Кафедра секс-магии

      На кафедре царила тишь и благодать. Ризар писал план практических занятий на две недели вперед и никак не мог выбрать, чему научить студентов старших курсов: поднимать упырей или упокаивать свирепых призраков. Первое было очень веселым занятием для преподавателя, которому посчастливилось бы наблюдать за мучениями студентов, осваивающих сложный ритуальный круг. А второе было очень полезным и необходимым в работе будущих некромантов, которым предстояло разбираться со всякой не живностью в местах, где эманации смерти зашкаливали. Но это требовало большой концентрации от самого Мэтра.       Ризар в задумчивости погрыз кончик пера, раздумывая, одобрит ли ректор выездную практику на места древних захоронений. Тогда можно было бы совместить приятное с полезным. Правда, для упырей с собой придется вести свежие трупы, что немного затруднительно. Зато злых призраков на месте древних захоронений — целый рой.       Вирик же сидел за своим столом, который ему наконец-то принесли после того, как эромаг облюбовал его законное место подле ректорского стола. Он сосредоточенно проверял работы младших демонологов в отсутствие своего Мастера, однако все мысли ассистента были заняты злорадством при воспоминаниях о том, как Маахес ринулся в погоню за Терновником. Прошла уже неделя, а ни ректор, ни эромаг в стенах института не соизволили появиться. Естественно, каждый день Мастер раздавал поручения и слушал отчеты своих заместителей и Вирика, направлял в ректорат проекты приказов и подписывал оригиналы, однако он все еще был у своих Связанных. Да еще и без Вирика! Внутренне подмастерье негодовал: после Съезда Тысячи Магистров и введения новых правил по призыву демонов работы стало валом, а Мастера, как назло, не было рядом. Подмастерье скрупулезно записывал возникшие вопросы и все неприятные ситуации в свой блокнот, чтобы потом обсудить с Маахесом.       Но что самое раздражающее — это непрекращающийся поток корреспонденции, поступающей в канцелярию Вольного Института. И кто бы мог подумать, что это не важные письма от властей или запросы на привлечение преподавателей и студентов учреждения для помощи. А письма мастеру сексуальной магии Терновнику, демоны бы его поимели! Однако Маахес строго-настрого запретил Вирику скидывать все на «занятого чем-то особо важным» эромага и велел рассортировать все обращения, потому что, видите ли, он ассистент их кафедры и помимо писем на имя ректора (естественно, за исключением личных и конфиденциальных) и мэтра Ризара, теперь обязан читать про попрание основ общей теории магии, которое у них в институте теперь считается отдельной специализацией.       Вирик углублялся в письма Терновнику, которые были как от обычных магов, так и от именитых мастеров и мэтров. Когда подмастерье в первый раз увидел на конверте имя Ардена Цвальски, он не поверил своим глазам. Вирик хмурился, не понимая, почему после Съезда Магистров эльф, который даже в высшей магии подобно своим сородичам не разбирался, вдруг стал таким популярным. Но чем больше подмастерье читал, тем больше в нем разгоралось любопытство и сомнение: неужели он упустил такое многообещающее явление как эромагия, которая вызывала живые споры и эксперименты вокруг себя? Скрепя зубами, Вирик пошел в библиотеку Вольного и запросил полное собрание лекций и статей Терновника. И просто пропал на несколько дней, вынужденно признав, что недооценил прозорливость своего Мастера и внутренне был несогласен с его выбором нового преподавателя, занявшего свое законное место на их кафедре. Доводы и исследования Терновника были весомыми и обоснованными. А еще действенными.       Тут Вирик не скрывал, что рискнул проверить полученные знания на практике, даже если означало лечь в чью-то постель, запятнав свои чувства к Маахесу.       Все от студентов до преподавателей, тайно или явно, заинтересовались работами эромага. Весь Вольный институт обсуждал ту или иную практику и полученный опыт. А уж студенты самого эльфа изнемогали, не имея возможности задать свой длинный список вопросов преподавателю лично.       