Духом и Сталью: Воля выбора

— Да какого кутаса?! — эхом разнёсся по округе надрывный вопль Сильвии, стоило той увидеть новое жильё Марики и Селимы.       Дочь леса полагала, что этот день уже не может быть хуже, чем он был, но она сильно ошибалась. Преобразованное укрытие подруг было тому самым ярким примером. Пока она, как охотничья сурта, рыскала по полям и лесам в поисках улетевшей ткани, кому-то просто само всё плыло в руки. Сероглазая бунтарка прочувствовала на себе всю несправедливость этого мира: выходит, как она и полагала, лишняя ткань имелась, и её легко можно было использовать, но лярва дер Кин решила пойти на принцип! — Что это всё значит?! — рявкнула Сильвия, грозно обернувшись к Марике и Агидель, — почему я весь день занимаюсь какой-то кутаснёй, в то время, пока кто-то получает всё готовое?! — Потому что я просила об этой вольности ещё в первый день, как только попала в тот лярвин лекарский шатёр! — мгновенно вспыхнула Огинь, — иногда, знаешь ли, полезно не только требовать чего-то от остальных, но ещё идти на уступки, которые могут обернуться куда большей выгодой. — На уступки кому? Всезнайке?! — даже удивилась охотница, — не ты ли так смело бросала ей вызов? Что же сейчас случилось, Марика? Тоже продалась? — вскинув голову, усмехнулась русоволосая. — Тебе фоссе! — рванула вперёд дворянка, едва замечая, как ей на плечи, в попытке удержать, навалилась Агеллон. От злости сила вышла из-под контроля, и ничто уже не могло остановить… — Нет! — метнулась вперёд Селима, загораживая Сильвию, раскинув руки в стороны, — не надо! — А-а-а! — громко вскрикнула Огинь, еле сдержавшись, чтобы не выбросить в ударе кулак, — блет! — она рухнула коленями на траву, зажимая уши ладонями. Голоса в голове сводили её с ума, заставляя совершить то, что уже никак не исправить. От боли, охватившей всё тело, магнатка зажмурила глаза, пережидая приступ. Сердце молотом медленно ухало в ушах, словно таран, пытающийся проломить ворота крепости. — Дура! — резко развернувшись лицом к охотнице, воскликнула далканка, отвесив сероглазой такую пощёчину, что та едва не свалилась. — Убери её отсюда! — гаркнула рыжеволосая дочери гор, по-прежнему не выпуская из своих объятий вздрагивающую от распирающей энергии и эмоций блондинку. — Марика, пожалуйста, слушай мой голос, сосредоточься, говори со мной, — как можно мягче произнесла Агеллон, не понимая, откуда и почему она так уверенна в том, что может произойти что-то очень плохое. — Пошли! — Селима, побледневшая от ужаса, утянула за собой в палатку Сильвию, едва не такую же белую. — Ненавижу… Ненавижу… Ненавижу! — хватаясь за голову, и с каждым мгновением всё больше наклоняясь вперёд, зло шептала беловласая сквозь зубы, разразившись следом за этим потоком бессвязной ругани, но чем больше она бранилась, тем сильнее её обнимала Агидель, шепча на ухо слова успокоения. Дворянка впервые поймала себя на мысли о том, что легко бы могла оттолкнуть девушку, избить и покалечить, но… — Ты ни в чём не виновата. Слышишь? Марика, ты не виновата. Это мы дурные курвы, мы всё испортили, я испортила, я не уследила за Сильвией. Если кого и прибить, так это меня, прошу, если так надо, ударь меня, но не делай больно им, — как заведённая твердила капрал. — Зараза! Дочь тайхрана и ослицы! Лярва болотная! Сурта сутулая! Неблагодарная тварь! — Марика напоследок перебрала все самые нелицеприятные выражения, описывающие русоволосую курву и со всей силы ударила кулаком в траву, чуть погрузив его в землю, а потом как-то разом обмякла. Кажется, теперь уже дрожала от переживаний одна лишь Агеллон, — Рыжая, отпускай, — спустя пару мгновений, показавшихся Агидель вечностью, спокойно попросила Огинь. — Уверена? — не спеша следовать указанию, на всякий случай уточнила капрал. — Уверена, — глубоко вздохнула Марика, разжимая кулак, теперь опираясь на ладонь, — хотя, если понравилось обниматься, можешь продолжать… — Иди ты к бесам! — тут же отпрянула Агидель, от поспешности едва не завалившись на спину.       Зеленоглазая девушка несколько раз глубоко вздохнула, прежде чем поднялась с земли, качая головой. Сегодня она вновь слишком близко подошла к той грани, когда не помогал никакой самоконтроль и, хуже того, блондинка прекрасно ощущала, что, если бы сорвалась, непоздоровилось не только Сильвии, но и Селиме, и Агеллон. Ещё одна выходка от дочери леса, или неаккуратное заявление, могли привести к трагичным последствиям. Возможно если бы не тренировки, она бы вообще не смогла себя остановить, но с другой стороны, возможно, как раз из-за отсутствия должной практики в последние дни, она так легко едва и не потеряла контроль. — Агидель, если этот урок ничему не научит Вию, клянусь, я, в самом деле, её убью, и мне будет наплевать, что сделают за это со мной, — с заметной злобой, серьёзно произнесла Огинь, глянув в глаза рыжеволосой. — Я… Я поняла, — судорожно втянула воздух капрал, мелко подрагивая от охвативших переживаний, не решаясь сказать что-то ещё. — Ладно, иди следом за ними, дай мне пару минут, и я к вам присоединюсь, — кивнула в сторону нового жилища магнатка.       Оставшись одна, Марика зажмурилась и с удвоенной энергией принялась растирать виски, расхаживая взад и вперёд. Чувства — они творили с ней что-то неведомое. Не выразить словами как ей хотелось прибить Сильвию за всё, что та натворила и наговорила. Изменения в дочери леса, происходившие с ней всё время с самого начала лагеря, кажется, лишь набирали обороты и это Марике одновременно нравилось и не нравилось. Слишком стремительно она менялась в последние пару дней и теперь Огинь была уверена в своём намерении: сероглазую лерву стоило хорошенько встряхнуть. Эта курва расхаживала по краю пропасти, но как будто того было мало, она ещё и свешивалась, стараясь разглядеть бездну. В душе дворянки боролись два столь противоречивых желания — дать последнего хорошего пинка, или схватить за руку, оттащив как можно дальше. В итоге побеждало последнее, хотя это ещё не означало, что она прощала русоволосую курву. Зловещая улыбка заиграла на губах Огинь, ситуация сложилась неприятной, но в чём она была истинной наследницей своего дома, хоть и стремилась от этого отгородиться, так это в том, что даже из самого поганого положения могла извлечь выгоду.       