Когда он голоден (When He Hungers)

Гермиона на мгновение замерла, моргнув от удивления, когда заметила неподдельный восторг на лице Теодора. — Теодор— — Зови меня Тео, — быстро поправил он, едва заметно поморщившись от своего полного имени. Она кивнула, решив не спорить с ним. Раз он называл её так, как ей хотелось, она могла сделать для него то же самое. — Тео, — снова осторожно начала она. — Если это правда, разве это не значит, что твой отец может быть следующим? Хотя у Гермионы были собственные взгляды на чистокровных фанатиков, но мысль о том, что Тео может потерять отца, вызвала у неё искорку сочувствия. Но его улыбка вновь расплылась, как будто она напомнила ему, что на дворе Рождество. — Надеюсь, он следующий в списке этого Демона-Змея, если на то будет воля Мерлина. Гермиона наконец увидела это — боль, глубоко спрятанную, но не угасшую, в его янтарных глазах. — Я так понимаю, ты не особо близок со своим отцом? Тео презрительно усмехнулся, — он тот ещё мерзавец. Не удивлюсь, если даже ад сочтёт его недостойным. — Его руки дрожали, когда он выхватил у Гермионы «Ежедневный Пророк» и свернул газету. Она заметила сеть шрамов, покрывающих его костяшки, будто он раз за разом терпел сотни мелких порезов. Гермиона рискнула посмотреть ему в лицо, внимательно изучая белый шрам, который рассекал его правую бровь на две части. Она проследила за линией шрама, заметив, что он обрывается прямо у самого глаза. Затем она обратила внимание на его чуть длинноватые волосы и невольно задумалась: не отращивает ли он их, чтобы прикрыть небольшой изъян на верхушке левого уха, словно кто-то или что-то вырвало кусок? Гермиона поймала себя на размышлениях: какие ещё шрамы скрыты под его одеждой? Что прячется под длинными рукавами, под брюками, даже под сапогами? Какие истории рассказывали его шрамы? Какие раны прошлого он скрывал? Будто прочитав её мысли, он слегка помрачнел и покачал головой. Этот жест был предостережением — не стоит задаваться этими вопросами. — У всех нас есть свои монстры. Одни ближе, чем кажутся, а некоторые и вовсе живут в стенах нашего дома. Гермиона сжала губы, прогоняя подступившие слёзы. — Интересно, кто же является монстром для самого Волдеморта? — Будем надеяться, что этот Демон-Змей, — сказал Тео насмешливо, словно играя со словами, затем неловко переместил вес с ноги на ногу и отвёл взгляд в сторону. Она проследила за его взглядом и заметила кинжалы, висящие на стене. Неужели мысль об отце вызывала у него желание вонзить лезвие во что-то? Если её подозрения насчёт его страданий были верны, она не могла винить его за это. Она мельком взглянула на Тео, уголки её губ дрогнули в тёплой улыбке. — Не хочешь покидать кинжалы? Думаю, с тренировками на сегодня я уже закончила. Он задумчиво смотрел на неё, явно заинтригованный, но затем слегка поджал губы и покачал головой. — Нет, думаю, не стоит. Я всё ещё… — он усмехнулся, почесав затылок, — не совсем отошёл от вчерашнего. В его глазах сверкнула озорная, лукавая искорка. Это напомнило ей о том, как Фред смотрел на неё перед тем, как подшутить над Роном — всегда с намёком, будто приглашая её в сговор, чтобы она не чувствовала себя чужой. Гермиона задумалась: могли бы Фред и Тео стать хорошими друзьями, если бы мир был иным? Если бы разделение факультетов в Хогвартсе не вбивало клин в студенческое сообщество, не создавая ненужных преград между теми, кто мог бы стать близкими друзьями? Гермиона почувствовала, как её живот заурчал — настойчивый сигнал голода, который она безуспешно пыталась игнорировать. Тео усмехнулся, заметив это. — Голодна? Она пожала плечами, делая вид, что это её не волнует. — Возможно. Но Миппи принесёт мне обед, когда я вернусь в свою комнату. — Ты вообще выходишь за пределы своей позолоченной клетки? — Я же здесь, разве нет? Он закатил глаза. — Ладно, кроме тренировочной комнаты и твоей спальни, ты где-то ещё бываешь? Я почти не вижу тебя в поместье. — А что насчёт прошлой ночи? — С мягкой усмешкой возразила она. — Прелюдия, — без малейшей заминки ответил он, подмигнув ей с неестественной игривостью. Она рассмеялась, но её смех тут же показался ей неправильным, потому что воспоминания нахлынули с новой силой: тело Фреда, разорванное на куски, кровавое пятно на арене. Как будто почувствовав её внутреннюю борьбу, Тео слегка наклонился, встречаясь с её взглядом. В его глазах мелькнула сочувственная, почти