Вопреки

Тав громко вскрикнула и сорвалась в воду. В последний момент она успела обхватить толстую опорную вертикальную сваю, и только это не позволило тьме мгновенно утянуть её под воду. К счастью, с этой стороны дамбы уровень воды был высоким, и падение оказалось коротким, но ледяная вода всё равно пронзила тело тысячей игл, вышибая воздух из лёгких. Вдохнуть не получалось. О том, чтобы подняться по скользкой деревянной свае, не могло быть и речи — чародейка не чувствовала конечностей от холода и лишь судорожно вжималась в опору, стараясь удерживать себя над поверхностью воды, пока чёрное щупальце продолжало тянуть её вниз. К тому же, когда её сорвало с дамбы, она ударилась боком о край, и теперь резкая, ноющая боль в боку смешивалась с жгучим холодом. Мысли метались хаотично, как мотыльки. Что делать?.. Ей кто-то поможет? Но кто?.. Где остальные? Они видели, что она упала? Чёрт, они же в доспехах, им нельзя в воду… Тав зажмурилась, пытаясь собраться с мыслями, но в голове было лишь паническое “держаться-держаться-держаться”, а руки, ослабевшие от холода, начинали скользить по мокрому дереву. Хватка существа из глубин усиливалась, её дёрнуло вниз ещё сильнее. Внезапно она почувствовала, как кто-то накрыл её ослабевшие пальцы рукой. — Ну уж нет, ты слишком хорошенькая, чтобы умереть, дорогая, — раздался над ней знакомый, чуть насмешливый голос. — Давай, цепляйся за меня, я тебя вытащу. Астарион. Как он спустился? Она даже не заметила. Но сейчас это не имело значения — главное, что он был здесь. Он спустился за ней? — А-а-астарион, я не могу. М-меня держит что-то… — Тав пыталась объяснить сбивчивым, едва слышным шёпотом. Бескровные губы дрожали. — Если я возьмусь за тебя, нас утащат обоих… — Дьявол… — выдохнул он, быстро оценивая ситуацию. И, не колеблясь ни секунды, скользнул в воду. Тав вздрогнула, когда холодные брызги окатили её лицо. Всё произошло слишком быстро: вот Астарион только что был рядом, а вот уже исчез под водой, оставив лишь круги на поверхности. Она пыталась повернуть голову, но мышцы не слушались, холод сковывал тело, мысли спутывались… Где он? Что он делает? Внезапно чёрное щупальце, обвившее её лодыжку, дёрнулось, а затем ослабло. Вода взметнулась серебряными брызгами, когда Астарион вынырнул, сжимая в руке кинжал. — Готово, хватайся, быстро! И прекрати истекать кровью, это отвлекает! — то ли в шутку, то ли всерьёз добавил он, и воткнул кинжал в деревянную опору дамбы, создавай для себя “ступеньку”. — Держитесь, скорее! — сверху показалась голова Шэдоухарт и обрамляющий её яркий серебряный свет. Астарион схватился за древко фонаря, которое протягивала ему жрица, и с трудом подтянулся. Свободной рукой он удерживал Тав, которая уже почти не двигалась — только слабо сжимала его одежду. — Держу! — процедил он, вонзая ногти в промокшую древесину. — Я тяжёлая, — выдохнула Тав и попыталась помочь, но её руки дрожали, а тело будто налилось свинцом. — И мокрая, — хмыкнул Астарион, подтягивая её выше. — Очень сексуально, кстати, но время неподходящее. Он с силой толкнул её вверх, а Шэдоухарт перехватила, потянула на себя. Её мышцы напряглись, когда она пыталась удержать подругу, и на мгновение Тав показалось, что они обе свалятся обратно. — Твою мать, — выдохнула жрица. — Это место и так ненадёжное… Она сделала шаг назад, чтобы распределить вес, удерживая Тав. Доски под ногами хрустнули, но выдержали. — Идите, я за вами! — рявкнул вампир. Шэдоу поспешила к противоположному краю дамбы, поддерживая чародейку, которая едва перебирала ногами. Там взволнованно маячила Лаэзель. Астарион, убедившись, что женщины отошли достаточно далеко, тоже вскарабкался на горизонтальную поверхность. Наконец все четверо оказались на каменных, на удивление практически целых ступенях, ведущих от набережной в город. Лестница была окутана густым, призрачным туманом, подсвеченным изнутри зеленоватым сиянием. Оно струилось, будто живое, и медленно колыхалось в воздухе, преграждая путь. Справа от лестницы громоздился странный нарост — тёмный, пористый, словно высохший коралл, но внутри него поблёскивали