Немного успокоившись, залезая под полог входа, магнатка первым делом увидела трёх стихших, чуть напуганных девушек, сидевших в первом помещении, рядом с которыми нарезал кольца встревоженный змей, тоже явно почувствовавший резкую перемену настроения Марики. Агеллон пыталась держаться, но прятала взгляд, Сильвия вообще старалась сделать вид, будто её тут нет, Селима храбрилась, словно прикрывая собой дочь леса, однако выглядела бледнее, чем обычно. — Чего сидим просто так? — несколько строго спросила беловласая, — хочу напомнить, времени не так много, вечереет, — она перевела взор на кареглазую, — душа моя, а где твоё хвалёное далканское гостеприимство? У нас второе помещение куда больше и уютнее, а вы тут все… — А можно? — робко спросила дочь гор. — Селима, эта палатка настолько же твоя, насколько и моя, — чуть пожала плечами Огинь, негласно предоставляя право любимой делать то, что та считает нужным. — Тогда все перебираемся, там так здорово! — приходя в себя, обрадовалась далканка, легко отмахнув в сторону следующий полог. Из любопытства она пару раз заглядывала за него, но не решалась пригласить подруг.       У всех на какой-то миг перехватило дыхание, даже у Марики и Агидель, обустраивавших тут всё, но толком осмотревших новое укрытие лишь снаружи. Огинь очень гордилась своими идеями, Агеллон тем, что у неё вообще вышло создать точно так, как ей советовала блондинка. Пол был мягкий, чуть ниже уровня предыдущего, зато куда теплее, а потолок наоборот выше. Капрал и десятник ещё предусмотрели местечко, где можно было сложить вещи, не раскидывая их. Под потолком протянулись верёвки, на которые можно было повесить припасы и сборы трав, но вершиной мысли оставалась конструкция — ровный прямоугольник стен, возвышавшихся вверх, лишь после которого была сложена треугольником покатая с двух сторон крыша. Черныш скользнул следом за девушками, тут же облюбовав себе одну из поддерживающих стоек. — Ладно, начали, — сразу перешла к делу магнатка, стараясь не терять времени, — Селима, Сильвия, первый пункт устава, первое положение? — строго спросила она, скользнув взглядом от одной девушки к другой.       Первой тут же откликнулась кареглазая бестия, как по нотам изложившая самую суть. Охотница удивилась, полагая, что отвечать предстоит только ей, однако дочь гор слегка ткнула под рёбра, как бы говоря: «хватит тупить». Марика перешла ко второму пункту, жестом остановив Селиму и пристально посмотрев на дочь леса, желая услышать именно её ответ. Сильвия принялась проговаривать, не ошибаясь, но как-то не очень уверенно и довольно неспешно, напоминая в этом Агидель, правда та задумывалась лишь над самыми сложными формулировками, а вот охотница, чем дальше, тем больше начинала «плавать». Когда это происходило, Огинь переводила взгляд на далканку, и отвечала уже она, причём, справляясь намного лучше — то ли с самого начала подходила более ответственно, то ли после наказа своей девушки действительно готовилась, а не считала ворон в небе. На какой-то миг блондинка даже сделала паузу, позволяя задавать вопросы Селиме, но стоило ей дойти до того пресловутого пункта девять, положения три, как дочь гор с досады всплеснула руками, обругав себя же: — Вот сурта глупая, прости, Марика, ты сегодня так чётко отвечала, а я запомнить правильно не смогла! — Ну, ты хоть суть помнишь, о чём речь? — даже как-то по-доброму спросила Огинь. — Конечно, я просто не совсем припоминаю верный порядок, — чуть расстроено произнесла кареглазая. — Толку, правда, от этого… — вздохнула Селима, закатив глаза. — Хорошо, тогда, может, нам сейчас Сильвия всё правильно ответит? — метнув недовольный взор и сменив тон, Марика обратилась к русоволосой. — Снабжение гарнизона определяется численностью размещённого войска, включая что-то там, касаемо… — начала было девушка из Литау. — Вот только попробуй ляпнуть в шатре у дер Кин это «что-то там», после такого точно поедешь из лагеря «куда-то туда», — неопределённо махнула рукой дворянка, подразумевая, известное направление, — Агидель, давай, блесни познаниями, пока я эту «какую-то там» сама не отправила «куда-то там» пинком под зад, — недовольно закончила Марика, покосившись на охотницу.       Агеллон, даже слегка приободрившись, подобно самой Марике, ответила чётко и без запинки. Сидя тут до этого, она начала замечать, как же на самом деле устала за сегодня. Вроде бы работа казалась не самой сложной, но провозились они долго, и с непривычки после стольких дней бездействия, девушка вымоталась, а все эти вопросы и ответы, звучавшие довольно монотонно, и вовсе начинали вгонять её в сон. — Сильвия, повтори, — потребовала беловласая, одарив хмурым взглядом девушку.       Агидель в это время решила пересесть поудобнее: привалившись спиной к одной из опор, она чуть откинула голову, сложила руки на груди и вытянула вперёд ноги, наблюдая за тем, как охотницу продолжали гонять по всем пунктам устава гвардии. Девушка прикрыла глаза, вслушиваясь в монотонные интонации. Всё тело, расслабляясь, отозвалось небольшой болью в мышцах из-за нагрузки. Капрал открыла глаза, поднесла кулак ко рту и сдержанно зевнула. Потянувшись, рыжеволосая ещё немного понаблюдала за ни капли не менявшейся картиной, вновь прикрыла глаза, и сама не поняла, как задремала. — Рыжая! Агидель! Капрал Агеллон, лярвы тебя дери! — голубоглазая девушка едва понимала, что от неё хотели, продираясь из пелены сладкого сна. — Да блет! Она там дрыхнет что ли?! — раздался осуждающий голос Марики. — Аги, проснись, пожалуйста… — чуть жалобно попросила Сильвия, в край уставшая от требований подруг по изучению устава. — Не умеете вы ни лярвы! Капрал Агеллон! — крикнула Селима, — четвёртый пункт, пятое положение! — Рота или хоругвь выстраивается в боевой порядок согласно общему положению, принимая во внимание требование командира отряда, — вдруг отчеканила Агидель, лишь следом за этим открывая глаза и приходя в себя, — А? Что случилось? — подорвалась она, растерянно озираясь. — Вот, учитесь! — фыркнула беловласая, — даже я не уверена, что смогла бы так. А ты, Рыжая, иди спать в свой шатёр, устроилась здесь как у себя дома. Два часа уже к ряду сопишь! — Сколько-о?! — протянула Агеллон, — это ведь уже стемнело! — Добрый вечер, — рассмеялась Огинь, тщательно маскируя за этим свои истинные чувства. — А-а… Сильвия, ты готова? — чуть запоздало спросила рыжеволосая, переживая. — Более чем, — сжато ответила охотница, у которой уже ум за разум заехал от бесконечных проверок, тяжёлая от усталости голова едва ли не звенела. — Хорошо, — просветлела ликом Агидель, спросонья не осознав и не ощутив общего напряжения, — тогда я пошла…       Она скрылась за первым пологом, и только охотница вознамерилась последовать за ней, как в тот же миг ей на живот опустилась бледная ладонь, резко утягивая назад. — Сильвия, — почти прошипела Марика, прильнув губами к щеке, проведя этим странным поцелуем вплоть до плеча, чуть сдвигая в сторону ворот. — Марика! — возмутилась русоволосая, попытавшись развернуться и оттолкнуть блондинку, но та лишь усилила хватку, до боли сковав движения. Змей метнулся из угла палатки, где сидел до этого, скользнув вслед за Агидель. — А теперь слушай сюда, и очень внимательно, — холодным и мертвенно спокойным голосом прошептала Огинь, поймав губами мочку уха, жёстко прикусывая, — если ты думаешь, что я по доброте душевной тут сейчас с тобой сидела, и нам с Селимой больше делать нечего, как тупую самодовольную наглую курву спасать от жизни в болотах и лесах, питания шишками и червяками до конца жизни, то ты сильно ошибаешься. Поэтому, предупреждаю, если ты не сможешь пройти проверку нашей дорогой Эверстейн, то я с тобой сделаю нечто такое, чего ни ты, ни твоя ненаглядная Агидель даже в кошмарах не видели, — холодно прошипела блондинка, а затем провела второй ладонью по телу охотницы от бедра до самой шеи, грубо сжав пальцами грудь девушки, и в конце, закрыв ладонью рот Сильвии, со всей силы впилась зубами ей в плечо.       