Вопреки

Они шли по тёмному, мрачному лесу. Тьма давила со всех сторон, темновидение не помогало. Едва слышный шёпот ядом просачивался в голову, мешая думать, отвлекая от реальности. Каждый слышал что-то своё, и у каждого на лице застыла своя боль. Астарион то и дело дёргался, слыша совсем рядом то свои собственные крики, то крики братьев, то короткие, холодные реплики Касадора. “Хорошо, Гоуди. Теперь вскрой ему вены на руках. Вдоль, конечно же.” Только Шэдоухарт была достаточно спокойна, и явно не испытывала особох проблем в этой бесконечной удушающей тьме. Её владычица Шар защищала свою избранную отсвоего проклятия. Впрочем, вампир не мог не признать, что если бы не разговор с Тав перед входом в самое сердце проклятых земель, ему было бы гораздо хуже. Ходить здесь, в этой холодной темноте, с ощущением сосущего, полного одиночества… Бр-р-р. Белокурый эльф вынужден был признать, что воспоминание об их утреннем общении очень помогало. “А что если… если я хочу быть с тобой?” Он прогонял эту фразу в голове уже несколько раз. От неё словно становилось чуть теплее. Она выбрала его. Получается, Тав теперь - его?.. Они - пара? Вот прямо официально? Астарион покосился на чародейку. Она побледнела и плотно сжала губы, явно тоже пытаясь обуздать отвратительные шепотки в голове, а под глазами залегла синева из-за бессонной ночи, но она всё равно была прекрасна. Густые вьющиеся волосы обрамляли нежное лицо с тонкими чертами и чуть вздёрнутым носом, аметистовые глаза упрямо смотрели вперед, рука крепко сжимала посох. Красивая, сильная, страстная женщина. И она захотела быть с ним. Они даже шли рядом. Прямо совсем рядом, он мог в любой момент коснуться её руки незаметно для остальных. А мог и заметно - он ведь теперь имеет на это полное право? Конечно, он не собирается заниматься такими глупостями, в конце концов он своё дело сделал: она выбрала его, значит, теперь обязана ему помогать. Значит, сейчас он для неё что-то значит, и этим надо пользоваться. Его позиции в группе усилились, всё, что ему нужно - это продолжать её радовать, и при этом нашёптывать идеи… Например, о том, что было бы здорово не избавляться от паразитов, а просто научиться их контролировать. И о том, как это помогло бы одному очаровательному вампиру оставаться на солнце и на свободе. Или о том, как важно найти того, кто может расшифровать его шрамы… Он опять провинился. Он кричит, его руки прибивают гвоздями к деревянной колоде. Его тёмная, мёртвая кровь стекает между пальцами, впитывается в дерево. Крупные металлические стержни гвоздей рвут сухожилия… Астарион дёрнулся и мотнул головой, отгоняя видения. — Эти леса вызывают беспокойство — словно они балансируют на грани жизни и смерти, — заметил он, решив разбавить напряжённую тишину. — Разве это не то, что ты чувствуешь все время, Астарион? Я думала, тебе это место должно казаться утешительно понятным, почти что родственным, — Шэдоухарт, как всегда, поделилась ядовитым ответом. — Смешно. Очень смешно, — отозвался вампир максимально невеселым тоном. — Может, кто-то хочет рассказать парочку анекдотов? — с надеждой спросила Карлах. — У меня мурашки от этого места… — Это кажется… неправильным, — неохотно признал Гейл. — Как будто здесь нельзя радоваться. — Видели бы вы эти земли раньше… — Хальсин тяжело вздохнул. — Они были полны жизни. В этих лесах любили гулять дети, собирали кислицу и ягоды. Если я правильно помню местность, скоро мы снова выйдем на открытое пространство. Хотя, не думаю, что это облегчит наше положение. Через несколько минут они действительно увидели просвет в деревьях, и поражённо замерли на краю огромного поля битвы, которая развернулась тут много десятилетий назад. Тени вечной ночи окутывали землю, время здесь застыло. Осколки древнего сражения проступали из земли, как ржавые клыки: полусгнившие копья, сломанные мечи, расколотые шлемы. Среди буро-чёрного мха виднелись черепа с пустыми глазницами, в которых, казалось, ещё таились шёпоты погибших. Тяжелый воздух был пропитан запахом тлена и металла. Над землёй кое-где, словно иссохшие исполины, высились деревья с узловатыми стволами. Их кроваво-красные листья шептались друг с другом на ветру, издавая звук, напоминающий плач или скрежет когтей по камню. Здесь как будто никогда не светило солнце — лишь мрачное марево слабо фосфорецирующего тумана нависало, давя, словно потолок древней гробницы. Тени извивались между останками, принимая очертания забытых воинов. Шагнув сюда, каждый слышал гул невидимого сердца — сердца поля, которое всё ещё билось от ярости, ненависти и скорби. Земля здесь не прощала. Земля здесь помнила. — Какое же здесь было… побоище, — слегка дрожащим голосом произнесла Тав, оглядывая тянущееся к горизонту пространство, покрытое бессчётными останками. — Кости. Ржавое оружие. Здесь произошла великая битва, — Лаэзель смотрела на открывшуюся картину со странной смесью уважения и восторга. — Великая, и очень жестокая, — печально согласилась Карлах. — Видимо, жертвы с обеих сторон были такими, что никто даже не хоронил своих мертвецов. — Именно для таких битв я и живу. Я надеюсь, нам предстоит нечто похожее, — гитиянки горела энтузиазмом, и покосилась на Карлах, явно надеясь на её солидарность. — И они будут еще более захватывающими, раз рядом со мной будет такой пылкий тифлинг, как ты, — девушка неуверенно попыталась подбодрить подругу и воодушевить на потенциальные подвиги. — О-о-о, наша гитская подруга учится использовать лесть в качестве манипуляции! — паскудно заулыбался Астарион. — Похвально, похвально, но над тонкостью ещё надо поработать… — Сказал тот, чьи манипуляции изящны, как огр в балетной пачке, — хмыкнула Шэдоухарт, выдвигаясь вперед, вслед за Хальсином пробираясь через осколки костей и доспехов. — А вот тонких попыток влияния я от тебя что-то не видела. — Дорогая, это просто более совершенный уровень манипуляций, — отмахнулся вампир. — Сделай их нарочито очевидными - и их воспримут скорее как милую шутку. А тонких попыток влияний ты и не должна была видеть - иначе в чём была бы их тонкость?.. — Смотрите, осадные орудия! — восхитился Уилл. Из темноты проступили силуэты огромных баллист. — Я почти могу восстановить эту битву в уме. К сожалению, — Карлах внимательно осматривала видимую часть поля. — Где стояла пехота, авангард, лучники, маги… Откуда подтягивалось снабжение… Какая стратегия была у местных шаритов… — По крайней мере, ты не присутствовала, — горько откликнулся друид. — Как бы мрачно это ни было сейчас, в день битвы было еще хуже. Яркая рана в моей памяти, которую я вряд ли смогу залечить. По крайней мере, пока проклятие не уйдёт из этих земель… — Бедняга, — с состраданием произнесла Карлах и потянулась было похлопать друида по плечу, но вовремя спохватилась и отдёрнула руку. — Мне повезло - я выжил, когда многие не выжили. Мне потребовался бы день и ночь, чтобы перечислить имена всех друзей, которых я потерял. Тёмные юстициары разили без жалости. — Странно, что ты снова идёшь сражаться с Кетериком Тормом, только на этот раз с воином Леди Шар на твоей стороне, — усмехнулась жрица. Она шла по полю смерти спокойно, даже с некоторой гордостью оглядывая разгром, который учинили её братья по вере. — Говорят, что история не повторяется, но рифмуется, время от времени, — тусклым голосом ответил Хальсин и пошёл быстрее, увеличивая расстояние между собой и полуэльфийкой. — Действительно, Шэдоухарт и Хальсин, шарритка и медведь… Кто бы мог предположить такой союз! — Шэдоу чуть прикусила губу, осознав, что друид ушёл вперед не просто так. — Но вы только представьте, каково было это место в день битвы. Земля, похоже, была покрыта мертвецами полностью... — Поле битвы, должно быть, было скользким от крови — я чувствую ее вкус в воздухе, даже спустя столько времени, — пробормотал Астарион. Когда они зашли на поле, ему стало сильно хуже: от запаха невероятного количества давно пролитой крови голод воспрянул с новой силой, терзая желудок и заставляя глубоко дышать. — Трагедия! Просто подумайте обо всей этой впустую пролитой крови. — Ты ведь не будешь питаться трупами после битвы, не так ли? — Шэдоухарт с отвращением сморщила хорошенький носик. — Ты же не стервятник. — О, я не знаю. Я питался вещами, которые вызвали бы отвращение у большинства стервятников, — невыразительно отозвался вампир, и тоже ускорил шаг, догоняя Хальсина. — Подруга, у тебя сегодня плохо получается шутить, — тихо сказала Карлах, подходя к жрице. — Не самое подходящее место, если честно, — и она кивнула в сторону. Они уже подходили к противоположному краю поля, и из темноты показался огромный провал. Когда они подошли ближе, то не удержались от того, чтобы заглянуть внутрь. Яма была заполнена костями. Мужскими, женскими… детскими. Доспехов и оружия не наблюдалось. Кажется, это были мирные жители, которых юстициары уничтожили в назидание повстанцам. Карлах молча кинула взгляд на Шэдоухарт и пошла дальше. Жрица задержалась, несколько мгновений глядя на особенно маленькие детские черепа. Потом двинулась за остальными. Больше ей не хотелось шутить или язвить.

