Духом и Сталью: Воля выбора

      Агидель едва удержалась, чтобы не разрыдаться прямо при Сильвии и Селиме, пока те находились в шатре. Охотница, конечно, обещала, что Агеллон ждёт серьёзный разговор, но та и не подозревала, насколько на самом деле разозлилась дочь леса. Марика не вернулась к перерыву, и всю тяжесть очередных упрёков пришлось принимать на себя. Далканка пару раз пыталась вмешаться, стараясь защитить, но Сильвия не собиралась никого слушать, раз за разом подчёркивая, что только она и Эверстейн имеют право распоряжаться в лекарском шатре, и её слово тут является непререкаемым. Дочь гор только и могла руками развести, да и вообще она заметно сникла из-за того, что вновь не встретилась с беловласой. Агидель не могла винить за это девушку. Только она сама кругом была виновата, но слова Сильвии казались уж слишком жестоки. Оправдываться было бесполезно, однако и молчать в ответ оказалось не лучшей идеей. Окончательно выйдя из себя и грубо обругав рыжеволосую, разгневанная охотница выскочила из шатра, а за ней стремглав тут же унеслась Селима.       Капрал упала на лавку, подтянув колени к животу, обнимая себя руками, чувствуя, как от нервов начинает едва заметно дрожать. Обиднее и страшнее всего было слышать даже не крепкие выражения, а упрёки, гласившие, что она самая настоящая бестолочь. Всё то, о чём она думала с самого утра, подтверждала и возлюбленная. Агидель всерьёз начинала верить: чего бы она ни добилась за прошедшие месяцы, всё это было лишь пустой тратой времени. Она постоянно допускала ошибки. Огинь говорила верно, ведь только капрал начинала что-то делать правильно, как тут же всё перечёркивала собственной глупостью. Агидель не заслуживала ни звания, ни уважения, ни нормального отношения. Рыжеволосая судорожно вздохнула и, размыв всё перед глазами, горькие слёзы покатились из глаз. Девушка зажмурилась, стараясь сглотнуть образовавшийся в горле ком.       Полог шатра вновь качнулся, Агеллон не видела этот миг, просто под закрытыми веками вдруг посветлело, а потом всё стало как раньше. Рыжеволосая, закрывая руками лицо, стараясь утереть влажные дорожки, резко села обратно. Она открыла глаза, ожидая увидеть Сильвию или Селиму, да хоть Марику, но на входе чуть замерла Эверстейн. Дер Кин явно не ожидала узреть свою тайную возлюбленную в подобном состоянии, а потому, машинально проговорив «Доброго дня» — тут же кинулась вперёд, моментально оказываясь рядом: — Агидель? Что случилось?! — со всей возможной заботой спросила лейтенант, отложив на лавку свой небольшой узелок с угощением. — Эв-Эви… Эверстейн! — пуще прежнего разрыдалась рыжеволосая, прянув к подруге, обнимая её и вцепляясь пальцами в чёрную кожу дублета, — я… Я бесполезная дура!       Прижавшись к груди старшей девушки, она безостановочно плакала, не в силах более сдерживаться и, не обращая никакого внимания, что своими слезами заливала её рубаху. Всё навалилось мигом, приведя в совершенный раздрай. Все переживания, не находя выхода, разом напомнили о себе. Мир вокруг был ужасен: боль от синяков, пусть и становившаяся меньше, не прекращалась, сидение на одном месте, считай, взаперти без возможности заняться чем-то ещё, упрёки Сильвии, которые, по сути, были правдой, упрёки от Марики, испытывавшей нечто схожее, что и она. Всё это копилось не один день, Агидель, как могла, пыталась справиться, но в один миг, словно тонкая нить, она не выдержала, и сейчас было уже плевать, кто перед ней, она просто не могла остановиться. В детстве и чуть позднее, отец, этот вечный пьяный скот, постоянно ей твердил какая она никчёмная и бесполезная дрянь. Девушке начинало казаться, что всё это было правдой, а все её жалкие попытки доказать обратное являлись лишь никчёмным желанием возразить, хотя возражать было не на что. Она лишь слабая, безвольная курва, которой отчаянно хотелось быть кем-то большим, кем она никогда не была. Агидель внушила себе, что в гвардии всё изменится, но не изменилось ничего. Любая неудача напоминала ей о том, как всё было напрасно. Кто бы что не говорил после, это никогда не менялось. Зачем только она поверила в слова, когда её хвалили? Это ничего не меняло, хуже того, подпитывало ложными надеждами. — Кто сказал тебе такую глупость? — ненадолго остолбенев, Эверстейн притянула красавицу к себе, крепко обнимая.       Дер Кин догадывалась. Нетрудно было сложить два и два, ведь до этого в шатёр заходили Селима и эта лесная шлюха. Злость внутри вскипала таким яростным пламенем, что лейтенант держалась лишь благодаря рыдавшей на её груди Агидель, а так бы пошла и попросту уничтожила Сильвию, наплевав на всё, что случится дальше. — Мой… отец, — как могла, втягивая воздух, хоть и мешала ткань, вздохнула капрал, продолжая плакать. — Что?! — опешила старшая девушка, теперь уж совсем сбитая с толку.       Рыжеволосая продолжала трястись от переживаний, часто дышала, но постепенно приходила в себя, особенно когда Эверстейн опустила руку ей на затылок и начала слегка поглаживать, при этом едва покачивая корпус из стороны в сторону. Лейтенант почти ничего не поняла, но сейчас главное было успокоить тайную возлюбленную. Она не знала, как хорошо у неё получалось, но капрал, кажется, угомонилась. Девушка наконец-то подняла взор, шмыгнула носом, поспешно отёрла слёзы и выступившие сопли и, чуть покраснев, заговорила: — Извини, — она ещё раз шмыгнула носом, а потом принялась говорить быстро-быстро, так что дер Кин едва успевала уловить смысл, — Эверстейн, моя семья… Ты ведь знаешь, что я из обедневшей шляхты? Все в Остерне это знают… Мой отец всегда был отъявленным трусом, он ничего не смог добиться, только пристрастился к алкоголю, вот почему я так презираю и боюсь выпивки, я когда-то пробовала сбежать от проблем этой дорогой, но всё было ужасно… Всё потому… Потому что он всегда говорил мне какая я бесполезная тварь, только напрасно еду перевожу и ничего не могу сделать путного, хотя я очень старалась…       Лицо Агидель вновь исказилось от мрачных эмоций, губы задрожали и, едва унявшиеся слёзы, ручьём хлынули из глаз. Девушка издала полустон-полувскрик, опять припав к груди наставницы, но на сей раз, не прекращая говорить, правда, Эверстейн пришлось очень постараться, чтобы разобрать в этом потоке что-то связанное за исключением первой фразы: — Возможно, он был прав? — вздрогнула Агеллон, — мы с матерью из последних сил выбивались, но он всё пил и пил. Мать устала с этим бороться, совершенно забыла о себе, а потом и обо мне, терпя все его выходки… Как что не так, он бил нас… Пока была маленькой, я старалась заработать везде, где только можно, но все деньги, что приносила, всегда шли на его выпивку, а если я что-то пыталась утаить, то он бил меня ещё сильнее! Однажды он так разозлился, что схватил меня за волосы и сунул головой в печь… С тех пор я всегда коротко стригусь… Мне изо дня в день напоминали, какая я никчёмная тварь… Может быть, всё так и есть, только я этого не замечала? Я так мечтала однажды сбежать из этого кошмара, но день шёл за днём, а потом всё стало куда хуже, я стала старше, и этот… Эти сволочи, смевшие называться моими родителями, поняли, что меня можно выгодно подложить под какого-то урода, чтобы поправить положение дел, меня насильно хотели выдать замуж, а я упрямилась… Я теперь даже не знаю, возможно, напрасно?       