зловещие, молочно-белые глаза, беспокойно следящие за каждым их движением. К нему Тав и привалилась с умирающим стоном, проигнорировав странность и глазастость коряги. — Тав, почему ты отвлекаешься в такой опасный момент?! — начала отчитывать её Лаэзель. — Тебя нужно было отдельно предупредить о том, что важно смотреть под ноги, переходя реку по ненадёжной и насквозь прогнившей деревянной конструкции? — Там было… какое-то щупальце, — вяло попыталась оправдаться девушка. — Оно меня утащило, а Астарион его обрезал. — Да, твой герой подоспел вовремя, — довольно отозвался вампир, вытряхивая воду из сапога. — Повезло тебе, что личинка теперь позволяет мне находиться в текущей воде… — Признаю, ты действительно быстро среагировал, — подтвердила Шэдоухарт, со странным, задумчивым выражением глядя на соратника, пока залечивала Тав рану в боку. — Даже не раздумывал… Они говорили что-то ещё, кажется, обсуждали в какую сторону идти, но Тав немного выпала из реальности, чувствуя, что, не смотря на онемевшие от холода конечности, в груди растекается странное, тягучее тепло. Астарион успел вовремя. Он не раздумывал, хоть это и было очень опасно. Просто сразу пошёл ей на помощь. Сейчас, в свете лунного фонаря и в окружении друзей, прошлые мысли показались ей просто смешными. Казалось бы, кому, как не ей - бывшему барду - понимать, насколько слова ничего не значат. Она и сама умела с ними обращаться: вертела их, подбирала красивые сочетания, плела тонкие сети для чужих эмоций — и в итоге сама на них попалась. Астарион всегда осторожен, всегда первым делом заботится о себе. Прежде чем ввязаться в драку, он трижды взвесит шансы. Прежде чем рисковать, убедится, что риск оправдан. И уж точно не станет бросаться в ледяную, полную опасностей воду ради кого-то, если не чувствует к этому человеку… чего-то. Пусть это и не любовь. Тав почувствовала, что глупо улыбается, и постаралась взять себя в руки. Это было непросто ещё и по той причине, что ей было довольно хреново: тело плохо слушалось, а в крови словно кололись ледяные кристаллики. Астарион, несмотря на самодовольную браваду, тоже выглядел чертовски бледным, почти серым. Наверняка тоже смертельно замёрз, а согреться ему куда труднее… Тав почти подалась вперёд, но вовремя одёрнула себя. Надо будет предложить ему крови… — Предлагаю двигаться дальше, — чародейка с трудом поднялась на ноги. Надо хотя бы понять, в каком направлении двигаться…

***

Выставив перед собой Лунный фонарь, как таран, раздвигающий тьму, они прошли сквозь завесу тумана и оказались перед пришедшим в запустение, но всё ещё выглядящим официально и внушительно строением. — Рейтвинская таможня, — прочитала Тав облезшую вывеску. Здание, разумеется, было пыльным и тёмным. Узкие окна за коваными решётками напоминали слепые глаза, а фасад, побитый временем и войной, был покрыт налётом запустения. Лестница перед входом была изрядно повреждена — несколько ступеней обвалились, а возле самой двери валялись обломки деревянного барьера, некогда, вероятно, преграждавшего путь. Весь двор был исполосован трещинами, сквозь которые пробивались тусклые ростки какой-то чёрной травы. Но самое тревожное было не это. Вдоль стен сплетались странные наросты — тёмные, пористые, будто застывшие щупальца какого-то гигантского морского чудовища. Среди их витков поблёскивали молочно-белые глаза, без век и без зрачков, беспокойно следящие за каждым движением вокруг. — Кажется, нам туда, — с опаской предположила Шэдоухарт. — Других дорожек я не вижу, а идти в эти заросли как-то не хочется… — Я вижу чёрный вход, — встрепенулся Астарион. — Точнее, подвальный. Можем начать оттуда, если не хочется врываться через парадные двери. — Я, конечно, надеюсь, что там пусто, но осторожность не помешает, — согласилась Тав. После тщательного изучения двери на предмет ловушек, замков или подстерегающих с другой стороны обитателей таможни, они прошли внутрь, освещая пыльные стены светом впервые за много десятилетий. Внутри было ещё холоднее, чем снаружи. Воздух тяжёлый, спертый, с привкусом плесени и старого дерева. Когда-то