Кафедра секс-магии

      Все последующие дни Терновник погружал себя в работу. Рано утром на Беркуте он в обязательном порядке посещал пасеку и следил за состоянием пчел. Там же, под сенью деревьев, дарящих эльфу долгожданный покой, Терн упражнялся с мечом. После секс-маг через силу летал с грифоном, стараясь привыкнуть к тому, что его укачивало. Магик под твердой рукой становился все более покладистым. Его сытно кормили, чистили и главное — занимались. Стабильно Терновник уделял своему питомцу несколько часов в день.       Мёдом эльфу удалось задобрить ларов. В его комнате всегда стояла чистота, поднос с едой оказывался на столе в строго назначенное время, а грязная посуда таким же чудесным образом исчезала в неизвестном направлении. Причем Терну домашние духи так ни разу на глаза и не попались, правда, случалось иногда слышать едва различимые шорохи.       Остальное свое время новоявленный преподаватель тратил на составление лекций собственного сочинения. Обложившись разномастной литературой, с полудня и до глубокой ночи Терновник прорабатывал материал. По кабинету в полнейшем хаосе валялись скомканные исписанные мелким почерком бумажки, которые секс-маг не спешил выкидывать. И, бывало, лихорадочно ползая по полу, он разворачивал смятые листы, читая то, что написал. Что-то из написанного все же пересматривал и вносил в основной текст работы, а что-то отметал окончательно. Лары вежливо не трогали всю эту макулатуру, предоставив Терну разбираться с этим самому.       Все, что эльф знал, он поделил на десятки блоков и занимался ими по отдельности. Остро встала нехватка информации. По некоторым вопросам даже Терновник не мог рассказать ничего толкового, а другие темы, к слову, казались ему совсем уж бестолковыми и неактуальными. А еще Терн весьма самокритично относился к собственной писанине. Он был стойко уверен, что писал какую-то околесицу, назвать которую научным трудом язык не повернулся бы даже у сельской ведуньи.       Дело продвигалось туго, и никаких прорывов не предвиделось. Про обещанную ректором помощь Терновник предпочитал не вспоминать, как и про него самого. Секс-маг добровольно изолировался в четырех стенах и контактировать с внешним миром не торопился. Конечно, его повышенное либидо возмущенно протестовало, но Терн клятвенно пообещал себе позже хорошенько поразвлечься с кем-то из сородичей. Если он брался за что-то, то работа горела в руках. Терновник, хоть и не выглядел как кто-то крайне упорный и трудолюбивый, на самом деле был таким.       Затворничество эльфа нарушили спустя две-три недели, а может, и месяц, он сам давно не считал. Во входную дверь настойчиво и громко постучали. Так как она была зачарованной, Терн мог отпереть её не встречая гостя лично. Он оказался слишком занят, описывая ритуал против женского бесплодия. Терновник ожидал, что незваным гостем окажется кто-то из собратьев. Но, когда по полу прошелестели чужие шаги и комнату наполнило амбре из табака и специй, секс-маг даже не поднял головы от рукописи, чтобы понять, кто пришел.       Маахес не окликал хозяина комнат, а сразу прошел в кабинет, приметив нетронутый поднос с давно остывшим ужином. Эльф обнаружился сидящим в одной тунике в совершенно неудобной позе посреди стола в окружении аккуратных стопок книг и свитков. Сгорбившись, Терн что-то лихорадочно писал. Ощутив на себе чужое внимание, он заправил за ухо длинную темно-каштановую прядь и посмотрел на Иссада.       — Мастер, — прозвучало безэмоциональное приветствие. Ректор выразительно вздернул бровь, изумленный такой резкой сменой обращения, и натолкнулся на взгляд лазурных глаз, подернутых ледяной коркой отчуждения.       — Я смотрю, у вас работа идет полным ходом, — в голосе Маахеса проскользнула похвала. Протянув руку к наспех скрепленным нитками листам, он спросил: — Можно?       