Дер Кин окаменела. Она и представить себе не могла, что пришлось пережить в прошлом рыжеволосой красавице. Когда она начинала сетовать на собственную нелёгкую судьбу, надо было думать, как приходилось окружающим и близким людям, но Эверстейн начинала ныть, даже не представляя, что кому-то могло приходиться намного хуже. Ей, безусловно, тоже досталось, но не в такой степени. Темновласая притянула свою красавицу поближе, уже не зная, что сейчас услышит. — Все мои отношения, они никогда не приносили никакого проку, лишь мимолётные мгновения счастья, да и было ли оно настоящим? Я даже не умею нормально любить. Чтобы я ни делала, всё приводит к одному! Я бежала от этой горькой правды, но сделала ли я хоть что-то стоящее? Может быть, мои родители изначально были правы? Может я действительно не могу делать ничего стоящего, а лишь только и умею, что портить? — вдруг успокоилась Агидель, а потом вновь сорвалась, вцепившись в распахнутые края дублета, — может быть отец и начал пить из-за того, что на свет появилась такая бестолочь, как я?!       Эверстейн растерялась. Этого она совсем не ожидала. Она могла бы понять злость милой на таких пёсьих детей, как её пращуры, но она искренне не понимала, как та может винить в подобном себя. Бедная девушка! Вот это вот всё она тянула на протяжении такого количества времени?! С одной стороны, было хорошо, что она решила выпустить всю эту тяжесть, но с другой, жить с такой ношей на душе, при этом улыбаться, и радоваться жизни, было сравни настоящему подвигу! — Ведь, правда, Эверстейн, признай, я всегда стараюсь прыгнуть выше головы, — чуть успокаиваясь, но ещё продолжая хныкать, Агеллон попросту зарылась носом в распахнутую ткань рубахи, — даже эти баталии, ты дала мне такое преимущество, а вместо уверенной победы мы всё испортили… Из-за меня, из-за того, что вовремя не смогла предупредить. Я испортила затею Марики, из-за меня она едва не убилась, из-за меня мы обе оказались в этом проклятом шатре. Это я во всём виновата. Я бежала от того, что всё время меня преследовало, но это лишь горькая правда. Я виновата во всём и жизнь моя не стоит четверти злотого! Эви, выгони меня из войска, я не заслуживаю быть тут! Всё станет лишь только лучше после моего ухода!       Окончательно сорвавшись, капрал отстранилась и рухнула обратно на лавку, закрываясь, как могла. Дер Кин, заведённая от волнения и злости, поначалу замерла, не зная, чем помочь. Кулаки сжимались сами собой от такой несправедливости, от того, что дорогой сердцу человек настолько отчаялась, её так хотелось утешить, как-то успокоить, но воительница медлила, не зная, имеет ли право поступать так. «Да какого беса?!» — мысленно вопросила она сама себя. Агидель было плохо, и только она сейчас была той, кто в силах помочь. Поддавшись порыву собственного сердца, ещё сильнее участившего ход, она внезапно пристроилась рядом на лавке, бережно обнимая Агидель, притянула к себе, прижала и не собиралась отпускать ни за что на свете. — Что ты такое говоришь? — тихо прошептала воительница, — ты ни в чём не виновата. Не смей себя недооценивать… — Эви, какой мне смысл жить дальше, если всё, к чему я прикасаюсь, всегда идёт прахом? — выдохнула капрал, уже не замечая, как сократила имя подруги. — Тогда, пожалуй, мне нужно выгнать не только тебя, но и уйти самой, — твёрдо проговорила старшая девушка, ощущая, как в этот миг сжалась, но и стихла её капрал Агеллон, — всё, что я делала в последнее время, так это слушала тебя, обсуждала с тобой планы. Я же тебе говорила, что никогда ранее не занималась подготовкой кадетов, и ты ведь сама видишь, как тренировки и жизнь в лагере преобразились с того момента, как ты стала мне помогать. Благодаря тебе я разрабатывала новые подходы, мы вместе думали над этим, но, выходит, если ошибалась ты, то и я ничем не лучше. Курвин командир из меня, — заключила дер Кин, пойдя на небольшую хитрость. — Это неправда! — спустя пару мгновений, решительно, даже с проявившейся злостью, вскинулась рыжеволосая, разворачиваясь к подруге лицом, едва не позабыв о своих собственных мрачных мыслях. — Ты сильная, ты умная, ты знаешь, что делать, ты лучшая! — Но я ведь тоже ошибалась, — чуть хмыкнула Эверстейн, устремив взор прямо в эти невозможные, пусть и зарёванные, голубые глаза, — и только благодаря тебе я сумела разглядеть все эти ошибки. Так что, мы действовали неправильно? — спросила дер Кин, хитро прищурив взор.       Лейтенант никогда не была мастером произносить проникновенные речи, проявлять чувства, но с дня Солнцекреса многое изменилось. Откровенная история Агидель стала для неё подлинным удивлением, вызвав желание разорвать всех, кто обижал эту замечательную девушку, хотя при этом дер Кин прекрасно отдавала себе отчёт в том, что попросту не может этого сделать. Она могла другое — она должна была стать той, кто закроет рыженькую от всех невзгод, кто терпеливо выслушает, кто успокоит и внушит надежду и веру. Она до сих пор пребывала в ужасе от того, что пришлось пережить её красавице, которая самым внезапным образом поделилась своими страхами, но именно потому Эверстейн должна была не жалеть, а трезво объяснить, что все предположения Агидель не имеют никакого смысла. — Мне казалось, что мы всё делали правильно, — всхлипнула рыжеволосая, успев заметить, что своими слезами совершенно промочила рубаху старшей. Почему та вообще решилась распахнуть дублет и ворот, ведь прежде воительница никогда не позволяла себе подобной