здесь кипела работа — грузчики перетаскивали ящики, таможенники досматривали товары, спорили с купцами… Теперь же помещение выглядело так, будто его покинули в спешке. Деревянный пол покрывали грязные, истлевшие от времени тряпки. Между разбросанными сундуками и бочками клубились клочья паутины. Некоторые грузы оставались нетронутыми, спрятанные под серыми, прогнившими тканями, но другие — вскрыты, их содержимое либо разворовано, либо разбросано по полу. Лаэзель осторожно пнула ногой ржавый железный ящик. В ответ раздался глухой лязг, эхом отразившийся от каменных арок. — Вряд ли тут осталось что-то ценное, — фыркнула она. — О, я не был бы так уверен, — лениво протянул Астарион, скользя пальцами по крышке уцелевшего сундука. — Иногда самые интересные вещи прячутся именно в таких местах. Тав не отказала себе в удовольствии задержаться и посмотреть, как ловкие бледные пальцы порхают с отмычкой над большим старым замком, который явно пытались сбить, но не преуспели. Замок поддался спустя пару минут - внутри оказались роскошные, хоть и уже обветшалые ткани и несколько сотен золотых. — Ура, мы накопили 5000 золотых! — восторженно прошептала Тав, принимая деньги. Они прошли дальше, в помещения под центральной частью таможни. Тут следов проклятия было гораздо больше: пол провалился, образовав зияющую дыру, в которой корчились скрученные корни. Они пульсировали, словно дышали, и на их поверхности поблёскивала липкая влага. Старые деревянные ступени, некогда ведущие наверх, теперь висели под углом, угрожая рухнуть при малейшем прикосновении. Где-то в глубине помещения что-то зашевелилось, хлюпнуло, и в наступившей тишине это прозвучало громче любого крика. А затем раздался голос: — Вот вы где! Новые гости! Ступайте, доложитесь сборщице и заплатите пошлину! На свет вылетел череп. Обычный человеческий череп, разве что слегка крупнее среднего, и с пылающими зелеными глазами. Шэдоухарт выхватила сияющую булаву, а Лаэзель поудобнее перехватила двуручный меч. Но чародейка поспешно выступила вперед, так как череп не проявлял агрессии - по крайней мере, пока. — Здравствуйте, — вежливо поздоровалась Тав. — А где нам её найти? Видимо, надо подняться наверх, но лестница сломана. Черепушка повернулась туда, куда указала девушка, видимо, только сейчас обнаружив эту досадную неисправность. — Прошу прощения за неудобства, — неживым, но всё же полным прискорбия голосом откликнулся “служащий”. — Следуйте за мной, я покажу вам другой путь. И череп нырнул в темноту. — Я думал, мы хотим прокрасться тихонько и незаметно! — возмутился Астарион. — Ага, и потом бродить неделю в этой темноте в поисках нужной дороги? — фыркнула Тав. — Раз уж тут есть кто-то разумный… Сча разберемся, что это за таможенница. Может, какой-то механизм? Из него можно получить нужную информацию. — Это что ещё за... — Шэдоухарт замерла, вглядываясь в дальний угол. — Огромный сейф? Там действительно стоял огромный металлический сейф. К нему вели протёртые прямо в полу следы, как будто туда часто таскали что-то тяжёлое, а дверца явно часто открывалась, судя по полукруглым отметинам рядом. — Прошу вас, не задерживайтесь с регистрацией! — недовольный череп, улетевший было вперед, вернулся к отстающим и взволнованно сделал несколько кругов в воздухе. — Пойдём, позже вернёмся, — шепнула Тав, пихая в бок заинтереснованно застывшего Астариона. Они начали подъём по боковой, более узкой, но и более крепкой лестнице. “Служащий” улетел куда-то вперед. Дерево под ногами жалобно заскрипело, но выдержало. Где-то впереди, за стеной, донёсся глухой топот, словно кто-то массивный и тяжёлый медленно переставлял ноги. — Это что ещё за зверь? — пробормотал Астарион, настороженно замедляя шаг. Тав уже собиралась ответить, когда по полу покатилась монета. Маленькая, идеально круглая, она застыла на краю лестницы, чуть покачиваясь. За ней упала ещё одна. Потом третья. — Кто-то буквально теряет деньги, — хмыкнула Тав, но в её голосе уже не было лёгкости, скорее лёгкая паника. Уж что-то, а разбрасывать золото в её понимании мог только кто-то совсем свихнувшийся. Они