Кафедра секс-магии

      — Как скажете, Владыка, — покорно склонил голову Терновник, внутренне закипая от гнева и острого чувства несправедливости. Ничем хорошим прилюдная перепалка с самим правителем Леса для него не кончилось бы. Впрочем, Амариллис, поняв, что эромаг правильно принял его намек, показательно от него отвернулся, словно потеряв интерес. После вмешательства Венценосного остальные магистры не рискнули продолжать эту тему и диалог сам сошел на нет.       Тогда Терн наконец-то обратил внимание на происходящее вокруг. В зале замелькали неизвестные люди в простой одежде одинаковой цветовой гаммы. Эромаг напрягся, сосредотачиваясь на обонянии. По обыкновению синестет мог чувствовать любую магию, даже хорошо замаскированную, но эти господа… Их как будто не существовало. Не было живого присутствия. Это открытие оказалось неприятным.       Глава гильдии взял слово, открывая начавшееся собрание, но Терновник слушал краем уха, сосредоточившись полностью на маскировке неизвестных. Обнаружилось, что при полной концентрации, он все же мог уловить совсем легкий даже не запах, а его остаточный шлейф. Это был Орден Врат. По загривку эромага пробежали мурашки. Он неохотно отвернулся от людей, чтобы встретить изучающий взгляд Маахеса, все это время смотревшего на него. Терн насмешливо вскинул брови, но господин ректор никаких комментариев не дал.       Присутствующие маги с серьезными лицами внимали речам высокопоставленных лиц, по очереди бравшим слово. Это были и научные доклады и отчеты о продуктивности гильдии, результаты введения в работу недавно выданных патентов по заклинаниям и зельям, а также прогнозы по векторам развития отдельных специализаций. Одним словом — скучная муть, ах, если бы Терновник умел спать с открытыми глазами…       Поворотным моментом стал выход за кафедру спикера представителя Ордена Врат. В помещении повисла тишина, маги и так державшиеся в напряжении, зная о подозрительных слухах, выражали скрытую неприязнь и едва уловимый страх. Орден палачей и самопровозглашенных судей, вот кем магистры считали их. Как узнал позже Терновник, орденовцы крайне редко выходили на широкую публику. Свое влияние они распространяли из тени через доверенных лиц. На прямом контакте с хранителями барьера находилось ограниченное количество людей. Терн мысленно посочувствовал Иссаду, который тесно с ними взаимодействовал и за чьей деятельностью пристально следили.       А еще вызывало уважение то, что много лет Маахес упорно продавливал в радикально консервативном обществе идеи реформации для развития демонологии. Насколько Терн вообще мог судить до его появления Орден Врат с демонологами не считался, используя для своих целей под угрозой уничтожения несогласных. Было ли причиной особого отношения к ректору его высокие заслуги на поле боя? Или в принципе совокупность огромной магической силы и военного опыта?       Только находясь здесь и видя какой трепет орденцы внушали могущественным магистрам человеческой расы, Терн по-настоящему осознал, какими привилегиями наделен Иссад. Его, одного из самых влиятельных боевых демонологов, отпустили в свободное плавание и позволили основать собственное магическое учреждение, обладающее определенной автономностью от гильдии и самого Ордена, открыто позволили взять подмастерье. Бесспорно, их уважаемый господин ректор имел большое значение для хранителей и, как казалось эромагу, немалое влияние в Ордене.       Взгляд упал на Амариллиса, как и думал Терн, для него происходящее не тайна. Извилины в голове в который раз начали запутываться в клубок при попытке анализа кто и в чем замешан. В официальных документах эромаг работал преподавателем в силу дружественного соглашения между эльфами и людьми, при этом включение в преподавательский состав Терновника получилось как некое непредвиденное обстоятельство. На это прямо указывало отсутствие учебного плана и содержания дисциплины. Как такое могло выйти у Маахеса Иссада, ректора, который ответственно исполнял свои обязанности и с особой скрупулёзностью подходил к ним, наперед продумывая десять шагов? На свой личный счет Терн не обольщался, Маахес не из тех, кто мог потерять голову от сексуального желания. Да и вообще изначально ректор относился к нему с чувством превосходства и недоверия, даже не подозревая, что они могут делить одну постель. Остается следующее предположение — полезность Терновника для себя Иссад обнаружил спонтанно и по чистой случайности, иначе продумал как вывезти его из Леса заранее. Потом ректор и Амариллис заключили соглашение, в котором Терн оказался разменной монетой. Эромагу было весьма любопытно, что же получил Владыка взамен. И уж если они договорились между собой, к чему все это представление с покушением на Терна? Что оно должно означать?       