***

— Ну что, думаю, тут можно встать лагерем? — устало предложила Тав. — Я не знаю куда мы идём и когда туда дойдём, и сколько сейчас времени я тоже не знаю, но по ощущениям пора на отдых. Лаэзель и Гейл, подежурите первыми? — Разумеется, — гитиянки деловито кивнула и осмотрела место для лагеря. Здесь было даже уютно. Кроваво-красный мох и листья деревьев, освещенные большим количеством света от факелов и костра, стали казаться вполне милым осенним пейзажем. С одной стороны лагерь прикрывала отвесная скала. — Побольше факелов, побольше, — командовала девушка. — Дежурящим нужно будет постоянно проверять их все и следить, чтобы не прогорели. Гейл, ты поставил охранный контур? — В процессе, — отозвался маг от края полянки. Готовить сил ни у кого не было, поэтому решили ограничиться кусками хлеба и сушеного мяса с травяной настойкой. Тав нашла взглядом Астариона. Сердце пропустило удар - он ставил свою палатку рядом с её тентом. Вампир стоял к ней спиной, с поднятыми руками, укладывая навес. Синеватые вены выделялись на его красивых руках, а кожаные штаны плотно облегали шикарную задницу… Чародейка резко отвернулась и отвесила себе мысленную затрещину. Она всё ещё не верила, что их отношения наконец стали более… понятными. Она прокручивала в голове его реакцию, и никак не могла её понять. Почему он так удивился? Он сказал, что просто не ожидал ничего большего… Ох, как же глупо она выглядела! Навязывалась буквально. Но он же согласился? Ей показалось, что он был рад. Интересно, что теперь изменится между ними? Тав тяжело вздохнула, посмотрела, как Уилл нарезает хлеб, нахмурилась и обернулась к своему любовнику. Астарион в этот момент тоже кинул на неё взгляд и со своей обычной ухмылкой вопросительно приподнял брови. Девушка подошла. — Что такое, радость моя? Уже соскучилась? — промурлыкал вампир, не отрываясь от работы. — Не успела, — невозмутимо ответила чародейка. — Но глядя на эти прекрасные бутерброды, которые делает Уилл, у меня возник вопрос: а ты чем тут будешь питаться? Живности я тут не видела, людей тоже… — Как это чем? Тобой, конечно же, — Астарион соблазнительно улабнулся, но Тав видела, что он внимательно наблюдает за её реакцией. — Я надеялся, что ты позволишь мне слегка подкрепиться, когда я навещу тебя сегодня ночью, — кокетливо добавил он. — Ну я-то допустим позволю, но что если мы разделимся? Или меня ранят и мне нельзя будет терять больше крови? Вампир недовольно вздохнул и отодвинул полог палатки, прикрывающий вход: — Я делаю запасы, конечно же. Тав заглянула внутрь. Астарион ещё не начал раскладывать вещи, так что вдоль стены хорошо просматривались бутыльки из-под зелий лечения, заполненные чем-то красным. — Ты собирал кровь в бутылки? — удивилась Тав. — Разумеется. Всегда нужно иметь запас на чёрный день. Но она несвежая и невкусная! — поспешно добавил вампир, обвивая сзади руками тонкую талию девушки и слегка прижимая её к себе. Очень осторожно, словно боялся, что она начнёт вырываться. — Я поняла, — преувеличенно печально вздохнула полуэльфийка. — Пойду поем тогда, наберусь сил, а то ходить мне потом измождённой из-за тебя. — Ну, измождённой ты будешь завтра не только из-за моего укуса, — жарко прошептал ей в ухо Астарион, прежде чем отпустить, и Тав пришлось приложить огромные усилия, чтобы не сползти лужей к его ногам, а бодро прошествовать к костру за своей порцией бутербродов, не обращая внимание на бешено колотящееся сердце и жар, разлившийся по телу. Костёр трещал, освещая багровые листья, которые теперь казались просто частью уютного осеннего леса. Шкряб жалобно бегал между Шэдоухарт и Лаэзель, не в силах определиться, пока жрица не сдалась и не села рядом с гитиянки. Тав сидела на земле в обнимку с медвесычиком. Уилл и Карлах травили походные байки. Тени плясали по отвесной скале, и герои, греясь в этом маленьком оазисе света, смогли на какое-то время забыть о пугающей темноте вокруг. Пока посреди лагеря вдруг не открылся портал. Из портала вышел отряд гитиянки, и остановились, глядя на людей у костра, жующих ужин. Все замерли: Карлах удивлённо моргала с бутербродом во рту, Уилл застыл с поднятыми руками, оборвав на середине описание во-о-от такенного циклопа, Гейл смотрел на пришельцев поверх пиалы с травяным чаем, которую держал, кокетливо отставив мизинчик. Первой опомнилась Лаэзель. Она взяла в руки меч и поднялась, спихнув с себя заднюю часть Шкряба. — Тл’a’Влаакит… наша королева прислала рыцаря, чтобы он прикончил меня своим клинком? — Какая непочтительность, дитя, — на удивление миролюбиво ответил всадник. — Или джестил-китрак не заслуживает твоего уважения? — Твой меч говорит за тебя, китрак. Ты пришёл пролить кровь. — Дитя Гит. Я здесь не для того, чтобы убить тебя. Я хочу помочь. Мужчина вытащил клинок, сел на колени и положил клинок на них. — Видишь? Мой клинок в покое. Матерь Гит призывает тебя выслушать что я скажу. Лаэзель кинула взгляд на Тав, выдавая свою нервозность. Чародейка поддерживающе кивнула. — Говори. Я тебя слушаю. — Речь пойдёт про астральную призму. Я знаю, что она у тебя… Все слушали всадника с изумлением, Лаэзель - с болью и неверием. Излечения не существует?.. Все якобы излеченные - погибли? — Это какое-то безумие, — слегка дрожащим голосом произнесла воительница, и выставила меч перед собой, словно он мог помочь защититься от жестоких слов. — Ты пытаешься смутить меня… этой ересью. Я… я ничего больше не хочу слышать. — Про зайтиск он говорит правду, — произнесла Шэдоухарт, глядя на Лаэзель снизу вверх, сидя на поваленном дереве. — Влаакит тебе лгала, — серьёзно добавил Уилл. — И пыталась тебя убить. — Решай, чего ты сама хочешь. Мы тебя поддержим, — добавила Тав. Лаэзель зажмурилась, как ребенок, словно пытаясь переварить всю ту боль, которую испытывала сейчас. Крах своей веры, надежд, планов. Тав всем сердцем ей сочувствовала. Она хорошо понимала, каково это - пережить такое предательство. Наконец молодая воительница расслабилась, приняв решение, и убрала меч. — Я служила Влаакит всю свою жизнь. Заучивала её слова, шла за неё в бой… Но теперь она называет меня хшар-лак. Я верю тому, что ты говоришь. Мы встретимся во Вратах Балдура. Надеюсь, я не пожалею об этом. Китрак поднялся с колен. — Лаэзель. Я вижу в тебе сестру-во-свободе. Вместе мы принесем нашему народу свет. Возьми этот псионический детектор, — он достал странное устройство, судя по всему, для надевания на голову. — Это ква’нит, псионический детектор. Слуги королевы ищут тебя. Он даст знать, когда ты окажешься неподалёку от их портала. И тогда готовься к бою - или ускользай. Мне пора идти. Взор Влаакит пронзает моря и небеса. Она считает, что я ей предан, и нельзя допустить, чтобы она во мне разуверилась. Держи астральную призму при себе. Никому её не отдавай. Убей любого, кто попытается её отнять. А теперь - прощай… Я буду ждать тебя во Вратах Балдура. И гитиянки ушли обратно в портал, оставив спутников в молчаливом изумлении. Карлах наконец громко проглотила кусок бутерброда, с которым просидела всё время разговора. — Лишь во Влаакит обретаем мы свет, — бесцветным голосом произнесла гитиянки, возвращаясь к своему месту у костра. — Это были первые слова, которые я прочла на скрижали тирсу. И это не афоризм. Это наш закон, наше кредо, из которого вырастают все 10000 статей устава Влаакит! Если Восс говорит правду… если вознесение - ложь, а очищение от личинки - байка… То это значит, что я не грешила против Влаакит. Лаэзель медленно подняла взгляд на огонь, и он отразился в её глазах. — Это она согрешила против меня.