очень медленно и осторожно поднялись по леснице, держась за оружие. Топот и звяканье раздавались совсем рядом. В следующий момент из дверного проёма соседней комнаты показалась крупная, отдалённо человеческая фигура. Она была полностью покрыта золотом. Толстое, массивное тело, напоминающее ожившую статую, монумент алчности, отлитый из золота, переливалось в свете Лунного фонаря. Покрытые чеканным узором одежды выглядели так, будто их выковали из металла, а губы шевелились, будто беззвучно считая. Лицо, тяжёлое и одутловатое – неподвижная маска с дырами вместо глаз, из которых, словно слёзы, стекали жидкие золотые потёки. Из мешочков вокруг пояса сыпались монеты — они не падали дождём, но везде, где проходило это создание, оставались хлебные крошки из мелких монет. Сборщица пошлин Рейтвинской таможни. Под её пустым взглядом создавалось ощущение, что каждый, кто переступает порог, уже взвешен и оценён. — ПОСЕТИТЕЛИ! — прогремел металлический голос. — ЧТО ВЫ ПРИНЕСЛИ С СОБОЙ? — Ничего, — поспешно ответила Тав, демонстрируя пустые руки. — Только личные вещи, никакой оптовой продукции. — МНЕ НУЖНО ЗОЛОТО! — взвыла золотая женщина и подскочила поближе, вытянувшись вперед, словно обнюхивая путников на предмет контрабанды. — ЗАПЛАТИ, И СМОЖЕШЬ ПРОЙТИ! Тав с опаской достала из-за пояса монетку и щелчком пальцев отправила её в сторону таможенницы. Та с совершенно неожиданной для такой массивной туши проворностью схватила подачку и прижала к себе обеими руками - примерно так же, как делал Гейл, когда поглощал артефакты, - после чего буквально впитала её в себя. — БОЛЬШЕ!!! — в восторге прогремела она. — ЗОЛОТО ЗА ПРОХОД! — И сколько конкретно стоит этот… проход? — подозрительно спросила Тав, уперев руки в бока. Сборщица замерла, кажется, немного озадаченно. В её груди глухо звякнуло, словно что-то переместилось глубоко внутри золотой оболочки. — ЗОЛОТО! — наконец голос снова загремел, будто внутри её грудной клетки качались сотни медных гонгов. — ОТДАЙ! ВСЁ! — Эй-эй, погоди, "всё" — это сколько? Сборщица тяжело качнулась вперёд. Пол издал жалобный скрип под её весом, а из одежды снова посыпались монеты. — ВСЁ! ЗОЛОТО! УКРАШЕНИЯ! ДРАГОЦЕННОСТИ! АРТЕФАКТЫ! ВСЁ! — Это же не пошлина, это грабёж! — ГРАБЁЖ?! — голос вибрировал, словно старый колокол в бурю. — ПРАВИЛА! ПЛАТА ЗА ПРОХОД! — Пошлины должны быть фиксированными, — твердо и непреклонно сказала Тав. Сборщица замерла и уставилась на бунтарку. Из её глазниц стекали золотые потёки. Казалось, в её механическом разуме что-то судорожно прокручивало шестерни, обрабатывая сказанное. — Ты же таможенница, верно? Значит, у тебя должны быть установленные тарифы, официальный реестр ставок, справка о взимании пошлин? Сборщица завибрировала от напряжения: — ЗОЛОТО! ВСЁ! — Так не работает! — в глазах чародейки зажёгся огонёк; Шэдоухарт и Астарион переглянулись и начали устраиваться поудобнее, готовясь наблюдать за торгами. — Где твой нормативный акт о пошлинах? Где регламент Рейтвинской таможни? Где… где таблица расчёта таможенных сборов? Сборщица застыла, как будто внутри перегрелись механизмы. Наконец ответила, медленно и с паузами: — ПРАВИЛА. СУММА УСТАНАВЛИВАЕТСЯ. СБОРЩИКОМ. — Ага, ври больше! Значит, ты можешь просто придумать любую цифру и назвать её официальной пошлиной? Знаешь, это попахивает взяточничеством и нарушением как минимум трёх пунктов антикоррупционного законодательства… Таможенница взревела и затопала ногами, но Тав это не впечатлило. Они начали громко спорить. Чародейка порой умудрялась даже перекрикивать свою собеседницу, что было непросто! Наконец золотая женщина резко и громко воскликнула: — ПЯТЬДЕСЯТ ТЫСЯЧ! — Ха! — громко и довольно вскрикнул Астарион, а Шэдоухарт недовольно кинула ему монетку. — Я даже не сомневался, что до фиксированной суммы она её добъет. Следующая ставка - на какой цифре они остановятся? Лаэзель?.. Тав тем временем действительно не собиралась останавливаться на достигнутом: — Да ты издеваешься! Пятьдесят тысяч за что? За визу? Покажи документ, где такая ставка прописана! — ПРАВИЛА. СБОРЩИК. РЕШАЕТ! Полуэльфийка