Боль молнией разнеслась по всему телу, смешиваясь с судорогами и покалываниями в области соединения плеча и шеи. Охотница едва слышно всхлипнула сквозь пальцы дворянки, а по щеке скользнула слезинка. Ослабив челюсть, Марика отпустила кожу девушки, напоследок жадно слизывая проступившие капли крови. — Это за всю ту кутасню, что ты творила в последнее время и, повторю, — прошептала блондинка, насильно повернув голову Сильвии за подбородок, заглядывая ей в глаза сияющим ядовито-зелёным взором, — если не сможешь пройти проверку, я сегодня же исполню одно своё давнее и, как оказалось, не пропадавшее желание. И уж будь уверенна, в этот раз я не остановлюсь, всё поняла? — едва не касаясь губ, спросила Марика. — Да, — едва слышно прошептала дрожащая дочь леса, боясь посмотреть в ответ. — Вот и славно, — ухмыльнулась магнатка, скользнув губами по щеке. — Теперь пошла и показала, что я тебя не зря в капралы советовала, — добавила она, легко шлёпнув охотницу пониже спины, отпуская. Та стрелой метнулась наружу, едва не запнувшись.       Марика ещё пару мгновений хмуро смотрела на качающийся полог. Ей было жаль Сильвию, ей не хотелось так поступать с девушкой, но других методов она просто не видела. Сильвия — не Селима, и угрозы избить тут бы вряд ли подействовали, но вот угроза взять силой вполне, правда, только если Сильвия испытывала хоть какое-то подобие чувств к Агидель, а если этого не было… Беловласая немного виновато взглянула на дочь гор: — Что случилось? — чуть напряжённо спросила она, заметив, как сжалась далканка, боясь издать малейший шорох. — Давно я тебя такой не видела… — пробормотала кареглазая, избегая ответного взора. — А ничего другого не остаётся… — тяжело вздохнула Огинь, вновь потерев виски и, не отрываясь, проведя ладонями по лицу, словно смывая плохое настроение. — Ну, иди ко мне, я не кусаюсь… — протянув руку, улыбнулась блондинка. — Я уж заметила, — усмехнулась черноволосая, подползая к девушке, она прильнула всем телом. — Да это просто… ай-ай-ай, Селима! — вдруг воскликнула магнатка, почувствовав, как острые зубы любимой впились ей в шею. Машинально попытавшись отпрянуть, она вместе с Селимой завалилась на одеяло. — Это тебе за всё! — возмутилась далканка, усевшись на живот блондинки и легко ударяя по груди Марики кулаками. — Хм, ревнуешь? — улыбнулась та, посмотрев в глаза. — Конечно, тайхран тебя дери! — продолжила возмущаться Селима. — Что это было, что за «не остановлюсь»? Что за «не пропадавшее»? — Это тренировки, — хохотнула Огинь, мысленно ругая себя за свой длинный язык. — Я тебе дам, тренировки! Хотя бы предупреждай в следующий раз, что хочешь сделать! — насупилась дочь гор, но сделала это больше для виду. — О, то есть, если бы я тебе сказала, то ты была бы не против? — ухмыльнулась Огинь, сводя всё к шутке. — Не знаю, — растерянно отвела взгляд Селима. — Просто…. Марика, она на самом деле в минувшие дни творила несусветную кутасню… Мне действительно хотелось дать ей, да как следует, но… — далканка резко прервалась, неожиданно осознав, что чуть не произнесла «я очень ею дорожу». — Но что? — прищурилась магнатка, поднявшись и приблизив лицо. — Не знаю… — чуть стыдливо пробормотала далканка, всё ещё будучи недовольной. — Вот как… — вздохнула Огинь, наконец-то с нежностью поцеловав возлюбленную. — Так пошли и дадим, да как следует, — прервав поцелуй и ехидно ухмыльнувшись, предложила беловласая. — То есть? — чуть опешила дочь гор. — Вот как есть… Пойдём, проконтролируем всё. У меня днём с Агидель был разговор на случай неудачи, нам надо быть рядом, когда Сильвия закончит отвечать, — решительно кивнула Марика.       Выбравшись из палатки, девушки быстро направились к главному шатру. Они поспели как раз к тому времени, как Эверстейн начала проверку охотницы. Устроившись сбоку от тканевой стены, магнатка и далканка затихорились, внимательно прислушиваясь к происходящему. Обеим было даже невдомёк, что дер Кин прекрасно ощущала их присутствие, но воительницу это почти не интересовало, куда больше её радовало, что не пришла Агеллон, хотя вот она, будь чувства искренними, точно должна была присутствовать тут. — Не по порядку идёт, — одними губами едва прошептала Селима, заметив, что наставница озвучивала пункты устава произвольно. — Другого я и не ожидала, — чуть пожала плечами Огинь, — зачем мы битый час и гоняли нашу курву таким образом. — Похоже, помогло, — предположила дочь гор. — Не гони лошадей, — чуть вскинула ладонь Марика, произнося известную фразу, когда кто-то преждевременно верил в успех, однако её опасения были напрасны.       Эверстейн в итоге даже не стала требовать озвучивать весь устав, пройдясь лишь по основным моментам и задав пару наиболее трудных положений, с которыми охотница справилась. У притаившихся рядом с шатром девушек сложилось впечатление, словно сама дер Кин относилась к подобному несерьёзно, и затеяла это лишь для того, чтобы в конце, перед тем как отпустить русоволосую, произнести долгую речь, суть которой сводилась к тому, что младшие чины должны в первую очередь слушать приказы старших, и лишь потом лезть со своими вопросами или проявлять несогласие. Селима, со скуки, принялась придуриваться, безмолвно подражая наставнице. Огинь, подхватив эту игру, прикинулась послушным кадетом, вытаращила глаза и старательно кивала. Девушки до того разошлись, что чуть не расхохотались в голос, но тут лейтенант выставила из шатра Сильвию.       Русоволосая, отойдя чуть подальше, пробормотала себе под нос весьма грубое ругательство, раздосадованная всей ситуацией в целом, но не успела она хоть как-то собраться с мыслями, как позади раздался радостный восклик: — Поздравляем, Штанцы! — метнувшиеся из-за укрытия Марика и Селима одновременно со всей удали приложились ей ладонями прямо по ягодицам, да так больно, что дочь леса едва не подскочила, взвившись к небу. — Какого кутаса?! — заорала она, с запозданием прикрывая место удара руками. — Лервы блетские! Совсем сдурели? — развернувшись к обидчицам, выругалась Сильвия. — Это наше искреннее поздравление с тем, что ты справилась, и тебя не выперли из гвардии, — хохотнула Огинь, неожиданно для себя понимая, что действительно рада за подругу, а не только лишь потакает собственным желаниям. — Да к лярвам такие поздравления! — шмыгнув носом и стараясь сдержать наворачивающиеся слёзы, отчаянно возмутилась русоволосая девушка, непроизвольно накрыв ладонью место укуса. — Вот к одной лярве они и пришли, учитывая всё, что ты вытворяла в минувшие дни, — хмуро сказала Марика, посмотрев в глаза Сильвии. — Идите вы обе к бесам! — озлобившись и не желая продолжать эту перепалку, охотница бегом рванула прочь.       