***

Тав влезла в свою палатку изрядно вымотанная. Они ещё час сидели у костра: обсуждали содержимое призмы и ругали Влаакит. Девушка развернула спальник и уже задумалась, придёт ли Астарион, как вдруг над её головой что-то зашевелилось. Она резко отпрянула и запрокинула голову. В ответ на неё вытаращились два тёмных круглых глаза. Летучая мышь висела вниз головой и испуганно дёргала большими круглыми ушами. — Ой, какая милашка тут у меня завелась! — восхитилась девушка. — А что ты кушаешь? Ты тоже вампирчик? А кусочек яблочка будешь? Пока Тав возилась с мышью, к палатке скользнула тень, и в проёме появилась элегантно растрёпанная шевелюра Астариона. — Хм-м, а я-то надеялся, что я единственный, кто посещает твою палатку по ночам, — ухмыльнулся он, завидев нового постояльца и присаживаясь за спиной девушки. — Я пользуюсь популярностью, — кокетливо откликнулась чародейка. — Ты посмотри какая лапочка! Какой носик смешной! Не твой родственник? Тоже кусается! Астариону был продемонстрирован укушенный палец. Мышка уже освоилась, съела дольку яблока и перебралась Тав на руку, цепляясь когтями. Девушка её умильно погладила между растопыренных ушей. — Нет, у меня в родственниках отродясь не было никого милого, — хмыкнул вампир и оценивающе осмотрел зверька. — Но радует, что какая-то живность тут всё же присутствует… — Эй, не надо её есть! — всполошилась Тав. — Я её сейчас вывешу на улице. — Как же ты любишь всяких странных монстров и уродцев, — криво усмехнулся мужчина, наблюдая, как девушка высунулась из палатки, давая животинке перебраться на одну из горизонтальных подпорок. — Да ну, глупости, — фыркнула полуэльфийка, возвращаясь. — Я просто люблю животных. Особенно кошек. — Особенно кошек, значит? — Астарион растянул губы в улыбке, красные глаза сверкнули в полумраке. — А я на сегодня сойду за кота? Он склонился ближе, его голос зазвучал игриво, с будоражащими гортанными нотками. — За кота? Грязного и голодного такого, уличного? Ну, если ты для меня помурлыкаешь… — парировала Тав, её глаза лукаво блеснули. Она смотрела на его потрясающе соблазнительную улыбку, на эти ресницы, на короткие завитки волос возле ушей, и очень старалась не терять ясность мыслей. Она же не сексуальный маньяк. Она не должна накидываться на людей. И на вампиров тоже. Однако ей ужасно хотелось повалить его на спальник и целовать каждый миллиметр его красивого лица, эту тонкую светлую кожу с прожилками вен, шею с отметинами от укуса… Астарион рассмеялся бархатистым смехом, который всегда заставлял её сердце биться быстрее. Его пальцы скользнули по её щеке, отводя выбившуюся из причёски прядь волос за ухо. Он осматривал её с довольным собственническим выражением лица, мягко удерживая за подбородок. — Я могу и помурлыкать… если правильно погладишь, — прошептал он, склонившись ближе. Тав почувствовала, как что-то тёплое и сладкое разлилось внутри неё. — Тогда научи меня, как тебя правильно гладить, — ответила она едва слышно и придвинулась ближе, её дыхание смешалось с его. Их губы встретились — осторожно, словно проверяя границы. Астарион провёл пальцем по её подбородку, потом сместил руку, обхватив шею и поглаживая большим пальцем кожу от подбородка до ямки между ключиц. Тав осторожно провела ладонью по серебристым завитками, и, услышав лёгкий довольный вздох, уже увереннее зарылась пальцами в его волосы, перебирая их, дотрагиваясь до кожи головы и просто тая от наслаждения. Астарион замер на мгновение, будто впитывая это ощущение. Затем углубил поцелуй, пальцы скользнули к её затылку, а другая рука нежно обняла её за талию, притягивая ближе. В этом движении не было ни поспешности, ни привычной игривости — они сидели и целовались, медленно и долго, сплетаясь языками, прикусывая губы, тесно прижимаясь друг к другу… Тав чувствовала себя так хорошо! Она наслаждалась его запахом, его прохладными губами, мягкостью его волос, второй рукой слегка поглаживая его плечо и ощущая твёрдые мускулы под тонкой тканью рубашки, а его ладонь на своей талии…

***

Астарион обхватывал её губы своими, играл с её языком, массировал кожу головы на затылке длинными прохладными пальцами. Позволил себе не торопиться. Зачем?.. Она теперь с ним, она сама сказала. Сдалась ему в руки. Не надо подгадывать момент, можно просто прийти к ней и предложить, в любую ночь. Эта мысль добавляла странное, тягучее чувство удовлетворения каждому его движению. Каждому прикосновению. Эльф изучал её губы, гладил тело, и думал о том, как хорошо, когда не надо каждый раз подстраиваться под нового партнёра. Когда человек, с которым ты делишь постель, тебе приятен. И теперь так будет до окончания их негласного… соглашения. Он будет с удовольствием предоставлять ей свои услуги, пока она остаётся для него полезной. Ну или пока он ей не надоест… Но такого ведь просто не может случиться, уж он позаботится об этом. Она была такой тёплой, после этой ужасной холодной мёртвой темноты. Хотелось полностью поддаться её нежным поглаживаниям. Он сам не понимал, что в них такого особенного, по почему-то ему они очень нравились. Но не стоит слишком уж сильно отвлекаться, в конце концов, он тут для дела. Эльф опрокинул Тав на спину, наваливаясь сверху. Наконец-то она снова под ним. Прижать её всем телом, целовать так, чтобы она не могла вздохнуть… Чародейка запустила в его волосы вторую руку, провела по завиткам пятернёй, и мягко обхватила ладонями его лицо. Мужчина ненадолго прервал поцелуи и посмотрел ей в глаза. Она гладила его скулы, водила пальцами вдоль линии ушей, периодически возвращаясь к коротким волнистым прядям. В её глазах, похожих на крупные сверкающие аметисты, плескалась чувственность, восхищение, и… что-то ещё? Какая же она красивая. — Ты знал, что у тебя есть талант превращать сильных и независимых чародеек в беспомощных романтичных дев? — хихикнула девушка, в её глазах сверкнули маленькие серебристые молнии. — Разумеется, это одно из моих достижений, — губы вампира растянулись в улыбке, и он начал целовать шейку Тав. Девушка чуть напряглась и повернула голову на бок, давая вампиру доступ к артерии, но мужчина тихо рассмеялся: — Не можешь дождаться, дорогая? Боюсь, придётся немного потерпеть. Этим я сегодня займусь в последнюю очередь. Он припал к месту укуса и впился туда страстным поцелуем, оставив небольшой засос, а затем спустился ниже, параллельно освобождая девушку от одежды. Вампир бесстыдно, распутно смотрел на неё, пока его губы спускались к её груди и затем ниже, оставляя легкие, едва ощутимые поцелуи, от которых кожа Тав покрывалась мурашками. Он замер на миг, его дыхание коснулось её живота, и он почувствовал, как сердце волшебницы бешено забилось. Горячая кровь текла под фарфоровой кожей, и Астарион втянул носом её запах, спускаясь ещё ниже и прикусывая нежную кожу на внутренней стороне бедра. — Не останавливайся, — выдохнула Тав, её голос дрогнул. Язык эльфа коснулся её бутона мягким, неспешным движением. Его ритм был медленным и ласковым, Астарион старался не торопить события. Сегодня он задумал попробовать кое-что для себя новенькое, поэтому сначала хотел максимально удовлетворить партнёршу. Но прежде чем он двинулся дальше, что-то внутри него словно дрогнуло. На мгновение палатка исчезла, её тепло сменилось холодным, липким страхом. В сознании вспыхнуло чужое прикосновение, грубый приказ. “Давай, шлюшка, покажи, что ты умеешь!” — резкий толчок на кровать, где распростёрлась красивая, но весьма потрёпанная женщина в богатых одеждах. Она лежала, задрав юбку и раскинув ноги, и пьяно смеялась. “Продемонстрируй таланты. Твой хозяин тебя очень хвалил. Отлижи ей как следует, порадуй мою любимую”, — Астариона буквально ткнули носом графине в промежность. Эльф, стараясь сохранять максимально милое и соблазнительное выражение лица, принялся выполнять приказ, пока не почувствовал, как граф пристраивается сзади. Чёрт, сейчас будет больно… У графа большое… “достоинство”, и он, конечно, не снизойдёт до того, чтобы как-то подготовить самого Астариона. Он почувствовал грубую руку на своей заднице, сжимающую до кровавых синяков… Всё это пронеслось перед глазами как тень из прошлого. Его руки на секунду застыли, дыхание стало неглубоким, словно воздух вдруг потерял вкус. Отвлечься. Надо отвлечься. Он собрался и продолжил работать языком, стараясь прогнать мерзкие воспоминания. Это не он. Это был другой, незнакомый Астарион, который изгибался, подставляясь и прося большего, незаметно смаргивая слёзы, непроизвольно выступившие от боли. Это другой Астарион глухо стонет, пытаясь хоть немного расслабиться, и думает о том, как он мог согласиться на такую “жизнь”, почему, зачем это происходит… — Да… — страстный шёпот Тав донёсся до его сознания. Звук её дыхания — чуть прерывистый от удовольствия. Стук её сердца, который он может уловить, если замрёт на секунду. Запах — костра, земли, магии. Никаких насыщенных и тяжёлых благовоний богатой спальни. Вампир ускорил темп, возвращаясь в реальность. Девушка дрожала в его руках, цеплялась за ткань лежанки, и издавала всё более жалобные, нетерпеливые звуки. Астариону они понравились. Ему не хотелось их упускать, и он старался удерживать себя в настоящем, цепляясь за каждый её вздох, каждый стон, каждый дрожащий звук его имени, что слетал с её губ. Она была тёплая и шелковистая, и ни к чему его не принуждала… — Боги, Астарион, умоляю, — прошептала Тав, отчаянно приподняв бёдра и запустив руку в его волосы. — Хорошо, — промурлыкал мужчина. — Умоляй ещё. Он снова замедлил темп, вызвав жалобный всхлип. Да, именно так и должно быть. Он был слишком сосредоточен на себе последние разы, не мог сдерживаться. Но сейчас ему хотелось довести её до полного отчаяния, прежде чем дать желанную разрядку. — Пожалуйста… За что ты так со мной… — проскулила чародейка, выгибаясь вампиру навстречу. — За то, что заставила меня ждать две недели. За то, что заставила меня думать, что у тебя есть что-то с Гейлом, — он на секунду задумался, но не удержался и добавил: — За то, что заставила меня расчёсывать мокрого и вонючего медвесыча. Астарион не был уверен, что последнюю фразу стоило добавлять, боясь разрушить атмосферу, но рядом с Тав ему все время хотелось отпускать колкости. Чародейка рассмеялась и вдруг так нежно погладила его по волосам… Эльф почувствовал, как по всему телу пробежал ворох приятных мурашек. Мороки прошлого развеялись полностью. — Ну прости меня, пожа-а-алуйста, — умильно попросила Тав, прикусив губу и состроив глазки, при этом продолжая перебирать волосы вампира, от чего тому захотелось выгнуться и заурчать. Астарион мысленно выругался. Она тоже умела манипулировать, даже на него это подействовало. Что же происходит с обычными ничего не подозревающими мужчинами?.. Не удивительно, что ей пытались дарить поместья. Он длинным, влажным движением провел языком вдоль её складочек, задержавшись на клиторе и не отрывая взгляда от Тав. — Я прощу. Сразу после наказания, — шёлковым голосом пообещал он. Он терзал её ещё несколько минут, доведя до полного изнеможения, заставляя умолять и просить прощения жарким, бессвязным шёпотом, пока наконец не решил, что уже достаточно и не ускорился. Тав, не в силах сдержаться, зажала рот рукой, чтобы заглушить крики, и обхватила голову Астариона коленями, содрогаясь от оргазма. Эльф плавно замедлился, поглаживая её бедра и довольно улыбаясь. Обнажённая, покрытая капельками пота, с искусанными губами, м-м-м… Он облизнулся. Тав с трудом приподнялась и села, опираясь на дрожащие руки. Ошалелым взглядом посмотрела на Астариона, подобрала ноги под себя и потянулась к нему. Вампир слегка удивлённо приподнял брови, но девушка решительно приблизилась, осторожно дотронулась до его щеки и поцеловала. Очень осторожно, очень сладко. Астарион этого не ожидал. Мурашки снова побежали по телу. Мужчина замер, прикрыв глаза и давая Тав целовать его как ей захочется. Она коротко поцеловала несколько раз его нижнюю губу. Потом поцеловала в уголки губ. В один, в другой. Дотронулась губами до подбородка... Астарион вздрогнул и отстранился, его губы изогнулись в дерзкой, очаровательной улыбке. Все эти поцелуи… словно проникали под кожу. Это было неправильно. — Я рад что тебе так понравилось, дорогая, — кокетливо произнёс он, и Тав лукаво усмехнулась в ответ. — Но это ещё не всё, конечно же. Теперь моя очередь. Астарион мягким толчком уложил Тав на спину, и быстро избавился от одежды. Он медленно приподнял одну её ногу, проведя пальцами по внутренней стороне бедра, и помог опереться голенью о своё плечо. Вторую ногу расположил между своих бедер. Тав послушно повернулась чуть набок, открываясь ему ещё больше. Эльф, довольно вздохнув от такой покорности, начал медленно и осторожно входить, покрывая поцелуями ножку девушки. Тав была такая мокрая и жаркая внутри после первого раза… Астарион с шумом втянул воздух и запрокинул голову. Он не готовил её пальцами, и сейчас с трудом