вольности?! — Аги… — грустно улыбнулась наставница, — извини, ты позволишь называть себя так? — Конечно! Это ты меня прости, что я твоё имя сократила, я не должна была этого делать! — слегка перепугалась капрал, чуть дёрнувшись, но крепкие руки подруги держали надёжно, не позволив ей двинуться. — Ты можешь называть меня так, когда мы наедине, — на сей раз по-настоящему улыбнулась дер Кин, — забавно, но я не слышала этого сокращения уже много зим. Единственный человек, который называл меня так, был мой приёмный отец. Знаешь, он мне и прозвище дал, — искренне хохотнула Эверстейн, — он называл меня Воронёнком. — За цвет волос? — втянув в себя воздух, искренне заинтересовалась Агидель. — Да, — ненадолго сомкнув веки, подтвердила старшая девушка, отмечая, что избрала самый верный путь, дабы вытянуть возлюбленную из череды переживаний. — Знаешь, как бы я прозвала тебя? — Как? — ещё больше заинтересовалась Агеллон, придвинувшись совсем близко. — Феникс, — не колеблясь, что было совсем не просто, ведь их губы едва не соприкасались, прошептала наставница. Она смотрела на младшую, и теперь сама чувствовала, как хочется быть с ней во всём откровенной. Эмоции сменяли друг друга, то приходила уверенность, то чуть не начинался мандраж. — Не за цвет волос, за то, какой сильной ты всегда была и есть. За то, как умела возродиться после самых жестоких поражений. Аги, совершать ошибки нормально, но не стоит винить за них лишь себя. К сожалению, мы не выбираем свою судьбу, но влиять на неё мы в состоянии. Мартина Вильк всегда говорила «Делай, что хочешь и будь, что будет», — тепло улыбнулась темноволосая воительница. — Но она бегала от гусей, — наконец-то хихикнула рыжеволосая. — Да, — усмехнулась лейтенант, — слабости, зачастую, в мелочах. Это не хорошо и не плохо, но не стоит впадать в отчаяние, если у тебя что-то не получилось, даже если это кажется абсолютным провалом. Не стоит взваливать весь груз только на себя. Ты ошиблась на баталиях, Марика ошиблась на них, и я ошиблась, предоставив такое поле для них. Я рада, что ты решилась поделиться со мной прошлым, оно чудовищно, как не взгляни, но ты точно не виновата, что всё сложилось так. Продолжай делать то, что считаешь правильным, и что тебе приносит удовольствие, не вспоминая о прошлом. Не сдавайся, пожалуйста, никогда, в тебе есть силы продолжать, несмотря ни на что. Я вижу это в твоих глазах, в твоих словах и в твоих поступках. — Спасибо Эви! Ты действительно лучшая! — сама крепко обняв в ответ, Агидель всем телом прижалась к дер Кин.       «Боги небесные!» — пронеслось в голове у воительницы в тот миг, когда лицо рыжеволосой вновь оказалось у неё на груди, а собственная рука ещё и придерживала затылок девушки. Похвала, прозвучавшая из уст красавицы, заставляла вознестись куда-то высоко вверх, и метаться там в приливе счастья. Ей не просто удалось привести Агидель в себя, но и вернуть той веру в свои силы и хорошее настроение. «Что может быть лучше?» — подумала Эверстейн, «Кое-что могло бы» — до неё начало доходить в каком интересном положении они оказались, но благодарственный порыв Агеллон слегка сдвинул их обеих к краю лавки. Дер Кин осознала, что начинает сваливаться. — Аги, я упаду сейчас, — со смешком, за которым притаилось смущение, проговорила старшая. — Ой, извини! — опомнившись, рыжеволосая отодвинулась обратно, размыкая объятия. Щёки девушки слегка порозовели.       Эверстейн, тоже убрав руки, аккуратно переместилась, усаживаясь. Она машинально потянулась, чтобы запахнуть ворот и ощутила, как на самом деле промокла рубаха от слёз Агидель. Не став ничего делать, она лишь задумчиво ощупала ткань, в то время как младшая девушка тоже присела рядом, заметив эти движения. — Прости, Эви, меня совсем разобрало, — неловко проговорила капрал, краснея ещё сильнее. — Мелочи, — чуть наигранно отмахнулась та, быстро глянув на тайную возлюбленную, не решаясь смотреть дольше, — главное, ты сейчас-то как? — обеспокоенно спросила старшая девушка, не сумев скрыть этот порыв. — Намного лучше. Ты мне очень помогла, — искренне призналась Агеллон и румянец стал ещё заметнее. Она начинала переживать, что выболтала с ходу столь многое из прошлого наставнице и подруге, хотя едва ли когда-то могла поделиться этим даже с Сильвией. — Ну и славно, — кивнула дер Кин, подумав, что хоть и успокоила Агидель, но при этом и сама невольно раскрыла глубоко личное. С другой стороны, если бы она этого не сделала, получилось бы у неё? Имели хоть какой-то смысл переживания? Сейчас всё было хорошо, так и стоило ли волноваться? Кое-что всё равно засело в памяти, но именно не желая думать над этим, наставница и опомнилась, желая увести мысли в иную сторону, — Свар небесный, Аги, я такая бестолочь, я ведь тебе тут принесла!       Узелок с угощением каким-то неведомым образом остался лежать на лавке нетронутый. Темновласая подхватила его и протянула девушке. Было удивительно, как они, ещё недавно валяясь, не задели его и не скинули на пол. Младшая девушка с готовностью, слегка поспешно приняла подарок, начиная развязывать, а когда увидела, даже на пару мгновений впала в приятное замешательство. — Ты сама приготовила? — округлив глаза, уточнила Агеллон, подцепляя пальцами нехитрое лакомство, выглядевшее донельзя аппетитным.       Угощение мигом напомнило ей то, что делала Сильвия, когда натирала ягодами сухари, но Эверстейн пошла куда дальше, она сделала из ягод прослойку, сжав это сухарями, чуть поджаренными и явно пропитанными медовой патокой. Ещё тёплые, даже пальцы слегка прилипали. — Можно? — зачем-то уточнила голубоглазая девушка, с лёгким волнением глянув на подругу. — Конечно, на здоровье, — тепло улыбнувшись, мягко ответила дер Кин, наблюдая, как Агидель отправила в рот лакомство. Она не знала, как хорошо у неё получилось, лишь в процессе готовки сама немного попробовала, но она-то сразу сочла это сносным, что не удивительно — она привыкла готовить в полевых условиях и эти кушанья явно были далеки от идеала, подававшегося в лучших трактирах. — Окутаситься можно! — воскликнула капрал, едва попробовав, и тут же с ужасом посмотрела на Эверстейн, — ой, то есть, это очень вкусно! — Пожалуй, первая реакция пришлась мне по душе даже больше, — быстро подмигнула наставница, поражаясь сама себе. Её как бесы попутали, она после общения и уговора с Марикой невольно начала действовать более открыто. Она не таилась того, что порой приходило в голову.       