Дочери леса начинало казаться, что всё нутро ей разъедает обида, смешанная со злобой. Никто не знал и не понимал, как тяжело ей приходилось. Самовлюблённая дура дер Кин, решившая её загнобить за любое проявление иного мнения; курва Огинь, сама нарушавшая всё и вся, и выходившая сухой из воды; предательница Селима, вроде поддерживавшая, но не забывавшая при случае подставить её; а ещё Агидель, которая должна была защищать во всём и везде. Но русоволосая отчётливо помнила брошенную ею фразу — «Убери её отсюда». Не Сильвия всё начала, но Агеллон вела себя так, словно кругом действительно была виновата только она одна, хотя кутасня случилась из-за Марики, а больше всех досталось охотнице. Почему вообще кто-то смел решать, может ли она оставаться в гвардии? От знания устава воин сильнее не станет и пускай Сильвия признавала, что была далеко не лучшей, но всё же старалась и тренировалась в отличии от нескольких десятков бездарей, постоянно валяющихся и сбегающих от тренировок и работы. Это они что ли лучше неё получалось? Они имеют право остаться, а она нет? Почему? Она ведь даже начала думать сама, чего от неё хотела Огинь, и придумала свои собственные упражнения, пускай до сих пор до конца не была уверена в полезности таких тренировок, но ведь добрая половина лагеря только и знала, что простые приёмы, которым их обучала Всезнайка ещё весной.       Русоволосая остановилась, впервые задумавшись над тем, зачем она вообще отправилась в Коронное войско. Доказать самой себе, что она не просто прекрасный стрелок? Стать более общительной? Найти своё счастье тут, потому что не смогла найти его дома? Приключение, затеянное ею более полугода назад, теперь виделось несусветной глупостью, а ведь мать и отец отговаривали, и только бабушка, всегда подмечавшая в ней какие-то невиданные даже самой Сильвии черты, советовала отправиться сюда.       Охотница обнаружила себя уже рядом с походными банями, так и не найдя ответов на возникшие вопросы. Пока, всё что она понимала, так это то, что попала в такой водоворот, из которого не могла выплыть. Сегодня у неё имелся прямой выбор — покинуть гвардию или остаться здесь. Она сделала свой выбор. Сильвия со злостью отбросила в сторону полог, скользнула внутрь, с остервенением стягивая с себя одежду. Место укуса отозвалось резкой вспышкой боли, когда она растягивала ворот рубахи. С лёгким вскриком дочь леса провела пальцами по ране, смазав пару капель полузастывшей крови. — Курва Марика! — в сердцах выругалась русоволосая девушка, бросившись к вёдрам с водой, стараясь хоть как-нибудь разглядеть в отражении повреждение.       Вертясь так и эдак, она, впрочем, отчётливо понимала, что такой след трудно будет не заметить, а это значило, что о близости с Агидель можно забыть на пару недель, иначе пришлось бы объяснять слишком многое. Вместе с чёткими отметинами ранок по форме зубов, вокруг места укуса ещё и образовался болезненный бордово-фиолетовый синяк. Только сейчас Сильвия в полной мере ощутила, как на самом деле сурово её наказала Огинь: все эти шлепки, пусть и болезненные, стали обыденностью, но это, а затем последовавшая угроза взять силой, были уже на полном серьёзе. Девушка испугалась, но не угрозы Марики, а того, что может, действительно, разругаться с ней навсегда. До этого дочь леса всё случившееся воспринимала лишь как обычную ссору, за которой всегда рано или поздно приходит мир, но Сильвия упускала одну небольшую деталь — она поссорилась не просто с кем-то, а с Марикой, которая бывала очень резка и, часто, непоколебима в своих решениях. Стоило лишь вспомнить, как она не желала прощать Селиму. Небольшое онемение пониже спины, конечно, напомнило, что если бы блондинка действительно была на неё зла, то этого поступка бы не было, но осознание всего, что она наворотила, всех ошибок, давления, которое она оказывала на Марику последние несколько дней, нахлынули, словно волна. Как это случилось, что на неё, в конце концов, нашло? Может дворянка права, и она под влиянием даже небольшой власти дала волю тем своим чертам, о которых не знала? Сильвия, схватившись за голову, опустилась на лавку, словно очнувшись ото сна. Она была виновата, но… ведь и Марика тоже вела себя неподобающе? Неужели она не понимала, что всё было ради её же блага? Ладно там ссадины Агидель, ещё курва Всезнайка убедилась, что переломов нет, но ведь у беловласой до сих пор временами случались головные боли и это через столько дней? О какой работе по лагерю и тренировках могла идти речь в таком состоянии? Неужели никто, кроме неё, этого не понимал? Сильвия чётко осознавала, что хорошо разбирается в лечении и снадобьях, но даже она далеко не всесильна, а Марика своим курвиным характером всё только ухудшала, не позволяя оценить, насколько лучше ей стало в действительности.       Русоволосая девушка нахмурилась, опять начав заводиться. Марика. Эта дрянь пугала до ужаса и бесила до безумства, но вместе с тем Сильвия не хотела терять её. В ней схлестнулись противоречия — с одной стороны она теперь понимала, что была не права, и ей следовало извиниться, а заодно и поблагодарить за помощь, но с другой стороны курва Огинь явно этим воспользуется, хотя и сама была немногим лучше в последнее время. Что вообще творилось с этой несносной беловолосой змеёй? — Бесы бы нас всех побрали! — прошипела охотница, прищурив глаза и смотря в полумрак бани.       