Получив согласный кивок в ответ, Иссад взял часть рукописи и пробежался по ровным строчкам взглядом. Терновник словно забыл о присутствии гостя и вернулся к работе, очевидно, вдохновение его не покидало. Или же он просто игнорировал Маахеса. Ректор неожиданно для себя втянулся в текст и не глядя в наглую отодвинул себе стул, и вольготно расположился неприлично близко от эльфа. Однако тот и не возражал. Иссад, знакомясь с трудами Терна, совсем забыл о времени и причине своего визита.       Иногда ректор, переваривая прочитанный материал, отрывал глаза от бумаг и крайне удачно упирался взглядом в увлеченно пишущего эльфа. Маахес позволял себе вдоволь насладиться видом, тем более, когда секс-магу было не до него и ехидных комментариев бы точно не последовало. Молочно-белая нежная кожа стройных ног контрастно выделялась на фоне темной столешницы и желтых листов. Терн, бывало, поджимал длинные пальчики ног, задумавшись о чем-то. Неожиданно для себя ректор счел это… милым. К счастью или сожалению — Иссад так и не решил — пах эльфа целомудренно прикрывал край туники. Каштановые волосы свободно стекали по плечам и спине. В изящных перепачканных чернилами пальцах танцевало черное перо. В целом, зрелище достаточно увлекательное.       Так они провели почти всю ночь. Терновник на все это время выпал из реальности и вернулся в нее только сейчас, ощутив ломоту в теле от одной и той же позы, страшный голод и слабую тупую боль в перетруженных запястьях. О присутствии Маахеса он и правда забыл. Поэтому недоуменно свел брови, обнаружив его рядом. Человек невозмутимо подтянул к себе недавнюю писанину Терна и вернулся к чтению. Решив сохранять хладнокровие, эльф не придал этому значения. Он ловко спрыгнул со стола, сверкнув перед ректором скульптурно вылепленными обнаженными ягодицами.       С хрустом разминаясь, Терновник подогрел себе еду и жадно на нее набросился. Иссад вышел к нему спустя четверть часа, когда секс-маг заканчивал поглощать поздний ужин или же поздний завтрак. Мужчина растянулся в кресле напротив эльфа, закинув одну ногу на другую.       — Весьма недурно, — Маахес помахал листами в своей руке, — я рад, что не ошибся в вас, мастер Терновник.       — Оставьте лесть, она тут ни к чему, — Терн аккуратно промокнул уголки губ салфеткой, — материал совершенно сырой и запутанный.       — Запомните: я не имею привычки трепать языком попусту, — ректор слегка наклонился вперед, прожигая чуть скривившееся в недовольстве лицо эльфа взглядом темных глаз, — и похвалы моей добиться сложно. И, если я говорю, что ваши наработки неплохи, значит, так и есть.       — Хорошо, я вас понял, — хмыкнул эльф, ощущая себя в обществе Иссада несколько неуютно, словно под прицелом арбалета. Атмосфера в комнате неуловимо поменялась, напряжение рассеялось. Ну, что за деспот, а…       — Вот и славно, — удовлетворенно откинулся обратно на мягкую спинку Маахес, — завтра принесу вам часть своей коллекции книг по эромагии. А еще могу ли я взять часть вашей рукописи и добавить свои пометки?       — Да, конечно, — мягко кивнул Терн, мысленно желая поскорее спровадить человека из своей спальни. Всю комнату заволокло его потрясающим ароматом, щекоча нервы эльфу, который вот уже несколько недель вел почти что монашеский образ жизни. Иссад —человек дела и тратить свое время на пустые разговоры не любил, а значит и оставаться здесь с дружественным визитом у него причин нет. Однако ректор почему-то спроваживаться сам не желал и оставался на месте. Терновнику даже показалось, что он хотел что-то сказать, но колебался. Секс-маг вопросительно посмотрел на Маахеса.       — А вообще, я к вам по делу, Мастер эромагии, — лицо Иссада сделалось каменным, как в последний раз, когда эльф дразнил его.       — Что, опять по очень важному? — фраза сорвалась с языка быстрее, чем Терн успел её обдумать. Взгляд ректора застыл в пространстве, он явно пересиливал себя. Демоны! Секс-маг сжал кулаки. Это совершенно никуда не годилось!       — Вы наложили на меня порчу по своей специализации, Терновник. Уж не знаю, что вами двигало, но будьте добры избавить меня от этой проблемы, — бросил ректор, неуловимо сменив позу.       — Что? — голос эльфа дрогнул, слова собеседника оглушили его, словно бы он находился в эпицентре магического взрыва. По растерянному лицу Терна было понятно, что он не понимал, о чем говорил демонолог. Несколько мгновений Иссад изучал замершего в кресле эромага.       — Надо же как интересно… — протянул ректор, перебирая пальцами по подлокотнику, — Вы сделали это неосознанно. И даже не заметили на мне свою магию…       — Господин ректор! — в один миг Терн соскочил с кресла и угрожающе навис над Маахесом. Забывшись, эльф перешел на старое обращение. В его звонком мелодичном теноре прорезались стальные нотки. — Попрошу объяснить свои слова, иначе я расценю это как оскорбление своей профессиональной деятельности.       — Значит, все же не заметили, — утвердительно цокнул языком слегка удивленный Иссад.       — У вас аура всегда закрыта, — возмущенно огрызнулся эльф, придумав первое объективное оправдание. Это правда, ректор ВУЗа не тот, кто стал бы показывать свой магический слепок всем желающим. Сам Терн слегка наклонился вперед, весь этот цирк с оскорблением он затеял, чтобы подобраться к мужчине поближе и обнюхать его. На лбу выступила испарина. К привычному аромату табака и специй примешался незнакомый сладковато-приторный запах розового масла и ветивера. Да, так эромаг и воспринимал порчи. Маахес не врал. Но Терновник много лет практиковал сексуальную магию и неосознанно уже давно не колдовал, просто не мог. Тут дело было в другом.       Вспомнив об агатовой статуэтке, Терн начал догадываться в чем дело. Каменный член оказался не так прост. Эромаг, обычно чуткий на любые эманации такой магии, ничего колдовского в вещице никогда не замечал. Он лихорадочно пытался вспомнить, где именно приобрел искусственный фаллос. Был ли это подарок кого-то или же пустяковая покупка самого эльфа? Возможно, сработали какие-то определенные условия для активации артефакта. Скорее всего, на статуэтку нанесли тайные руны, надежно спрятанные от невнимательных глаз. Терновник мог объяснить это только так. Рунная магия — единственная магия, от которой не оставалось никаких остаточных следов. Но как это возможно, если такой опытный маг, как ректор, всегда окружал себя защитой от подобного…       — Сейчас я не держу блокировку, — медленно сообщил Иссад, приподнимая брови и как бы спрашивая, неужели Терн не заметил. Ситуация становилась опасной, эромаг напряженно свел плечи. Он сейчас мог выдать себя…       — Пялиться на чужую ауру неприлично, мастер Иссад. Я таким не занимаюсь, — с заметным усилием Терновник вернул себе спокойное выражение лица и осадил человека. Нет-нет, господин ректор, он обычный маг, а не синестет. Маахес дернул мизинцем на правой руке, словно эльф подловил его на чем-то.       — Какое благородство, — даже сидя, ректор умудрялся смотреть на собеседника сверху-вниз. Терн ощутил резкий всплеск чужой магии по усилившемуся аромату, хотя куда, казалось бы, сильнее.       — Рассказывайте по порядку, что случилось. Но сначала я хочу узнать главное: как именно проявляется порча? — строго приказал Терновник, скрестив руки на груди. Такой напор, кажется, позабавил Маахеса. Он слегка улыбнулся и неуловимо пошевелил пальцами. Терн совершенно не ожидал, что на ректоре окажется первоклассная иллюзия вместо штанов. Еще один эксгибиционист.       Рот эльфа тут же наполнился слюной, стоило ему только опустить взгляд и обнаружить, пожалуй, самый впечатляющий член, что ему доводилось встречать. Спину прострелила дрожь, Иссад с самого начала сидел в спальне Терновника с твердокаменным стояком без штанов и преспокойно общался с ним. Эрекция выглядела крайне болезненно: вздутые вены на стволе, почти что лиловая массивная головка, член торчал словно стальной кол и слегка прижимался к животу мужчины. Терн пораженно уставился на безэмоциональное лицо ректора, представляя, что тот чувствовал все это время. Возбуждение наверняка долго не проходило, а пенис стал крайне чувствительным, и малейшее прикосновение ткани к нему оборачивалось болью. Неудивительно, что Маахес не надел штанов.       — И давно?.. — вымораживающим тоном спросил Терн, уперев руки в бока.       — Через неделю после нашей прошлой встречи, — крайне неохотно признался демонолог, весьма напрягшись под тяжелым взглядом эромага.       — Вы поразительный дурак, господин ректор, — гневно бросил Терновник, направляясь вглубь комнаты к стеллажу со всем необходимым для практик секс-магии, — если терпели все это время, как только догадались в чем дело, и не захотели идти ко мне сразу же. Из-за вашей гордости ситуация стала такой плачевной.       Иссад недовольно поджал губы, и его пламенный взгляд прожег спину эльфа. Но ничего ответить в свое оправдание он не мог, потому что эромаг увидел его насквозь.       — А вы бы пошли за помощью к тому, кто питает к вам такие пылкие чувства, что способен неосознанно наложить любовную порчу? — не смог сдержаться и уязвил Терна Маахес. Эльф чуть повернул голову, его лазурные глаза вновь покрылись коркой ледяного отчуждения, но человек был уверен, что под ней плескалась ярость.       — Расскажите мне, что произошло, — тихо повторил уже высказанную ранее просьбу Терновник. Он не собирался ничего доказывать Иссаду, находящемуся во власти собственных эмоций. У эромага не было достаточных доказательств, чтобы оправдать себя. Пока все это действительно выглядело как порча, насланная инстинктивно. Интуиция подсказывала эльфу, что об артефакте пока лучше помалкивать. А, насколько Терн успел узнать господина ректора, всеми попытками обелить собственную репутацию он лишь еще сильнее пошатнет и так небольшое уважение человека к себе. К тому же первая часть обвинения имела под собой почву. Терна действительно привлекал Маахес в сексуальном плане. И секс-магу крайне не нравилось, что тот это понял.       — А ведь и правда далеко не сразу понял в чем дело. Последние несколько месяцев я не уделял должного внимания желаниям плоти из-за занятости. Резко возросшее либидо не слишком меня волновало. Со мной бывает после продолжительного воздержания, — роясь среди склянок с зельями, эльф внимательно вслушивался в грубый глубокий голос человека, в котором начали прорезаться чувственные хрипловатые нотки. — Вы правильно заметили, моя аура всегда скрыта, а защиту от чужого вмешательства и вовсе не снимаю. За столько лет еще никому не удавалось её пробить, и вот я окружил себя мнимым чувством безопасности, даже не подозревая, что чужая магия способна незаметно просочиться под мой монолитный барьер. Когда все-таки понял в чем дело, пытался сам справиться с возникшей проблемой. Все же тема эта очень щепетильная. Был бы это кто-то другой, я, быть может, и пришел бы. Но это были вы, Терновник.       Молча скрежеща зубами, эромаг принес и поставил на прикроватный столик мисочку, ступку с пестиком и травки с маслами. Раздражение его было вызвано даже не обвинениями в свой адрес, а влиянием магии ректора. Тяжелый аромат давил на сознание Терна, окутывал облаком дурмана, плотно оседал на коже. Эльф прекрасно понимал, что, возможно, Маахес забыл о подавляющем свойстве своей ауры и теперь бесконтрольно транслировал ее в пространство. А могло ли так случиться, что Терновник был единственным, на кого так остро влиял Иссад? Но одно оставалось точным: этот случай обещал стать самым сложным в практике Терна.       Мужчина наблюдал за перемещениями эльфа по комнате. Секс-маг больше не заговаривал с ним, полностью занятый подготовкой к снятию порчи. К недоумению Маахеса, Терновник подошел к шкафу с одеждой и, открыв деревянную дверцу, спрятался за ней от чужого внимания. Через заслон из темного дерева была перекинута туника эльфа. Иссад напрягся, в данным момент близость Терна тяготила его по вполне понятным причинам, и он надеялся, что эромаг не возьмётся проводить ритуал голым.       