понимающая тень, словно он сам знал, каково это — жить с такой утратой. — Хочешь осмотреть поместье вместе? — Спросил он, и в его голосе звучала мягкость, за которой скрывалось сочувствие. Гермиона глубоко вдохнула, давая себе мгновение, чтобы подавить эмоции и взять себя в руки. — Мне кажется, это поместье меня недолюбливает. — Ты говоришь так, будто у него есть собственный разум. — Я почти уверена, что так и есть. Тео задумчиво склонил голову, обдумывая её слова. — Возможно, оно обижено на тебя за то, что ты не удосужилась его изучить. — Возможно, — согласилась Гермиона, хотя в глубине души сомневалась, что дело в этом. Тео протянул руку, игриво поманив её пальцем. — Пойдём со мной. Клянусь, я прикрою тебя от летающих книг и столового серебра. — И куда же ты собираешься меня отвести? Он покачал головой и приподнял бровь. — Если скажу, это уже не будет проверкой на доверие. Гермиона заметила, как он бросил на неё взгляд — открытый, полный доверия. Тео не просто верил ей, он словно стремился завоевать её доверие в ответ. Это было тревожно и сбивало с толку. А Гермиона была так отчаянно одинока, так жаждала хоть какого-то чувства безопасности. Тео только и делал, что показывал свою готовность дать ей именно это… не так ли? Гермиона прекратила внутренние колебания, просто протянув ему руку. Тео посмотрел на их руки, его улыбка растянулась до самых ушей, напоминая Чеширского кота. — Что ж, Гермиона, давай исследовать. Тео вывел её из тренировочного зала и повёл по коридору, который, как она была уверена, она знала. Однако что-то в нём выглядело иначе. Она заставила себя не зацикливаться на этом, не позволяя раздражению взять верх. Тео уверенно двигался вперёд, а она следовала чуть позади, наблюдая, как его лицо оживает, когда он выдумывал истории, связывая их с каждым угрюмым предком Малфоев, чьи портреты внимательно за ними наблюдали. — А вот и мистер Толстый Нос Малфой, — продолжил Тео, когда они свернули за угол, указывая на портрет Малфоя с явно выдающимся носом. — Уверен, его исключили за то, что он пытался запугивать девочек, когда их впервые приняли в Хогвартс. Малфой на портрете побагровел от негодования, уставившись на Тео с шоком и отвращением. — Ты, ничтожный предатель чистокровных! Да как ты смеешь! Я тебе скажу, что… Тео небрежно махнул рукой в сторону портрета и ускорил шаг. Гермиона поспешила за ним, даже не осознавая, что улыбается просто оттого, что находится рядом с ним. — Эти старые маразматики — настоящая головная боль. Особенно когда бродишь по коридорам в нетрезвом виде, — заметил он. — Они просто обожают читать морали о вредных привычках. — Он на мгновение обернулся, одарив её хитрой ухмылкой. — Ну, по крайней мере, о моих. Гермиона лишь закатила глаза, когда Тео развернулся к двери и ловко открыл её бедром. Сделав широкий, театральный жест рукой, он пригласил её войти. Она не раздумывала, вошла внутрь и в знак признательности подмигнула ему. Перед ними оказалась кухня поместья Малфоев, но на первый взгляд она больше напоминала кухню элитного парижского ресторана. В большинстве помещений поместья господствовали мрачные зелёные, серебристые и чёрные тона, но здесь царило ослепительное великолепие белого мрамора, покрывающего каждую поверхность от пола до потолка. На другом конце огромного мраморного стола, занимавшего центр кухни, Миппи резко подняла голову. Она подтолкнула двух эльфов, трудившихся над выпечкой рядом с ней. — Ми… — Миппи запнулась, её рот несколько раз открылся и закрылся, прежде чем она исправилась. — Гермиона и мистер Нотт, вам нельзя здесь находиться. Тео запрыгнул на столешницу, его ноги болтались в воздухе, пока он вытаскивал палочку и с помощью Акцио притянул к себе свежеиспечённый десерт. — Ну же, Миппи, мы же оба знаем, чем это закончится. Я прихожу, ты говоришь, что мне нельзя, и всё это лишь заставляет меня сильнее хотеть то, за чем я пришёл. — Он откусил огромный кусок, словно ставя точку в своём утверждении. Гермиона наблюдала, как Миппи что-то недовольно пробормотала двум другим домовым эльфам и вернулась обратно к работе. Глаза Тео, цвета кленового сиропа, светились озорным весельем, пока он хлопал по месту рядом с собой на столешнице. — Давай, Гермиона, если тебе действительно суждено умереть, то ты заслуживаешь еды получше, чем та дрянь, которой тебя кормили. Один из эльфов громко фыркнул, но Гермиона решила