вздохнула, сменив тактику: — Хорошо, а ты можешь выдать справку о взимании платежа? Чек, подтверждающий оплату? В конце концов, любая транзакция должна быть задокументирована… Сборщица дёрнулась. Было ощущение, что где-то внутри неё пытались провернуть заржавевшую шестерёнку логики. Последовал ещё один виток торгов. Наконец, по помещению разнёсся тяжелый металлический стон, как будто что-то сломалось. — СПРАВКА… ПРОПУСК… ВИЗА… ПЯТЬ ТЫСЯЧ. — Вот, другое дело! Официальный документ в обмен на платёж — так мы хотя бы понимаем, за что платим. — ПЯТЬ ТЫСЯЧ. ПОДПИСАНО. ПРОПУСК. ПЛАТИ! — произнесла Таможенница с натужным металлическим скрежетом, и Тав честно отсыпала ей практически все деньги, которые у них оставались. Астарион сдавленно и возмущённо ахнул. — Да, я всё ещё чувствую себя ограбленной, но хотя бы теперь это официально… Спасибо за сотрудничество! — УХОДИ! — сердито отозвалась золотая женщина, выхватывая мешок и собираясь разворачиваться, но не тут то было. — Эй, погоди секунду! — остановила её Тав, внимательно пробегая глазами выданный документ. Сборщица застыла. Глазницы маски блеснули, из них потекли новые золотые слёзы, будто механизм внутри не справлялся с дополнительной нагрузкой. — ПРОПУСК ВЫДАН. ОПЛАТА ПОЛУЧЕНА. УХОДИ! — Сейчас уйдём, конечно. Но я хочу уточнить заранее, что виза предоставляет право двустороннего многократного прохода носителю и его спутникам в количестве до пятнадцати человек на две недели с даты подписания… — Тав постучала пальцем по бумаге. Сборщица замерла. — ПЯТЬ ТЫСЯЧ. ОДИН ПРОХОД. — Нет-нет, вот же, пункт 3.1! «Виза предоставляет право прохода носителю и его спутникам в количестве до 15 человек в обе стороны». — Тав смотрела на чиновницу с невинной улыбкой. Сборщица передёрнулась. — ОГОВОРКИ. ПРАВИЛА. ИНТЕРПРЕТАЦИЯ. — Нет, никакой интерпретации! — бодро возразила Тав. — Вот ещё пункт 3.4: «Документ также предоставляет носителю право на получение информации о городе, его основных объектах, маршрутах и рекомендуемых местах для размещения». Отлично! Значит, ты обязана предоставить нам карту, список важных мест и хотя бы базовые сведения о Рейтвине! Если карты нет, можешь рассказать на словах. Например, нас очень интересует, как попасть в Лунные башни… Сборщица жалобно заскрежетала, как будто кто-то насильно пытался провернуть её механизмы в обратную сторону. — СПИСОК… СВЕДЕНИЯ… — слова вырывались из неё мучительно, с заминками. — А, ещё вот! Пункт 3.7: «Держатель визы имеет право на безвозмездное размещение в заведениях города, находящихся во владении магистрата, сроком до трёх ночей». — Тав удовлетворённо хлопнула документом по ладони. — Значит, мы можем занять тут пару комнат, так? Металлический стон прокатился по комнате. Сборщица вздрогнула, её массивное тело пошатнулось, а из карманов сыпанулись новые монеты. — СПРАВКИ… ДАННЫЕ… РАЗМЕЩЕНИЕ… — с каждым словом её голос становился тише, словно внутренняя система обороны капитулировала. — Ну что ж, ждём! — Тав скрестила руки на груди и улыбнулась. Сборщица замерла, и на миг показалось, что она либо взорвётся, либо рассыплется на кучу золотых монет. Но вместо этого она развернулась и утопала обратно в комнату, откуда вернулась со стопкой бумаг. Тав быстро выхватила их, опасаясь, что через секунду они исчезнут обратно. — Так, что тут у нас… Карта города, список достопримечательностей, и… о, даже рекомендуемые вина в таверне! Просто фантастика! Сборщица дрожала, будто хотела закричать, но не могла. — УХОДИ! — прорычала она, выдавливая из себя последние звуки. Тав убрала документы запазуху, хлопнула по ним ладонью и широко улыбнулась: — Всегда приятно иметь дело с профессионалами! Она бодро развернулась и направилась к выходу в город, сопровождаемая заворожёнными взглядами спутников. — Боги, дорогая моя, ты просто чудо! — прошептал Астарион, догоняя её. — Мы заплатили за проход, но почему тогда у меня всё равно есть чувство, что мы только что ограбили таможенницу? — Нет, мы воспользовались её же бюрократической системой! Это совершенно легально! — невинно ответила Тав. За спинами группы раздался последний оглушительный металлический вздох. — Это было действительно прекрасно, но не уверена что стоило почти всех наших денег, — горько добавила Шэдоу. — О, ничего страшного. Мы же видели где она хранит свои сокровища, — губы Тав растянулись в коварной ухмылке. — А это значит, что грабить её мы ещё и не начинали…