Однако Терн и так все прекрасно понял и решил сделать прямо противоположное. Когда он оказался в поле зрения ректора, то был полностью одетым. Даже его изящные удлиненные запястья и пальцы оказались скрыты белыми тонкими перчатками. Волосы Терновник наспех заплел в кривоватую косу. Надев одежду, эльф словно бы провел границу между собой и Маахесом, профессиональной этикой и личным влечением. Иссад не мог не почувствовать и внутренние изменения в секс-маге. Ушла насовсем легкость и притягательная разнузданность, уступая место строгой сдержанности и типичной эльфийской отрешенности. Почему-то ректор провел неуместное сравнение с ракушкой, резко захлопнувшей свои крепкие створки, надежно спрятав прекрасную жемчужину, что раньше доверчиво была предоставлена миру.       Все еще не смотря на Маахеса, Терн жестом указал ему на кровать. Мужчина вольготно растянулся на шелковом покрывале, заложив руки за голову. Член агрессивно торчал, истекая смазкой в каком-то совсем уж не приличном количестве. Иссад бездумно пялился в потолок, игнорируя исходящий от постели аромат эльфийского меда, молодой травы и древесины. Запах Терновника. Ректор сжал кулаки так, что ногти впились в кожу, стоило ощутить, как под весом чужого тела прогнулся матрас.       Эромаг помешивал в мисочке смесь из нескольких эфирных масел с добавлением нужных трав и вязкого зелья. Мешая душистое масло деревянной палочкой, синестет ощутил, что под воздействием травяных ароматов мяты и лаванды медленно начинал расслабляться. Взгляд Терна скользнул по распростёртому перед ним телу, пусть у людей не такой острый нюх, как у лесного народа, но приятные запахи должны были расслабить и ректора.       — Это эфирное масло с добавлением настойки из сон-травы, — Терновник понизил голос до мягкого полушепота, — оно обладает расслабляющими и успокаивающими свойствами, а сон-трава, как вам известно, обладает эффектом ослабления чужого колдовства, пусть не очень сильным, но обладает.       Маахес прикрыл глаза, внимательно слушая объяснения секс-мага.       — Основой для нейтрализации порчи станет рунная магия, — в руках эльф вертел кисточку с пушистым ворсом, — чтобы избежать прямого тактильного контакта, я воспользуюсь этим, — почти неуловимо нежные ворсинки коснулись обнаженного бедра ректора, — достаточно мягкая?       Невесомое прикосновение оказалось очень приятным, мышцы дернулись под ним. Иссад чуть кивнул, прислушиваясь к себе. Терн макнул кисть в масло и, чуть наклонившись вперед, быстрыми движениями руки провел за ушами «пациента», отведя темные прядки кончиком ручки. Весьма аккуратными ушами, отметил для себя эромаг. Маахеса окутало аромамагией эфирного благовония. Он снова приоткрыл веки, следя за руками в белых перчатках, спускающимися к его паху. Терновник даже не попросил ректора раздеться совсем. Тот так и лежал в наглухо застегнутой рубашке со свободными рукавами и жилете. Со стороны выглядело весьма комично, учитывая до крайности серьёзные лица обоих участников процесса.       Делая первые мазки на нежной коже лобка, эльф про себя удивился, отметив полное отсутствие волос на теле Иссада и равномерный золотистый загар по всему телу. Излишний волосяной покров всегда отталкивал эромага, он привык к безупречно гладким телам собратьев. Люди, особенно мужчины, не придавали этому большое значение. Недрогнувшей рукой Терн вывел первую руну, подобравшись к основанию истекающей эрекции. Маахесу явно не было неприятно, но он все еще держался достаточно напряженно. Его мизинец на левой руке слегка дрогнул. Вот кисточка пробежала по самому стволу с пульсирующими жилами, принося с собой щекотку.       Стараясь сохранять глубокое ровное дыхание, Терновник заставил себя избавиться от навязчивого желания просто поиграть с чувствительной плотью ректора, беспощадно дразня его. Эльф нанес еще несколько символов и поймал себя на том, что слегка наклонился вперед, в порыве исполнить свое желание и запечатлеть легкий поцелуй на массивной головке. О, демоны. Эромаг впервые проклинал свою чуткость в подобных делах, чужое возбуждение расходилось волнами по всей спальне, резонируя в теле Терна. Он радовался, что сидит в узких кожаных брюках и тунике до середины бедра, они отлично скрывали его стояк. Хотя эльф и испытывал острый дискомфорт от болезненной узости штанов, ставших ему вмиг тесными, это отрезвляло его.       