Особенно популярны оказались шуточки о том, что ректор специально укрывал Терновника подальше от чужих глаз, сожалея, что открыл миру такой не огранённый алмаз раньше времени. Ведь если Терновник и Маахес пропадали на какое-то время из учебного процесса, то пропадали вместе. А уж после их перформанса с танцами на Съезде Магистров высшее магическое общество даже не сомневалось в их связи.       И только троица эльфов-преподавателей скрипела зубами, полностью оказавшись в тени своего сородича. Но на них никто не обращал внимания, а если бы и обратил, то заметил бы некоторые странные звоночки. Ректор контролировал буквально каждый шаг эльфов и требовал писать муторные отчеты чуть ли не по каждой лекции, обязательно находя к чему придраться…       Внезапно Ризара и Вирика от их бумажек отвлек звук открывающейся двери. Перед коллегами предстал Терновник собственной персоной.       — Друг мой, как давно мы не виделись! — приветственно махнул рукой некромант, уже предвкушая веселье, которым всегда сопровождалось появление Терна. Однако прямо сейчас тот не выглядел веселым как обычно, а пребывал в состоянии крайней паники.       — Кто-нибудь умеет открывать порталы?! — почти свистящим шепотом проговорил Терновник, настороженно озираясь по сторонам. Мэтр и ассистент переглянулись, желая остроумно пошутить, но внезапно замолкли, рассмотрев эромага внимательнее. Хотя сейчас на Терне явно был какой-то экранирующий артефакт, его присутствие и магия ощущались как-то по-новому, но при этом так знакомо…       Вирик сразу заметил отчаянный взгляд Терновника, брошенный на окно. Один раз он уже попался на эту удочку. И словно сторожевая собака, подмастерье занял оборонительную стойку напротив возможного пути бегства эромага. Однако спросить ничего толком у Терна не получилось.       — Боюсь, что порталы в этом институте могу открывать только я, — смакуя слова, проговорил Иссад, выходя из внезапно открывшегося портала совсем недалеко от эльфа. Словно коршун, подхвативший свою добычу, ректор подхватил эромага под руку и мягким, уговаривающим голосом спросил: — Мне же не надо тебя связывать, чтобы тащить в актовый зал для важного объявления?       Картинно сделав вид, что только сейчас вспомнил, что они не одни, Маахес поприветствовал:       — Коллеги! Прошу через десять минут поприсутствовать в актовом зале. Мы не займем много вашего времени.       — Случилось что-то серьезное? — теперь голос Мэтра изменился, ректор никогда не собирал их просто так. Да и поведение Терна было крайне странным.       — Да, и вам выпала радость узнать об этом первыми, — кивнул торжественно Маахес и ошарашил заявлением соседей по кафедре: — Мы с Терновником заключили магический брак, но все поздравления давайте оставим на потом.       — М-магический брак? — промямлил невнятно Вирик, у которого все внутри оборвалось. Он внимательно пригляделся к парочке и понял, что они и правда… Даже когда Маахес и Терновник стояли, их магия потоками циркулировала между ними. Сказать что-то про ауры теперь было невозможно. И ректор, и даже эромаг, который никогда не скрывал ауру, были под сильнейшими экранирующими заклинаниями, в которых, конечно же, узнавалась рука Иссада.       Ризар не торопился комментировать заявление, пристально разглядывая новоявленных супругов. Особое внимание он уделил Терновнику. Заметив нетипично серьезное, даже угрюмое выражение лица некроманта, Терн тут же улыбнулся своей обычной заражающей улыбкой и хмыкнул:       — Это действительно добровольный магический брак, а не что-то другое, — Терновник оглянулся на Маахеса, а затем замолк, протягивая к ректору руку. К еще большему удивлению, Иссад подошел к эромагу сам, осторожно, даже трепетно, беря узкое длинное запястье своими широкими ладонями. Их взгляды на краткий миг встретились, но с видимым трудом и некоторой заминкой Терновник вновь обратился к Вирику и Ризару: — Просто Маахес не сказал мне, что вместо скромных посиделок на кафедре с вами, он громогласно объявит об этом на весь Вольный.       — А еще обязательно устрою праздничный банкет у себя в поместье, — безапелляционно заявил Иссад, пока Мэтр и ассистент отходили от того, что Терн зовет демонолога по имени, а не «господин ректор», как обычно, — А еще мне нужно подготовиться ко встрече с твоими родителями. Про пионы я помню.       Терн распахнул и так большие глаза, судорожно втягивая в себя воздух.       — Что такое, думаешь я не понравлюсь твоим родителям? — приподнял брови Маахес.       — Думаю, понравишься… — Терновник сделал паузу, словно прикидывая что-то, — как только привыкнут к тому, что у нас межрасовые отношения и узнают тебя получше.       — Уже многообещающе, — фыркнул Иссад, приподнимая эромага и извиняющее склонив голову перед Вириком и Ризаром: — Коллеги, ждем вас в актовом зале.       А затем парочка ушла, оставив ошарашенных молодого подмастерья и некроманта.       — И к чему такая поспешность? — убито бросил уже в воздух Вирик, падая на стул так, словно из него вытащили какой-то стержень вместе с костями, — Так же не бывает… Мастер Иссад, неужели эромагия Терновника настолько хороша?       А потом вдруг подскочил, словно ужаленный, его осенило. Между парочкой явно произошло что-то из ряда вон выходящее, что подтолкнуло их к тому, чтобы заключить брак. В памяти Вирика было живо воспоминание о словах Терновника про Сияние, которое он почему-то так хорошо запомнил на вступительной речи. Это бы многое бы объяснило в странном поведении парочки. Ризар вопросительно качнул головой, но ассистент прикусил язык вовремя. Вряд ли Мастер оценит, если Вирик подкинет такую дельную мысль прозорливому некроманту на подумать. ***       Терновник стоял рядом с Маахесом, наблюдая за публикой со сцены и почти наслаждаясь вытянутыми от удивления лицами. Теперь они с Иссадом могли появляться на публике спокойно, не боясь, что накинуться друг на друга с поцелуями и объятиями. Последствия Сияния оказались намного серьезнее и глубже, чем можно было бы себе представить и сразу принять. Как обнаружилось позднее, когда Терновник и Маахес собирались покинуть покои Высшего демона, отсутствие партнера в поле зрения и невозможность коснуться причиняли физический дискомфорт. А еще дестабилизировало психологически, особенно Хеассара. У демонов, как оказалось, очень сильно развито чувство собственничества.       Подчинённые генерала пару раз огребали, когда пытались подойти к Терну слишком близко, чтобы познакомиться с ищейкой нормально.       Их случай с Сиянием оказался тяжелым. Но самое удивительное, что демоны отреагировали на случившееся очень даже положительно. Терновник явно ощущал завистливые взгляды от старшего демона Скерра в сторону Хеассара.       Единственное «но»: для демонов у Терновника была триада, состоящая из демонолога, самого эромага и высшего демона. Это было забавно и неудобно одновременно, потому что в глазах Изгнанных их Херухатри имел теперь рычаг на призвавшего его мага-человека. Поэтому сейчас Маахесу нужно было соблюдать осторожность в действиях и словах, как и самому Хеассару. А Терну оставалось только играть в неумеху и эльфийского недотрогу, который был озабочен только своими супругами. Впрочем, последнее было правдой.       Не закрепили они связь с самим демоном лишь благодаря железной воле последнего и неуверенности Терна. Даже сам эромаг несколько раз успевал себя поймать и одернуть порыв к действию, стоило ему задержать взгляд на инкубе дольше положенного. На этих красивых шелковых сиреневых волосах, в которые хотелось запустить пальцы, на ярких пухлых губах, которые так приятно было бы целовать. Вот опять, Терн снова себя одернул.       «О, не переживай, это взаимно,» — раздался в мыслях ласковый голос Хеассара, по узам эромагу передались теплота и нежность демона, от которой дыхание в груди спирало, а сердце начинало трепетать под ребрами сильнее. Терновник только фыркнул про себя и подумал, что хорошо хотя бы в собственной голове оставаться с собой наедине.       Ощущение чужого присутствия пропало, но Терн знал, что думать о Маахесе или Хеассаре дольше минуты было равносильно тому, если бы он громко позвал их по имени. Конечно, с самим Терновником это случалось намного реже, но он инстинктивно тянулся к сознанию своего партнера, когда чувствовал, что именно о нем Хеассар сейчас думал. Естественно, это происходило потому, что демон и человек в одном лице хорошо себя контролировал, только иногда позволяя расслабиться и опустить мысли. Соблазн не подслушать был слишком велик для Терна.       