не возражать — не хотелось рисковать новыми колкими замечаниями от Тео. Она забралась на столешницу рядом с ним, а он тем временем с помощью Акцио притянул ещё один десерт и протянул его ей. — Мне стоит волноваться? Или ты уже подмешал что-то в этот десерт? — Усмехнулась она, как бы между делом. Тео одарил её выразительным взглядом, ясно давая понять, что шутка ему явно не по душе. Она всё же взяла выпечку, и они синхронно откусили по внушительному куску. Гермиона невольно издала приглушённый, довольный стон, откусив пирожное с шоколадной начинкой. Она не помнила, когда в последний раз наслаждалась чем-то подобным. Возможно, это было во время её последнего ужина в Хогвартсе, ещё на шестом курсе? Её родители терпеть не могли сладкое — они так беспокоились о её идеальных зубах, что ей порой хотелось, чтобы они просто перестали об этом думать. Её сердце сжалось от внезапного воспоминания о них. — Ты в порядке? — Тео слегка подтолкнул её плечом, пристально вглядываясь в её лицо. — Просто беспокоюсь о своих родителях, — призналась она. — О, они всё ещё в Австралии, с ними всё прекрасно, — быстро заверил её Тео, откусывая ещё кусок выпечки. В тот момент, когда смысл его слов дошёл до Гермионы, он, похоже, и сам осознал, что только что сказал — его глаза расширились от внезапного понимания. — Тео, — медленно произнесла Гермиона, — что ты имеешь в виду? Она смотрела, как Тео медленно сглотнул, его взгляд метался по потолку, будто он надеялся найти там ответ. Гермиона не раздумывала. Её тело среагировало само, действуя быстрее, чем мысли. Она схватила его за запястье, в котором была палочка, и резким движением вывернула его руку, выбивая оружие. Другой рукой она подхватила палочку, прежде чем та успела упасть, и тут же прижала её к его кадыку, твёрдо вдавливая в кожу. — Я не буду спрашивать дважды, Нотт. Откуда ты знаешь, где мои родители? — Как же быстро я из Тео превратился в Нотта, когда тебе что-то не понравилось. И ещё у тебя явно есть проблемы с гневом. Запомню, — ухмыльнулся он, обнажая зубы, пока она ещё сильнее вдавливала палочку ему в горло. Он даже не пытался сопротивляться. — Ну, давай же, — лениво бросил он, откидываясь на столешнице ещё больше, — покажи, на что ты способна. — Тео, — попробовала она снова, не пытаясь скрыть мольбу в своём голосе. И тогда она ощутила это — дремлющая магия, переданная ей Нарцисcой, вспыхнула, закружилась под её кожей, растекаясь по пальцам. Как голодное существо, она влекла её к его палочке, заставляя крепче за неё ухватиться, побуждала заглянуть глубже, познать, что именно пробудилось внутри. Его улыбка исчезла, уступая место глубокой усталости, которую невозможно было скрыть. — Ты помнишь, как я сказал тебе не забывать, кто твой настоящий враг? — Его голос был едва слышен. Гермиона лишь кивнула, не доверяя своему голосу. Горло саднило, а в глазах застыли жгучие серебряные искры. — Ну— — Какого черта здесь творится? — Раздался за спиной Гермионы низкий, хриплый голос. Она резко обернулась, но не убрала палочку от горла Тео, встретившись взглядом с Забини, который возвышался над ней, скрестив руки. Одна его бровь была приподнята, а взгляд перемещался между Гермионой и Тео, словно он пытался собрать воедино всю картину. Он выглядел совершенно невозмутимым, словно святой, готовый терпеливо ждать объяснений, которые, по его мнению, ему полагались. Тео заговорил первым, его тон был пропитан сарказмом. — Мы решили перенести тренировку на кухню и… — Я спрашивал её, — спокойно, но с ноткой холодной решимости произнёс Забини, будто с самого начала знал, что Тео врёт, и теперь ждал правды от Гермионы. Его привычная сдержанность испарилась. Теперь перед ней был хищник, защищающий нечто ценное. Этот взгляд был ей знаком — она не раз замечала его у Гарри, когда он смотрел на Джинни. Когда забота была столь глубока, что слова были излишни. Её пальцы разжались, и палочка Тео с громким стуком упала на мраморный пол. Забини расслабился — совсем немного, его плечи чуть опустились, и он выдохнул через нос, но его лицо осталось жёстким, челюсть напряжённой, а взгляд — пронзительным, неотрывно прикованным к Гермионе. — Значит, ты бываешь в поместье и в свои выходные? — Спросила она, придавая голосу лёгкий оттенок невинности. — Ну надо же, какая проницательность! Неудивительно, что ты обошла Драко во всех предметах. Десять очков Гриффиндору, — съязвил