***

Город встретил их тишиной — не обычной, ночной, когда в домах горят огни, а на улицах гуляет ветер. Нет, это была тишина выжженного, вымершего места, где даже призраки боялись говорить слишком громко. Прямо перед ними лежала разрушенная площадь. Когда-то здесь, возможно, проходили ярмарки или собрания горожан, но теперь она напоминала поле боя. В её центре возвышался монумент — изувеченная статуя, покрытая трещинами и оплетенная чёрными лозами, словно олицетворение города, такого же разрушенного и заросшего. Каменные ступени у подножия статуи были залиты тёмными пятнами, в которых угадывались следы давней резни. Повсюду валялись обломки зданий, исковерканные куски мостовой, следы ударов оружия и заклинаний на стенах. Дома по краям площади зияли пустыми окнами, будто глазницами черепов. Одни были наполовину сожжены, другие вскрыты, разграблены и оставлены гнить. То и дело попадались истлевшие останки — не сразу можно было понять, были ли они человеческими. — Ох, опять!.. Хотел бы я хоть раз найти деревню, которая не была разграблена и разрушена, — капризно поджал губы Астарион. — Действительно. Все лучшее оружие уже разобрано, — Лаэзель разочарованно отошла от кучки доспехов, когда-то бывшей людьми. — На самом деле я скорее думал о теплом огне, мягком кресле и очаровательной компании у себя на коленях, — уточнил вампир. — Я совершенно очаровательна, — невозмутимо отозвалась гитиянки. — И я хочу, чтобы вы знали: в яслях Клиира я была известна своей ослепительной улыбкой и яркой харизмой. — Правда? — неподдельно изумился эльф. — Нет! — отрезала женщина. На несколько секунд повисло молчание. Потом Астарион обогнал Лаэзель и повернулся к ней, заглядывая в лицо: — Лаэзель! Ты что, пошутила?! — воскликнул он, округлив глаза. Гитиянки гордо улыбнулась. — Да. Я овладела этим искусством. И успешно, раз ты заметил и понял мою шутку. Ещё один пункт к списку моих талантов. Тав захихикала и тут же закашлялась - кажется, купание в ледяной воде всё же не прошло даром. Только Шэдоухарт не улыбнулась. Она шла по разрушенной площади, ступая по обломкам камня и сухим костям, которые ломались под сапогами с пугающей хрупкостью. Тени окутывали её, но сейчас они не казались ей родными. В этом городе тьма почему-то не приносила покоя, она была голодной, бездонной… Может, всему виной проклятый селунитский фонарь?.. Который подсвечивает все эти ужасные разрушения, ужасные смерти, вырывает их из спокойного забвения тьмы… — Так, кажется, нам туда, — Тав внимательно изучала карту. — Уилл бы разобрался быстрее, но думаю, нам налево. Девушка устало потёрла лоб. Ей становилось хуже, но она старалась держаться. Они свернули на один из “лучей”, протянувшихся от площади. По дороге стелился плотный туман. Он струился по земле, извиваясь белёсым дымом, окутывал ноги путников, как призрачные пальцы, ухудшая видимость. Они шли, и шли, пока ветер не пронёсся по дороге, беззвучный, но оставляющий за собой ощущение пустоты. Он чуть приподнял туман, открывая вдали чёрную громаду барбакана. Его зубцы напоминали оскал чудовища, готового поглотить любого, кто осмелится подойти ближе. А за ним... За ним возвышались Лунные Башни. Сквозь густую дымку проступали очертания крепости — тёмные, размытые, словно сама реальность здесь отказывалась быть устойчивой. Её вершина пронзала ночное небо, скрываясь в облаках, подсвеченных странным серебристым сиянием. Свет исходил не от луны — он казался чуждым, неправильным, словно мир по ту сторону стен жил по иным законам. — Отлично, — пробормотал Астарион. — Мы нашли её. — Дальше одним лучше не соваться, — нахмурилась Шэдоухарт. — Да и Тав не мешало бы отдохнуть. Предлагаю вернуться к таможне и переночевать там. А утром двинуться на точку встречи с остальными. Мы узнали, что хотели.