Для Терновника не было открытием, что Хеассар строил свою жизнь по принципу целесообразности. Умелый манипулятор, который имел безграничное терпение, чтобы добиться своего. Демон всегда просчитывал свои ходы на пути к цели наперед. У каждого разумного находил слабое место, за которое его можно было подцепить, словно рыбу на крючок удочки. А потом жертва присоединялась к общему улову в большой корзине, из которого Хеассар сварил бы уху по вкусу. Так сам Терновник угодил в его сети совершенно внезапно, можно сказать волей случая.       А в итоге оказался самым непоседливым карасем, который желал вернуться обратно в воду. Но как-то так получилось, что сейчас и Терн, и Хеассар сидели в одном садке. И это поломало партнеру все планы. Да даже общее представление о дальнейшей жизни перевернуло с хвоста на рога.       К тому же Терновник сам по себе был переменчивым фактором, с которым было сложно что-то планировать. Эромаг обладал достаточно свободолюбивым характером и импульсивным темпераментом. Главным принципом было получать удовольствие от жизни здесь и сейчас. Во многом именно этим и был обусловлен его выбор эромагии как основной специализации.       А пчеловодство ввиду синестезии Терновника позволяло ему чувствовать себя лучше, ощущать, что его маговосприятие делало его в чем-то уникальным. Среди их небольшой гильдии Терна вряд ли можно было назвать лучшим Мастером, на его взгляд отец подходил на эту роль куда лучше. Но только синестет понимал настоящий потенциал эльфийских пчел и мог этим пользоваться.       Сам по себе, как представитель эльфийского общества, Терновник всегда был отщепенцем, необучаемым магом. Его яркая, нехарактерная для обычного эльфа внешность и твердое намерение сделать из приятных сексуальных практик новую отраслевую ветку в магии только укрепили его статус черного ворона в стайке певчих пестрых птиц. В юности Терн желал от сородичей какого-то признания и одобрения. И только в последние годы, с увеличением доказательной базы своих теорий и практик, эромаг добился уважения, но к этому времени это не приносило ему глубокого удовлетворения.       Но все менялось, стоило посмотреть в золотистые глаза Хеассара. Для демона Терновник действительно был особенным и важным, не только из-за своей синестезии или способностей ищейки, а просто сам по себе. Для эромага не было секретом, что он нравился двум личностям своего партнера одинаково сильно еще до Сияния. И, может быть, Терн не так быстро понял, в чем связь между Херухатри Хеассаром и Маахесом Иссадом, но в любом случае оказался вовлечен в связь с ними обоими рано или поздно.       В свою очередь, Терновник полюбил именно неприветливого и сурового мага-человека, не смотря на всех своих многочисленных партнеров, прекрасных эльфов. Все они были не теми, кто смог затронуть его сердце. А когда Терн привык к мысли и понял, что Маахес и Хеассар действительно одна и та же личность, ему стал все больше и больше нравиться и сам демон. Оглядываясь назад, Терновник мог с уверенностью сказать, что даже если бы ему дали выбор, он не смог бы отказаться от Сияния между ними. Несмотря на все неудобства, Терн уже не мог представить свою жизнь без этого.       Даже опасения по поводу расы избранника оставили Терновника после одного памятного разговора… ***       Ночное небо было ясным, позволяя увидеть мириады звезд. Хеассар, Маахес и Терновник неторопливо прогуливались по горному плато Хасанского хребта. Эромагу было сложно постоянно находиться в пещерах, но возвращаться в Вольный институт пока было нельзя из-за только что установившейся связи и еще не скрытых аур, поэтому они часто выходили на долгие прогулки. В такие моменты эромаг призывал Беркута, чтобы убедиться, что с грифоном все в порядке и немного с ним позаниматься. Тонкие пальцы Терна ласково перебирали жесткие белые перья на шее магика, заставляя его довольно клекотать. Беркут недавно поохотился на оленя и был сыт. При необходимости грифон мог быть полностью самостоятельным, но Терновник предпочитал постоянно контактировать с питомцем, чтобы их связь не ослабевала.       «Откуда у тебя вообще грифон, в вашем Лесу их кажется не выращивают?» — узы позволяли партнерам говорить с друг другом ментально. Хеассар медленно приблизился к эромагу и его магику.       Беркут только повернул в его сторону голову, внимательно рассматривая того оранжевым глазом. Терновник на всякий случай приготовился сжимать магические узы во избежание нежелательных телодвижений от питомца, чего не делал в последнее время вообще, так как грифон привык к нему и выполнял все команды без понукания, да и вообще вел себя очень хорошо. И в отличии от первой их встречи с демонами, Беркут был спокоен.       «В моем действительно не выращивают. Но есть одна эльфийская роща на самом севере континента, находящаяся у самого подножия гор, там живут лучшие эльфы-монстрологи. Я лет пятьдесят назад активно путешествовал с дипломатической делегацией нашего Леса в поисках новых знаний об эромагии, которые приходилось собирать по крупицам. Так меня занесло и туда. Один местный эльф заинтересовался моими поисками и специализацией…» — Терновник осекся, замолк, пытаясь замять эту тему.       «Терн, ты можешь спокойно говорить о своих любовниках, ” — мягко пожурил Маахес, сидящий на стволе поваленного дерева. На его коленях лежал меч, они обусловились немного поспаринговаться перед сном. Эромаг вопросительно перевел взгляд на Хеассара, тот кивнул в подтверждение. Терновник тут же расслабился и поставил себе одну галочку в пользу адекватности партнера, который умел контролировать свои эмоции, даже при собственнической природе.       «Мы вместе провели некоторое время, проводя…культурный обмен между двумя Лесами. Он специализировался именно на выращивании и дрессировке грифонов. А пока я был в гостях, мне очень понравились эти магики, и я захотел себе такого. В зимний период, когда пчелы спят, я часто путешествую, а на крылатом транспорте это намного удобнее, нежели на лошади, ” — поделился Терновник, улыбнувшись Хеассару, — «Тогда же у меня не было мага, способного открывать порталы куда угодно.»       «Но судя по клейму, Беркут у тебя недавно,» — вдруг нахмурился Маахес.       «Конечно, недавно, очередь из желающих получить полностью обученного грифона под себя лично очень большая,» — фыркнул весело Терновник и добавил, — «К тому же мне понадобилось некоторое время чтобы накопить нужную сумму, вот спустя полвека грифон у меня.»       Тогда Маахес понимающе кивнул и незаметно переглянулся с Хеассаром. Пока из-за всей этой суматохи с Сиянием и работы над сложным артефактом, который был бы неотличим от брачных браслетов, но при этом полностью экранизировал не только ауру, но и их общие магические эманации, у них совсем не было времени ухаживать за своим партнером, как это было принято. А Терновник был достоин самых лучших подарков и самого трепетного ухаживания. Они обязательно займутся плотно этим вопросом, как только решат насущные проблемы.       «А вы чем занимались лет так пятьдесят назад?» — вдруг поинтересовался Терн.       «Слышал про конфликт у Красных скал?» — помрачнев, уточнил Иссад. Эромаг припоминал смутно что-то такое. Кажется, тогда два человеческих государства что-то не поделили и в итоге произошла какая-то серьезная стычка.       «Политические дрязги с соседями были только прикрытием. На самом деле главной задаче было устранить мятежного демонолога, который подобрался к тайнам Ордена Врат слишком близко и получил доступ к опасному и очень сильному артефакту. Того мага инквизиторы не могли поймать несколько десятилетий, он менял свои убежища одно за другим. Был собран элитный отряд из демонологов и некромантов, потому что другим одаренным было сложно выдержать сильные эманации негативной энергии, ” — включился в диалог Хеассар, заключая Терна в объятия.       «Ты командовал операцией?» — спросил Терновник Маахеса.       «Да, и выполнить задачу удалось с видимым трудом и ценой больших потерь, ” — демонолог погладил меч, а потом переглянулся с Хеассаром и сказал, — «Тогда я впервые увидел Мэтра Ризара в деле и был поражен его навыками. И мне захотелось заполучить его и еще одного некроманта в свою команду.»       «Ты уже тогда хотел создать Вольный институт?» — заинтересовался Терновник.       «Это сложный вопрос, но скорее, что да, чем нет, ” — демон подул в острое ухо, но не одернул эромага, сыплющего вопросами. Даже после Сияния и понимания того, что Терновник, даже если захочет, не сможет никому рассказать любую информацию, которая ему станет известна о самом генерале и даже демонологе, Хеассар не спешил делиться своими планами или историями из жизни. И только в таких вот спонтанных диалогах всплывали крохи информации.       Но Терновник не обижался и был готов ждать, сколько потребуется, чтобы они научились полностью доверять друг другу и были готовы делиться чем-то личным. У самого эромага было много тем, обсуждать которые он не был готов. К тому же, даже если вопрос Хеассару не нравился, он мог ответить односложно, как сейчас, но никогда не просил Терна не спрашивать больше этого, прекрасно понимая, что тому тяжело дается неизвестность.       В сознании Хеассара еще стоял пугающий образ Терновника в опасной близости от Разрывов и атака Скерра на беззащитного эромага. Постоянное напряжение от неизвестности съедало Терна изнутри, толкая на опрометчивые и опасные поступки. Это было большое упущение со стороны генерала и Маахеса, не заметивших сильного эмоционального колебания за маской напускной беззаботности эромага. Как и все эльфы, Терновник хорошо умел держать лицо, скрывая эмоции. И образовавшаяся связь действительно была спасением, позволяя оценить чувства партнера.       «А что случилось с другим некромантом?» — почему-то Терновнику казалось, что Маахес упомянул его не просто так.       «Ризар тебе не рассказывал?» — как-то даже удивленно протянул Хеассар.       Эромаг отрицательно покачал головой.       «Это грустная история. Группа тогда была разбита противником, и некромантов завели в западню. А тот, за кем мы охотились, призвал высшую нежить, которая для ослабевших от потери манны и крови Мэтров была практически непобедимой. Главной целью рыцарей смерти был Ризар. Касарин понимал, что им обоим оттуда не выбраться и насильно заставил Ризара использовать одноразовый амулет телепортации. А потом… Знаешь о предсмертном проклятии некромантов?» — в пальцах Маахеса появилась тонкая курительная трубка. В воздухе поплыл запах табака.       «А тело-то потом нашли?» — подозрительно протянул Терновник, вспоминая разговор с Ризаром про побратимство и его интерес к личам. Еще тогда ему все эти размышления показались странными.       «А это самое интересное: ни тех рыцарей смерти, ни самого Касарина на прежнем месте не было. Как не было и следов борьбы. Ризар позже несколько раз возвращался туда с поисковыми отрядами, чтобы забрать своего товарища живым или мертвым, но тщетно. А эманации смерти были настолько сильны, что установить картину произошедшего не представлялось возможным, ” — закончил краткий рассказ уже сам демон.       «Они ведь были побратимами, Ризар и Касарин?» — сглотнув ком в горле, произнес Терновник, неосознанно сжимая в руке ткань многослойного одеяния Хеассара.       «Ты все-таки что-то про это знаешь?» — длинный хвост обвился вокруг тонкой талии эромага.       Терновник смутно догадывался, что его партнеру не нравилось, что он имел тесные дружеские отношения с Мэтром, но никогда не высказывал этого на прямую. Демон подтвердил:        «Да, они действительно были побратимами и друзьями детства. Учились у одних и тех же наставников, вместе ходили на задания от Гильдии. У них было много общих наработок, над которыми Ризар продолжает работать и по сей день.»       «Могу только предположить,» — вздохнул Терновник, которому было очень жаль друга и его невосполнимую утрату. Эромаг обвил руками крепкую шею Хеассара и грозно спросил, — «У вас же нет никаких побратимов? Я надеюсь, у демонов такого не практикуется, потому что побратимство равносильно магическому браку.»       «Нет никакого побратимства, ” — весело подтвердил Хеассар, поднимая Терна на руки и неся в сторону Маахеса, — «Зачем мне побратимство с кем-то, если у меня есть свой собственный почти супруг?»       