Единственной лазейкой для Терна являлось то, что Маахес определил полезные свойства эромага. Но то, как он пытался добиться от него самого ответа наводило на мысли, что ректор знал, что он особенный, но вот в чем именно и как это конкретно — применить не очень. Из глубины памяти весьма кстати всплыли слова Владыки не слишком распространяться на тему того, что он синестет. Но не увиливать от ответа, если Маахес спросит прямо. Терновник и сам не заметил, как его губы скривились в циничной усмешке. Тонко, Амариллис, тонко. Человеческие маги никогда не приняли бы существование разных типов магоощущения. Но с другой стороны Иссад очень прогрессивен, он мог бы зайти именно с этой стороны, тем более тесно общаясь с демонами. Сородичи из Института точно не расскажут ректору о подвохе.       Вопрос в том, что предпринять Терну: рассказать свой секрет или промолчать, как и рассчитывал Венценосный. Амариллис дал убедиться, что ничего хорошего от него ждать не стоило, эромаг лишь средство для достижения цели. Одновременно с этим, господина ректора иначе как темной лошадкой не назовешь, он никогда не говорил прямо, что ему надо и постоянно проверял Терновника, забрасывая определенные крючки в ожидании, что тот клюнет. Ко всему прочему эромаг не забывал о том, что на его шее висела практически удавка, конец которой так же держал Маахес. А еще он мутил воду вокруг возвращении циркуляции манны в его теле в норму со ссылкой на непримиримого высшего демона, который по логике наоборот должен быть заинтересован в этом, если Терновник так нужен. Тут уж не до того, какие чувства вызывал Иссад у эромага, тут решался вопрос его будущего. Поэтому Терн окончательно убедился в том, что следует наблюдать за ситуацией и пока воздержаться от активных действий.       Орденец тем временем рассказывал о новых правилах конфиденциальности и работы с барьером, плавно подступая к прямому разрешению демонологам призывать Изгнанных. Терновник едва ли был знаком с употребляемыми техниками по взаимодействию с заслоном. Темы высоких магических материй, которые он видеть не мог в силу своей природы, никакой новой информации не дали.       Все, что Терн знал о пространственно-временном защитном слое между их Измерениями почерпнуты из общей теории магии и словах Иссада. Это величайшее рукотворное волшебство по своему величию сравнимое с божественным. Заслон создавался несколькими поколениями во время последней войны между демонами и разумными этого мира. Было это так давно, что даже самые древние бессмертные существа не застали его сотворения. Смутно Терновник что-то слышал о том, что самые сильные маги тех времен буквально шли на самоубийство, вступая в работу с тем, что нарушало законы мироздания. Чтобы активировать магические плетения обычных резервов недостаточно, только выброс энергии при ритуальном убийстве мог привести заклинание в работу. Можно сказать, что барьер создавался по законам существования эльфийского Леса, поддерживающего и защищающего, принявшего взамен добровольное отречение. Как эльфийские души растворялись в траве, почве и воде, души разумных растворялись в заслоне.       Отличие лишь в том, что эльфы продолжали умирать и отдавать природе то, что она им когда-то подарила, тем самым продлевая существование Леса. А вот ради границы между двумя мирами никто собой жертвовать не спешил. И хоть Терн не соврал Иссаду, когда говорил, что даже если выжечь деревья до тла и оставить голый пустырь, их раса не умрет, как не умрет и сам Лес, он не был уверен, можно ли это перенести на что-то искусственно созданное. Ведь колыбель их расы зародилась на самой заре времен, неспроста эльфы носили титул перворожденных. Никакие контракты на крови не могли нарушить ее вечную жизнь. А вот заслон преодолеть удалось.       — Мастер Иссад, как опытного демонолога, прошу вас провести демонстрацию работы новых правил,— голос орденца звучал негромко, но повелительно. Терн с изумлением посмотрел на Маахеса. Хранитель только что велел призвать демонов сюда?! По спине пробежал мороз, предшествующий пробуждению первобытного страх перед Изгнанными. Как и у любого другого здравомыслящего мага, осознающего все последствия ритуала призыва. Большинство, как и несведущий до памятного разговора с ректором, Терн считали это не более чем слухами.       Иссад с достоинством поднялся со своего места и перед тем как подойти к орденцу, одним долгим уверенным взглядом смог успокоить напуганного Терновника. Тот поверил в то, что ничего страшного не произойдет. Демонолог не допустит этого. По залу пробежал недоверчивый ропот, который становился все громче, стоило Маахесу подойти к кафедре. Он нараспев начал зачитывать заклинание на языке, который Терн не знал. Пальцы демонолога делали сложные пассы. Когда магистры еще не видели магических эманаций, во рту эромага уже появился привкус железа. Терновник неосознанно начал растирать левую руку, ее странно начало покалывать. Вот до чувствительного носа добрался аромат кедра, свидетельствующий о телепортации и наконец тот самый знойно-резкий запах, который синестет не смог распознать.       Он специально прикрыл глаза, слыша вскрики ужаса в зале, свидетельствующие о том, что Связанные Маахеса явились. Эромагу всегда нравилось изучать новую магию, полностью сосредотачиваясь на обонянии. Ему даже не надо было подходить вплотную к объекту интереса, настолько сильным оказался магический фон, волнами расходясь по залу. Терн первым делом подумал о чем-то восточном. Да, определенно, тягучий тяжелый парфюм на основе эфирных масел, плотным шлейфом надолго оседающий на коже. Похожие ощущения он испытал при первой их встрече с господином ректором. Открывающие ноты гвоздики и корицы, душистого перца уступали место мягкому табаку и вступали во взаимодействие со сладким медом и ванилью, закрывал парад белый кедр. Терновник замер, впитывая это островато-пряное, но вскоре сменяющееся дразнящей сладостью великолепие. Это амбре давило на восприятие, но вызывало приятные ассоциации, у эромага в первую очередь с сексуальной магией. Так пахли инкубы?       К этому запаху пытались примешаться другие, но Терн отгораживался от них, ища магию самого Иссада. Это оказалось ошеломляющим открытием, ароматы демона и ректора смешивались между собой, приятно дополняя, играя одной композицией. Синестет впервые сталкивался с таким. Ему впервые захотелось увидеть чужие ауры, потому он не понимал как такое возможно. Могла ли так выражаться клятва верности? А может это особый вид демонических контрактов? Резервы Маахеса — это вещь из ряда вон для человека, могли ли они объясняться особой связью демонолога и Связанного.       Отрыв глаза, Терновник не спешил смотреть на демонов прямо. В его сердце подняла голову неожиданная ревность. Интерес и явные способности к сексуальной магии, не свойственные людям, достаточно глубокие познания в ней, тот инцидент с интимным артефактом-фаллосом… Теперь вот идентичность магического фона. К горлу Терна внезапно подступил ком, как эромаг, он знал лишь одну теорию, по которой такое явление вообще было возможно. Сияние. Полная магическая совместимость. Пальцы сильно сжали ткань штанов. У ректора и генерала было Сияние.       Тогда Терн все же не выдержал и посмотрел прямо на Херухатри. Он вопреки ожиданиям, построенным на стереотипах об инкубах, выглядел очень мужественно. Намного выше и массивнее рослого Маахеса, около двух с чем-то метров, но комплекции более стройной нежели грубо сколоченные орки, хотя выражение «гора мышц» очень ему подходило. Белые гладкие рога, напоминающие перевернутый полумесяц, только подчеркивали величие генерала, возвышающегося над людьми. Цвет кожи оказался холодного фиолетового оттенка. Терновник слышал, что цвет кожи демонов не однороден из-за того, что их естественное состояние — это природная боевая броня с чешуей, шипами и в некоторых местах усиленная хитиновым панцирем. У Херухатри имелся красивый замысловатый орнамент на коже, на несколько тонов темнее кожи и напоминающий узор змей. Следующим элементом во внешности, кое-что говорящем о статусе демона, стали волосы. Длинные волосы аметистового цвета, собранные во множество тонких косиц с бусинами на концах, свидетельствовали о том, что чин у Изгнанного был о-го-го какой. Немногие воины могли носить длинные волосы, у демонов это считалось роскошью. Такая грива требовала тщательного ухода, Терн по себе это знал.       