проталкивался внутрь небольшими покачиваниями бёдер, делая паузы и давая ей привыкнуть к новому положению каждые несколько толчков. “Какая она горячая. Горячая и узкая. Мне нужна её кровь. Мне нужно её тепло” Войдя полностью, Астарион не выдержал и издал тихий стон. Тьма отступила, воспоминания ушли, он прикрыл глаза и погрузился в этот жар. Он двигался медленными, плавными толчками, одной рукой поглаживая колено Тав, а другую положив на её живот. — Да что же ты со мной делаешь, — в отчаянии прошептала девушка, в экстазе запрокидывая голову и тяжело дыша. — Я думал, ты уже догадалась. Но если нужно, я могу показать нагляднее, — игриво сказал вампир, ускоряясь. Сейчас надо снова довести её до оргазма, а потом… потом он сделает то, что задумал. Он наклонился чуть ближе, меняя угол входа, и начал поглаживать большим пальцем её искусанные губы. — Тихо, моя сладкая. Палатки тут стоят о-о-очень близко. Ты же хочешь, чтобы Гейл услышал во всех подробностях, как тебе со мной хорошо? — Астарион, ты такая сволочь, ты в курсе, — выдохнула чародейка, содрогаясь в такт толчкам. — Правда? А мне показалось, что я тебе нравлюсь, — вампир продолжал двигаться, с нахальной улыбкой. — Ты… Ах!.. Дьявол! — Ш-ш-ш, — Астарион прикрыл ей рот ладонью, чтобы заглушить стоны, и сильно прикусил себе губу, чтобы не кончить вместе с ней. Он почувствовал, как она вся сжалась вокруг него, как по её телу пробежала дрожь. Она схватила его за руку, крепче прижимая её к губам. К самому эльфу наслаждение тоже подошло так близко… Нет-нет-нет, у него другие планы… Вампир остановился и медленно отстранился, тяжело дыша и глядя на Тав диким, голодным взглядом. Мужчина был болезненно-твёрдым и судорожно облизывал пересохшие губы. Чародейка чуть приподняла голову, едва способная двигаться. — А как же ты?.. — хрипло спросила она, заметив, что мужчина всё ещё очень возбуждён. — А меня сейчас ждёт самое вкусное, — плотоядно заверил Астарион, плавным хищным движением скользнув к Тав и снова нависнув над ней. Мужчина деловито повернул её голову в сторону за подбородок, открывая шею. Он пробовал её кровь. Это было восхитительно. Он пробовал её кровь во время секса. Это было божественно. А какова будет её кровь после секса?.. Этот вопрос уже давно не давал ему покоя. Довести до оргазма, а потом укусить. Как это будет?.. Он не рискнул оставаться внутри неё во время укуса, чтобы не получилось как прошлый раз, когда два величайших наслаждения соединились и всё закончилось слишком быстро. Нужно растянуть удовольствие… Он наклонился к ней совсем близко. Она замерла, как крольчонок перед удавом. Сейчас у неё в глазах был страх… и предвкушение. Астарион не мог определить, что возбуждало его сильнее. Он нежно провёл носом вдоль её шеи, дразня себя. Желудок скрутило болью, клыки саднили, горло горело. Сейчас, сейчас… Вампир смог продержаться ещё несколько секунд, а потом впился Тав в шею с облегчённым стоном. Мир исчез. Мысли исчезли. Он просто пил, и пил, и пил, чувствуя, как её кровь перетекает в него. Ему казалось, что он снова жив. Сколько энергии, сколько сил, сколько оттенков было сейчас в её крови!.. Челюсть свело от напряжения, не давая даже подумать о том, чтобы отстраниться. Астарион прижался к девушке всем телом, так близко и тесно, как только мог. Этого небольшого трения хватило, чтобы он с глухим стоном кончил ей на живот, испачкав их обоих. Это слегка привело его в чувство. Он частично вернулся в реальность и смог услышать: — Астарион... мне кажется, хватит... — голос Тав слабо дрогнул, пробуждая что-то глубоко в его мёртвой душе. Он замер, осознавая восхитительный её вкус крови на языке и страх в её частом дыхании. Сознание вернулось, но он не мог перестать её пить! Не мог… Он должен выпить её всю… Сделав ещё несколько глотков, огромным усилием воли он смог на секунду вернуть самообладание, и воспользовался этим, чтобы оторваться от шеи женщины. Эльф отпрянул, тяжело дыша, и спиной отполз от Тав в дальний угол палатки. Кровь текла по его подбородку и капала на грудь, и он стал судорожно подбирать капли и облизывать пальцы. Его трясло. Все инстинкты требовали вернуться к лакомству, клыки болели от желания снова вонзиться в плоть… В голове кружились невнятные обрывки мыслей. Например, он понял, почему Касадор предпочитал пить кровь из своих жертв после их оргазма. Её вкус действительно сильно менялся, она становилась такой живой… Такой насыщающей. Ещё его охватил страх. Он ведь действительно мог убить девчонку! И тогда всем его планам конец. И его «жизни», скорее всего, тоже. И… дьявол, он совершенно не планировал выпивать её досуха! Потеря самоконтроля его испугала - это словно возвращало его тем жутким первым годам после обращения, когда он выл и бился о прутья решетки при виде любого существа, у которого был пульс… — Всё нормально? — чувства возвращались, и он услышал обеспокоенный голос девушки. Наконец, посмотрел на неё. Она, обнажённая, сидела на покрывале и прижимала к шее кусок ткани, смоченный лечебным зельем. По ключице текла капля крови. Тав выглядела утомлённой, но, кажется, была в порядке. — Убери… вытри, — с усилием прохрипел вампир, снова чувствуя усилившееся напряжение во всём теле. Ну почему она такая вкусная… Астарион посмотрел на себя. На животе блестело пятно спермы. У Тав было такое же, она аккуратно вытерла себя лоскутом ткани. Напряжение отпускало. Он сыт, чародейка в порядке и, кажется, не заметила, какая невероятная борьба за её жизнь прошла внутри его головы. Она ведь не сердится на него?.. — Всё хорошо… просто замечательно, — наконец ответил он, и, убедившись, что крови на ней не осталось, с довольной улыбкой подполз поближе, подбирая своё нижнее белье. — Слегка… увлёкся, но ведь всё в порядке? Очень хотелось попробовать тебя после твоего экстаза… Надеюсь, я окупил это небольшое неудобство своими предыдущими стараниями? — заискивающе уточнил эльф. — Думаю, ты даже вышел в плюс, — усмехнулась Тав, переплетая причёску на ночь и весело поглядывая на вампира. Астарион кокетливо наклонил голову, улыбаясь, но улыбка не дотягивалась до глаз. Он снова начинал чувствовать напряжение. Блядский Касадор с его блядскими ритуалами! Вампир планировал сегодня остаться с Тав, но тревога скребла когтями где-то внутри, пробуждая старые, прочно укоренившиеся страхи. Сейчас он войдёт… Как всегда, минута сильнейшего унижения, ледяной взгляд багровых глаз на обнаженного эльфа в компании очередного бедолаги… Астарион попытался сосредоточиться на Тав, вспоминая мягкое тепло её ладони у своей щеки, но вместо этого память услужливо подсовывала холодные, мраморные пальцы Касадора, стискивающие его подбородок. Он не любил чужие прикосновения, но сейчас ему это было нужно, нужно, нужно… Астарион взял девушку за запястье и подтянул к себе, впиваясь ей в губы. Он думал, что она