Духом и Сталью: Воля выбора

      Марика спешным шагом направилась к баням, полагая, что к этому времени Сильвия и Селима уже успели отнести сбор в лекарский шатёр, и вернуть Черныша в палатку. Думая о своём ползучем друге, радуясь, что он решил вернуться вместе с ними, беловласая уже всерьёз переживала, каким образом будет забирать его из лагеря, как тайком провезёт, а главное, куда поселит? Змей явно был не иголкой в стоге сена, такого в казармах не укроешь… Это хорошо она вовремя спохватилась, уловив странное колебание ауры и догадавшись спрятать змея перед тем, как они явились в лагерь. Объяснять дер Кин про него было бы, мягко говоря, трудно, учитывая ситуацию в целом. Повезло, что Всезнайка пока явно не пришла в себя и переживала совсем о других вещах — Марика была твёрдо уверена, будь иначе, задержись девушки чуть подольше, лейтенант бы смогла почувствовать присутствие гада. Огинь не могла объяснить, откуда вдруг у неё возникла такая уверенность, но с учётом этих странных особенностей наставницы, проявившихся в разговоре, опасения были совсем не беспочвенными. Задумавшись, зеленоглазая легко сопоставила факты: в первую встречу среди леса, когда и возник их уговор, дер Кин тоже вела себя довольно странно, просто она сама размышляла совсем об ином, а потом и забыла, списав на случайность, но как известно: один раз случайность, два совпадение, три закономерность. Впрочем, третьего можно было и не ждать. Госпожа наставница лишь пыталась казаться такой же как все, а на самом деле… Не странно ли, что титул лучшей мечницы в Остерне она обрела примерно в том же возрасте, сколько сейчас было беловласой? Каким образом? Какой нужно было иметь талант? Сколько оттачивать мастерство?       Марика задумалась: не обладая силой, лишь на своих умениях и тренировках смогла бы она сама быть лучшей? Смогла, но явно не имела бы столь мощный отрыв — о победе над сержантами на большом испытании и вовсе оставалось бы только мечтать. Блондинка понимала — глупо предполагать, что, даже если Эверстейн всё же обладает каким-то непонятным даром, то она достигла своего мастерства, лишь за его счёт. Беловласая прекрасно видела превосходные навыки Эверстейн, и её скорость и сила ударов не сказать, что были где-то за гранью возможного, но оставался вопрос: действительно ли её догадки верны и может ли наставница обладать чем-то подобным, и если так, то где была граница её способностей? Всё же даже то, что темноволосая уже продемонстрировала, могло несколько усложнить её жизнь в лагере, особенно с учётом присутствия змея. Однако…       «Становится всё интереснее» — слабо ухмыльнулась Огинь, заодно припомнив и свои беседы с Рыжей. Упоминание Агеллон в мыслях заставило нахмуриться, но не из-за непоседливой девчонки, а из-за того, что стараясь привести в чувство наставницу, она, дабы добиться разрешения на тренировки с Сильвией и Селимой, вынуждена была сделать ответный шаг. Руководить лагерем и связываться с остальными кадетами не очень-то и хотелось, однако, если это принесёт свои плоды, можно было один денёк потерпеть. «Не сахарная, не растаю» — решила блондинка, лишь переживая, как бы это всё не вошло в привычку. В очередной раз обстоятельства складывались так, что ей приходилось заниматься тем, от чего она решительно отказалась в начале лета. Зато было время поразмышлять касаемо тренировок. Марика истово хотела совместить приятное с полезным, без ущерба одного другому. Стоило всё тщательно распланировать, сделать так, чтобы их связь с Селимой и Сильвией укрепилась. Как она и говорила наставнице, едва будет полная уверенность, тогда… Магнатка резко оборвала поток приятных размышлений, уводящий к сладким иллюзиям, усилившимся после минувшего дня. Нет, как бы не хотелось, спешить не стоило, им с Сильвией повезло, что Селима отреагировала так мягко, насколько это было возможным для неё, а ведь могла и не на шутку обидеться, и оказалась бы права. С одной стороны, поведение Селимы могло быть признаком, а с другой Марика не хотела раньше времени выдавать желаемое за действительное. Взбудораженная своими мечтами, блондинка хотела бы поспособствовать, но чувствовала — даже если она сама любит обеих, даже если это исходит от охотницы, решающее слово будет за далканкой. Начав всё это под давлением своих желаний, Огинь искренне хотела, дабы их чувства разделила и дочь гор, а на это требовалось время. Вопрос — сколько? Может, не так уж много? Может, уже всё и было? Может, за нападением Селимы на Сильвию крылось нечто большее, нежели ревность? Бывало же что и так в жизни происходило. Только с такими рассуждениями недалеко было дойти и до того, что сама Марика в начале подготовки напала на Агеллон, потому что та ей глянулась. Огинь аж передёрнуло. На раздавшийся из кустов шорох, мимо которых она проходила, блондинка не обратила никакого внимания, а очень зря, потому что в следующий миг обе её ягодицы ожгло одновременными шлепками.       — Блет! Бабки лярвиной курвины дочери! — подскочила на месте блондинка, не сомневаясь кто мог провернуть такое. Позади раздался дружный хохот её возлюбленных.       — Доброй ночи, Ваше Высочество! — потешаясь, Сильвия и Селима ещё и хлопнули друг другу по ладоням. — Ну вот, а ты говорила, что её врасплох застать невозможно, — добавила охотница, подмигнув подруге.       — Окутасились в край?! — развернувшись, даже с лёгкой обидой рыкнула магнатка, пряча руки и тайком потирая места шлепков.       — Это засада! — c нескрываемым восторгом воскликнула далканка.       — Я вам сейчас такую засаду устрою, а заодно и разгром, с последующей казнью взятых в плен, забудете, как вас зовут! — грозно, впрочем, больше для виду, пообещала Огинь, постепенно ускоряя шаг и кидаясь в погоню.       Две девушки, зажимая рты, чтобы не визжать на весь лагерь, то и дело, срываясь на смешки, понеслись в сторону бань. Марика без особого труда могла бы нагнать далканку, а если бы задействовала силу, то почти сразу добралась бы и до охотницы, но сейчас она на них не сердилась, да и в голову пришла любопытная идея. Сбавляя бег, переходя на шаг, дворянка повернула в сторону, направившись к той бане, о которой ей говорила Эверстейн. Дочь леса и дочь гор, прекратив убегать, с любопытством посмотрели на блондинку и, стараясь держаться на безопасном расстоянии, последовали за ней, а та, добравшись до нужного шатра, только обернулась, хмыкнула и нырнула за полог. Сильвия и Селима, подкрадываясь, не понимая что делать, так и замерли в нескольких шагах от входа. Зная характер Марики, от той можно было ожидать всего.       — Ну и долго мне вас ещё ждать? — донёсся из бани чуть возмущённый оклик Огинь.       — Эм, а… М-арика, — быстро сглотнув, спросила в ответ черновласая, — а ты не будешь шлёпать нас в ответ?       — Нет, — равнодушно отозвалась дворянка.       — И водой не окатишь? — на сей раз спросила охотница с явным подозрением в голосе.       — Нет, — тем же тоном ответила дворянка.       — И не заставишь омывать тебя? — уточнила Селима.       — Нет! — уже чуть повышая голос, проговорила Марика из-за полога.       — И не укусишь? — сразу же потерев плечо и шею, с опаской поинтересовалась дочь леса.       — Нет, но ещё один вопрос и я этим не ограничусь! — громко крикнула магнатка.       Девушки переглянулись меж собой, слегка подталкивая друг дружку вперёд, приблизились к бане, опасливо потянули в сторону полог, а потом дочь гор коварно пропихнула Сильвию внутрь. Та аж зажмурилась, ожидая чего-то… но ничего не произошло. С лёгкой вознёй за ней возникла и Селима, на всякий, пытаясь скрыться за спиной подруги, положив руки ей на талию, дабы, в случае чего, резко рвануть наружу, оставляя охотницу на растерзание.       — А… где? — выглянув с правого бока, обозрела тесное пространство кареглазая, не увидев своей возлюбленной.       — Я в парной, не возитесь, идите сюда! — позвала из-за второго полога беловласая, — разговор есть.       Раздеваясь едва не наперегонки, понимая, что когда Марика говорит столь серьёзным тоном, то не стоит заставлять её ждать, девушки чуть не одновременно метнулись в натопленную парную, однако охотница слегка запоздала, запутавшись в бинтах на груди и набедренной повязки, которые сама же и перевязывала иначе. Магнатка как раз, держа над собой бадью, резко ухнула её содержимое вниз, а потом, убрав в сторону длинные мокрые пряди, глянула на возлюбленных, начиная говорить:       — Значит так, я сейчас побеседовала с дер Кин, она на нас перестала злиться. Это первая хорошая новость. Вторая хорошая — она подумает насчёт того, чтобы мы почаще и подольше могли тренироваться втроём, а вот третья неприятная, правда, скорее, для меня, завтра я с Рыжей осуществляю руководство над лагерем, это чтобы нашей Всезнайке лучше думалось. Вы завтра отвечаете за лошадей и тренировку всадников. Это ясно? — немного строго спросила Огинь.       — Так точно! — бодро отозвались девушки, даже слегка вытянувшись.       — Тогда быстро моемся и спать-спать-спать, — подбодрила их Марика, незамедлительно возвращаясь к собственному омовению, не отказав себе в удовольствии задержать взгляд на телах обеих красавиц.       Селима и Сильвия последовали её примеру, тем более что новости для них и в самом деле были не то что хорошими, а просто прекрасными, да и похоже, беловласая не собиралась им никак мстить за «засаду». Наверное, ещё никогда никто из них не приводила себя в порядок в такой спешке, но первой парную всё равно покинула магнатка. Подхватив большое тонкое полотенце, в которое можно было обмотаться хоть с ног до головы, она первым делом принялась вытирать волосы, едва сдерживая коварную ухмылку, чтобы не выдать себя, когда в предбанник вернулись охотница и далканка. Идея Марике казалась несколько глупой, однако ей непременно хотелось как-то отомстить и на это, как оказалось, её фантазии не хватало. Расслабленные после помывки, они даже понять не успели, что произошло. Заметив, что дочь леса только взяла своё полотенце, а кареглазая ещё и не дотронулась до ткани, Огинь резко метнулась, слегка блеснув вспышкой зелёных искр в глазах. Закинув полотенце за спину русоволосой, она дёрнула её к себе, разом подтащив и едва не столкнув с Селимой, а следом, сцапав полотенце далканки, кинула его сверху, начиная связывать девушек. Те, застигнутые врасплох, ничего не понимая, поначалу пытались слабо отбиться но, кажется, запутались лишь сильнее, пока не оказались крепко прижаты друг к другу.       — Марика! — первой возмутилась дочь гор, почти уткнувшись носом прямо в грудь Сильвии, — какого тайхрана?! — почти что завизжала девушка.       — Ты же сказала, что не собиралась с нами ничего делать! — вторя ей, ахнула сероглазая, кажется, даже с лёгкой обидой.       — Но-но, не передёргивай мои слова, такого я не обещала, — хохотнула блондинка, лишь сильнее прижимая девушек друг к другу и к себе, — ну что, пташечки мои, готовьтесь!       На сей раз уже не сдерживая панического визга, охотница и далканка попытались было дёрнуться в стороны, но лишь потеряли равновесие, отчего загремели на пол вместе с Огинь, мгновенно оседлавшей обеих. Не церемонясь, Марика принялась щекотать и слегка щипать их, чем вызвала настоящую волну смеха, визга и писка, пока её жертвы пытались как-то выбраться из этого клубка, суча руками и ногами, грозя своими движениями попросту разорвать ткань. Полотенца выдержали, но путы ослабли. Брыкаясь всё сильнее, Сильвия ощутила, как тяжелее наваливается блондинка.       — Да не помогут тебе твои зелёные искры, — хихикнула русоволосая, почти вырвавшись на свободу.       Дерзкое и смелое заявление могло бы стать правдивым, если бы к этому времени, сбившие дыхание, они с Селимой сохранили хоть какие-то остатки сил. Зато у магнатки этой силы было хоть отбавляй. Дождавшись, когда эти две проказницы перестанут трепыхаться, признавая своё поражение, Марика с превеликим удовольствием, пусть и не сильно, укусила за шею сначала кареглазую, а потом и охотницу.       — Ты же обещала не кусаться! — возмутилась Селима, кое-как повернув голову, чтобы разглядеть ехидное лицо любимой.       — Знаешь, Марика, это уже за гранью мести, — пожаловалась Сильвия, половину лица которой скрывали взлохмаченные мокрые русые волосы.       — А это, по-вашему, укус? — облизнув губы, улыбнулась несносная блондинка, добавляя специально для охотницы, — это я ещё даже не начинала мстить, — с лёгкой дрожью в голосе произнесла она, ощущая сильнейшее желание уже не укусить, а поцеловать.       — Имей совесть, до этого так грызанула, до сих пор шея болит, или хочешь, чтобы от меня одни кости остались? Что тогда кусать будешь? — фыркнула дочь леса, однако в глазах появилась очень непонятная искра.       — Я тогда облизывать буду, — протянула Огинь, наклоняясь ниже, чуть высунув язык, словно и правда была готова это сделать.       