Видно эромаг настолько пристально и недоброжелательно рассматривал Херухатри, что тот начал смотреть в ответ. С таким же вниманием. Глаза у демона оказались словно расплавленное золото, похожие на змеиные, радужка все собой заполняла. Густые темные брови придавали взгляду выразительности и суровости. Черты лица в целом стоило описать как резкие, но гармоничные, каждый раз притягивающие к себе. В одежде генерал предпочитал однотонные практичные темные цвета и лаконичность. Сдержанное верхнее одеяние, напоминающее халат, украшала перевязь с богатыми черными ножнами с серебристой гравировкой по дереву. Ничего лишнего в восприятии облика.       Пришлось приложить значительное усилие чтобы отвести глаза и перестать играть с Херухатри в гляделки. Только разозлить демона Терну не хватало. Однако предвзятая неприязнь уже вовсю расцветала в его душе. Удивительно, он всегда считал себя не собственником, способным входить и выходить из отношений с легкостью. Более того у эромага бывали не просто свободные отношения, а отношения полигамные, что для большинства эльфов вообще не свойственно. А что изменилось сейчас? Да, его связь с Маахесом вышла за рамки простого секса с начальством по обоюдному согласию. Они уделяли друг другу время вне постели и кафедры. И никаких обещаний друг другу не давали, так же как и не позиционировали себя как пару. Поэтому никаких претензий к Иссаду Терновник иметь не мог.       Но тогда почему сейчас разум оставил его наедине с ноющим сердцем? Почему Терн погрузился в личные переживания в такой торжественный и ответственный для всего магического сообщества момент. Теперь эромаг понял почему Иссаду так не понравилась идея с ритуалом по возвращению циркуляции манны в норму. Эта идея была обречена на провал в самом зародыше, конечно тот сходу и не мог назвать причину. Он даже и не знал, что Терновник мог видеть свидетельство их связи.       Без прежнего интереса Терн скользнул взглядом по другим демонам. Их можно было разделить на человекоподобных и зверолюдей. К первым относился генерал и демон, стоявший за его правым плечом. Кожа этого Изгнанного оказалась ониксово-черной с запоминающимися золотистыми татуировками на оголенных руках. Волосы у него были длинные и белые, собранные в высокий хвост. Рога росли от висков назад, загибаясь спиралью к уху. Рассматривать цвет радужки на этот раз эромаг не рискнул и переключился на зверолюдей.       Изгнанный, несший в себе характерные черты жабы, своими габаритами и зелено-желтоватым окрасом вызвал у Терновника стойкую ассоциацию с водоносом. Его выпуклые глаза смотрели на все и одновременно ни на что, но создавалось впечатление, что взгляд демона направлен прямо в душу. На поясе приземистой демонической жабы висели железная булава с шипами и боевой топорик.       Следующим на очереди оказался змеедемон с вполне человеческим туловищем, но длинной змеиной шеей и головой. Кожу Изгнанного сплошь покрывала багровая чешуя. Намотанный в несколько слоев вокруг плеч вязанный шарф Терна позабавил. Он заметил, что на руку прицеплен кнут. А на поясе покоился удлиненный кинжал. С определением последнего демона или скорее демоницы, Терновник так и не смог установить точно, он испытал трудности. Вполне среднего человеческого роста в отличии от остальных Изгнанных, шали лимонного цвета с дыркой посередине для головы. Лицо было скрыто белой глиняной маской с нарисованной страшной рожицей без видимых отверстий для глаз. Зато на голове большими лопухами торчали уши, словно у пустынной лисицы. Сходство с упомянутым зверьком добавляла и шерсть песочного цвета по всему телу, не скрытому одеждой. Какого-то видимого оружия у Изгнанного неизвестного пола не наблюдалось. Зато имелась внушительная кожаная сумка через плечо, от которой исходил сильный запах лекарственных трав. Демон-лекарь?       От разглядывания Изгнанных Терна отвлекло внезапное волнение в зале, напряжение, копившееся до этого, нашло свой выход. Кто-то из боевиков кинул в демонов мощное атакующее заклинание, его резонанс дошел даже до эромага, который поспешил выставить щит из артефакта. Как оказалось вовремя. Среди магистров волнами распространялась паника, страх перед демонами оказался сильнее страха перед Орденом. Терновник инстинктивно зажал нос и рот ладонью, мечтая отгородиться от вспыхивающих вокруг него магических всплесков, путающих его восприятие. Это дезориентировало.       