будет язвить и вырываться, но она поцеловала его в ответ, потом чуть отстранилась, глядя на него загадочными тёмно-сиреневыми глазами. Они смотрели друг другу в глаза несколько мгновений. — У тебя такие ресницы пушистые, — сообщила девушка. — Ресницы. Пушистые, — ровным голосом повторил вампир. — Дорогая, ты болтаешь какие-то глупости. Надо занять твой ротик чем-то более полезным. И они снова целовались. Медленно, вдумчиво. Чуть отстранившись, Тав слегка прикоснулась рукой к груди мужчины и спросила: — Можно?.. — Милая моя, почему ты спрашиваешь? — Астарион давно заметил её осторожность в прикосновениях и уже задавался вопросом, почему она так аккуратна. — Оу, — Тав смущенно рассмеялась. — Это всё последствия моего обучения. У нас там были довольно свободные нравы… Много партнёров, часто на одну ночь. Главное кредо - чтобы такая любовь приносила удовольствие. Так что за десятилетия существования в коллегии выработался своеобразный кодекс поведения. В том числе, всегда спрашивать разрешения на определенные действия, чтобы не сделать что-то неприятное. Это помогает избегать конфликтов и делает все… безопаснее. — Какое… хорошее правило, — удивлённо помолчав, признал эльф. — Очень нужное, — согласилась волшебница. — Всё же мы хотели дарить друг другу вдохновение и радость, а не боль и отвращение. Астарион помолчал, размышляя. — Этот ваш колледж всё же выпускал бардов? Или образованных дорогих проституток? — И тех, и тех, иногда одновременно, — рассмеялась девушка. — Конечно, официально готовят именно бардов, людей искусства. Но туда отдавали немало девушек и парней, которым хотели найти максимально выгодную партию. Например, обедневшие дворянские семьи. Или наоборот, нувориши, которые хотели породниться с кем-то знатным, но понимали, что обычного домашнего образования недостаточно. Кто-то целенаправленно шёл, чтобы стать любовницей какого-нибудь богатого господина. Так что у нас были и весьма спорные предметы. Например, некоторые виды танца, — Тав хихикнула. — Оу, — Астарион расплылся в многозначительной улыбке и заинтересованно поднял брови. — Как интересно… — О да, это было очень интересно. Жаль, что я больше не танцую, правда? — Тав натянула рубашку и откинулась на подушки. — Ты как, останешься со мной или пойдёшь к себе? Астарион замешкался. То есть она не против, если он уйдёт? Ему казалось, что её это напрягает… Но поцелуи и разговоры сделали своё дело, напряжение ушло. Перспектива заснуть рядом с тёплым живым телом казалась всё более привлекательной… К тому же, тогда у него будет возможность без свидетелей поговорить с ней завтра утром. Он раздобыл несколько книг по дьявольскому наречию, пытаясь расшифровать символы на спине, но Тав была права - это были отрывки, как будто часть текста просто пропала и остался мало связанный между собой набор слов. Ему нужна была помощь, и у него уже были идеи, где её получить. И как раз это в первую очередь надо будет обсудить с чародейкой. Тав внимательно наблюдала за его реакцией. — Если тебе хочется ночевать одному, то без проблем. Я не в обиде, — добавила она. — Нет… — медленно, задумчиво произнёс вампир. — Я останусь. И он скользнул к ней. Чародейка подвинулась, освобождая ему нагретое место, и накрыла их пледом. — Мне это не поможет, ты помнишь? — усмехнулся мужчина, проведя рукой по одеялу. — Почему это? Я же тут тоже лежу. Будем аккумулировать моё тепло, — хмыкнула девушка. — Если буду ворочаться и мешать спать, просто пихни меня посильнее, я успокоюсь. Она осторожно придвинулась поближе и положила голову ему на плечо. И почти моментально заснула. Астарион лежал в темной тишине палатки. Голод отступил, Тав грела один бок, тело окутала приятная усталость. Но он всё равно чувствовал себя неспокойно. Эльф покосился на девушку, и в груди засвербело от странного чувства. Это не было злостью или страхом, нет. Просто что-то мучительно щекотало изнутри, напоминая о себе с каждым её размеренным вдохом. Он должен был радоваться — всё идёт по плану. Тав доверяет ему, готова сражаться за него, если понадобится, и, к тому же, совсем не подозревает, что он неискренен. Но почему тогда от её беззаботного лица ему становится не по себе? Астарион скривился, облизал губы, будто пытаясь стереть привкус сомнений. Всё это… глупо. Не его вина, что она, несмотря на свой ум, оказалась такой лёгкой добычей для его чар. Так почему вместо привычной гордости он чувствует только тяжесть? Боги, почему, хотя бы раз, он не может просто довольно и сыто уснуть после ночи с ней? Он лежал, и ему казалось, что тёмные, непроглядные тени сползаются к нему, они всё ближе, они окутывают его липкой паутиной, вытягивают силы… Он не мог пошевелиться. Наконец он заснул.

***

Астарион редко имел возможность нормально поспать. Раньше, в замке у Касадора, если он не был заперт на псарне, не изнывал от голода и даже находился в своей постели, он все равно спал вполглаза. Впрочем, как и все его братья и сёстры. Его мучали кошмары, всё время терзал страх, что он что-то сделал не так. Пока он спит, может случиться что угодно: удар в спину, или появление Касадора с ледяной усмешкой, готового наказать за выдуманный проступок, или резкий окрик или приказ, требующий немедленного подчинения… Но ночевать в сердце теневых земель оказалось ещё тяжелее. Тишина и темнота не казались покоем — они были слишком густыми, тяжелыми, наполненными неясными, неслышными звуками, от которых начинали дрожать нервы. Астарион забылся в тревожном сне. Тени проклятых земель переплелись с обрывками прошлого, затягивая его в зыбкий, вязкий кошмар. Снова и снова его мысли возвращались к воспоминаниям о боли. О страданиях. О Касадоре. Всё начиналось с холода. Ледяная поверхность мрамора под его грудью, и это ужасное ощущение, когда тело не подчиняется ему самому. Он не мог пошевелиться. Приказ Касадора всё ещё звенел в ушах, как хлыст, щёлкнувший по нервам. "Лежать. Не двигаться. Не сопротивляться." Первое касание кинжала резануло кожу. Слишком острое лезвие, слишком глубокий порез — ощущение, будто его разрезают на части, слой за слоем. Боль была невыносимой, пронизывающей, словно горящий огонь, который облизывал его позвоночник. Но потом пришло худшее. Касания стали повторяться. Воспоминания смешались с реальностью, и в кошмаре время растянулось. Кровь текла ручьём, но шрамы заживали прямо под клинком. Это сводило с ума. Касадор цокал языком, как будто с досадой, и начинал всё сначала, медленно, методично. — Потерпи, мой мальчик. Это — искусство. Твоё тело — моя картина, а я никогда не оставляю работу незаконченной. Тьма накрыла Астариона с головой, и всё смешалось: режущая боль, смех Касадора, липкий страх, который не оставлял места даже для ненависти. — Хозяин… Пожалуйста!.. Он проснулся, дрожа, забыв, как дышать. Казалось, что раны горят и кровоточат.