Далканка с громким хохотом откатилась в сторону, хватаясь обеими руками за живот, русоволосая сначала побледнела, а потом её лицо бросило в краску. Довольная шуткой дворянка первой поднялась на ноги, протягивая руки, чтобы помочь подняться девушкам. Те, постепенно успокаиваясь, принялись сетовать, что из-за этого валяния на полу, можно идти заново перемываться, но Марика, перестав забавляться, воспротивилась, сославшись на то, что всё равно с утра умываться, и погнала всех спать. Сильвия, впрочем, всё равно возвращалась последней, задумчиво поглядывая на девушек, почти не обращая внимания на то, как её призывали поживее шевелить ногами. Мысли русоволосой путались, раз за разом вызывая приступы румянца на щеках. Оценивая без сомнения прекрасный день, ярче всего она запомнила мгновения, когда оказывалась в весьма недвусмысленном положении как, например, когда Селима добивалась от неё правды, или как она уснула рядом с нежащимися девушками, или как сейчас в бане, когда сквозь тонкую ткань прекрасно могла ощущать их тела…       — Вия! Ну, сколько можно ждать тебя? — устало окликнула в очередной раз дочь гор, когда они были уже в лагере и подходили к жилищу охотницы и Агеллон, — давай быстрее, завтра непростой день будет.       — Да, простите, — выпорхнув из своих мыслей, спохватилась сероглазая девушка, нагоняя подруг и останавливаясь рядом с ними. Расходиться, пусть даже на ночь, почему-то отчаянно не хотелось: с каким бы удовольствием она сейчас отправилась к подругам дальше шутить, обсуждать прошедшие дни и просто веселиться. Пускай она и хотела увидеться с Агидель, однако это означало вновь окунуться в лагерную рутину, которая так не нравилась.       — Штанцы, доброй… — кареглазая заметила, как подруга понурила голову, отводя взгляд, — ты чего? Всё же хорошо было? Или что-то не так? — с заметной заботой спросила Селима, подойдя ближе, взяв обе ладони подруги и заглядывая в глаза.       — Нет-нет, — помотала головой охотница, стараясь держать лицо, — просто, такой день замечательный был, спасибо вам обеим, что взяли с собой, — едва не растрогавшись, поблагодарила Сильвия.       Марика задумчиво сместила взгляд на охотницу. Реакция девушки вновь напомнила о её признании днём, о том, о чём она так смело заявляла Эверстейн. Признание русоволосой явно было сделано под давлением эмоций и не значило так много, как она говорила дер Кин, однако оно, и происходящее сейчас — всё вместе значило для самой Марики куда больше.       — Тебе спасибо, здорово отдохнули, и я уверена, ещё не раз так повторим, — улыбнулась темновласая, подавшись вперёд и крепко обняв девушку на несколько мгновений, вновь уткнулась головой ей в грудь. Продержав чуть опешившую охотницу в таком положении, она отступила в сторону, позволяя попрощаться Марике.       — Не раскисай, чтоб завтра всем задала, как следует, — в чуть игривой манере произнесла блондинка, протягивая ладонь для пожатия, но едва ладони сомкнулись, как Огинь приблизилась и обхватила русоволосую свободной рукой со спины. Опуская ладонь заметно ниже талии, она одновременно прихватила, проводя пальцами по ягодице, да так, что Сильвию вновь бросило в краску и жар. У охотницы в этот миг лицо покраснело так, что она готова была поклясться — это было видно даже в непроглядной темноте, — сладких снов, — как-то странно прошептала зеленоглазая едва не в самое ухо, сразу же отходя.       — Пусть Фрая бережёт ваш сон и… доброй ночи, — запнувшись, пожелала напоследок русоволосая и поспешно скрылась за пологом шатра, на мгновение, скользнув чуть испуганным взглядом серых глаз по блондинке.       Марика и Селима переглянулись, ухмыльнулись и направились к себе, ничего не говоря. Глаза начинали слипаться, хотя девушки успели хорошо отдохнуть — просто день выдался насыщенным на события, как в эмоциональном, так и в физическом отношении. Пусть и не признаваясь друг другу, но каждая из них были довольна тем, что наконец они по-настоящему помирились после казавшейся бесконечной ссоры. Добредя почти до окраины лагеря и нырнув за первый полог, отмечая, как растянулся вдоль стены Черныш, обычно сворачивавшийся кольцами, они юркнули в спальню, едва найдя силы для того, чтобы раздеться. Кареглазая расправила одеяло, тотчас рухнув на него и ненадолго зажмурившись, но стоило поднять веки, как прямо перед собой она различила сосредоточенное лицо блондинки, мгновенно навалившейся сверху, прижимая.       — Ну и что это всё такое было сегодня? — недовольным тоном поинтересовалась Огинь, сощуриваясь на один глаз, крепко сжимая ладони на плечах Селимы.       — Что… я? — тут же растерявшись и прилично перетрухнув, не понимая, почему так резко изменилось настроение любимой, ведь казалось, что всё было хорошо, слабо прошептала дочь гор, даже не успев подумать.       — Вот теперь вспомни себя совсем недавно! — рассмеялась Марика, с удовольствием обнимая опешившую девушку.       — Матерь Гор! У меня чуть сердце не стало! Марика! Кто так шутит?! — ахнула далканка. — Я же уже начала думать, что сделала не так!       — Прости-прости, решила слегка пошалить, — хихикнула блондинка, зарываясь носом в чуть влажные пряди своей горской красы.       — Слегка? — хохотнула дочь гор, расслабляясь и обнимая в ответ зеленоглазую хитрюгу, — а что же будет, если Ваше Высочество изволит шалить не слегка? — спросила Селима, нежно поцеловав Марику в фиолетовый след от укуса Сильвии.       — Тогда весь лагерь взвизгнет! — фыркнула на ухо дворянка, вызывая у любимой быструю дрожь от мимолётных мурашек.       — По-моему, мы сегодня с Вией и так в бане за весь лагерь пищали, — прыснула кареглазая, устраивая лёгкую возню с возлюбленной, закончившуюся тем, что Марика вновь одержала верх, прижимая девушку к себе. — А вообще хороший день получился, — довольно прошептала Селима, с радостью устраиваясь в объятиях блондинки.       — Рада, что тебе понравилось… — нежно выдохнула Огинь. — Признаюсь, немного сомневалась в том, стоит ли нам с тобой ехать к озеру вместе с Сильвией, но, Селима, я боюсь… — прервалась зеленоглазая, чуть сильнее прижимая к себе свою девушку.       — Чего? — взволнованно спросила темновласая, подняв взгляд.       — Да себя, — грустно усмехнулась Марика. — Я люблю тебя и, признаться, боюсь больше всего снова причинить тебе вред и, ведь, всё равно причинила… не возражай, это правда. И мне кажется, Сильвия как-то влияет на это, заставляет меня начинать думать там, где я забываюсь, стоит лишь вспомнить нашу ссору, хотя и не хочется, — призналась блондинка, решив понемногу раскрывать правду.       — Вия добрая, — улыбнулась далканка, — хотя порою и чудит не хуже нас с тобой.       — Так с кем поведёшься… — с лёгким смешком отозвалась беловласая, закрывая глаза.       — Надеюсь готовить она не станет, как ты, — хохотнула Селима.       — Вредина, — пробурчала блондинка.       — Твоя вредина, — прошептала дочь гор.       Далканка прижалась к беловласой возлюбленной, чуть поджимая голову, ощутив, как руки Марики легли её на голову. Селима, кажется, хотела ещё поделиться чем-то со своей девушкой, но сон сморил буквально в тот же миг…