***

Когда они вернулись в разрушенное здание, к ним слетелись целых три летающие черепушки, и начали виться вокруг с какими-то невнятными причитаниями. Сборщица утопала на этаж выше: оттуда доносились гулкие стенания. — Ну тихо, тихо, чего мельтешите, как комары! — возмутилась Тав, с хозяйственным видом заглядывая в пустые пыльные комнаты. Черепам это явно не нравилось. — Предупреждаю! Вы находитесь на территории пограничного таможенного поста. Все объекты имущества принадлежат администрации. Любые акты вандализма, порчи или присвоения чужой собственности будут зафиксированы и переданы в… э-э… компетентные органы, — та самая голова, которая проводила их к целой лестнице, решительно влетела в выбранную комнату и повисла в воздухе в самом центре. — Я буду осуществлять надзор за исполнением этих условий. — Можно подумать, тут осталось что портить, — буркнула Шэдоухарт, устало заваливаясь внутрь и скидывая с плеч тяжёлый рюкзак. — Поддерживаю, — согласился Астарион, следуя её примеру. — Клоповник! Только клопы уже наверное вымерли… Кроватей, конечно же, тут давно нет. Боги, как же я мечтаю о нормальной кровати, хоть разочек… — Не ной! — отрезала гитиянки. — У тебя есть спальник, одежда и крыша над головой. Это больше, чем могут себе позволить многие славные воины. Тав, привычно слушая их препирательства, разложила свой спальник, а потом начала распределять продукты на ужин: пара яблок, кусок сухого мяса, луковица, ломоть хлеба. — Пойду поищу что-то вроде отхожего места, — проворчала Шэдоухарт, поднимаясь на ноги. — Я с тобой, — немедленно вскочила Лаэзель. — Ты думаешь, я без тебя не справлюсь? — язвительно поинтересовалась жрица. — Я думаю, что стоит пойти с тобой и прикрыть тебе спину, чтобы никакая тварь не напала на тебя, пока справляешь нужду, — поджала губы гитиянки. — Я надеюсь, они не утопят друг друга в нужнике, — хмыкнул Астарион, когда обе женщины скрылись за дверью. Вампир выглядел не очень: он не пил кровь уже два дня, а после купания в реке так и не смог согреться: костёр в помещении разводить было опасно. — Кажется, они уже прошли этот этап, — с трудом улыбнулась Тав, думая о том, что ей надо продержаться до возвращения к Хальсину - уж он-то быстро поставит её на ноги. — Сейчас они уже притерпелись друг к другу. Тав замолчала, заканчивая раскладывать еду для себя и девушек на тряпице, потом искоса глянула на уставшего вампира: — Спасибо, что вытащил меня там, на этой дамбе. Я изрядно перепугалась тогда. Астарион удивленно поднял на неё взгляд, будто только сейчас осознал, что для неё это было чем-то важным. Замер на мгновение, словно оценивая свои собственные чувства по этому поводу, а потом — конечно же — отмахнулся с привычной ленцой: — О, не стоит благодарности, — с усмешкой протянул эльф, отклоняясь назад и опираясь на локти. — Мы же тут все этим занимаемся, разве нет? Спасаем друг друга. — Ну, всё равно спасибо, — Тав подползла поближе и легонько чмокнула вампира в щёку. Астарион не отпрянул, не высмеял этот жест — только его ресницы дрогнули, но почти сразу он снова растянул губы в привычной улыбке. Они сидели, перебрасываясь малозначащими фразами, а Тав думала, как хотела бы сейчас завалиться с ним рядом, обнять его, положить голову ему на грудь. Греть его своим теплом. А он бы касался губами её волос, и прижимал к себе своими красивыми сильными руками, под тонкой кожей которых переплетались синие вены. Но она почему-то никак не могла этого сделать. Как будто что-то удерживало её. Это по-прежнему казалось... странным, неуместным. А сам Астарион ничего подобного не предлагал. Может, ему это и не надо?.. Хоть они и были вместе, между ними всё ещё стояла невидимая стена. — Кстати, ты в курсе, что выглядишь как труп? Я имею ввиду, обычный, невампирский труп, — ехидно уточнила Тав. — Я, конечно, тоже не в форме, но пару глотков крови, думаю, переживу… — О, не стоит. Я продержусь ещё немного, — Астарион ухмыльнулся сероватыми губами. — Не хочу портить впечатление от твоей крови привкусом болезни. — Я так и знала, что ты предложишь такую глупость, — в дверь вошла Шэдоухарт, грозно глядя на Тав. — Ты хочешь совсем сознание потерять, и чтобы мы тебя обратно на руках несли? — и она кинула вампиру пузырёк из-под зелья, наполненный