***

Тав проснулась с трудом, вырываясь из вязкой паутины тяжёлого, выматывающего сна. Её разбудили тревожные звуки. Астарион. Девушка быстро поднялась на локтях и обернулась к нему. Он лежал рядом, вздрагивая и умоляя кого-то, по его лбу текли капли холодного пота. — Астарион? Очнись! — Тав осторожно потрясла его за руку. Вампир открыл глаза, резко сев на лежанке, и сразу же судорожно дёрнулся ощупывать руками спину с диким, пустым взглядом, словно всё ещё был в плену своего кошмара. Тав мягко дотронулась до его плеча, но он вздрогнул и отстранился, как от удара. — Это я, — тихо сказала она, стараясь, чтобы голос звучал мягко и уверенно. — Астарион, это всего лишь сон. Всё в порядке. Она подождала, пока его взгляд наконец остановится на ней. В его глазах всё ещё стояла тревога, но теперь к ней примешивалось узнавание. — Это был кошмар, да? — тихо спросила полуэльфийка. — Нет, это был сон, в котором я развлекался с прекрасным девственником! — язвительно бросил Астарион, но голос дрогнул, выдавая его. Он отвёл взгляд, и осмотрел палатку, словно убеждаясь, что он вернулся в реальное место. Тав хотела бы взять его за руку, но побоялась, что он этого не потерпит. Прошлой ночью они, как ей казалось, стали ближе друг к другу. А теперь вампир опять отгородился своей едкой язвительностью. Но девушка уже начала догадываться, что всё не так просто. Что он делает ей шаги навстречу, но это даётся ему с трудом. Ему явно тяжело было решиться остаться с ней до утра. И пока она не знала, почему и что она может сделать. Астарион глубоко вздохнул и уже спокойнее сказал: — Это был он. Касадор. Почти всегда он. Бывает сложно понять, обычный ли это кошмар, или он как-то влезает мне в голову и напоминает о себе. — Уверена, это просто сон. В твоей голове место уже занято личинкой, — Тав попыталась пошутить. — Ты в безопасности. — Я? В безопасности?! — мужчина зло рассмеялся. — Знаешь ли ты, какой силой обладает лорд-вампир? Он может принимать любой облик, превращаться в туман, призывать легионы диких волков, чтобы они выполняли его приказы!.. — Астарион говорил со смесью злости и восхищения. — Он может зайти в наш лагерь любой ночью, и убить тебя голыми руками. И тебе повезет, если смерть - это единственное, что с тобой случится! И жалкие чары Гейла его не остановят. — Я уверена, даже вампиры-лорды не непободимы, — Тав придвинулась ближе к мужчине, их колени соприкоснулись. — Мы с ним справимся, обещаю. — Ты не понимаешь, — тяжёлым глухим шёпотом произнёс вампир. — Ты не знаешь его. Даже если он не сунется сюда сам, он может послать кого-то из своих лакеев. У него множество душ, которыми он может пожертвовать. — Хорошо, — чародейка вздохнула. — Тогда что ты предлагаешь? — Во-первых, нам нужно… э… — Астарион озадаченно задумался, страх и напряжение на его лице сменились на некоторую растерянность. — Хм… Я не знаю! — наконец несколько смущённо признался он. — Нам нужно просто оставаться бдительными. И не переоценивать свои силы. — Ладно, — Тав коснулась его руки, как будто случайно. — Бдительность так бдительность. Но и недооценивать наши силы тоже не стоит. Мы пережили уже многое. И становимся сильнее с каждой победой. Она начала одеваться, готовясь к предстоящему дню. Астарион последовал её примеру, оставаясь крайне задумчивым. “У нас определенно не клеится с разговорами по утрам" — подумала Тав, внутренне вздохнула и скосила на эльфа глаза. Он уже почти полностью оделся и сейчас хмурился, периодически пытаясь потрогать шрамы через ткань рубашки. — Что ты там щупаешь? — поинтересовалась девушка, закалывая часть кос в две “гульки” на голове - чтобы были короче и не мешали. — Я… думал о рунах, которые Касадор вырезал на моей спине, — Каждый раз, когда Астарион произносил имя своего хозяина, его голос менялся от злости и отвращения. — Я не очень разбираюсь в дьявольском, но точно знаю, ничего, написанное на нём, не может быть хорошей новостью. Я опасаюсь, что через эти руны Касадор каким-то образом сможет снова управлять мной. Тав задумалась. Эльф выглядел встревоженным, кошмары явно разбередили ему душу и посеяли там сомнения и страхи. — Я могу взглянуть ещё раз, если хочешь? — предложила она. — Оу, ищешь предлог чтобы снова снять с меня рубашку? — вампир коварно улыбнулся, ненадолго возвращаясь к своему привычному амплуа. — Но, пожалуй, нет - не думаю, что ещё один осмотр будет иметь смысл. Мне нужен кто-то с несколько большей… экспертностью. Наш дьявольский друг, Рафаил, — Астарион придвинулся ближе к девушке, в его глазах зажёгся лихорадочный огонь. — Если кто-то и сможет разузнать всё об этой инфернальной писанине, то это он. — Да, пожалуй, это имеет смысл, — задумчиво согласилась полуэльфийка. — Я не сомневался, что ты увидишь в этом рациональное зерно, — вампир радостно указал на девушку пальцем, но тут же снова нахмурился и уже тише добавил: — К сожалению, он приходит и уходит согласно своему собственному графику. Так что нам остаётся только следить, не повеет ли откуда-то серой или не раздадутся ли звуки сомнительной поэзии… А мне тем временем, видимо, придётся потратить некоторое время на изучение дьявольского законодательства… — Ну, ты же был судьёй раньше? Система должна быть знакомой, — усмехнулась Тав. — Я мало что помню о своей работе тогда. Только какие-то отдельные обрывки… — взгляд Астариона стал печальным, и Тав опять едва удержалась, чтобы не взять его за руку и не уткнуться носом ему в плечо. Она могла обнять Шэдоу, Гейла, Уилла… даже Лаэзель. Но не его, хотя уже несколько раз делила с ним постель. Она не могла понять почему. Может, потому что сам Астарион так никогда не делал, и в целом вёл себя так, что можно было легко представить, как он жёстко берёт тебя на столе, но не как ты уютно держишь его за руку или сидишь в обнимку. Тав вынуждена была признать, что хочет нежности - не только во время секса! Но если вампиру это не нравится, - а лишние прикосновения вне постели явно вызывали у него нервозность - то и она обойдётся. Но почему у него такая реакция?.. Он вспоминает пытки, которые устраивал его хозяин-садист? Иногда он отдёргивается даже от лёгкого случайного прикосновения, особенно если это происходит в обычной повседневной обстановке. А в постели чаще наоборот — жадно трогает её и сам подставляется под ласки, как будто боится упустить возможность ощутить тепло. Но при этом Тав видела, что он словно взвешивает каждое её касание, и её не покидало ощущение, что он вздрогнет от отвращения, если она перегнёт палку. И поэтому была особенно осторожна. Они вышли из палатки во тьму проклятых земель. Уилл и Карлах как раз заканчивали дежурство. Точнее Уилл дежурил, а Карлах сладко спала у костра. Видимо, Клинок не нашёл в себе строгости её разбудить. Теперь настала их с Астарионом очередь. Уилл бросил на выходящего из палатки предводительницы эльфа взгляд, в котором смешались упрёк и осуждение. — Доброе утро, наш благородный герой, — протянул вампир, картинно поклонившись. Уилл молчал, но его стиснутые губы сказали достаточно. — О, да брось. У тебя такое лицо, словно я нарушил какое-то очередное моральное правило. Или это просто зависть? И он, не дожидаясь ответа, направился проверять факелы. Тав бросила извиняющийся взгляд Уиллу, но решила не вмешиваться. Ей надо было подумать. С каждым днём она всё отчетливее понимала: за этой язвительностью и холодной самоуверенностью Астариона прячется нечто гораздо более сложное. Нечто, что эльф категорически не хочет показывать. Тав не знала, получится ли у неё добраться до этой части его души. Возможно, нет. И она готова была это принять. Но сейчас, наблюдая, как среброволосый мужчина уходит проверять факелы со своей привычной усмешкой на губах, она ощущала странное, щемящее чувство в сердце. Ей очень хотелось понять, каким он мог быть. Как он выглядит, когда никого не пытается впечатлить? Что ему действительно нравится? О чём он думает, когда её касается? Тав подкинула веток в костёр. Ох и влипла она. Но сожаления от осознания этого факта почему-то не было.