***

      Сильвия сидела на одеяле и неспешно, будучи хмурой, расчёсывала длинные пряди, в то время как Агидель носилась по всему шатру, словно ужаленная. Охотница уже дважды успела пожалеть, что спросонья сообщила весть о новых назначениях в командовании в этот день. С другой стороны, ей некуда было деваться — Агеллон, едва разлепив глаза, проснувшись необычайно рано, полезла ластиться, и дочь леса, прекрасно понимая, что след на шее никуда не делся, выкрутилась, как могла. Не добавляло настроения и то, что всю ночь Сильвию терзали неясные, но приятные сны, вроде того, который привиделся ей на поляне у озера. Не будь на коже следа от зубов, Сильвия, не раздумывая бы ответила на ласки Агидель, а так… более всего ей казалось странным, что если ещё совсем недавно она вполне справедливо обвиняла Марику, то теперь раздражение перекинулось на рыжеволосую. Может от того, что та первым делом осведомилась, не случилось ли чего с Всезнайкой.       — Агидель, не мельтеши, у меня уже в глазах рябит, сядь и успокойся, — не выдержав, командным тоном приказала охотница, дивясь сама себе.       — Да, хорошо, — кивнула голубоглазая, плюхнувшись на одеяло, но почти сразу начав беспокойно озираться. Казалось, её так и распирало от энергии, — а ты случаем не видела мой гребень? Я его найти не могу, — тут же вопросила девушка.       — Понятия не имею и, напоминаю, я вообще вернулась заполночь, поэтому ума не приложу, куда и что ты затеряла, — спокойно ответила Сильвия.       — А может… — Агеллон с робкой надеждой взглянула на три гребня охотницы, разложенные рядом с ней.       — Нет, ходи лохматой, а то вдруг ещё и мой куда подеваешь, — фыркнула дочь леса, поражаясь проявившейся манере шуток, — в следующий раз будешь запоминать.       — А вдруг я его в бане оставила? — чуть не паникуя, спросила рыжеволосая, начиная шарить руками в изголовье своего одеяла.       — Ну вот пойдём умываться, проверишь, — едва сдерживая улыбку, проговорила девушка из Литау. Она не знала с какого момента её так стали забавлять шутки и манера речи, присущие Марике, но это действительно было весело.       — А если и там нет? — всплеснула руками Агидель.       — Значит, весь лагерь узнает, что ты капрал-растрёпа, — потеряв контроль, рассмеялась охотница.       — Сильвия! — возмутилась Агеллон, слегка покраснев, начиная хватать ртом воздух.       — Ой, уж и пошутить нельзя, — отмахнулась сероглазая, отведя взгляд, — под собой глянь, ты на нём сидишь.       — Да я бы… — шаря рукой чуть позади, Агидель хотела сказать, что уж точно бы заметила, когда нащупала гребень, — ох… И вправду! — потупилась она. — Спасибо!       Сильвия хотела было ответить, что не стоит благодарностей, просто нужно быть более внимательной и не суетиться по пустякам, но в этот миг за пределами шатра послышался хорошо различимый в утренней тишине шорох шагов, а затем прозвучал и чуть сдержанный оклик:       — Штанцы, Рыжая! Вы проснулись? — позвала Огинь.       — Да, Ваше Высочество, уже выходим, — хохотнула дочь леса, начиная подниматься, при этом, не забывая сложить свои вещи в небольшой мешочек и убрать его в положенное место.       Агидель, чуть нахмурившись вначале от подобного обращения, посмотрела на свою девушку, кажется, вовсе не переживавшую из-за прозвища, которое мигом напомнило рыжеволосой далеко не лучшие моменты прошлого. Охотница, похоже, не только не обратила никакого внимания, но своим ответом ещё и подколола блондинку, при этом Сильвия явно никуда не спешила, как будто знала, что без неё ничего не начнётся. Такое промедление стоило ей лёгкого и едкого замечания от Селимы:       — Штанцы, ты опять там копаешься, или это Агидель всё ещё дрыхнет?       — Не переживай ты так, деточка, ещё пару минут, — непринуждённо ответила русоволосая.       — Как ты меня назвала?! — полог мгновенно отлетел в сторону, и далканка просунулась внутрь, кипя от гнева, — сюда иди, я тебе такую деточку дам!       — Так, ну-ка прекращай, вам ещё сегодня вместе работать, — Марика вовремя поймала свою девушку за шиворот и, словно котёнка, выволокла обратно.       — А чего она обзывается?! — донёсся полный возмущения вопрос дочери гор.       — А ты и рада оправдать, — хохотнула магнатка, — кроме шуток, Селима, давай серьёзнее, день сегодня будет непростой, мне ещё не хватало всякие споры из-за пустяков решать. Вот закончатся тренировки, хоть что делай…       Сильвия и Агидель в этот миг как раз выбрались из шатра, застав довольно забавное зрелище: пока блондинка выговаривала Селиме, та стояла, потупив взгляд и слегка водя мыском сапога по земле, ну точно провинившийся ребёнок. Охотница еле удержалась от того, чтобы высказаться по поводу увиденного.       Первые лучи солнца уже пробились из-за горизонта, окрасив всё вокруг оранжевым заревом. Дочь леса, чуть привстав на мыски, потянулась, вытягивая руки вверх, тут же ощущая резкую боль в шее, разносящуюся по всему телу покалыванием. Русоволосая мгновенно смутилась, даже забыв поприветствовать подруг, как она это обычно делала.       — Светлого утра, мы готовы, — миролюбиво сообщила Агеллон, сразу стараясь задать спокойный тон дальнейшим действиям, хотя её саму так и разбирало узнать, почему же дер Кин решила поручить руководство им. Неужели, несмотря на слова наставницы, та всё ещё плохо себя чувствовала?       — Прекрасно, — слегка обернувшись, оживилась дворянка, — значит, не будем терять времени. Селима, Сильвия, идите умываться, а мы пока обсудим, кто, что, когда и как делает. — Она посмотрела на Агидель, — Рыжая, у тебя никаких указаний от дер Кин случаем не было?       — Откуда? — развела руками голубоглазая девушка.       — Ну да, — слегка поразмыслив, кивнула Огинь, до сего момента прилипая взором к Сильвии, — тогда тем более, есть что обсудить, пошли готовиться, — чуть махнула она рукой, наблюдая за тем, как охотница и далканка, не став дожидаться, отправились к баням.       — А умываться? А покушать? — чуть жалобно проговорила Агеллон, поглядывая в сторону кухни.       — Душу твою за душу! — притворно ахнула блондинка. — Что я слышу? Ты когда это такая балованная стала? Ваша милость, может тебе ещё и бокальчик белого вина поднести?       — Марика, не ёрничай, — чуть насупилась Агидель, — я просто привыкла.       — Так отвыкай, — пожала плечами магнатка, идя на небольшую хитрость, — вон, бери пример с Эверстейн, она-то не ноет, а как поднимется, сразу за дело. Учись, — Огинь не отказала себе в удовольствии слегка подколоть рыжеволосую.       — Я не жалуюсь, — чуть вскинула ладони капрал, — как скажешь, так и будем делать.       — Балда! — беловласая сразу же отвесила лёгкого подзатыльника.       — За что?! — вскинулась Агеллон, потирая голову.       — А кто у нас старшая? Будешь и дальше глупить, отхожу как Раданову козу, — пообещала Огинь, — всё, давай, проговаривай, что мы делаем? — пристально посмотрев в голубые глаза, спросила она.       — Подъём, время привести себя в порядок, разминка, назначение на должности, общая тренировка для тех, кто не занят первоочередными задачами, обед, возвращаемся к занятиям, но разбиваемся по роду войск, — заученно отчеканила Агидель.       — И? — чуть протянула Марика, слегка наклонив голову.       — Что? — удивилась капрал, вроде бы всё сказавшая правильно.       — Разбор ошибок кто будет делать? — поморщилась блондинка, приложив ладонь ко лбу, чуть потерев голову.       — Вот я дура! — воскликнула рыжеволосая. — Точно ведь! Спасибо, что напомнила! Ты всегда так выручаешь!       — Именно, но лишь пока, — ухмыльнулась магнатка, — и это, если подумать, совсем не хорошо, как раз вот ты должна бы всё это знать, помнить, и меня так наставлять, а пока только и делаешь, что благодаришь за тумаки и выговоры.       — Эверстейн говорила, что не зазорно командиру иногда чего-то не помнить, и хорошо, если его помощники могут обратить на это внимание, — тихо заметила Агеллон.       — Не зазорно, это когда разовый случай, а не когда подобное повторяется с завидной регулярностью, да ещё и в таких мелочах. К тому же твоя Эверстейн это говорит с высоты своего опыта и репутации в гвардии, которые тебе, как никому, надо зарабатывать первые годы особенно рьяно, раз уж хочешь стать как можно лучше, — насупилась Марика, погрозив пальцем возле лица рыжеволосой, — я тебе серьёзно говорю, начинай думать, иначе, если меня всё же назначат из-за тебя капралом, первым делом я тебе головёшку откручу и выброшу куда подальше, что не найдут.       — Я поняла, — вдруг улыбнулась Агидель, — и всё равно спасибо, ты очень мне помогаешь. Ты хорошая, хотя и пытаешься это отрицать, но даже когда действуешь довольно жёстко, чувствуется, что ты это делаешь из лучших побуждений, — немного неуверенно произнесла Агидель, бегая взглядом из стороны в сторону.       — С тобой многие готовы были бы поспорить, — лишь отмахнулась Огинь, втайне сомневаясь, почему в самом деле так поступала, раньше ей казалось, что она всё делает лишь во благо себе, но любовь что-то изменила в её душе.       — Нет, это правда, — серьёзно, сосредоточившись, вымолвила Агидель, слегка тронув девушку за рукав, — признаюсь честно, долгое время я думала, что ты та ещё курва… Не злись, я давно уже изменила это мнение, просто вчерашнее напомнило, — как всегда зачастив из-за волнения, быстро добавила капрал.       — А, познакомилась с Вильхальминой? — чуть хохотнула магнатка, едва ли не засияв.       — Да… А ты откуда знаешь? — округлила глаза Агеллон.       — Рыжая, ты долго будешь ещё глупостью страдать? — приложив ладонь ко лбу, вздохнула беловласая. — Мы по возвращению встретились с Эверстейн, и она нам поведала о визите ловчих, иначе, откуда бы тебе Сильвия рассказала о планах на этот день?       — Да, извини, я просто слишком переживаю о грядущих задачах, — понурилась капрал, немного тише добавляя, — даже не могла себе представить, что среди знати есть такие пёсьи дети…       — Ты полагаешь, встреться мы с тобой ранее и при иных обстоятельствах, я была бы другой? — слегка хмыкнула блондинка, с явным неудовольствием отмечая, — ведь такой я и была.       — Но ты стала намного лучше! — горячо возразила Агеллон.       — Сильно сомневаюсь, — тихо пробормотала себе под нос дворянка, размышляя над тем, что собиралась провернуть. С одной стороны, ей даже было жаль Рыжую, а с другой она всё делала на благо себе… Ну, или не только себе. Если бы только она была уверена, что дер Кин поступит как надо, но рассчитывать на это казалось той ещё утопией…       Марика с удивлением обнаружила, что пусть она и хотела взаимной любви с Селимой и Сильвией, но ей оказалась неприятна мысль, что она будто отрывает у Агидель нечто очень важное, то, что создала сама. Какая ирония — своих усилий было не жаль, но она переживала за соратницу и, уже, видимо ни куда от этого не деться, подругу.       — Да ты, по сравнению с этой лярвой, просто золото! — горячо воскликнула капрал, тут же запнувшись, — только я не понимаю…       — Чего? — догадываясь, всё же уточнила дворянка.       — Ну, ты недавно упоминала про одну особу, с которой раньше встречалась, и говорила, что у неё руки были покрыты татуировками, а я заметила, что у Дрой, бесы её дери, как раз руки в узорах, это… получается, — сбиваясь и немного боясь глядеть в глаза, заговорила Агеллон, — ты с ней встречалась?       — Да, ты всё верно поняла, — даже как-то безразлично пожала плечами Огинь, нисколько не переживая.       — Но… Она… Марика… — растерялась рыжеволосая, вытаращившись на беловолосую, — зачем?! Она же курва бледская! — куда как ярче, чем хотелось, на эмоциях воскликнула Агеллон.       — Напоминаю, я тоже не тарелка с фруктами, а уж в то время и вовсе была курвой, возможно, даже куда большей, — злорадно ухмыльнулась беловласая, — знаешь, в родовом замке развлечений не слишком много и ими быстро пресыщаешься, служанки надоедают своей угодливостью, поэтому, когда мы с Вильхальминой познакомились на одном из пиров, я скорее просто развлекалась, однако, её реакция оказалась несколько иной… — с лёгкой улыбкой, задумалась Огинь, смотря чуть в сторону.       — Так это ещё и ты была заводилой?! — лицо Агеллон порозовело, а сама она, казалось, вот-вот готова была хлопнуться на землю пятой точкой.       — И что тебя так смущает, Агидель Агеллон? — ухмыльнулась блондинка, уже чувствуя, что с этими вопросами может вновь обернуть себе на пользу данную ситуацию. — Тем более это в какой-то мере был интересный опыт, кажется, тогда я впервые поняла, что со своими желаниями порой можно доиграться до весьма непредсказуемых последствий, — тихонько хихикнула магнатка, вспоминая события давно минувших дней.       — Марика… — еле вымолвила рыжеволосая, — но так ведь… ваша разница в возрасте…       — А что разница в возрасте? Тебя что-то смущает? — прищурилась Огинь, сделав шаг навстречу.       — Ну-у… — занервничала капрал, стараясь не смотреть в глаза. — Просто…       — Что просто? Для тебя так важно, если девушка будет старше тебя на пять, или десять зим? Или ты только со сверстницами всегда встречалась? — чувствуя нужный момент, начала задавать уже свои вопросы беловласая, даже чуть нависнув над рыжеволосой, не смотря на почти отсутствующую разницу в росте.       — Нет-нет, — слегка отступая, замахала руками Агидель. — Я бы и сама может внимания не обратила, однако со стороны Дрой это… тебе тогда сколько было? — с лёгким пренебрежением спросила капрал.       — Рыжая, не нуди, — усмехнулась дворянка. — Какая разница, сколько кому зим, если вас всё устраивает? — весьма справедливо спросила она.       — Думаю, без разницы, — помявшись, кое-как ответила капрал, — я не знаю, у меня такого опыта не было… — смутилась девушка, покраснев.       — А какой был? — слегка ехидно поинтересовалась Марика.       — В две-три зимы, как… как у тебя с Селимой, — призналась Агеллон, уже несколько раз пожалевшая, что вообще затеяла весь этот разговор и позволила себя в него втянуть.       — Вон оно что, тогда это многое объясняет, — слегка задумчиво ухмыльнулась блондинка и замолчала.       — Что это объясняет? — не дождавшись подробностей, полезла с расспросами Агидель.       — Не важно, — легко улыбнулась Огинь, как и всегда, добившись своего и уйдя от ответа, подобно змее, скрывшейся среди густой травы, — хватит дурить мне голову, давай, командуй подъём, — устало произнесла блондинка, вытянув руку в сторону палаток.       — Марика! — вспыхнула от такой несправедливости капрал.       — Спасибо, что напомнила, как меня зовут, — издеваясь, похлопала по плечу голубоглазую девушку дворянка, — командуй, — приказала она.       — Ах ты… — Агидель даже не стала произносить «курва», казалось, имя и ругательство для беловласой были одним и тем же, — нет, ты командуй подъём, — с явной ноткой обиды пробурчала девушка.       — С чего вдруг? — дёрнула бровью магнатка.       — С того, что я старшая, и с того, что это приказ, а ещё с того, что ты орёшь как гарнизонная труба, ну и, скажи откровенно, тебе же это нравится, — чуть подбоченясь, даже задрала голову рыжеволосая.       — Если ты так убедительно просишь, госпожа командующая капрал Агидель Агеллон, будь по-твоему, — ухмыльнулась Марика, сложив у рта домиком ладони, набрав воздуху и гаркнув во всю мощь лёгких, — Подъём лярвины дети! Шевелись пёсья кровь! Живо!       — О чём я и говорила, — хихикнула Агидель, слегка потирая ухо, которое, кажется, заложило от этих воплей.       — Советую самой как-нибудь попробовать, очень помогает войти в нужный ритм, — чуть закатив глаза, пожала плечами Огинь, — ладно, пока тут все будут стоять на ушах, пошли умываться, может заодно Селима с Сильвией как раз успели воду подогреть, — с довольными нотками в голосе добавила девушка.       — Ты поэтому их заранее туда отправила? — слегка покачав головой, спросила Агеллон.       — И поэтому тоже, — улыбнулась блондинка, подмигнув.       — Хоть что-то ты делаешь, не принимая в расчёт? — устало вздохнула капрал.       — Поверь, я столько делаю без всякого умысла, что самой порой страшно, — призналась Марика, зашагав в сторону бань, думая, что действительно в последнее время творила такое, отчего раньше бы пришла в ужас. Другое дело, она всегда умела быстро приспособиться к разным ситуациям, даже сегодня, едва почуяв лёгкое напряжение меж охотницей и далканкой, нарочно отправила их вместе, дабы те могли наедине погасить свой небольшой конфликт.       Селима всегда несколько болезненно реагировала на то, если вдруг кто-то упоминал, что она вела себя словно ребёнок. Марика, знавшая тайну девушки, это понимала, однако прекрасно различала разницу, когда это ставили в упрёк, а когда была просто шутка. Любимой далканке это тоже стоило бы различать. В конце концов, даже Сильвия, кажется, перестала обижаться на прозвище, да и сама Огинь как-то быстро смирилась с тем, что стала «Её Высочеством» — это титулование в какой-то мере льстило. Блондинка совсем тихо хохотнула, так, чтобы не услышала Агидель, вот же сложилось само собой: Штанцы, Ваше Высочество и Деточка. Уж новое обращение, коим Сильвия одарила кареглазую бестию, всяко было лучше, нежели сравнение с ёжиком, впрочем, магнатка даже не догадывалась, какие из-за этого бурлили страсти.       Отправившись по указанию зеленоглазой девушки к баням, дочь гор на всём протяжении пути старалась молчать и не смотреть на подругу. Охотница, даже растерявшись от подобной холодности, пыталась аккуратно заговорить, но натыкалась лишь на весьма сдержанные краткие ответы, заставлявшие гадать о причине поведения. Неужели безобидная шутка так зацепила темновласую? Если зацепила, то почему? Сильвия пыталась вообразить, но ответа не находила, а чувство вины всё больше надавливало с каждым шагом. Оказавшись возле небольшого полевого строения, того, что использовали минувшей ночью, девушка из Литау на всякий случай решила извиниться, полагая, что это как-то поможет снизить напряжение, возникшее меж ними:       — Селима, — тихо и миролюбиво позвала сероглазая девушка, — если ты обиделась на мой ответ, прости, я не хотела, я не со зла.       — Да нормально всё, — сухо отозвалась далканка, впрочем, потупив взор в последний миг, — пошли уже мыться. Марика права, дел на сегодня прилично, да и мало ли чего ещё прибавится после вчерашнего, — добавила Селима, хотя в этом голосе хорошо ощущалось желание уйти от разговора.       — Ладно, — вздохнула Сильвия, чуть потерев большим и указательным пальцем виски и веки.       Любопытство, возникшее словно из ниоткуда, никак не оставляло её, заставляя гадать над причинами. Она пыталась сопоставить свою реакцию на собственное прозвище и такое мимолётное отторжение далканки, постепенно начиная о чём-то догадываться. Нечто очень сильно задевало Селиму, но что? В какой-то миг самой охотнице было неприятно прозвище, прилепившиеся к ней из-за оплошности, довольно забавной, если подумать, да и Марика как-то неожиданно быстро приняла своё, полученное, опять же, от них с дочерью гор. На взгляд русоволосой, оно звучало куда лучше того, каким именовали блондинку остальные кадеты.       — Разведи огонь, — жёстче, чем хотелось, тем временем приказала далканка, — я пойду, воды натаскаю, — добавила кареглазая, поспешно покинув помещение.       — Хорошо, — слегка понурившись, согласилась дочь леса, отправившись в парную.       Настроение неумолимо падало, ведь только она помирилась с Марикой, из-за чего очень сильно переживала и вот опять тоже самое. Селима и Марики были теми, кого она ну никак не хотела терять и кого хотела оберегать, порой, от самих себя. Достав трут и высекая искры, она не переставала думать о том, что так покоробило подругу. Эти размышления завели её в совсем неведомую область. В сущности своей, и к глубокому сожалению, Сильвия поняла, что хоть уже не малое время общалась с Селимой, но не так много знала про неё. Справедливости ради, охотница и про себя говорила не часто, лишь вчера открыв девушкам то, как переживала о родителях. Воспоминания о минувшем дне кое-что подсказали: там, у озера, она ведь тоже назвала кареглазую «деточкой» и реакция далканки была точь в точь, даже слова одинаковые, правда вчера всё как-то быстро сошло на нет, а вот сегодня… Может, не стоило повторять это столь часто? Но, опять же, почему?       