Терновник ничего не ответил, только теснее прижался, остро переживая страх утраты партнера. Вскоре его обняла вторая пара, огородив ото всех опасностей внешнего мира.       «Покажи мне сад,» — прошептал Терновник, сжимая одной рукой запястье Иссада, а другой обнимая Хеассара за шею.       Их сознания слились, отрезая от реальности. На удивление Терна, с ним оказался только Хеассар, что, конечно, было логично, так как именно он был источником Маахеса Иссада.       Эромаг улыбнулся, принимая руку Хеассара, ведущего их к каменной беседке. Крылья носа Терновника жадно трепетали, улавливая незнакомые манящие запахи.       — Кто бы мог подумать, что мир демонов может быть таким красивым местом, — попытался выразить свое восхищение Терн, вращая головой словно совенок и рискуя запутаться в ногах.       — Многое, что ты слышал о моей расе, не более чем несуразная выдумка, — усмехнулся Хеассар, усаживая эромага на мягкие подушки, — Когда-нибудь я приведу тебя сюда в реальности.       — А это возможно? — темные брови Терновника удивленно приподнялись.       Хеассар органичнее всего смотрелся именно в этом месте, таком же сказочном и экзотическом, что и он сам. И словно что-то едва уловимо изменилось в поведении демона: он больше не испускал эту подавляющую величественную ауру генерала, носящего титул Херухатри. Сейчас вытянувшийся во весь свой немаленький рост на мягком ложе роковой красавец-мужчина не оставлял сомнения в том, что он инкуб-искуситель. Даже если бы захотел, Терновник не смог бы отвести взгляда от гипнотических золотых глаз. Ах, если покрыть Хеассара маслом, фиолетовая кожа заблестит словно драгоценный аметист… Терн сознательно придвинулся поближе к инкубу, едва заметно касаясь изгиба крыла. Тот лучезарно улыбнулся в ответ, заставляя эромага всерьез задуматься над тем, чтобы нарушить их договорённость о воздержании прямо сейчас.       — Что означает твое имя? — внезапно спросил Терновник, напрочь забывая о своем предыдущем вопросе, укладывая голову на мускулистую грудь партнера.       — Услада, — спустя продолжительное время, словно бы нехотя ответил Хеассар, перебирая каштановые волосы эромага. Тот довольно прищурился и, не смущаясь, окатил инкуба волной своего восхищения и нежности.       — Тот, кто тебя так назвал, оказался прав, и пусть все насмешки по поводу твоего имени останутся в прошлом, — тягучесть и плавность эльфийской речи просачивалась в уши генерала словно мед. Хеассар слышал подобные слова не раз, но всегда воспринимал их как оскорбление. Инкубы редко занимали в обществе демонов высокое положение, тем более получали военный чин. И чаще обворожительная внешность вызывала скорее негатив, чем приносила выгоду генералу. Особенно на фоне любви Князя к коллекционированию красивых демонов в своем гареме, злые языки любили пошутить о том, каким именно способом Хеассар дослужился до титула Херухатри. Поэтому комплименты своему имени демон принимал за насмешку и жестко карал за них. Но сейчас все было по-другому. В лазурных глазах Терновника не было насмешки, только бесконечное восхищение и страсть, смешанные с глубокой привязанностью.       — Просто смотреть на тебя приносит мне огромное наслаждение. Однако насмотреться я все никак не могу.       Хеассар мягко заправил за ухо Терна прядку волос, его голос звучал хрипловато, но нежно:       — Если я продолжу этот диалог в том же духе, — и выражу свое восхищение тобой, то не смогу сдержаться и нарушу свое слово. Но в то же время, не могу не спросить: Терновником тебя назвали за то, что цвет глаз напоминает ягоды терна, темные волосы — его ветви, а твой острый язык — шипы?       Терн развеселился, в его глазах заплясали веселые огоньки:       — Все верно!       Про себя он удивился, что, кажется, демон знал, что личное имя маленькие эльфы получают к пяти-шести годам, когда уже становится понятен их характер. Терн недовольно цокнул, вспомнив свой предпоследний вопрос и боднул демона лбом, вызвав у того смешок.       — В нашей ситуации, когда магия принимает нас за одно существо, я могу забрать тебя в свое Измерение, — не стал увиливать от ответа Хеассар и поднял взгляд к небу. Терновник последовал его примеру и несколько мгновений созерцал странную луну, напоминающую ему некую знакомую карту. А потом внезапно задохнулся от странной, почти нереальной догадки и перевел ошарашенный взгляд на демона.       — Наши миры намного ближе, чем вы могли себе представить, правда? — печально дернул уголками губ Хеассар.       — Ближайшая звезда к нашему миру… — во рту эромага пересохло от волнения, — но почему этого не видно из нашего Измерения? Из-за Барьера?       — Да, — кивнул демон, вытягивая вперед руку с широко разведенными пальцами, словно желая схватить недостижимое небесное тело, — Когда-то между нашими Измерениями можно было перемещаться без ограничений. И мы, демоны, спокойно жили там.       — Ты маг пространственной специализации, вы ищите стабильный и самый большой прорыв в Барьере, — Терновник посмотрел на расслаблено лежавшего рядом Хеассара, проницательно смотревшего на него в ожидании продолжения, — Чтобы открыл стационарный портал между Измерениями. Вот зачем вам нужен ищейка. Амариллис знал об этом, поэтому заранее заключил мирное соглашение. А еще все так странно с Орденом врат и раздачей привилегий демонологам. Образование Вольного института тоже не просто твоя прихоть. Мирный захват власти?       — Знаешь, ты меня поражаешь, — теперь уже своего восхищения не скрывал Хеассар, — И оттого еще опаснее давать тебе самые малейшие крупицы информации. Но не переживай, даже если в ближайшие пару лет удастся установить прямой портал, конца света не случится, а легионы демонов не пройдутся маршем, сметая все на своем пути.       — Правда? — вопрос Терновника звучал очень наивно, но он доверял своему партнеру и нуждался в его честном ответе.       — Правда, — торжественно кивнул Хеассар, а потом поцеловал в лоб заметно расслабившегося Терна, который знал, что они не могли врать друг другу. Эромаг счастливо улыбнулся и, кажется, все его самые большие страхи и ночные кошмары относительно страшного будущего постепенно рассеялись. Демон осторожно притянул не сопротивляющегося Терновника себе на грудь.       Постепенно, поколение за поколением, убедить человечество, что демоны не несут в себе зла, а старые запреты в новом времени бессмысленны — намного выгоднее и результативнее, чем новая великая война Измерений. И дешевле, но Терновнику такие тонкости было знать не обязательно. А где как не в современном учебном заведении заниматься перевоспитанием молодежи? Пример Вирика был особо заразителен.       Орки, как и тролли, не стали для Хеассара препятствием. Они всегда подчинялись силе и фанатично считали Изгнанных мертвыми богами. Долгоиграющий план для людей постепенно реализовывался. А гномы, за редкие металлы и тайные знания, были готовы на всё. Ввиду своего затворничества и отрешенности от мировой политики, с ними у Изгнанных все прошло как по маслу.       Самыми непредсказуемыми и неподступными были снобы-эльфы, сильнейшие маги Измерения, рьяно чтящие древние законы. Но перворожденные имели одну большую слабость — слишком чувствительные к эманациям смерти. Они были первыми и пока единственными, кому Хеассар действительно угрожал и был готов пойти на крайние меры, если потребуется. Но кто бы мог подумать, что Князю так понравится новый обитатель гарема, и он внезапно смягчится к эльфам.       Но теперь все изменилось. Демон посмотрел на счастливого Терновника у себя в объятиях. И Хеассар уже был готов выслушивать от Владыки насмешки в свой адрес касательно их общих предпочтений. Хотя эльфы все еще представляли угрозу для планов Херухатри, он больше не мог строить варианты насильственного захвата. Потому что не допустимо уничтожать то, что дорого партнеру. К тому же эльфы всегда будут частью Леса и наоборот…       — Ты хотел посмотреть, как выглядят разрывы через мое маговосприятие, — внезапно напомнил Терн, и Хеассар понял, что исполнил условие эромага.       — Позже, — прогудел демон, обнимая Терновника поудобнее. Сейчас он не хотел разрушать столь сокровенное мгновение, когда Терн перестал опасаться его и их дальнейшего будущего.