Эверстейн поражалась сама себе — сколько дней она сдерживалась, не в силах проявить чувства, а теперь это было делать так легко — неужели всё дело в уговоре с Марикой или просто её чувства достигли той грани, после которой сдерживать их уже было просто невозможно? — Эви, — сдавленно хихикнула капрал, немного смутившись, — ты опять ставишь меня в неловкое положение. — Ничего с собой не могу поделать, — пожала плечами наставница. Глупая ухмылка на губах, и она сама как форменная дура! Эверстейн не верилось, что она это делала, но её как изнутри разжигало. — Съешь кусочек? — внезапно предложила Агеллон, протягивая угощение старшей. — Да я… Можно! — заключила та, потянувшись за лакомством. Душу разбередило настолько, что уже никакие внутренние ограничения не работали. Почти. Дер Кин губами и зубами выхватила протянутое угощение, прожевала, оценив, насколько хорошо это было и, наконец, произнесла, — очень вкусно. Сама не ожидала, что так выйдет! — Почему? Ты ведь упоминала, что умеешь готовить, — заметила Агидель, протянув руку за флягой к изголовью лавки. — Потому что сладкого я никогда не готовила и совершенно случайно нашла этот рецепт в своей книге, — чуть пожала плечами Эверстейн, слегка задумавшись, — хотя, если вспомнить, лучшие затеи удавались нам с тобой всегда немного внезапно. Лагерь, как он сейчас есть, и система подготовки не были бы такими, если б не ты, Агидель Агеллон… Возможно, после вашего становления полноценными бойцами Коронного войска, я буду просить о повышении тебя в сержантское звание, — добавила она, поддавшись порыву чувств.       Известие для Агеллон оказалось столь ошеломляющим, что девушка едва не подавилась напитком и слегка закашлялась, уставившись на подругу круглыми от удивления глазами. «Свар свидетель, разве ж я могу на такое надеяться?!» — подумала капрал, а сама чуть не запрыгала на лавке от приступа радости. — Извини, если внезапно, — дер Кин очень бережно, дабы не задеть синяки, похлопала девушку по спине, — но я не вижу никого, кто бы мог ещё лучше подойти на это назначение. Людей-то всегда хватает, спору нет, и толковых, но тех, кто что-то хочет сделать, маловато будет. У меня есть Ингвар и его сестра, но они, хоть и хороши, почти не предлагают ничего нового, есть Марика, но эта курва скорее удавится, чем пойдёт на повышение, есть Эльга и Войцех, но они ограничены своим подходом к битвам, есть Сильвия и Селима, но их навыки проявляются какими-то проблесками, хотя, наша дочь гор весьма талантлива, но я до сих пор не могу понять, это её инициативы, или это Огинь на неё так хорошо влияет? — задумалась лейтенант, посмотрев в сторону. — Эви, но ведь как не взгляни, я почти везде уступаю всем из перечисленных, а ещё рыдаю от неудач, как несчастная, утопшая русалка, — чуть развела руками Агидель, — почему ты выбираешь меня, если я уже какую прорву времени валяюсь в этом лярвином шатре, и не приношу никакой пользы? — всё же немного расстроенно спросила она. — Потому что ты не только хочешь что-то поменять, но ещё и делаешь, — честно ответила наставница, в мыслях добавив: «А ещё потому, что я тебя люблю». — Но я ведь сейчас не делаю ничего полезного, — поделилась Агеллон, — я заперта тут без возможности помогать, влиять хоть на что-то. — Вот именно это и доводит тебя до состояния отчаяния, — безошибочно утвердила Эверстейн. Безделье зачастую и её сводило с ума: она исходила от неопределённости, она жаждала хоть чего-нибудь, она даже завидовала усцарам, которые были заняты постоянно, а если не заняты, то проживали день как последний в жизни, — задери рубаху. Осмотрю.       Агидель, немного растерявшись, последовала приказу, не совсем понимая, как в одно мгновение подруга могла собираться с такой поспешностью. Нечто схожее было в поведении Марики, но если та всегда была жёсткой, словно крепкий, пусть и гнущийся прут, то дер Кин являла собой кнут — на первый взгляд абсолютно монолитная структура, но изгибался и хлестал он всегда очень точно. — Кутасня, конечно, — разглядывая жёлтые пятна, хмыкнула наставница, — представляю, как это болит, — рассматривая отметины, она провела по коже пальцем, очерчивая линию наибольших повреждений. — Впрочем, не вижу поводов задерживать тебя тут. Ты можешь вернуться в свой шатёр и помогать по лагерю, исполняя обычные поручения, но, уж прости, пока никаких тренировок, — наставительно заключила дер Кин. — Но Сильвия сказала, что мне ещё неделю нужно провести тут, — несмело возразила капрал, чуть обернувшись, пытаясь увидеть глаза подруги. — А с какого момента капрал Сильвия стала решать, что и кому нужно? — не сдержавшись, чуть рыкнула наставница. Если кто-то полагал, что она не обладала властью, это было очень серьёзным заблуждением, — завтра же вернёшься в строй. Пусть не полноценно, но сидеть тут я тебе больше не позволю. Хватит! — Так точно! — обрадовавшись, лихо приложила два пальца к голове рыжеволосая. — Развели болото! — заведясь, Эверстейн принялась расхаживать по шатру, не обращая внимания на то, как сама отчаянно хромала, особенно в мгновения подобного возбуждения, — бардак! Двести человек под началом, а нам даже захудалого лекаря не выделили! — Недопустимое упущение, — робко вклинилась Агеллон, даже боясь взглянуть на старшую, но одновременно испытывая какое-то странное возбуждение. — Письмо напишу, — пробормотала наставница, всплеснув руками, — и, к слову, где Огинь? — резко остановившись, Эверстейн посмотрела в глаза Агидель. — Не могу знать! — в миг подорвавшись с лавки, вытянулась Агидель, — сказала, что пойдёт тренироваться в лес. Я ей разрешила… — Превосходно, — пробормотала старшая, мрачно глянув на девушку, — потрудись в следующий раз поставить меня в известность, напомнив Марике, что она обязана отчитываться о своих намерениях передо мной, — возмутилась дер Кин, хотя Агидель в этих словах не видела того недовольство, которое подруга хотела продемонстрировать. — Прости, — потупилась рыжеволосая, — мне вот и Селима с Сильвией напомнили, как следует поступать в подобных случаях, — опечаленно пробормотала она.       