала себе под нос охотница, ведь желавшая остановить дочь гор, но побоявшаяся, что та может обидеться так же, как утром.       Едва не споткнувшись пару раз и чуть не завалившись в колючие кусты, русоволосая выбежала на уступ, впопыхах оглядываясь. Привычка подруги разбрасывать свою одежду сейчас была очень некстати. От того, что не могла знать насколько же серьёзна рана Селимы, Сильвия с каждым мигом нервничала всё сильнее, и глухо ругалась себе под нос, собирая вещи. Дублет, штаны, сапоги, рубаха, бинты, будь они неладны, где-то ещё должна была быть её набедренная повязка, которую охотница никак не могла найти… Зато нашла свой дублет, единственную сухую вещь, оставшуюся у неё. «Да к бесам!» — едва не всплеснула руками русоволосая, но не сделала этого, поскольку держала в них вещи. Заняться ей было больше нечем, как в почти сгустившейся темноте искать чужую повязку. Вновь стараясь не упасть, она отправилась к Селиме.       Та, конечно, никуда не делась, так и сидела на месте. Кажется, перевязка от охотницы, хоть и сделанная на скорую руку, приостановила кровопотерю, да и сама дочь гор отошла от первого болевого шока, но даже в полутьме Сильвия сразу заметила тёмные пятна, пропитавшие белую ткань — нужно было скорее спешить в лекарский шатёр.       — На, одевайся, быстро, — волнуясь, проговорила Сильвия, свалив одежду рядом с подругой, оставив в своих руках лишь рубаху, дабы помочь надеть её на кареглазую девушку. Дочь гор чуть вытянула ладони вверх, и белая ткань мгновенно укрыла её обнажённое тело, начиная прилипать к влажной коже.       Девушка из Литау наскоро набросила на свои плечи дублет — хоть какая-то защита от прохладного воздуха, неприятно терзавшего из-за насквозь мокрых вещей. Не хватало только заболеть самой, тогда, она не сомневалась, об этом уж точно прознает Всезнайка и обязательно опозорит на весь лагерь!       — Селима, живо, хватайся за меня, и идём, — начала поторапливать охотница, — оставь ты в покое эти штаны, они тебе ни к чему, — едва не сорвалась она на крик.       — Я не ты, Штанцы, — слегка огрызнулась темновласая.       — Оно и заметно, — тоже начиная раздражаться, слегка вспылила Сильвия, — мы теряем время, вот будет у тебя заражение, которое я не смогу остановить, придётся тебе ногу отрезать по самое колено! — преувеличенно пригрозила русоволосая.       — Да всё, всё, я готова! Сапоги мои только можешь понести? — не на шутку перепугавшись, спросила далканка.       — Возьму, забирайся, — согласилась охотница, присаживаясь так, чтобы дочь гор оказалась у неё на спине, — крепче держись.       Поднявшись на ноги вместе со своей бесценной ношей, охотница даже удивилась, насколько лёгонькой оказалась далканка, впрочем, сама Сильвия, хоть раньше и была тощей, будто щепка, привыкла носить тяжести с промысла, да и тренировки в последнее время всё больше давали о себе знать. Она буквально рванула с места, пытаясь придумать, как лучше всего прошмыгнуть под носом у остальных кадетов, понадеявшись никого из них не встретить обратно по дороге к лагерю.       — А где моя набедренная повязка?! — возмутилась далканка, слегка перебирая одной рукой вещи, покоившиеся на плечах и спине подруги.       — Там где ты её оставила, — откликнулась дочь леса, сосредоточенная на собственной задаче, — я торопилась и не нашла.       — Прекрасно! Сначала портки не дала надеть, а теперь я ещё попой по всему лагерю буду светить! — возмутилась Селима, легонько стукнув кулачками по плечам Сильвии.       — Не будешь ты ничем светить! У тебя рубаха всё прикрывает, — справедливо заметила охотница.       — Давай вернёмся, я знаю, где она валяется, — слегка задёргалась дочь гор, — что я как ребёнок малый? — возмутилась Селима.       — Почему как? — не удержавшись, нервно хихикнула Сильвия. — А детей как раз в одни рубахи и одевают. Хватит елозить, даже усидеть нормально не можешь!       — Я не маленькая! — мгновенно вспыхнула далканка, намеренно впиваясь ногтями в плечи охотницы, но эффекта от этого не получила.       — Ну да, а кто это в воду прыгнула, не проверив? Вещи свои разбросала из-за чего и повязку потеряла? Не наша ли Деточка? — стараясь не сбавлять шага, при этом пытаясь чуть выше подсадить Селиму, и удержать в одной руке сапоги, чуть ехидно поинтересовалась русоволосая.       — Ах ты ж сурта болотная! Ну, держись! — с преувеличенной злостью, прижавшись к спине охотницы, Селима юркнула одной рукой под дублет, и схватила сквозь ткань грудь подруги, зажимая меж пальцами сосок.       — Селима! Лерва далканская! Зараза такая! — ахнула сероглазая девушка. — Ну-ка хватит капризничать! — вновь стремясь подсадить эту бестию выше, чтобы та прекратила сползать, Сильвия вывернула руку и как можно сильнее шлёпнула ту пониже спины.       — И не подумаю! — упрямо заявила далканка, теперь и вовсе стремясь забраться ладонью под мокрую рубаху.       — Селима! Угомонись уже, — покраснев, едва не теряя равновесие и концентрацию, возмутилась охотница.       — А вот нет, будешь знать, как мою попу лапать! — добившись своей цели, принялась слегка подразнивать сосок кареглазая.       — Ничего я не лапала… — пробурчала охотница, сделав пару резких движений из стороны в сторону, дабы хоть так попытаться избавится от ладоней Селимы у себя на груди.       — Лапала! И Марику лапала! — возмутилась далканка. — Да и вообще, сосредоточься на цели, ты самую драгоценную ношу несёшь! — воскликнула Селима, нажав пальцами обеих рук на взбухшие соски.       — Селима, курвы тебя дери! — разразилась бронью охотница, так и желавшая теперь спустить кареглазую обратно со склона.       — Сама такая! — пробурчала далканка. — Считай это тренировкой — в постели проще будет, — самодовольно заявила девушка. — Всё тоже самое… во всяком случае с Марикой, — задумалась кареглазая, стиснув пальцы на небольших грудях подруги.       — О Фрая, ещё немного и я точно приму сторону Марики! Вот честно, хоть обижайся, но рано или поздно я тебя точно накажу, и даже она с этим ничего не сделает, — пообещала Сильвия, в голове которой начинала твориться подлинная кутасня.       — Марика не позволит тебе, — уверенно заявила дочь гор.       — Я сама себе позволю! — пригрозила охотница, обернувшись и посмотрев в карие глаза.       — Ты не посмеешь, — всё же, немного струхнув, Селима прекратила свою месть, неспешно подняв ладони выше, хватаясь за плечи девушки, стараясь удержаться.       — А мне и спрашивать не надо… Мы с Марикой близки не многим менее чем ты с ней, поэтому… Ай, Селима! — возмутилась охотница, почувствовав зубы далканки на своём плече, в то время как она покрепче стиснула руки, удерживая голову у плеча.       — Вот тебе! Марика всегда будет слушать только меня, — усмехнулась подруга, вновь ещё сильнее стискивая двумя пальцами сосок, и всё же, несмотря на её боевой запал, в голосе проскользнули нотки отчаяния.       — Селима! Я тебя сейчас точно кину к курвам с этого склона обратно в реку! — воскликнула дочь леса, мгновенно испугавшись, что её могли услышать в лагере.       — Кидай! — нахально заявила темновласая бестия, опять вцепившись зубами в плечо, при этом и не думая ослаблять свои пальцы.       — Вот же лерва далканская, — пробурчала Сильвия сквозь зубы. — Ну, погоди у меня, уж лучше бы тебе провалиться куда до лекарского шатра! — пообещала дочь леса, ускоряя шаг, едва не переходя на бег…