Эромаг уже не сомневался, что это восхитительное мускулистое тело и просто устрашающий своим размером член в полной боеготовности не будут выходить у него из головы. Терновника самого весьма изумляло собственное вожделение по отношению к этому человеку, к его тренированным мускулам и низкому глубокому голосу. Его никогда не тянуло на любовников с массивным накаченным телосложением. Честно говоря, Терну не нравилось, когда партнер превосходил его в физической силе, в то время как чужой властной магией он просто упивался. Эльф запретил себе поднимать взгляд выше груди Маахеса, страшась поймать его взгляд и сорваться. Терн привык никогда не отказывать себе в желаниях, тем более в сексуальных, он же демонов гедонист. Секс-маг отчаянно хотел заполучить Иссада в свои любовники. Он больно прикусил щеки изнутри, одергивая себя мысленно.       Внутренняя борьба Терновника с собственными желаниями никак не отражалась внешне. Но Иссад подозревал о буре чувств, бушующих в эромаге. Нарочито выверенные движение кисти, ни единого лишнего жеста или касания. Терн держал спину неестественно прямо и избегал прямого зрительного контакта, пряча взгляд под веером опущенных длинных ресниц. Он изо всех сил старался сосредоточиться на работе. Маахес думал, что эльф пытался погасить свой гнев и раздражение, и, может, только потом желание.       Ректор уже не таясь разглядывал гордый профиль секс-мага и следил за порхающими над его членом руками в перчатках. Поначалу Иссаду казалось, что Терн над ним изощрённо издевается. Невесомые быстрые мазки нежного ворса кисточки лишь сильнее распаляли мужчину. Эрекция дергалась на каждое прикосновение, а яйца поджимались. По всему стволу вены вздулись еще сильнее. Маахес комкал в руках покрывало, превозмогая порыв откинуть руки Терновника и самому грубо сжать истекающую плоть, жестко надрачивая, или еще лучше было бы прижать ладони эльфа к себе, наплевав на ткань перчаток, которая несомненно будет лишь раздражать. Предсемя смешивалось с пряным маслом.       Несмотря на всю свою выдержку, Иссад уже не мог контролировать свое прерывистое дыхание и учащенный пульс. Иногда он шумно выдыхал сквозь стиснутые зубы, проглатывая невнятные жалкие стоны. Мышцы бедер непроизвольно начали сокращаться, когда взмахи кисточки стали быстрее и резче. Ректор уже успел оценить познания эромага в рунических символах. Терн наносил их на чувствительную тонкую кожу возбужденной плоти уверенным единым движением, первое время Маахес даже следил, какая именно эта руна. И за все время эльф ни разу не замедлился и не ошибся, а сам демонолог был согласен с выбором магических комбинаций, используемых им. Рунические связки уже начали действовать и приносить долгожданное облегчение после невыносимых недель с перманентным стояком.       В какой-то момент ректор Маахес не выдержал и, не сдержавшись, подкинул таз навстречу чужому движению. В тот же самый момент Терновник немного сместился в сторону, приподнимаясь над кроватью. Он не удержался и кинул взгляд на слегка раскрасневшееся от плотских мук лицо Иссада. Произошло то, чего боялся Терн: их глаза встретились, и тогда между ними словно пронеслась искра, воспламенившая сухие ветки и превратившая их в лесной пожар знойным летом. Правда, первый шаг в пропасть сделал Маахес, ладонь которого властно вжалась Терновнику между ног, заставив того изумленно охнуть и приподняться на коленях. Теперь уже не спуская взора с растерянного лица эльфа, Иссад кровожадно осклабился, явственно ощущая ответную реакцию на себя. Очень удачно эромаг успел дорисовать последние символы, и магия рун начала действовать в полном объеме.       — Дорогой Терновник, я так и думал! — грубовато и торжественно пробасил Маахес, методично массируя пах Терну, совершенно позабыв о том, что укоризненно обвинял его и испытывал к эльфу жгучее негодование, можно даже сказать, неприязнь.       