Агеллон не собиралась говорить о том, как бесновалась из-за этого поступка охотница, но Эверстейн не составляло труда понять, что именно её слова и довели девушку, став тем самым моментом, после которого её тайной возлюбленной и стало так плохо, что она вспомнила все свои неудачи. Дер Кин постаралась успокоиться. Она не должна была являть сейчас перед Агидель недовольство, а уж тем более выговаривать той, пусть даже и в сдержанной манере. Сердце опять разрывалось от противоречий — как наставница, она должна была это сделать, напомнив, но как человек, которая любит, могла быть помягче. — Ладно, извини за вспыльчивость, присаживайся, — чуть выдохнула наставница, подходя ближе и опускаясь на лавку пообок с красавицей, — лучше скажи, ты сама-то как? Вернуть тебя в строй я могу, а ты готова? — хорошо улавливая смены настроения Агидель, она решилась поделиться с ней, — знаешь, когда меня ранили, я тоже изводилась. Вначале я рвалась в новые битвы, но оказалась почти прикована к постели. Даже наши целители не особо смогли помочь, хоть и обещали иное. Я чуть не выла от безделья, а когда пошла на поправку, мне предложили возглавить кадетский отряд… Не могу сказать, что меня радовала такая перспектива, да ты и сама знаешь, но, если честно, отчасти я согласилась, потому что уже не знала, что будет, если вернуться в войско. Мне и не предлагали, но это как раз изглодало всю душу. Сейчас… Сейчас, Аги, если бы кто-то спросил меня, готова ли я, я бы ответила, что готова, но только вместе со всеми вами… — призналась воительница, не сводя взгляда с этих прекрасных голубых глаз.       «С тобой» — мысленно поправила себя дер Кин, признавая единственную правду, о чём ей и говорила Марика. Странно всё получалось в этом мире, Эверстейн могла до одури спорить, что ей важны жизни всех подопечных, но при этом, если бы не Агидель, этого б никогда не произошло. — Я… готова, — бросив быстрый взгляд на подругу, кивнула рыжеволосая, поддавшись порыву и подхватив ладонь наставницы, — и спасибо, что поделилась со мной, это действительно помогает, но… Я тут подумала, мы вот научимся, а тебя возьмут обратно в войско? Что если нет? Я очень хочу, чтобы ты была рядом, — «Прекрати молоть чепуху!» — одёрнула себя девушка.       Не стоило бередить сердце старшей такими глупостями, но ей отчаянно хотелось, чтобы та всегда оставалась рядом. Ведь именно Эверстейн показала ей, что она тоже на что-то способна, может стать гораздо лучше, чем сейчас, и Агидель очень не хотелось, чтобы дальнейший её путь был без лучшей подруги. — Ну… Я всегда могу перевестись в усцары, а если генерал запретит, ничто не помешает мне записаться в шляхту магната Орновского, — немного сдавленно хохотнула Эверстейн. Свар свидетель, она хоть и сболтнула ту ещё глупость, однако рассматривала и такие варианты. — Эви! — воскликнула Агеллон, резко обняв девушку, — спасибо! Я себе даже представить не могу, что тебя не будет рядом.       Признание было абсолютной правдой. Наставница и подруга зачастую была мрачной, требовательной и отстранённой, но когда она открывалась, происходило что-то неведомое, что-то, чего Агидель никогда не чувствовала в своей жизни… Немного похожее она ощущала в редких откровениях Марики, но с Эверстейн это всегда было сильнее, теплее и куда душевнее. — Никуда я от вас не денусь, — быстро ухмыльнулась дер Кин, мимолётно подмигнув, — гляди, как бы ещё не пришлось бегать от суровой госпожи-наставницы, — свела она всё к шутке.       Хотелось бы ей сказать, что она никогда не оставит именно Аги, но для подобных речей было ещё слишком рано, да и заявление казалось слишком смелым, учитывая то, кем они являлись. Случайное ранение, приведшее её сюда, чётко убедило лейтенанта, что и она, со всеми своими навыками и силами отнюдь не бессмертна. Правильно говорила Огинь, что любовь — это отнюдь не простое чувство, она ещё не была разделённой, но уже и до того Эверстейн прекрасно осознавала какую ответственность будет нести за рыжеволосую красавицу. «Я не смогу её уберечь от сражений, но я сделаю всё возможное в моих силах, чтобы сделать её сильнее» — вспомнила дер Кин обещание, данное самой себе едва ли не в самом начале их практик в лагере. — Не переживай, — добавила воительница, — постарайся отдохнуть как следует, а мне, к сожалению, сейчас нужно идти. Лагерь ждать не будет. — Да-да, конечно, — кивнула Агеллон, отпуская старшую, — извини, я и так тебя задержала… — смутилась она, боясь посмотреть в глаза. — Всё в порядке, давай-ка, ложись, — слегка улыбнулась наставница, помогая девушке поудобнее устроиться на лавке, заботливо укрывая её одеялом. — Эви, ты ещё зайдёшь вечером? — чуть подняв голову, с небольшой надеждой спросила капрал. — Честно, не могу обещать, — задумчиво ответила та, — погода как взбесилась, боюсь, к ночи грянет буря, да такая, что весенняя покажется лёгким дождиком. Надо проверить готовность лагеря, чтобы мы тут все не улетели и не уплыли, — чуть улыбнувшись, добавила Эверстейн, дабы Агидель сильно не переживала и не бросилась помогать. — Так плохо? — округлила глаза Агидель. — Да кто его знает, на всё воля Свара, — пожала плечами старшая, задумываясь, что хоть и помянула покровителя, но никакого отзыва в своём сердце не почувствовала, куда важнее для неё было состояние рыжеволосой, — может стороной обойдёт… — На всё воля Свара, — подтвердила Агеллон, кутаясь в одеяло, — Эви… А если я вернусь в строй неполноценно, хотя бы смогу приходить к тебе заниматься теорией? — чуть жалобно вопросила капрал. — Обязательно! — горячо произнесла Эверстейн, — я буду ждать тебя! — Спасибо, — прошептала девушка, устраиваясь на небольшой подушке, закрывая глаза.       Дер Кин покинула шатёр, ненадолго замирая, разглядывая небо на северо-западе. Чутьё её не подводило, скоро должна была разразиться самая настоящая буря, по сравнению с которой минувший дождь казался чем-то несерьёзным. Налетевший сильный порыв ветра служил тому подтверждением, как и показавшиеся, буквально, чёрные облака. Зверь внутри тоже затих. Пребывая в радужных мечтах от того, как хорошо она поговорила с Аги, сумев той помочь и порадовать её, воительница не собиралась расслабляться, а наоборот, пошла созывать капралов. В отсутствии старшей весь лагерь немного расслабился, но стоило ей показаться, как двойняшки дер Зиг принялись живо поднимать всех остальных, и так, словно цепная реакция, вскоре отряд был построен. — Кадеты, внимание! — зычно призвала лейтенант, велев даже капралам занять места среди соратников, а не держаться позади, — на нас надвигается буря, поэтому на сегодня все практики отменяются, проверяем готовность лагеря, укрепляем жилища, необходимо позаботиться о