Глубоко вздохнув, она поднялась с лавки, разделась до конца и пошла мыться, тщательно промывая место укуса. От каждого движения рукой дыхание едва не сбивалось из-за резкой боли. Успокоившись, она пришла к какой-то холодной отстранённости, свойственной скорее всё той же лярве Огинь, но так было легче сохранять самообладание. В этом состоянии девушка и вернулась в их с Агидель шатёр. Рыжеволосая, дожидаясь её, отчаянно пыталась не уснуть, но выходило неважно. Агеллон нарочно уселась в неудобную позу, однако постоянно клевала носом, отчего вздрагивала и просыпалась. — Сильвия! — вновь распахнув глаза, обрадовалась Агидель, — ну что? Всё получилось? — с заметным волнением спросила она. — Получилось, — кратко отозвалась дочь леса, — больше было похоже, что твоя Всезнайка и не собиралась меня выгонять, а хотела прочитать очередную нотацию, — безразлично пробормотала сероглазая девушка. — Думаю, не стоит так пренебрежительно относиться к ней, она ведь наш командир… — как могла, аккуратно попыталась возразить Агеллон, — и, знаешь, я хотела бы обсудить… — Я ничего не хочу обсуждать, особенно сегодня, — прохладно заметила Сильвия, спокойно раздеваясь, — и без того язык устал по нескольку часов подряд всякую однообразную муть повторять… — вышло грубее, чем русоволосая хотела произнести, поэтому она добавила, — и вообще, ты сама на ходу засыпаешь. Я, конечно, рада, Агидель, что ты вернулась из нашего лазарета, но вот именно об этом я и переживала, ты ещё не восстановилась, а эта белобрысая гадюка тебя весь день гоняла. Давай спать, — закончила Сильвия, однако в голосе всё-таки предательски проскочило явное раздражение. — Х-хорошо, — чуть запнувшись, кивнула Агеллон, понимая, что в очередной раз малодушничает, но, когда у охотницы был такой настрой, спорить с ней не хотелось.       Избавившись от одежды, накинув просторную рубаху, рыжеволосая первая забралась под одеяло, в то время, как дочь леса погасила все лучины и лишь после того принялась переодеваться. Укладываясь, Сильвия непривычно легла со спины, слегка приобнимая свою девушку. Агидель не возражала, хоть и удивилась, но после минувшей ночи, когда в их отношениях раскрылась не одна новая грань охотницы, поражаться подобному вряд ли следовало, куда любопытнее становилось иное — что дальше? Этот вопрос занимал голубоглазую красавицу чуть не половину дня, до того, как она не узнала о напасти, случившейся с русоволосой, однако теперь всё было хорошо, и если Сильвия не хотела говорить о проблемах, возможно, стоило попробовать нечто иное? Завозившись в объятиях, Агеллон развернулась лицом к девушке, ненадолго затихнув. Она ощущала, как руки, обнимавшие её, слегка подрагивали, словно от волнения и напряжения. Ничего не говоря, Агидель собиралась коснуться поцелуем губ охотницы… — Отстань, — резко воспротивилась та, отпрянув как можно дальше, чем сильно обескуражила рыжеволосую, — я не в настроении.       Откровенная ложь. Настроение у Сильвии было самым подходящим, эта лёгкая злость, воспоминание о прошлом вечере, тепло тела голубоглазой красавицы, её запах, всё бы могло получиться, но эта отметина на плече и словно бы горевшая кожа вокруг! «Зараза Огинь!» — зажмурилась дочь леса, неловко объясняясь: — Извини, Агидель… Просто… Этот день, вечер, это обучение, проверка… Мне кажется, ещё немного и… — судорожно вздохнула русоволосая, — …я не знаю, — тяжело пробормотала она, резко развернувшись спиной, укрываясь с головой одеялом. — Прости. Не сегодня.       Агеллон в полнейшем недоумении захлопала глазами, даже не решаясь приобнять девушку сквозь одеяло, а просто повернула голову к потолку, глядя вверх сквозь темноту, проваливаясь в размышления. Ей было совсем невдомёк, что происходило с девушкой из Литау в этот миг, а та, закусив основание большого пальца, сильно сжала ноги, подтягивая колени выше, борясь с огромным соблазном, переполнявшим её. После всего, что произошло меж ними, Сильвия отчётливо понимала, как долго ей ещё придётся так страдать, и нужно было придумать какую-то правдоподобную версию, почему им пару недель не суждено познать радость близости. Ничего путного в голову не приходило, но это помогло отвлечься от искушения. Вскоре усталость взяла верх и русоволосая наконец-то задремала.       Сон был странный, он пугал, он будоражил разум и воображение. Охотнице чудилось, словно она угодила в собственный капкан, верёвка опутала ноги, и она взмыла вверх. Когда голова оказалась внизу, хотя в этой темноте едва можно было различить, где что находится, звенящая тишина опутала её. Вдруг во тьме возник ещё более тёмный силуэт, он приблизился, обвил тело, сжимая до боли, так что трещали кости, раздвоенный змеиный язык скользнул по губам, и тут плечо пронзило огнём от внезапного укуса.       Сильвия взвилась с места, едва не заголосив. Пот чуть ручьём не стекал по шее и груди, а несколько прядей противно прилипли к телу. Одной рукой она зажала себе рот, в то время как пальцами другой вцепилась в место укуса полученного от Марики. Она так боялась выдать эту внезапную рану Агидель, что даже ночью зажимала травму, очевидно, задев, оттого и проснувшись. Столь бодрый подъём быстро заставил прийти в себя, и пусть час был ещё слишком ранний, дабы вставать, дочь леса решила не оттягивать, чтобы не оправдываться перед рыжеволосой, а заодно и не пересекаться в банях с Огинь или Селимой. Тихонько собравшись, русоволосая девушка спешно покинула укрытие, направляясь на помывку.       В предрассветной тиши спящего лагеря все звуки были особенно слышны, и чуткий охотничий слух Сильвии быстро различил чуть торопливые шаги где-то меж рядов неподалёку. Она подумала, что это мог быть кто-то из караульных, но как только закончились жилища, капрал повернула голову и тут же увидела Марику, тоже идущую в том же направлении. Замерев, девушки искоса посмотрели друг на друга. Ничего не говоря, дворянка резко развернулась и скрылась за палатками. «Вот курва несносная!» — в сердцах ругнулась дочь леса, ещё быстрее зашагав к баням. Сероглазая хотела бы помириться с подругой, но ожидала ответного шага, а эта лярва продолжала упрямиться, хотя сама была ничем не лучше.       «Лярва лесная!» — возмущалась про себя Огинь, не особо понимая, куда ей теперь идти. Стоило пораньше проснуться, дабы лишний раз не пересекаться с Сильвией, на которую она всё ещё злилась, и вот что из этого получилось. Можно было вернуться в свою палатку, и преспокойно полежать рядом с Селимой до общего подъёма, но тут дворянка заметила, как из главного шатра показалась Эверстейн. Планы резко изменились. У неё имелось пару весьма важных вопросов к наставнице, а раз уж из-за литауской лервы заняться всё равно было нечем, почему бы не разобраться сейчас, да ещё и без свидетелей?       