Маахес без особого напряжения отбивал сыплющиеся на него заклинания, даже сам Глава гильдии не оказался в этом так эффективен. В конце концов присутствующие здесь маги не просто так носили почетное звание магистров, многие из них являлись боевыми. Терн едва ли не зашипел от боли, прострелившей руку. Мастер Трин оказался прав на все сто процентов, говоря, что сильный магический фон только ухудшит его состояние. Но неприятные ощущения быстро пропали, следуя предчувствию, эромаг посмотрел прямо на Херухатри и опять встретил его прямой взгляд. Демонический генерал мог контролировать манну в его магканалах. Кончики пальцев начало покалывать, Терн спрятал ладонь в подмышку, ощущая как заискрила между ними магия.       А это вообще возможно? Второй раз за этот день задался таким вопросом Терновник. Пускай высший демон и стал его донором, но каким образом он мог заставлять манну циркулировать по его духовным венам? Эта энергия уже стала его частью, пусть и не до конца. Лимит изумления на эти сутки оказался исчерпан. Иссад со своими Связанными рушил все мыслимые и немыслимые законы мироздания.       По итогу Амариллису пришлось вмешаться в конфликт людей и помочь Главе угомонить впечатлительных магистров. Терн только удивленно смотрел по сторонам, наблюдая как у многих магов из ушей или носа текла кровь, а кого-то вернуло наизнанку недавним ужином. Конечно, у эромага оказалась фора, он-то знал о происходящем заранее. Да, даже его демоны поразили своей магией и внешним видом, но что бы в обморок от этого падать… Даже его травма дала о себе знать из-за дураков-людей.       Терновник не знал о том, что даже скрытые ментальными щитами ауры демонов обладали сверхъестественным подавлением, само их присутствие в этом Измерении несло агрессивный отпечаток. Орден Врат специально велел демонологу не ставить ограждающих границ, чтобы маги настоящего вспомнили об ужасе из прошлого. И все байки, которыми пугали детей, оказались правдой. Правда, без демонического генерала такого эффекта бы не удалось добиться, но главную свою цель — устрашение тех, кто мог пойти против новых и старых порядков, демоны выполнили.       К слову на Амариллиса подавляющая аура не работала тоже, хоть он и знал о ней. А вот остальные члены эльфийской делегации сидели мертвенно-бледные, на месте от бегства их удерживало только невозмутимое спокойствие Владыки.       Завершилось собрание весьма скомкано, все поспешили покинуть место волнений. Орден Врат под конец зачитал какую-то нравоучительную речь. Маахес отпустил Изгнанных и забрал Терновника, вместе они перенеслись в гостиницу, снятую ректором. Терн просто прилип к Иссаду, посчитав, что его мускулистая грудь — верная постоянная единица в его реальности. Маахес против не был, прекрасно зная, какое впечатление производили его Связанные на посторонних. Своей большой ладонью он успокаивающе гладил эромага по волосам.       — Так происходит каждый раз? — наконец заговорил Терновник, вцепившись в камзол демонолога.       — Да, но я уже привык. Поначалу это действительно напрягает, — прогудел Иссад.       — А ваш подмастерье видел демонов? — с какими-то обескураженными нотками произнес эромаг.       — Да, они встречаются по делам достаточно часто, — подтвердил ректор.       — Ну что ж, тогда вы были правы с самого начала про талантливого юношу, — совсем уж тихо пробубнил Терн, признавая, что мальчишка действительно далеко пойдет.       — Все еще хотите обменяться научным опытом с коллегой-инкубом? — передразнил Маахес, благоговейно прижимая к себе растерянного Терновника, признавшего, впервые на его памяти, свою неправоту.       — Нет, — ответ вылетел из его рта быстрее, чем эромаг успел его обдумать. Над ухом довольно хмыкнул ректор, Терн недовольно вскинул голову, стукая собеседника по плечу, — А вы с самого начала знали к чему все идет, негодяй!       — Неправда, Терновник, неправда! Я вам косвенно намекал, что с взаимодействием у вас могут быть проблемы. Вы даже не потрудились уточнить у меня, что и как, — парировал Маахес, слушая обиженное фырканье.       — А с генералом у вас что, господин ректор? — внезапно задал вопрос эромаг таким тоном будто бы они лет десять как состояли в браке, а сейчас Терн поймал Иссада на измене в их супружеской постели. Терновник все же не смог себя сдержать и дал эмоциям выход.       