лошадях, нужно откопать протоки с холма. Ингвар, возьми в помощь Лонгина и Радана, выберете бойцов, кто разбираются в строительстве и за работу, поднимай сестру и её десяток, отдохнут, когда всё закончится. Сейчас любые руки не лишние. Все навесы снять, их сдует, шатры с припасами спустить и обмотать. Селима, бери Густава с Богумилом и всех, кто хорошо ладит с лошадьми, животных нужно укрыть попонами и угнать поглубже в лес. Войцех, Эльга, вам рыть протоки для отвода воды, чем больше и длиннее, тем лучше. Формируйте отряд. Так, Сильвия, берёшь оставшихся, — Эверстейн не отказала себе в мстительном удовольствии устремить взгляд чётко на охотницу, — и тушить все костры в лагере, чтобы ни одного уголька, потом пополняете запасы воды, чтобы дня на три точно хватило. Всю одежу, что постирана и высохла, укрыть вместе с припасами и так, чтобы не промокла. Подготовите бани, сегодня ещё успеем нормально помыться, потом не факт, что на это будет время. Всем всё ясно?! — чуть повысив голос, спросила дер Кин, осматривая строй. — Госпожа лейтенант, а почему столько обязанностей на моём отряде, если он формируется по остаточному принципу? — нахмурилась русоволосая девушка. — Потому что задачи у вас не такие уж сложные, главное действуйте порасторопнее. Не ты ли, капрал, с утра возмущалась и переживала из-за того, что придётся лезть в грязь? Вот тебе и оказывается высокая честь и доверие обеспечить отряду нормальные условия. Меньше слов, больше дела. Вперёд! — холодно отозвалась Эверстейн, заложив руки за спину.       Сильвия едва удержалась, чтобы не возмутиться в ответ, но зажмурилась, посильнее сжала кулаки и глубоко вдохнула, как это порой делала Марика. Совершенно не удивительно, что Огинь так часто пререкалась со старшей ранее. Сегодня для охотницы случился самый настоящий курвин день — сначала она получила втык от Селимы, потом вся перепачкалась, потом наорала на Агидель, затем шарахалась по лесу в бесплотных поисках несносной блондинки, и вот, в довершение, на неё спустили всех собак. Дочь леса не сомневалась, что дер Кин неспроста на неё взъелась, а если она ещё и узнала о том, как девушка обидела рыжеволосую… О подобном лучше было даже не думать, и как бы ни не хотелось исполнять поручение, выбирать не приходилось. Сильвии лишь оставалось тешить себя мыслью, что вечером выдастся шанс навестить Агидель, как следует, извинившись перед девушкой, а ещё наподдать беловласой лярве за все её выходки и непослушание — уж в этот раз охотница сдерживаться точно не собиралась. Дождавшись, когда сформируют другие отряды, она погнала всех оставшихся за водой.

***

      День клонился к закату, разглядеть который не представлялось возможным из-за мрачной пелены облаков, вздымавшихся многими слоями едва не от земли до самых небес. Марика, оставаясь на дереве, сидела, устало растирая виски, почти ни на что не обращая внимания. С той поры как ушли Селима и Сильвия, она передумала всё на свете, и сколько бы не придумывала себе отговорок, почему ей нельзя быть с обеими девушками, тем отчётливее понимала, что не в силах бороться с чувствами. На любой довод разума всегда находился ответ сердца. Магнатка усмехнулась, это было сравни тому, как вести бой самой с собой — что толку, если на каждый выпад уже заготовлен блок?       Одно она знала точно — слова, произнесённые, минувшей ночью под давлением эмоций и силы, были истинным отражением её чувств. Может быть, она попросту спятила, может совсем окутасилась, или это всё были её унаследованные магнатские замашки, когда нечасто можно услышать в ответ «нет», но к курвам! Марика не просто хотела Селиму и Сильвию, она не просто желала каждой впиться в губы поцелуем, разделив с девушками ложе, она искренне мечтала о том, чтобы просто быть рядом с ними, и главное, она желала, чтобы Сильвия была рядом с Селимой, порой оберегая далканку от самой же Марики. Как бы блондинке не хотелось это признавать, как бы ни нравилось, но она понимала, что бывает слишком грубой, порой неправильно себя вела, сожалея о том, вот как сегодня, когда любимая призывала её вернуться, а она отсиживалась здесь, и только охотница могла защитить кареглазую, один раз доказав это ярче всего.       Огинь вспоминала, как напала на дочь гор, и как потом русоволосая из сил выбивалась, переламывая себя, идя едва не на подвиг, чтобы их помирить. Дворянка предположила, что именно этот период и послужил толчком к чему-то большему меж девушками, чем просто дружба, но пока же об отношениях Селимы и Сильвии судить было сложно. Марика пристально наблюдала за обеими, за их взаимодействием, и видела, что темновласая красавица, явно не против компании охотницы и, даже больше, не против более близкой её компании. Далканка порой так и норовила прижаться, приобнять Сильвию, а та не сказать, что была против, пусть и не особо реагировала на это. Поморщившись от очередного приступа головной боли, магнатка подумала, что хоть подобное поведение и не отвечало однозначно на вопрос: охвачены ли обе той же проблемой, чувствуя притяжение не только друг к другу, но ещё и к ней самой, однако это Марика могла выяснить и позже. Её промедление тут и сейчас грозило настоящими проблемами.       В облаках сверкнула белая вспышка, по округе разнёсся пробирающий грохот. Мощный порыв ветра, пошатнувший надломленный ствол и заставивший его заскрипеть, вынудил Огинь отвлечься от нелёгких размышлений, привлекая внимание к копошению в лагере. Блондинка покрепче вцепилась в кору и кинула быстрый взгляд на небо. Облака понеслись в какой-то галоп, грозовой фронт, доселе маячивший на горизонте, был уже едва не в считанных лигах. Марика сразу поняла к чему шло дело, и воззрилась на расположение отряда. Эверстейн явно отдала приказ готовиться к буре. «Плохо» — прищурилась Огинь, заметив, как отряд Ингвара, вместе с поднятым отрядом его сестры, уже отвязали навесы и заканчивали сворачивать шатры с припасами и снаряжением. Больше всего её беспокоило, что сейчас непременно возьмутся за палатки, вбивая дополнительные колья и натягивая верёвки, а ведь в их с Селимой палатке обитал ещё один жилец. Показывать Черныша никак не входило в планы, но каждая бестолочь могла сунуться внутрь из своего лярвиного любопытства. Дворянка, чуть нервничая, прикусила нижнюю губу. Где находилась Селима? Её не было поблизости, равно как и Густава с Богумилом. Сильвия? Эту лесную лань тоже носило неизвестно где, а на Рыжую, конечно, надеяться не приходилось.       