Дер Кин скользнула за угол, где у неё, в небольшом закутке стояла бочка с водой. Кинув рубаху на верёвку, лейтенант подхватила ковшик, наполнила его, а потом резко вылила на себя. Почувствовав приближение магнатки, слегка фыркая и отряхиваясь, она уверенно проговорила, даже не поворачивая головы: — Светлого утра, Марика. — Не такого уж и светлого, — буркнула беловласая, с неудовольствием отмечая, что застать врасплох Всезнайку было той ещё задачей, и получилось лишь совсем недавно, да и то случайно, когда они встретились в лесу. — Пожалуй, да. Ещё рановато, — спокойно заметила лейтенант, обозревая серую хмарь предрассветного неба, — чему обязана столь ранним визитом? — Своими действиями, — нахмурившись, Огинь не стала церемониться, тоже повернув за угол, оказавшись прямо перед наставницей, — Эверстейн, дорогая, ты что творишь? — Марика! — не ожидая такой наглости, возмутилась дер Кин, — это ты что творишь? Я тут не совсем одета! — темновласая неловко прикрыла грудь одной рукой, второй рыская позади в поисках рубахи. — Меня и Селиму ты видела вообще обнажёнными и в куда более откровенной обстановке, — небрежно фыркнула зеленоглазая, подметив кое-что интересное на белой коже наставницы. — Марика, ты теперь мне это постоянно собираешься припоминать? — чуть вспыхнула лейтенант, наконец-то нащупав одежду. — Естественно, — самодовольно ухмыльнулась блондинка, разобрав надпись татуировки над правой грудью Всезнайки, — занятные письмена: Годен дас Селле, Боден дас Флемме, Ордих дас Вилле, что в переводе с имперского значит: Душу богам, тело пламени, желаниям смирение… Ну и как, со смирением, смотрю не очень получилось? — ухмыльнувшись, чуть наклонила голову дворянка. — Огинь, иди к бесам, мне было пятнадцать зим, когда я сделала эту глупость, — поспешно надевая рубаху, отмахнулась Эверстейн явно смущённая, — да и то, потому что не хотела проиграть спор одной курве… — Ну-ну, — дав понять, что не верит этим оправданиям, блондинка посерьёзнела, — у нас с тобой был уговор, и тут ты угрожаешь Сильвии отчислением из гвардии, мне стоит говорить, что произойдёт, если случится подобное? — нахмурилась зеленоглазая, будучи не особо в настроении чтобы подбирать слова. — Лучше подумай о том, что произойдёт, если бросишь мне ещё одну такую претензию, — упрямо наклонив голову, внимательно глянула в ответ синеглазая, — для начала давай проясним, чтобы тебя это больше не беспокоило: я не настолько тупая, как думает твоя болотная к… красота, о чём с завидной регулярностью орёт на каждом шагу, но об этом позже. Если бы я хотела её отчислить, то сделала это ещё вчерашним утром. Это раз. Как бы мне ни была неприятна Сильвия, если уж начистоту, я вижу в ней весьма талантливого командира. Ты сама знаешь, что служба и взаимоотношения — это разные вещи, ты не очень ладишь с Агидель, как и она с тобой, но в рамках поставленной задачи вашей связке, как правило, нет равных. Не берём в расчёт последнее испытание. Это два. Ну, и то, что у нас с тобой уговор, Марика, напоминаю, не стоит тебе так наглеть. Не путай тёплое с мягким. Это три. Теперь, касаемо деталей. Каждый кадет или боец Коронного войска имеет право на собственное мнение, но не стоит во весь голос озвучивать его в отношении старшего офицера, особенно если этот или эта офицер находится рядом и всё слышит. Будь вместо меня паршивец Махейм, да тут половина лагеря, если не больше, ходила бы с иссечёнными спинами и задницами. Донеси эту мысль до Сильвии, а ещё, заруби себе на носу, будете лазить по лагерю вместе с Селимой, как вчера, после отбоя, или не приведи боги, за его окрестностями, я очень быстро перестану быть доброй.       Дер Кин ни разу не повысила голос, произнося всё спокойно и размеренно. Казалось, что-то в ней неуловимо изменилось после памятного разговора в лесу, когда наставница дала волю эмоциям. Раньше подобная взвешенность и холодность производили впечатление безразличности, но теперь Марика чётко видела настоящий самоконтроль, до которого ей, если подумать, пока было далеко. — Хорошо, — хмыкнула блондинка, стараясь поддерживать именно такую деловую беседу, — и всё же, если Сильвия опять что-то учудит, лучше предоставь это мне, или поставь в известность, я сама займусь этой проблемой. Гораздо эффективнее, с выгодой нам обеим. Проще решать сообща, а не латать прореху наспех глядя, — ухмыльнулась зеленоглазая девущка. — Кстати, о латании, — обратила внимание Эверстейн, — видела, что вы вчера разобрались с твоей палаткой и поправили шатёр Агидель и Сильвии, значит, сегодня можете заняться более насущным делами. Отправляетесь кашеварить на кухню. — Чего?! Я не хочу! — взбрыкнула блондинка, сделав шаг назад, — я уже отбывала такое наказание! — Так и речь не о наказании. В строй вас возвращать пока рано, тут твоя Сильвия права, как бы мне не хотелось этого признавать. К тому же позволить вам полноценно тренироваться, чтобы не вызвать подозрений, я тоже не могу, а какой-то толк должен быть. Уж лучше я заберу десяток на практики, тем более что у вас времени всяко больше будет, поэтому вы и вдвоём прекрасно справитесь, — справедливо рассудила лейтенант. — Ступай исполнять.       «Уж я исполню» — мысленно пообещала Марика, не произнеся ни слова, резко развернувшись на месте. Сделав несколько шагов от раздражавшей, но теперь такой необходимой ей же, Эверстейн, магнатка подумала, что в целом, задача не была такой сложной. Несколько раз оказываясь при кухне, она, вроде, запомнила все основные постулаты, да и стянуть для себя что-то особенно вкусное было можно, дабы её далканка потом проявила свои кулинарные навыки. Огинь просто не хотелось заниматься чем-то подобным, а ещё больше не хотелось терять лицо, так легко соглашаясь на приказы. — Ах, да, — злорадно улбынувшись, Марика вдруг развернулась и подошла обратно, проговорив чуть тише. — Эверстейн, к слову, раз уж у тебя будут проблемы поначалу с Агидель, я тебе… ну и себе, решила помочь вчера: благодаря мне, у наших ненаглядных не будет близости примерно пару недель, — прищурив глаза, ухмыльнулась беловласая. — Что ты сделала с Агидель?! — тут же всполошилась Эверстейн, потеряв тот самый контроль. — Тю, ещё бы я стала с ней что-то делать… — безразлично отмахнулась Огинь. — Я сделала это с Сильвией, поэтому через пару дней твоя Агидель будет немного не в настроении, вот и пользуйся, не дай моим усилиям пропасть напрасно, — вздохнула блондинка. — Ты же говорила, что не будешь помогать? — слегка опешила дер Кин. — Я и не помогаю, я всё делаю для себя, а это лишь вытекающее, — усмехнулась беловласая. — Всё же, будь аккуратнее, — на всякий случай предупредила старшая девушка. — А ты расторопнее, — пожала плечами Огинь, — ладно, я ушла тормошить Рыжую. Учти, потом тебе придётся этим заниматься.       