***

Собирали лагерь в тяжёлой, нервной атмосфере. Всех ночью мучали кошмары, нормально отдохнуть не получилось. Хальсин, нахмурившись, пытался сориентироваться на местности. Казалось, что земля поменялась за время их отдыха, растеклась, переплавилась, как лужа мазута. — Как же тяжело оказывается, когда утро не наступает, — с тоской пробормотал Гейл, зашнуровывая ботинки. — Ни дня, ни ночи. Как будто само время покинуло это место. В некотором роде это похоже на Астральный План, не правда ли, Лаэ'зель? — после небольшой паузы с интересом добавил он. — Вряд ли. Астральный план пронизан светом и серебром во всех направлениях, он дарит лёгкость и жизнь. С этой мрачной бездной не сравнится ничто. Хрупкий свет факелов боролся с густой, удушающей тьмой. Каждый шорох казался громче, чем должен был быть, а в спину словно кто-то смотрел, стоило только отвернуться. Все ёжились под этими невидимыми взглядами. Карлах разбирала тент, глядя в сторону деревьев, где тьма сгущалась в почти физическую стену. — Это место хуже, чем Авернус, — пробормотала она, пританцовывая на месте. — Там хотя бы знаешь, с кем дерёшься. А тут... Просто жуть. Друид, как обычно, закончил собираться первым. — Нужно торопиться, — сказал он, бросив взгляд на окружающий мрак. — Чем дольше мы здесь, тем сильнее на нас будет действовать проклятие. Тав кивнула, подтягивая ремни на своей сумке. — А это проклятие... оно делает что-то с разумом? — спросила она, пытаясь не смотреть на шевелящуюся тьму вокруг. — Сначала ты чувствуешь слабость, потом — холод. Потом... — Гейл замолчал, задумчиво глядя на свои руки. — Потом ты становишься частью этой тьмы. — Мило, — пробормотал Астарион. — Просто прелесть. Они двинулись в путь. Свет факелов был слаб, но достаточен, чтобы держать мрак на расстоянии. Однако чем дальше они углублялись, тем сильнее становился шёпот. — Как же хорошо было на солнышке, — пробормотал белокурый эльф. — Я уже почти привык!.. — Жить без солнечного света не так уж и плохо, Астарион. Там, откуда я, мы часто работали исключительно под покровом темноты, — заметила Шэдоухарт, раздражающая всех своей относительной бодростью. — Да, но ты выбрала тьму. Я же был насильно принуждён к ней, — печально возразил вампир. — Солнце было изъято, изгнано из моей жизни. А мы все жаждем запретного, не так ли?.. Они шли по бесконечным тёмным тропам. Ощущение времени пропало окончательно. Они идут час? Два? Восемь?.. Тав поймала себя на мысли, что ей хочется лечь и заснуть. Просто… раствориться. Она тряхнула головой и чуть замедлила шаг, чтобы оказаться рядом с Астарионом. Его присутствие… бодрило. Эльф взглянул на неё как будто несколько удивлённо, и тут же очень довольно улыбнулся и даже перевесил колчан со стрелами на другое плечо, чтобы они могли идти чуть ближе друг к другу. Тав лукаво улыбнулась в ответ. Почему-то появилось ощущение, что они какие-то заговорщики. Они шли ещё какое-то время, периодически перекидываясь репликами - просто чтобы снова услышать человеческую речь, убедиться, что они не утонули в этой ледяной тишине. — Стойте! — вдруг резко остановился Хальсин, вскинув руку. Перед ними, почти сливаясь с окружающим мраком, лежал странный участок земли. Тьма там клубилась, как живая. Зеленоватая дымка окутывала пространство едва заметным куполом, и даже факелы при приближении замерцали слабее. — Обходите, — сказал друид зычным голосом. — Не вступайте. Но стоило им сделать шаг в сторону, как из мрака вырвались тени. Они двигались быстро, их очертания были неясны, словно воздух сам формировал фигуры. — Тени! — выкрикнула Карлах, выхватывая топор. — Держитесь вместе! Бой начался мгновенно. Тени атаковали, словно тысячи рук вытягивались из тьмы, стремясь схватить, утянуть, поглотить. — Они хотят оттеснить нас туда, под этот купол! — быстро сообразила Тав, ударяя посохом о безжизненную землю. — Их слишком много! Нам нужно уйти отсюда! — выкрикнул Гейл, отбрасывая сразу несколько теней заклинанием. — Держите линию! — громко приказала Лаэзель, прорываясь вперёд с боевым кличем. Тав почувствовала, как её охватывает холод, тянущий силу из самого сердца. Её ноги стали ватными, а руки дрожали. Она обернулась и поняла, что стоит уже вплотную к жуткой, потутсторонней зеленоватой дымке. — Хальсин! — закричала она, не в силах сдерживать паники. — Нам не уйти, они нас затянут! — Шэдоухарт, — проревел друид. — Нам нужно ударить светом. Вместе! Жрица прорвалась к Хальсину и воздела к чёрным небесам булаву Латандера, начиная читать заклинания. На середине она едва не сбилась, её голос надломился: рана на руке снова засветилась, причиняя сильную боль. Кажется, Леди Шар не понравилось, что её последовательница пытается бороться с её проклятием. Тени начали отступать, давая возможность отойти от опасной зоны. — Надолго меня не хватит! — хриплым от напряжения голосом прокричала шаритка. — Мы справимся! Давайте, вместе, ну! — восклкнул Уилл, снов бросаясь в атаку. Но Тав видела по напряжённым лицам друида и жрицы: времени мало. Теней много. Они не успеют… И в это мгновение с противоположной стороны полетели зачарованные светом стрелы. Они пронзали тени одну за другой, заставляя испаряться. Почувствовав слабину противника, команда усилила нажим. Тав стала аккуратнее швыряться огнём, опасаясь задеть потенциального союзника на другой стороне. Через несколько минут всё было кончено. Они стояли, тяжело дыша. Шэдоухарт утирала пот со лба. — Почему вы опустили факелы?! — услышали они громкий окрик. Из-за деревьев к ним вышла группа людей, возглавляемая высокой женщиной. — Поднимите их, оставайтесь на свету! И покажите лица, немедленно!