Беловласая, подхватив свои нехитрые пожитки, принялась поспешно выбираться обратно с дерева. Первые капли дождя ударили по макушке и почти в тот же миг снова налетел сильный порыв ветра. Марика возвела к небу очи горя — забираться куда-то всегда было проще, чем спускаться, но ей было не в первой. Едва не загремев пару раз из-за влажной коры, она спрыгнула со ствола, с приличной высоты, надеясь на свои тренированные ноги. Всё прошло хорошо, если не считать того, что полученные доселе повреждения вспыхнули резкой болью. Сделав пару шагов, Огинь завалилась лицом в густой мох, стиснула зубы, отплевалась от попавшей в рот дряни, и зашагала в лагерь, набирая ход.       Попасть к себе, когда кругом творилась такая суматоха, не представлялось проблемой, но именно кажущаяся лёгкость, равно как и на прошедших баталиях, подвела блондинку. Эверстейн вывернула из-за угла очередной палатки подобно тем самым бесам, в которых Марика не верила. Было очевидно, что та уже давно заметила её, пробирающуюся сквозь лагерь. — Десятник, — нехорошо сощурилась синеглазая, — какая встреча… — Внезапная, — Марика хоть и растерялась, но не собиралась оправдываться. — Ты вообще всякий стыд потеряла?! — сдавленно рыкнула наставница, быстро озираясь по сторонам, — когда я тебе дала вольность, это отнюдь не означало, что ты можешь творить всё, что тебе угодно! — Эверстейн, мне просто нужно было подумать, — спокойно ответила Огинь, осознавая всю щекотливость своего положения. — Когда тебе в следующий раз нужно будет «подумать», ставь меня в известность, — нахмурилась дер Кин, — твоя выходка сегодня навредила Агидель, и, если бы не мои чувства к ней, я бы так распекла её, равно как и тебя, что весь лагерь встал на уши.       Старшая поняла, что, заключая уговор с дворянкой, совершенно не учла, как подобное может отразиться на руководстве, по-хорошему, как командиру, ей бы надлежало наказать Марику, но тогда пришлось бы наказывать и Агеллон, чего Эверстейн совсем не хотела. «И это у нас ещё не начались отношения» — мимолётно подумала лейтенант, быстро теряя нужный настрой. — Ну, кажется, моя, как ты говоришь, «выходка» позволила тебе теснее пообщаться с Рыжей, — ухмыльнулась беловласая, увидев лёгкое замешательство и решив воспользоваться этим. — Не такими же методами, — покачала головой наставница, — не забывай, я не могу просто так взять и сказать Агидель о своих чувствах. — Как будто я могу просто сказать о своих чувствах, — ощетинилась Марика, начиная свирепеть. Эмоции, они опять её подвели. Вся защита, которую она выстраивала вчера, летела к лярвиной матери.       Она так рьяно доказывала Всезнайке, что у неё всё под контролем, но на деле Огинь ничего не могла сделать нормально, лишь терялась в догадках и теперь ещё сболтнула лишнего, благо наставница этого не заметила, устремив взор куда-то в сторону. Беловласая обернулась, заметив, как кадет из отряда будущих арбалетчиков несмело подступал к ним. Парень нервничал, видя лейтенанта и самую сильную из соратниц, ещё и пребывающих явно не в самом хорошем настроении. От пристального взора обеих у него едва не тряслись колени. — Госпожа наставница, — почтенно склонив голову, пробормотал десятник, — капрал Сильвия просила передать, что задание выполнено. — Хорошо, ступай отдыхать, — сдержанно кивнула Эверстейн, — и при встрече передай капралу, что она должна лично отчитываться передо мной. — Будет исполнено, — вскинув два пальца к голове, кинулся прочь десятник. — Методы, говоришь? — взяв себя в руки, хмыкнула блондинка, обращая внимание старшей, — не ты ли сама учила, что в битве все средства хороши? — Вот только не надо путать тёплое с мягким, — насупилась дер Кин, чувствуя, как зацепили её слова зеленоглазой, ведь она сама думала о чём-то подобном. — А я и не путаю. Эверстейн, дорогая, отношения, зачастую, это та ещё баталия. Как там на имперском? «Ед ин мир штрах нах дас Краг эс Лайбе?» — Любой из нас безумен на войне и в любви? — прищурилась магнатка, — хорошее выражение. Ты ведь должна понимать, что цель оправдывает средства! — Зелэ абрайт мэннер, — быстро перевела на родной последнюю фразу дер Кин, — и это не самый удачный пример, учитывая, что творилось после этих слов. Так ты, выходит, знаешь имперский? — с небольшим интересом спросила темноволосая. — Знаю, учила, — кивнула Огинь, решив слегка похвалиться, — ещё немного знаю степной, сейчас изучаю далканский и литауский, но в последнем спятить можно, — закатила глаза блондинка. — Вермалисс су гдесс исс райносс, — слегка улыбнулась Эверстейн перейдя на язык Литау, — я свободно разговариваю, читаю и пишу на остерновском, хайрайхском, далканском, степном и литауском, а с последнего это переводится, как «многие знания приносят скорбь». Пожалуй, не зря ты меня прозвала Всезнайкой… — Чего?! — даже растерялась Марика, не понимая, как дер Кин пронюхала о собственном прозвище, но ещё больше удивляясь, что кто-то знал больше языков, чем она, — это не я! — Ну-ну, ври дальше, — ухмыльнулась наставница, — дать бы тебе плетей, как следует… Гадюка. — Телепис ин бис, — ругнулась в ответ блондинка, слегка расстроенная тем, что её не только превзошли, но ещё и поставили на место. Хуже того, лейтенант ещё как-то прознала и о её прозвище. Это задевало. — Да я-то пойду, — хмыкнула старшая, вдруг пригнувшись и утянув за собой дворянку. — Какого ты творишь?! — ничего не понимая, возмутилась та. Хватка у Всезнайки была стальной. — Тихо, смотри! — мотнула головой Эверстейн, слегка прищурившись. — Курва блетская! — спустя мгновение, одновременно разразились бранью обе девушки, заметив, как Сильвия, озираясь по сторонам, скользнула в лекарский шатёр.       