Сначала Маахес удивленно посмотрел в лицо крайне серьезного и напряженного Терна, что бы удостовериться, правильно ли он понял контекст вопроса. Потом он бесцеремонно подхватил эромага под грудки, отрывая от пола, и несколько раз встряхнул, счастливо улыбаясь во весь рот. А затем не выдержал и откровенно заржал, сотрясаясь всем своим немаленьким телом. Терновник же болтался в его руках словно маленький котенок, постепенно расслабляясь. Ректору даже и говорить ничего не пришлось, его неудержимое веселье и ирония во взгляде все сказали за него. И Терн порадовался, что этот вопрос слетел с его языка.       — Нет, ха-ха-ха, — пытался ответить Иссад, между приступами смеха, — никогда не спал с инкубом, Терновник. Как вы вообще додумались до этого?! Расскажу Хеассару, вместе посмеемся.       — Не трудно догадаться откуда такие познания в эромагии у человека, — пробурчал Терн.       — Но чтобы разбираться в этом необязательно спать с инкубом, правда? — поддел профессиональную честь эромага Маахес, — Хотя кто знает, может вам еще степень магистра за это дадут.       — Ага, — покачал головой Терн, умалчивая о том, на основе чего он к таким выводам пришел. Даже если это не Сияние, факт наличия странной схожести аур никуда не делся. Если спросить прямо об этом, ректор тут же все поймет, потому что сказать точно, когда его магический фон и фон демона был экранизирован Терновник не мог. Осталось еще кое-что, что стоило предъявить Иссаду сразу на перепутье, — И еще, господин ректор, что еще за манипуляции с моими резервами на расстоянии?!       — Ваш хрупкий внутренний баланс оказался нарушен посторонней магической активностью, — раздраженно прорычал Маахес, питая злость к магам-идиотам, не способным держать себя в руках, — Чтобы не случалось осложнений пришлось действовать быстро. Мой Связанный среагировал быстрее. Магия демонов работает не так как наша, даже после того, как они отдают свою манну, способность управлять ей никуда не пропадает. Это одновременно и слабость, и преимущество.       — Каждый раз отчуждают частичку себя? — у эромага зашевелились волосы на загривке, настолько это противоречило обычным законам магии в этом Измерении. Маги могли спокойно передать часть своих резервов, после отделения энергия смешивалась с аурой того, кто принял ее. Доноры же постепенно вытягивали манну из окружающего мира, а их магрезервы ее усваивались в организме.       — Да, — подтвердил Маахес.       — Поэтому магия Изгнанных такая… концентрированная?       — В точку. В их реальности условия для формирования запасов манны совершенно другие, среда там более агрессивная, природные источники силы встречаются не так часто как у нас. Да и те тут же оккупируют группировки демонов. Пробиться к ним демонам без рода крайне сложно. Поэтому по ту сторону барьера идет непрерывная борьба за ресурсы, та ядовитая манна, что выделяется при смерти кучи народа спокойно ими поглощается.       — Поэтому они и идут на заключение контрактов, чтобы наполнить пустующие резервы и прийти в свой мир, имея высокий статус?       — Первое предположение верно, а второе нет, — хмыкнул ректор, в который раз поражаясь способности эромага схватывать все на лету и задавать правильные вопросы, — Явиться на призыв, преодолевая барьер такая же сложная задача, как и для демонолога призвать их. Это своего рода лотерея в первый раз, сможешь ли заключить контракт на выгодных условиях для себя, не падешь ли где-то на полпути. Для этого нужно быть сильным и иметь определенный набор знаний.       — Тогда вопрос в том, какие последствия несет передача манны от демона? — подобрался к сути Терновник, — Если это все еще их часть, они могут забрать все обратно? В связи с этим, какой статус я теперь имею?       — Последствия… Теперь каждый встреченный вами демон, видит на вас словно бы метку, означающую вашу принадлежность к донору. Это налагает некоторые социальные роли.       Союзники демона обязаны будут помочь вам, а враги захотят убить и заполучить частичку манны противника, или возможность для шантажа, — отвечать Маахес начал по порядку, — Забрать-то можно, но без пагубных последствий для носителя не обойдеться. Энергия в наших телах — не стабильный пазл, который можно разобрать, а что-то эфемерное, подобное жидкости, перемещающее по магканалам. Манна демона давно уже смешалась с вашей собственной и дошла до ядра. Думаю, не надо объяснять, что произойдет если попытаться.       