Приближаясь к шатру Сильвии и Агидель, десятник, на удивление, после всего случившегося утром пребывала в приподнятом настроении. Не смотря на то, как злили её выходки охотницы, именно они и позволяли добиваться таких договорённостей и результатов. Причин чтобы на самом деле беспокоиться о решениях наставницы теперь не было, а кроме того, собственной дерзостью, Марика заполучила в руки ещё одну очень сильную карту, которую намеревалась разыграть в разговоре с Агеллон, заодно, кое-что, проверив для себя. Замерев перед шатром, она уже намеривалась лезть туда, но всё же громко и нарочито воодушевлённо обратилась: — Агидель! Вылезай, нас ждут великие дела! — Сейчас, Марика! Только сапог надену! — донёсся поспешный отклик изнутри, немало удививший блондинку. — Чудеса случаются, — тихо хохотнула та, дождавшись появления Рыжей, — кажется, небо не рухнуло, мир не провалился сквозь землю, так молви мне, капрал Агеллон, отчего же ты без сна в столь ранний час? — немного криво срифмовала Огинь. — Хотела поговорить с Сильвией, — хмуро отозвалась Агеллон, — ты её, случаем, не видела? — обеспокоенно спросила она. — Видела, она ушла в баню, — безразлично, на первый взгляд, откликнулась магнатка, — балда! Ты что, не можешь нормально повязать платок? — Совсем плохо? Мне казалось, я правильно запомнила. Прости, я никогда с этим не сталкивалась, — понурила взор рыжеволосая, заметно стушевавшись. — Оно и видно, — хмыкнула Марика, перевязывая ткань. — Научишь? — слабо попросила Агеллон. — Было бы чему учить, — небрежно отозвалась Огинь, — слушай сюда! Нас с тобой сегодня назначили на кухни, и не то чтобы я горела желанием этим заниматься, но чем быстрее справимся, тем больше времени останется нам на тренировку. Я не собираюсь просто так сидеть на месте, поэтому пошли умываться, может, ещё повстречаем Сильвию, — девушка понизила голос, пробормотав, — хотя, лучше бы я её пока не видела. — Ты всё ещё так зла на неё? — разобрав последние слова, даже с неким любопытством спросила Агидель, зашагав бок обок с магнаткой. — Скажем так, в списке претендентов на то, кому бы я очень хотела открутить сейчас голову, она пока идёт на первом месте, — хмыкнула Марика, — пусть эта курва справилась, однако это ещё не отменяет того, что она творит в последнее время. Надеюсь, она хорошо запомнит этот урок, — прошипела блондинка, прищурив глаза. — Это всё моя вина, — затравленно вымолвила капрал, опустив взгляд к земле. — Не преувеличивай, Рыжая, ты, конечно, порой тоже чудишь, но не до такой же степени! Другое дело, тебе бы поговорить с Сильвией… — чуть поморщилась Огинь. — Вот с этим-то и проблема, — грустно вздохнула Агеллон, совсем скиснув. — И что же у вас такого случилось? — Марика остановилась, придержав подругу за руку, развернув к себе. — Не знаю… Не могу понять. Когда ты сбежала из лазарета, она наорала на меня, но потом вечером вроде бы извинилась, правда, когда мы… — рыжеволосая немного покраснела, — слюбились, она вела себя так, будто и не простила до конца, но ей явно понравилось, а затем вот это вот всё. Я пыталась с ней вчера ночью поговорить о её поведении, но она и слушать ничего не стала, заявив, что не в настроении, а когда я хотела помочь ей… э-э, расслабиться, Сильвия наотрез отказалась, — совсем расстроившись, рыжеволосая опустила голову. — Вот оно что, — задумчиво пробормотала дворянка, больше заинтересовавшись первой частью рассказа Агидель, ведь вторая явно была следствием её собственных действий, — слушай, я помню, как вчера ты пыталась меня успокоить, опять ерунды всякой наболтала, конечно, но вообще я должна перед тобой извиниться. Не сбеги я из лазарета, может, ничего подобного и не было бы, — Огинь признавала, что заварила всю эту кашу, но поступить иначе, когда требовалось разобраться со своими чувствами, она не могла. — Я на тебя не обижаюсь, я понимаю, — слегка покачала головой голубоглазая девушка. — Всё же, немного стоило бы. Где твоя гордость, капрал? — немного ухмыльнулась беловласая. — От Эверстейн хоть не сильно досталось? — Марика решила хитро перевести разговор на другую тему. — Нет, даже напротив, я уж думала, она меня обязательно накажет, а она наоборот успокоила, поддержала и сама хотела, чтобы я быстрее в строй вернулась, а ещё она мне такое вкусное угощение приготовила! — Агидель, не замечая, как расцветает прямо на глазах, восхищалась старшей подругой, — жалко, что вчера так и не удалось с ней, как следует, поговорить… А, Марика! Ты же ведь с ней сегодня виделась, она в порядке? Не заболела часом, а то ведь её вчера весь день не видно было?!       «Курва!» — подумала блондинка, видя такую реакцию Рыжей на дер Кин, и в очередной раз кляня свою недальновидность. Зачем только она на свою голову свела Агидель и Сильвию? Нет, она понимала зачем, более того, не сделай она этого, ещё неизвестно, как бы всё сложилось сейчас, может она бы так и не смогла признаться себе, что влюблена не только в Селиму, но и Сильвию, однако, всё могло быть и проще. Или нет? Во всяком случае, Марика была твёрдо уверена, что не случись ничего, Эверстейн бы до сих пор продолжала, как кошка на молоко, облизываться на Рыжую, а та, того и гляди, если не с Сильвией, то сошлась бы с какой-нибудь другой девушкой. Кажется, Марика врала сама себе и отношения Агидель и Эверстейн теперь действительно её беспокоили. «Ладно, посмотрим» — Огинь начала разыгрывать тот самый козырь. — В порядке всё с твоей дер Кин, — подчёркивая «твоей», откликнулась беловласая, — пока буря была, она всю ночь в лесу за лошадьми следила в одиночку, представь, как вымоталась, а после этого ещё наша Вия ей все нервы вытрепала, тут кто угодно бы завалился отлежаться… Кстати, Агидель, а ты знала, что у нашей дер Кин есть тату? — чуть прищурилась магнатка. — Нет, — удивлённо захлопала глазами Агеллон, — а где… Руки и ноги мы видели, там пусто… — Да на груди. Я всё думала, что она вся из себя прилежность, а там вон какие бесы есть… или были несколько зим назад, — с хитрецой улыбнулась Марика. — Где?! — чуть не подпрыгнула на месте рыжеволосая.       «Где там татуировка? Я ведь вчера сама видела Эверстейн в шатре и не видела никакой татуировки на…» — размышления были прерваны внезапным осознанием очевидного, от которого по телу прошла какая-то непонятная дрожь вперемешку со стыдом, но одновременно и с какой-то долей… зависти? Ей было обидно, что Марика видела татуировку дер Кин, а она нет! — Ты что, видела её голой?! — в чувствах возопила Агидель, тут же зажимая себе рукой рот. — По-пояс, — небрежно отмахнулась Огинь, старательно игнорируя прозвучавшее возмущение, — я заглянула к ней, когда госпожа лейтенант проводила своё утреннее омовение. — Марика! — аж вспыхнула капрал, — как ты могла?! Это возмутительно, она ведь наша наставница, старшая по званию! Так нельзя! — А знаешь, ты переживаешь об этом даже больше, чем она, — рассмеялась блондинка, уловив лёгкую ревность, исходившую от голубоглазой. — Да и что такого страшного? Мы ведь обе девушки… — равнодушно добавила она, разведя ладонями в стороны. — Да, вот только тебе нравятся девушки, и Эверстейн об этом знает, она могла неправильно всё понять, — засмущалась Агидель, старательно пряча взгляд. — Эверстейн знает и о том, что тебе тоже нравятся девушки, — легко парировала Огинь. — Именно поэтому я стараюсь быть с ней предельно вежливой и не творить таких глупостей, — нахмурилась Агеллон, — конечно, она офицер Коронного войска и может совершенно нормально относиться к разным проявлениям любви, но зачем лишний раз провоцировать? — А ты не задумывалась, что наша госпожа дер Кин, тоже может иметь определённые предпочтения? — даже подмигнула блондинка, подводя к тому, что нужно было ей. — Я… — хотела было что-то сказать рыжеволосая, и остолбенела.       