У Марики даже в голове помутилось от осознания того, что произойдёт далее. Конечно, её-то там не было и не представляло труда вообразить, чем займутся капралы. Поддавшись своим чувствам и желаниям, она уже видела Сильвию только рядом с собой и Селимой, но пока всё шло совершенно не так, как ей было нужно. Злость, явно подпитываемая силой, вмиг взметнулась, заставляя кулаки сжаться, а тело начать дрожать от переполнявших чувств. — Пусти меня, я пойду туда и не дам им слюбиться! — дёрнулась магнатка, но давление дер Кин лишь усилилось. — Никуда ты не пойдёшь, — приструнила её та, — ну-ка посмотри на меня! — И? — Огинь еле сдержалась, чтобы не допустить очередную вспышку своей силы, устремив взор в глаза наставницы. — Мне это тоже всё ни кутаса не нравится, но не надо терять голову, — почти прорычала Эверстейн, не до конца понимая, как удаётся сохранять контроль, — я тебе о чём вчера говорила? Угомонись, Марика. Всё будет, но не сразу. В любви и на войне, ты сказала? На войне зачастую приходится штурмовать и осаждать крепости, и поверь мне, дело это не быстрое, противное, но от этого никуда не денешься, — смиряя свою ярость, пробормотала темновласая девушка. — Перед любым сражением, а уж тем более перед штурмом укреплённых и обороняемых стен, нужна стратегия, нужен план, уж ты-то должна знать. Нужно изучить врага, найти слабые стороны, но никогда не нужно идти в лобовую — это едва ли не всегда ведёт к поражению, — спокойно произнесла дер Кин очевидное, пускай и сводя всё к более понятной для себя стези. — Курва! — в сердцах шлёпнула кулаком по земле блондинка, часто втягивая в себя воздух. — Согласна, полное шлиссе, — кивнула наставница, зажмурившись. Зверь внутри так и метался, но кто-то из них должна была сохранять здравомыслие. — Ладно, отпускай, — немного успокоившись, проворчала беловласая, — я в норме, а то сидим тут как две лярвы, кто увидит, подумают ещё чего нехорошего, бед не оберёмся. — Извини! — дер Кин резко отпрянула, осознав, что всё это время зажимала Марику в своих объятиях. Со стороны действительно могло показаться курва ведает что. — Ха! Я настолько тебя не привлекаю? — пытаясь успокоиться, нервно хихикнула Огинь, забавляясь с реакции лейтенанта. — Телепис ин бис, — отмахнулась наставница, нервно прикусив губу. — Так, ты можешь завтра чем-то занять Сильвию? — осведомилась Огинь, стараясь оставаться спокойной, хотя раздражение едва не скользило в каждом слове и жесте, — чтоб она даже голову поднять не могла! — Завтра все не смогут голову поднять, — пробормотала дер Кин, кинув быстрый взгляд на наплывающие тучи, — я отправлю её заботиться о лошадях, а ты забери из шатра мою Аги. Что ты там хотела делать? Перестроить палатку свою? Тебе все карты в руки. — Только не ной потом, что я была слишком жестока к твоей ненаглядной, — ухмыльнулась Марика. — А знаешь, зелэ абрайт мэннер, — чуть цокнула языком наставница, — но не смей упрекать её в никчёмности, — почти прошипела она, памятуя о том, какие страдания испытывала возлюбленная. — Можешь считать меня кем угодно, но я никогда не принижала заслуг Агеллон, — дёрнула головой Огинь, — вы обе как занозы в заднице, но именно благодаря Рыжей в нашей подготовке появилось больше смысла. Иногда, конечно, мне приходится её тормошить, чтобы лучше думала, но рвения ей не занимать. — Вот почему у тебя даже похвала получается такой ядовитой? — хмыкнула Эверстейн, скосив на блондинку чуть возмущённый взгляд. — Ну а чего ж ты хотела от Гадюки? — хохотнула зеленоглазая, но мигом стала серьёзнее, — а где Селима? Я не видела её в лагере. — Я велела ей угнать лошадей подальше в лес и укрыть их, сейчас сама пойду проверять, как там дела. Сегодня буду в карауле при животных, а ты окажи мне милость, хоть ночью оставайся в лагере, и без твоих метаний забот по уши будет, — отвечая, даже как-то устало попросила наставница. — Так-то я никуда и не собиралась, — пожала плечами Марика, едва заметно, довольно улыбнувшись. — Так-то я думала, что ты сегодня вообще в своей палатке сидеть будешь, а не шарахаться по окрестностям. Тьфу, прицепилось же выражение, — мелко сплюнула дер Кин, и вверху тут же мелькнула вспышка, а потом разразился гром. Ветер налетел новым мощным порывом, оглушая округу шумом крон деревьев. — Началось… — Я пошла, — быстро кивнула Огинь, поспешно направившись к своей палатке, — пожалуйста, не задерживай Селиму, — напоследок попросила она. — Не сомневайся, я их всех сейчас в лагерь погоню, — пообещала Эверстейн, тихо ругнувшись, думая, что беловласая не слышит, — да мать его ети, у Эгель что ли прорвало?       Огинь чуть не захохотала в голос. Наставница, при всей своей богобоязни, порой допускала выражения, от которых бы и Сильвия с Селимой осенили себя охранными знамениями. Блондинка ухмыльнулась — вот такая старшая ей нравилась, когда та становилась собой, происходило настоящее чудо. Всезнайка более не казалась зажатой лярвой, с ней вполне можно было иметь дело, но что действительно поразило Марику, так это то, что дер Кин свободно общалась на языке Литау. «Курва темновласая!» — чуть слышно ругнулась блондинка, наконец-то добредя до своей палатки. Поспешно укрепив жильё с помощью дополнительных кольев и верёвок, она откинула полог. — Я вернулась! — заползая внутрь, огласила радостным криком тесное пространство жилища Марика.       Черныш тут же метнулся к ней, обвивая ноги, отчего блондинка со смехом завалилась на одеяло. Змей, немедля, подтянулся до самой макушки и осторожно провёл раздвоенным языком по волосам. Огинь только рассмеялась пуще прежнего. Как же хорошо было оказаться у себя дома, пусть и в таком ограниченном пространстве. — Сейчас Селима придёт, — серьёзно проговорила Марика, — а ты тут такой красивый, ползи в свой уголок, — приказала она гаду и тот поспешно исполнил указание, свернувшись кольцами.       Десятник немного призадумалась. Она всегда хорошо ладила с животными и любила их, в отличие от людей, но Черныш оказался настоящим чудом, которого она объяснить не могла. Он повстречался ей у того самого озера и он явно обладал интеллектом, не свойственным другим созданиям. Змей прекрасно её понимал, чувствовал настроение и, что интересно, не был хладнокровным. Позволив себе расслабиться, беловласая устремила искрящийся зеленью взгляд на питомца. От того, кажется, исходила какая-то невиданная ранее аура, едва заметная, но имеющая место быть. Черныш внимательно смотрел в ответ, повернув голову, кося одним глазом. Огинь слегка приподнялась, пытаясь вглядеться пристальнее, но тут с улицы послышалась характерная далканская брань. Улыбка невольно тронула губы беловласой, замершей в предвкушении. — Имела я этот лагерь, этих тупых тайхранов, эту погоду, эти приказы! Ай, сурта блет! — судя по звуку, дочь гор едва не растянулась на земле из-за новых дополнительных верёвок, раскинутых по сторонам, — какой лярвы?! Матерь гор! Там же ещё эта змеюка! Блет, сурта, курва, люби меня тайхран! Блет! Лярвы! Марика, зараза, надеюсь, ты в этом лярвином лекарском шатре! Если не вернулась, вылюблю до потери пульса!