Иссад, замолчал, давая Терну обдумать сказанное. Положение складывалось такое, что если раньше эромаг имел некоторые шансы сбежать и от Владыки с его обязательствами и предприимчивого демонолога, то сейчас он плотно сидел у демонического генерала на крючке, а все благодаря идиотам-сородичам. Ненависть к ним вспыхнула с новой силой. А еще он в который раз убедился, что поступил правильно, ничего Иссаду про свою синестезию не говоря. Если демон мог забрать манну, то и заставить слиться с его аурой тоже мог, чтобы магия вернулась в норму. Конечно, никакие медитации тут не могли бы. На все воля генерала. А все происходящее провокация, Терну показывали, что он так и будет прибывать в этом жалком состоянии, если не будет делать, что скажут. Поэтому ректор сразу не ответил на третий его вопрос.       — А по новым правилам, условия договора между демонологом и Изгнанным известны Ордену Врат, правда? — судя по тому, как напряглась шея Маахеса, Терновник зашел с нужного направления. Оставалась одна лазейка, объясняющая почему его еще просто не заставили делать, что надо принуждением. Эромаг ни на мгновение не сомневался, что демон так бы и сделал, если бы мог, — Иначе демонологи вместе со своими Связанными уже давно захватили это Измерение. У демонологов есть строгие ограничения в целях контракта, установленные орденцами, иначе они бы на все это не пошли. Без вашего разрешения и вне рамок этих условий Изгнанные не могут, иначе кара барьера просто убьет и их, и самого демонолога.       Терн отошел к столику, налить воды в стеклянный стакан, чтобы смочить пересохшее от волнения горло. Жадно осушив его, он спокойно посмотрел на ректора, чувствуя, что наконец обрел почву под ногами.       — Моего согласия на предоставление возмездной помощи ваш Херухатри не получал. А это тоже своего рода соглашение между двумя сторонами, — Терновник поспешил перебить пытавшегося что-то сказать Иссада, уверенный, что давит в нужную точку, — Весь этот маленький спектакль с моим ограничением в магии можете сворачивать. Я могу находиться в этом состоянии очень долго. Принудить вы меня прямо не можете.       — Терновник, вы думаете я вам угрожаю? — мягко попытался выплыть из темы Иссад.       — А что, нет? — хмыкнул Терн, — Маахес, я прекрасно понимаю, что такое военный демонолог и демонический генерал. Принуждение — это не так трудозатратно и более эффективно, чтобы дойти до цели.       — Тогда вы должны понимать, что мои Связанные убивали легионы и брали города с позволения Ордена Врат? — склонил голову Иссад, впившись взглядом темных глаз в лицо эромага, — Это относительно ограничений, установленных для нас.       — Вот и я об этом, — закивал Терн, — хотели бы — давно сделали, но не можете по какой-то причине.       — Вы уверены в том, что хотите долго оставаться в своем состоянии? — лицо Маахеса посуровело, — Я даже не рассказал в чем могла бы заключаться ваша помощь.       — Прежде, чем услышать это, мне необходимо рассмотреть все стороны сложившейся ситуации, — усмехнулся Терн, — потому что расскажите вы мне это только под самой строжайшей клятвой неразглашения, что наложит значительные ограничения. Господин ректор, хотите добиться чего-то в отношении меня — перестаньте юлить и говорите прямо. Чем больше вы пытайтесь меня обдурить, тем сильнее теряйте мое доверие. Но хватит этих разговоров на сегодня.       Терновник прошелся по комнате, напряженно раздумывая. Ему необходимо поговорить с Владыкой, вытянуть из него истинное положение дел. Задумка была на грани провала, но и дальше идти на поводу у ректора Терн не хотел.       — Пожалуйста перенесите меня в резиденцию Леса, сами знаете к какой двери, — попросил эромаг, поправляя волосы, — Мне нужно поговорить с Владыкой.       — И что вы хотите у него разузнать? Не думал, что вы в настолько хороших отношениях, — Терн терпеть не мог такого снисходительного тона по отношению к себе, но вида не подал. Кажется, не только он мог ревновать.       — Ну вот, если не в таких хороших, то ничего и не разузнаю, — эромаг демонстративно поддел цепочку и строго велел, — Даже не думайте подслушивать, все равно я ничего разболтать не смогу.       — Хорошо, Терновник, как будет угодно, — в уголках Иссада расцвела улыбка, — Будут проблемы, зовите.       Перед эромагом возникло кольцо телепорта, в которое он поспешил шагнуть.