чем-то красным. — На, держи. — Это?.. — Астарион застыл, в его глазах зажёгся голодный огонь, передняя губа непроизвольно приподнялась, обнажая клыки. — Да, небольшое пожертвование в помощь голодающим вампирам, — жрица фыркнула и махнула перевязанной рукой со свежим порезом. — А то Тав бы тебя насильно своей кровью накормила. И померла бы тут до завтра. Так что глотни лучше моей. Шею, уж извини, кусать не дам, пей так. — Ничего себе! — изумилась Тав, с огромной благодарностью глядя на подругу. — Неужели ты решила поступиться своими принципами в этом вопросе? — Ну, Астарион доказал, что он хороший боец и полезный член нашей группы. Помочь ему — в моих интересах, — невозмутимо ответила шарритка, усаживаясь на свою лежанку и поджимая ноги, чтобы пропустить Лаэзель. — Кстати, вампиры на самом деле обычно пьют кровь из кубков, как в сказках? — Пить прямо из нежной шейки прекрасной девственницы конечно предпочтительнее, но кубки часто используются в смертной компании. Это позволяет избежать ненужной неловкости, — мурлыкающе отозвался Астарион, лихорадочно вытаскивая пробку и припадая губами к горлышку флакона. Шэдоухарт наблюдала за ним с интересом. — Ну, и как она на вкус? — с любопытством поинтересовалась она, увидев, что вампир допил, и принимаясь за свой собственный ужин. — О! — расцвёл эльф от вопроса по своей любимой теме. — Очень изысканный! Напоминает… Калимшанский абсент с горькими нотами полыни, крепкий и на любителя, но такой экзотичный! И сразу ударяет в голову, — он с видом знатока втянул носом запах из флакончика. — Ты главное не привыкай, — фыркнула Шэдоухарт. — Это была одноразовая акция. — И в мыслях не было, — заверил вампир и кинул томный взгляд на Тав. — У меня есть куда более нежный и сладкий источник для пропитания. Просто ему больше не нужно падать в ледяную воду. — Удобно, что тебе не нужно дышать под водой, — заметила Лаэзель. — Это отнимает много внимания. — Кстати, действительно - вампиры ведь не могут утонуть? — оживилась Тав. — Даже если не умеют плавать? По идее ты можешь просто опуститься на дно и выйти на берег пешком. — Я и не думаю, что умею плавать, — проворчал Астарион. — По крайней мере, я не помню, умел ли. Я ведь уже 200 лет не практиковался. Обычно текущая вода - не место для вампира. Но теоретически - да, можно просто пойти по дну. Так может делать любая нежить, даже самая безмозглая. — Я тоже не умею плавать, — внезапно призналась шарритка. — Как-то руки не дошли, чтобы научиться. — Астарион, — внезапно нахмурившись, спросила Лаэзель. — Ты пьёшь кровь, но можно ли сказать, что ты её ешь? Или это считается питьём? Где проходит граница? Тав расхохоталась от такого вопроса. Смех перешёл в кашель, но потом она посмотрела на вытянувшееся от удивления лицо Астариона и снова начала смеяться. Шэдоухарт тоже захихикала. — Эм… Думаю, это скорее питьё. И мы не едим, мы питаемся, — наконец сформулировал вампир. — О, о, раз так, у меня тоже есть вопрос! — воскликнула Тав, усаживаясь повыше. — О боги… — пробормотал Астарион и обреченно перевел взгляд на спутницу. — Смотри, вот ты же регенерируешь? — Допустим. — А если тебе, например, сделать татуировку, она останется или заживёт? — Ох уж эти смертные со своими вопросами! — фыркнул мужчина. Он выглядел слегка встревоженным и польщённым всеобщим вниманием к своей вампирской сущности одновременно. — Останется. Это же просто краска под кожей. — Тогда ещё вопрос про гроб… — Так, ну всё, хватит уже! — возмутился Астарион, заламывая руки. — Дайте мне хотя бы сделать вид, что я всё ещё окружён загадками! Тав захихикала, а Шэдоухарт, усмехнувшись, откинулась на спину. Лаэзель фыркнула что-то про бессмысленные разговоры, но не выглядела слишком недовольной и вызвалась дежурить первой. В комнате повисла теплая, спокойная тишина, и только зеленый мерцающий свет в глазницах черепа раздражал Тав и мешал лечь спать. — Секундочку… — пробормотала она поднимаясь и подбирая с рюкзака свой плащ. — ...Вот так-то лучше, — удовлетворённо сказала она, когда череп оказался скрыт под толстой тканью. Череп что-то недовольно забубнил и начал метаться по комнате, тыкаясь в стены, но в конце концов угомонился и завис рядом с дверью, как обычная вешалка. Тав наконец провалилась в долгожданный сон.