Наблюдая за тем, как вспыхнул огонёк, начиная перекидываться на щепу, ветки и мелкие деревяшки, Сильвия потянулась за более крупными поленьями, уже занеся руку над ними и остановилась. «Кто ещё из нас дерево?» — прозвучала в голове фраза далканки. Охотница едва не огрела себя поленом по лбу, потому что вот она точно была дуб дубом! В разговоре дочь гор ясно упоминала, что ей неприятно, когда с ней обращаются как с ребёнком и, возможно потому, это вызывало столь ярое отторжение?! Как бы там ни было, русоволосая решила дождаться возвращения младшей подруги и извиниться перед ней нормально.       Ждать пришлось довольно долго. Селима вернулась от реки сразу с четырьмя вёдрами, притащив их на коромысле, однако уставшей не выглядела, пусть ей пришлось взбираться с такой ношей на высокий берег. Дочь гор, наоборот, смотрелась взбодрённой и полной сил. Влажные, почти мокрые, волосы облепили её шею, спадая на плечи, явно намекая, что далканка побывала в воде. Сильвия изумилась, подумав, будто подруга свалилась в реку, однако практически сухая одежда опровергала эти догадки.       — Что случилось? — с заметным беспокойством спросила она, когда кареглазая поставила вёдра на лавку.       — Ничего, мне нужно было остыть, вот и решила с утра, пока вода студёная, искупаться, — рассказала Селима, присев рядом с бадьями, чуть опираясь локтем на одну из них.       Только теперь дочь леса смогла уловить, как вымоталась с таким грузом кареглазая девушка. Было похоже, что и в воду она полезла не столько чтобы охладиться, а, чтобы скрыть следы, но далканку выдала подрагивающая от напряжения кисть руки, да и влажные дорожки, спускавшиеся от висков к глазам и скулам, кои дочь леса попыталась впопыхах отереть, явно были следами выступившего пота, а не оставшейся воды. Охотница предпочла промолчать, хотя и завелась от такого поступка Селимы. Спрашивалось: ну куда? Зачем? Явно ведь взяла ношу не по себе, а с иной стороны, она сама её вынудила к этому.       — Селима, извини меня, если можешь, — мягко проговорила дочь леса, — мне не стоило…       — Нет, это мне не стоило, — понемногу расслабляясь, ответила подруга, с трудом наклонившись вперёд, — знаю, что ты не собиралась меня унизить, это была просто шутка, но я, в силу своего характера, не уловила разницы.       — Только скажи, я никогда впредь тебя так не назову! — горячо пообещала Сильвия, немного подавшись вперёд.       — Не в этом дело, — вздохнула темновласая девушка, — ты, наверное, думаешь, что мне неприятно, когда мои действия сравнивают с поступками неразумного дитя? — подняв взор, взглянула в серые глаза далканка.       — Ну… да, — кивнула охотница, вовсе растерявшись в собственных домыслах.       — М-м, отчасти это так, — протянула Селима, едва заметно улыбнувшись, — но всё же, не совсем. Я вкратце знаю твою историю, знаю и историю Марики, хоть и больше, нежели твою, и Марика знает меня чуть лучше… В общем, Вия, если честно, не берусь сказать за Марику, хотя, возможно тоже, но мы обе тебе завидуем в этом плане, — вдруг молвила дочь гор, подняв голову и посмотрев в глаза.       — Мне?! — ахнула русоволосая, вытаращившись на подругу.       — Да. Потому что по твоим рассказам твои родители самые нормальные среди тех, кто достались нам. Сама посуди, папаша Марики вечно её порол и принижал, да и мои тоже, во многом, не лучше, хотя, тут и я сама без вождя в голове росла, — завернула родной оборот Селима, — понимаешь… Всё так запуталось… Кто меня раньше слушал? И вот вдруг, я взлетела чуть не к небесам, хотя, это очень условно, но в свете наших реалий, я теперь одна из главных. Это страшно, лично для меня, — всплеснула руками кареглазая, — и я не хочу этого показывать остальным, потому что думаю, если что, именно меня и сделают во всём виноватой… Вия! Да я бы даже не против была! — почти закричала дочь гор, — но я теперь не могу, особенно сейчас. Я не могу подвести Марику! Она верит в меня!       — Да при чём тут Марика?! — вспыхнула охотница, — помешались все что ли? В какую палатку не загляни, Марика то, Марика сё! Да сама Марика давно сказала, что надо быть собою, а не смотреть в чью-то сторону. Достало! Треть лагеря готовы ей задницу лизать при удобном случае, другая треть носится вокруг Агидель, словно та королевна, а ещё треть спит и видит, как бы перед Всезнайкой выслужиться! — русоволосая знала, что зря самой себе напомнила про дер Кин, но остановиться уже не могла, — не надо ни под кого подстраиваться! Селима, ты это ты! Ты и Марике и мне нравишься такой, какая ты есть!       — Сильвия… — немного потерявшись, опешила далканка, видя такую ярую реакцию подруги, — а ты чего? — с лёгким волнением спросила далканка.       — Да ничего! — заметив краем глаза, как из очага выпало подёрнувшееся пламенем полено, русоволосая поспешно подхватила его, чтобы закинуть обратно, — ай, лерва блет!       Сильвия быстро отдёрнула ладонь, но было поздно, на обожжённой коже сразу проявились красные пятна. Селима сориентировалась в мгновенье ока. Резко рванув к себе бадью, она схватила руку русоволосой и сразу опустила ту на дно, удерживая, дабы охотница и не думала поднять обратно. Дочь леса с удивлением смотрела на далканку, потеряв дар речи. Запоздало к ней приходило осознание, какую глупость она сотворила.       — Бинты есть? — как-то спокойно и деловито спросила кареглазая, подняв взгляд на подругу.       — Нет, — слабо вымолвила та, начиная чувствовать с каждым мгновением всё возрастающее жжение в руке.       — Ну и тайхран с ними, — кивнула далканка, мгновенно сцапав полотенце, которым до этого собиралась просушить свои волосы. Оторвав зубами часть ткани, она бережно достала руку Сильвии из воды, принимаясь наспех забинтовывать, — и переставай ругаться на всех вокруг, а то вот вроде говоришь правильно, но сама порой умом не блещешь.       — Селима… — немного растерянно прошептала охотница, не ожидавшая от далканки такого понимания и расторопности.       — Шестнадцать зим уже Селима, — недовольно выдохнула дочь гор, бережно перетянув края бинтов вокруг руки охотницы, — ох, Матерь Гор, беда со всеми нами…       — Почему? — тихо вымолвила русоволосая девушка.       — Потому что я одна с Далкан, но когда вы с Марикой на эмоциях, ощущение, словно мы все трое оттуда, голова едва соображает, и ладно Марика, а тебе так распаляться нельзя, — поучительно произнесла кареглазая.       — Почему? — вновь повторила свой вопрос Сильвия, слегка смутившись из-за своих глупых фраз.       — Кто из нас ещё «деточка»? — слегка хохотнула подруга, верно отмечая, что именно детям было присуще задавать один и тот же вопрос, — ты одна у нас так хорошо в лекарских премудростях сведуща, да и всегда, кажется, даже из самых простых припасов можешь что-то вкусное приготовить, я так не умею, оттого и нужно беречь тебя, — улыбнулась Селима.       — Я же не просто так говорила, что вам тоже нужно учиться, — слегка развела руками охотница.       — И кто будет учить, если глупости творишь? Ты всё Марику упрекаешь, что та убьётся, а на деле и сама недалеко ушла, — хихикнула далканка, кивнув на завязанную ладонь подруги, — помочь тебе умыться? — спросила она, понимая, что охотнице будет непросто управляться одной рукой.       — Нет, спасибо, справлюсь, — покачала головой Сильвия, понимая, сколько времени они и так потеряли.       — Ладно, — согласилась дочь гор, — я тогда пошла волосы вытирать, а ты, если вдруг помощь понадобится, зови, — добавила кареглазая, скомкав остатки своего полотенца и скрывшись за пологом в предбанник.       Оставшись одна, сероглазая девушка в задумчивости поставила пару вёдер на разогревшуюся каменную кладку и уставилась на перемотанную руку, всё яснее осознавая, как неосмотрительно себя вела. Селима была права, сказав, что на эмоциях все трое были склонны творить дурь, вот только если далканка каким-то невероятным образом раньше всех сумела взяться за голову, а магнатка пока упорно боролась с собой за контроль, то Сильвия едва что-то пыталась сделать, а то, кажется, и вовсе растеряв весь самоконтроль, который был ей присущ ранее. В последнее время она наоборот как-то уж слишком разошлась, вот и поплатилась. Дотронувшись обожженной рукой до места укуса, охотница слегка выдохнула и принялась приводить себя в порядок, что и в самом деле оказалось немного неудобно, да ещё пришлось поспешать. Русоволосая справедливо рассудила, что в любой момент могли прийти Марика вместе с Агидель, которой следы от зубов блондинки видеть бы не стоило. Бормоча себе под нос ругательства, дочь леса кое-как управилась, пару раз выдав весьма любопытные фразы, заставив рассмеяться далканку, сидевшую по другую сторону перегородки.       Выйдя в предбанник, Сильвия первым делом заметила, что Селима, устроившись на лавке, кое-как обмотавшись порванным полотенцем, пыталась что-то сделать со своими волосами, но получалось у дочери гор откровенно плохо. Непослушные пряди никак не желали собираться и держаться у макушки, да и по движениям пальцев подруги охотница поняла, что занималась та этим не часто.       — Да и въйэбачь оно к тайхрану! — в сердцах воскликнула далканка, всплеснув руками, отчего тёмные волосы упали на плечи и шею, частично скрывая лицо.       — А что ты хотела сделать? — заинтересованно спросила дочь леса, поспешно набрасывая на себя полотенце.       — У нас на Далканах так многие девушки высокие причёски собирают, красиво получается и, удобно, кстати, я вот и подумала, что тоже смогу, но видимо, даже начинать не стоило, — несколько расстроено проговорила кареглазая.       — Не думаю, что смогу помочь, потому что не представляю, как это должно быть, — вздохнула и охотница, но потом ей в голову пришла одна мысль, — а косы? Косы у вас девушки заплетают?       — Да, конечно да, — оживлённо закивала кареглазая, сразу погрустнев, — только же на это ещё больше времени надо, да и не умею я…       — Так давай я тебе заплету, — улыбнувшись, легко предложила русоволосая.       — Давай! — мигом согласилась Селима, но потом заметила. — А тебе удобно будет с твоей рукой?       — А что с рукой? Она ж у меня на месте, я её всего лишь обожгла, — ухмыльнулась охотница, усаживаясь позади далканки, и сразу же легко подхватывая её тёмные волосы, — только очень мелко я заплетать не буду, а то и в самом деле не успеем, хорошо?       — Конечно, — слегка кивнула далканка, — а можешь две косы заплести?       — Пусть будут две, — откликнулась Сильвия, — самой интересно взглянуть, что выйдет. В следующий раз тогда, как будет время, я тебе совсем мелкие косицы заплету, — пообещала дочь леса.       — Спасибо тебе огромное! — довольно ответила Селима.       Начиная перебирать непослушные пряди дочери гор, охотница с любопытством отмечала их заметную жёсткость — неудивительно, что подруга зачастую не стремилась придумывать что-то сложное и как-то уложить их. Пальцы ловко и быстро переплетали волосы, за многие годы, привыкнув плести косу себе, сейчас сероглазой девушке было заметно проще. Иногда останавливаясь, наблюдая за результатом своих усилий, она, впрочем, заострила внимание на том, что Селима не умела плести и это казалось странным, однако, спрашивать напрямую, отчего так вышло, дочь леса не решилась, причина могла быть серьёзной. Вместо этого она поинтересовалась, почему далканка захотела именно две косы:       — Селима, а тебе не нравится, если одну заплести, как у меня? — спросила русоволосая, почему-то начиная переживать, что возможно, выглядела недостаточно симпатичной в таком виде.       — Нет, не в этом дело, — поспешила объяснить Селима, — видишь ли, просто согласно нашим поверьям, одну косу плетут девушки, которые ещё не нашли себе пару, а если уже с кем-то встречаются, то делают две.       — Хм, это получается, и мне тогда надо себе две плести? — улыбнулась Сильвия.       — Да не обращай ты внимания, говорю же, местные традиции, зачастую на это никто и не смотрит, так, может, только в самых отдалённых поселениях, где ещё сильно держатся за старые устои. Там и вовсе принято головы платками покрывать. Я там, по их меркам, и вовсе была бы как изгой, хуже безродной сурты. Что сказать — дикие люди, — хохотнула далканка, разведя руки в стороны.       — Понятно, но знаешь, таких устоев, где того нельзя и этого нельзя, везде хватает, — слегка задумалась старшая подруга, — в Остерне многие до сих пор считают, что служба это не женское дело.       — Между нами говоря, — чуть понизила голос далканка, — в Остерне, как я вижу, собралось больше всего человеческой глупости и упёртости. Куда ни глянь, а таких предрассудков во всём Митхейме не сыскать.       — Во всяком случае, во всём нам известном Митхейме, — согласилась дочь леса, заканчивая свою работу и отклоняясь немного назад, чтобы получше рассмотреть причёску, — так, почти готово… — Сильвия перехватила вторую косу ленточкой, — всё! Повернись-ка!       — Ну как? Мне идёт? — Селима обернулась столь поспешно, что косицы забавно подскочили, перекинувшись вперёд.       — Очень! — быстро подтвердила русоволосая, — сбегай, глянь в отражение.       Далканка мгновенно унеслась в парную, а затем, спустя минуту вылетела оттуда с радостным писком, принимаясь так и эдак вертеть головой по сторонам, явно довольная собственным видом. Сильвия с улыбкой наблюдала за подругой. Может быть дочери гор и не нравилось, что иногда её сравнивали с ребёнком, однако характер Селимы зачастую как раз выражался в таких вот мелочах. Ничего плохого в этом охотница не видела, наоборот, это ведь было так здорово сохранить в своей душе какую-то детскую непосредственность.