Мысли перемешались и понеслись галопом. Капрал всегда старательно обходила стороной подобные темы, запрещая себе думать о таком, даже до того, как у неё начались отношения с Сильвией, а уж после и подавно, но иногда что-то прорывалось, и это любопытство приходилось подавлять с неимоверным усердием, однако теперь, озвученное предположение, да ещё и прозвучавшее из чужих уст, словно сокрушило барьер. «Что, если Эверстейн тоже нравятся женщины?» — не таясь, не увиливая, с замиранием сердца предположила Агидель, мгновенно становясь краснее, чем маков цвет. — У Эверстейн тату весьма затейливая, — тонко намекнула Огинь, выбрав нужный момент, хотя и слукавила, на благо себе.       Она буквально наслаждалась видом обескураженной, но при этом явно смущённой рыжеволосой девушки. Реакция Агеллон лучше всего говорила о её заинтересованности в дер Кин, и для Марики подобное означало, что в отношении Вии теперь окончательно развязаны руки, главное, чтобы не медлила темновласая. На краткий миг она даже позабыла о том, что у самой пока далеко не всё так гладко, ведь стоило помнить про её Селиму. Далканка вряд ли бы согласилась делить Марику с Сильвией, если у неё нет каких-либо чувств к русоволосой, уж в этом блондинка была уверена. — Что там? — не удержав любопытства, тихо, но настойчиво пробормотала капрал. — А ты попроси показать… У вас же отношения всяко лучше, чем у меня, — усмехнулась дворянка. — Марика! Ты в своём уме? Да даже если бы у неё эта тату на спине была, всё равно это не вежливо и неприлично просить показать! — Агеллон едва не забыла, как дышать. — Почему? — безразлично, но в тайне наслаждаясь игрой, задала встречный вопрос Огинь. — Невежливо было бы с моей стороны такое просить, а вы же там вроде теперь куда более близки, — последнее слово Марика выделила особенно сильно, из-за чего Агидель на пару мгновений вновь смолкла. — Как ты себе это представляешь?! — повысив голос, тонко воскликнула рыжеволосая, всплеснув руками, — «Эверстейн, мне тут Марика сказала, что видела у тебя тату на груди, можешь показать?» Так что ли?! — чуть запинаясь, с заметным волнением попыталась представить она. — Ну, не так прямо, конечно, меня лучше не упоминать, но, если интересно, придумай что-нибудь, — забавлялась дворянка. — А ты не можешь сказать, раз видела? — с какой-то надеждой пробормотала Агидель. — Нет, — чуть прохладно ответила Огинь, зашагав дальше. — Ну, Марика! — завопила позади рыжеволосая, сначала стоя на месте, а потом кидаясь следом за магнаткой. — Почему?! — чуть обогнав зеленоглазую, Агидель заглянула той в лицо. — Тебе надо, ты и спрашивай, но не у меня, — с трудом пряча улыбку, ответила Марика. — А-а-а! Марика! Бесишь! Какая же ты курва! — капрал даже вцепилась себе в волосы. — Это факт давно известный, — пожала плечами блондинка, вскинув голову. — Зачем ты это делаешь? Это ведь форменное издевательство! — в отчаянии Агеллон даже попыталась преградить дорогу, ещё раз заглянув в глаза, но магнатка легко её обогнула. — Потому что могу. И потому что мне доставляет искреннее наслаждение твоё замешательство, — зажмурилась Огинь. — Но Марика… — едва не заскулила Агидель. — Марика не лошадь, чтобы ей говорили «Но», — не сдержавшись, исходя на ехидство, рассмеялась блондинка, — всё, разговор окончен. Если интересно, сама спросишь. Тоже мне, сложная задача, — усмехнулась она, издеваясь. — Кстати, Рыжая, а почему тебя это так заинтересовало? — намеренно став как можно серьёзнее, спросила Огинь, обернувшись и пристально посмотрев в голубые глаза. — Э-э… Ну-у, — смешалась капрал, тут же отведя взгляд, — я просто сама когда-то задумывалась о тату, — неловко отболталась она, — мне это кажется красивым, особенно, когда человек закладывал определённый смысл. — Понятно, — хмыкнула дворянка, мысленно добавляя: «маленькая лгунья». — А ты как к подобному относишься? Хотела бы себе что-то такое? — спустя пару мгновений, когда они уже приблизились к баням, спросила Агидель. — Не возражаю, какое-то время даже восхищалась. У меня была одна пассия, рисунки шли от запястий до самых плеч. Красиво, — немного задумавшись, ответила Огинь, — но у меня и без того отметин на всю спину хватает. Лучше всяких татуировок, — натужно хохотнула беловолосая. — Не хочешь при случае скрыть эти следы под каким-нибудь красивым рисунком? — заинтересованно проговорила капрал. — Перекрыть одну боль другой? — усмехнулась Марика, — возможно, в этом есть некий смысл.       Заметив, как из одной бани исходил дымный след, девушки направились к ней. Агеллон надеялась встретить там Сильвию, а Огинь хотела верить, что охотница уже ушла. Беловласая понимала — придёт время, и они помирятся, но сама пока была не готова сделать шаг навстречу, надеясь, когда это первой сделает дочь леса. Если же та хотела поиграть в уязвлённую гордость, это было полностью её право.       Подойдя к слегка натопленной бане, десятник и капрал не обнаружили там никого, но порадовались, что им не придётся самим разводить огонь. Раздеваясь, Марика украдкой поглядывала на рыжеволосую, похоже, её план, возникший прямо по ходу этого утра, сработал ровно так, как она хотела. Агидель выглядела всё ещё задумчивой, но и смущённой одновременно. Неужели она и в самом деле, полагала, что убедила магнатку своей отмазкой о тату? Смех, да и только. Наверняка воображение Рыжей теперь волновала лишь обнажённая грудь наставницы. Вот и славно, пусть изводится, поменьше рассуждая о своих отношениях с охотницей, что было очень выгодно самой Огинь. Марика не сомневалась, что теперь мысли о груди и татуировке Эверстейн будут сбивать пыл рыжеволосой курвы, когда та попытается хоть прикоснуться к её Сильвии. — Есть кто?! — донёсся снаружи голос Селимы. — Заходи, любовь моя! — тут же позвала блондинка. — Марика! Ты чего сегодня так рано ушла? — внутрь тут же шмыгнула далканка. Заметив Агеллон, она коротко кивнула ей и дружелюбно произнесла, — доброго утра Агидель. — И тебе, Селима, — быстро поздоровалась Агеллон, юркнув в парную. — Нужно было прояснить пару вопросов с дер Кин, — понизив голос, так чтобы слышала лишь кареглазая, объяснила Марика. — Насчёт Сильвии? — так же тихо проговорила дочь гор. — Да, — кивнула блондинка, — у меня к тебе будет просьба. Нас с Рыжей отправили сегодня кашеварить, так что, пожалуйста, понаблюдай за нашей Вией. После вчерашнего, я полагаю, она умерит свою спесь, но из-за обиды может и напортачить. Лучше не дёргай, если что, расскажешь мне, придумаем, как быть. — Мм, за возможность попробовать что-то вкусненькое от тебя, я всё что угодно сделаю, — улыбнувшись, проговорила Селима. — Мои кулинарные навыки оставляют желать лучшего, но обещаю, я что-нибудь придумаю, — пообещала беловласая, не ведая, на какой скользкий путь ступает.