Решив не язвить на тему того, что мыслительный процесс, как и многое другое человеческое, господину ректору не чуждо, эромаг просто сделал то, что хотел, искренне мечтая стереть с лица демонолога эту злорадную бесящую усмешку. Он резко опустился вниз, без всякого перехода резко обхватывая красную сочащуюся головку горячим влажным ртом. Упиваясь ощущением упругой плоти на языке, Терновник торопливо стянул одну перчатку и, окунув пальцы в масло, принялся помогать себе рукой, наглаживая толстый ствол. Маахес даже на миг опешил от подобной прыткости и несколько минут тупо наблюдал за тем, как эромаг отсасывал ему с похвальным рвением.       — Мгф! — возмутился Терн, когда его косу повелительно намотали на кулак, оттягивая его за затылок. С пошлым чмоком эрекция выскользнула изо рта эльфа.       Терновнику совсем не нравилось грубое обращение с собой. Тогда Иссад, смягчившись в лице, извиняющееся погладил большим пальцем четко очерченную скулу. Предупреждающе смотря на ректора, секс-маг вернулся к минету, отбросив нежность и с силой вобрав член в рот. Хватка тонких пальцев оказалась сильной, но умелой, эльф прекрасно улавливал, где нужно сжать, когда ускорить движения руки, а когда замедлить. Острый розовый язычок самым кончиком дразнил дырочку уретры. Маахес дошел до конца поразительно быстро и, получив молчаливое согласие Терна, принялся безжалостно насаживать его на себя в том темпе, который ему был необходим. Эромаг оказался удивительно покорным, позволяя нещадно трахать свой рот, и ректор с ума сходил от его расслабленной горячей глотки. Свои громкие стоны он уже не сдерживал.       Забывшись в судорогах накатившего оргазма, Иссад не позволил дернувшемуся Терновнику отстраниться и излился ему в рот. Только после этого демонолог разжал пальцы и бессильно уронил руку на постель. Эльф победно ухмыльнулся, глядя на пребывающего в полной нирване Маахеса, словно он был сражен легендарным чудовищем, которого Терн одолел в одиночку. Стерев тыльной ладони подтеки спермы и слюны с подбородка, секс-маг поспешно прошмыгнул в ванную комнату. Плавая где-то между миром сна и реальности, Иссад смутно слышал щелчок замка, но все мысли, подобно тараканам, расползались по самым темным углам сознания, погружая его в сон.       Остервенело сдирая с себя демоновы узкие штаны, Терновник наконец-то смог позаботиться и о себе. Яростно двигая кулаком по эрекции, эльф радовался, что не ошибся. Оргазм ректора оказался подобен энергетическому взрыву и едва не смыл и самого Терна, очень остро ощущающего такие выбросы магии. Эромаг совсем не разочаровался от того, что не получил должного внимания со стороны неожиданного любовника и теперь должен справляться с проблемой сам. Все-таки Маахес длительное время находился под воздействием порчи и наконец-то освободился от нее. Сейчас он забылся долгим лечебным сном, восстанавливая свой магический фон. Эльф тонко застонал, достигая разрядки и вспоминая страстные темно-карие глаза, казавшиеся в тусклом освещении почти черными. Привалившись к стене, Терновник помыл запачканные руки.       Он понятия не имел, во что превратятся их отношения, когда ректор очнется. Но Терн все-таки набрался смелости, чтобы признаться самому себе, что Маахес привлекал его не только в сексуальном плане. Пускай эльф и находил человеческие лица несколько грубоватыми, все остальные параметры внешности Иссада его более чем устраивали. Брызнув в разгорячённое лицо холодной водой, Терновник коварно улыбнулся своему отражению. Господину ректору понадобится вся его стойкость, чтобы противостоять всем провокациям эромага, особенно теперь, когда он настроен серьезно заполучить Маахеса в свои постоянные любовники.       Скинув одежду и приняв душ, Терн скользнул в постель к спящему Иссаду, избавив его от одежды и благородно промыв влажной тряпицей. Нагло пристроив голову на широком плече ректора, Терновник накрыл их обоих одеялом. В этот раз эромаг сбил свой привычный распорядок дня и хотел хотя бы несколько часов после рассвета поспать…