Тео у неё за спиной. Она без колебаний хлопнула его по руке, с удовольствием услышав приглушённое, — ай! К удивлению Гермионы, на лице Забини появилась едва заметная улыбка, и он слегка качнул головой. — Что у нас сегодня из сладкого? — Спросил он у Тео. — Том... Том приготовил шоколадные угощения, — ответил Тео, пробормотав Акцио. Он ловко перебросил выпечку через голову Гермионы, и Забини поймал её на лету, даже не глядя — его взгляд был направлен на дверь. — Драко не придёт, — добавил Тео, как будто заранее знал, о чём тот думал. Забини посмотрел на Тео, в его глазах читался немой вопрос. Гермиона мгновенно его узнала — слишком часто она сама вела такие молчаливые разговоры с Гарри и Роном, чтобы не понять, о чём идёт речь. Она не стала оборачиваться, чтобы увидеть, как отреагировал Тео. Достаточно было увидеть, как Забини безразлично пожал плечами — диалог без слов подошёл к концу. Забини откусил большой кусок пирожного, не спеша прожевал его, а затем, наконец, посмотрел на Гермиону и пробормотал. — Как продвигается работа с луком? Практиковалась без меня? Она чуть не уставилась на него с недоумением. Он что, пытался поддержать разговор? Кажется, она никогда не слышала, чтобы он говорил так много. — Нет, с нашей последней тренировки я не практиковалась, — призналась она. Он хмыкнул с явным неодобрением, снова откусывая пирожное. — У тебя паршивая стойка. Тебе нужно тренироваться с луком чаще, а не только со мной. — Учту, — пробормотала Гермиона, доедая свой десерт. Её кожу покалывало от странного ощущения — чего-то непонятного, но знакомого. Эти ребята имели свои шутки, ритуалы, привычки, которые казались обыденными. Это напомнило Гермионе о её собственной дружбе, такой далёкой, но всё ещё важной. Как часто она думала, что слизеринцы способны лишь на вражду — не только к другим, но и между собой? Она не знала, что именно представляла себе о жизни в слизеринском общежитии все эти годы, но уж точно не сцену, где Забини и Тео мирно делились выпечкой. Получается, она была лицемеркой? Она заранее считала всех слизеринцев злыми только потому, что они носили зелёно-серебряные цвета? Но у неё были факты, напомнила она себе. Она знала, как они относились к ней и её друзьям. Как с первого курса они насмехались над Невиллом и гоняли его по коридорам, устраивая злые розыгрыши. Как Малфой и ему подобные превращали её жизнь в сущий ад. У неё были все основания не доверять им. Все причины их ненавидеть. Но когда Забини запрыгнул на столешницу рядом, его массивная фигура почти вдвое превышала её собственную, ей стало трудно удерживать в себе эту неприязнь. Она вдруг поняла, что в этот момент чувствует себя настоящей пуффендуйкой. Она слегка поёрзала, глядя на Тео, в молчаливом требовании закончить объяснение. Весёлый фасад Тео треснул на мгновение, и он медленно покачал головой, беззвучно произнеся. — Терпение. Скоро. В его взгляде не было приказа, лишь просьба. Доверие — ведь именно его он хотел от неё, не так ли? Разве он не старался изо всех сил в последние недели, чтобы его завоевать? Где-то в этом хаосе она, сама того не осознавая, всё-таки доверилась ему. Что-то внутри неё болезненно дёрнулось. Скоро. Она могла подождать. Взгляд Тео снова смягчился, словно он каким-то образом услышал её молчаливое согласие. Он пробормотал Акцио, и в его руке материализовалось очередное шоколадное лакомство, которое он тут же протянул ей. Она взяла его, понимая, что это не просто сладость — это был знак перемирия, попытка восстановить то, что он сам разрушил. Если, конечно, в отравленной почве её души действительно начинало расти нечто похожее на дружбу. Как только Гермиона откусила ещё кусочек, двери кухни с грохотом распахнулись позади неё. Она обернулась, проглотив тёплое лакомство, и увидела Пэнси, выглядевшую куда более потрёпанной, чем Гермиона могла себе представить. Как только их взгляды встретились, Пэнси закатила глаза, покачала головой и с явным раздражением сложила руки на бёдрах. — Привет, Пэнси! — Весело пробормотал Тео с набитым ртом. Забини лишь молча кивнул в знак приветствия. — Какого чёрта вы все угощаете её пирожными? — Раздражённо спросила Пэнси. — Ну, вряд ли одно пирожное меня убьёт, — без особого энтузиазма заметила Гермиона. — А кроме того, — небрежно добавил Тео за её спиной, — если пирожное и остальные одиннадцать трибутов не прикончат её, уверен, это сделает Воландеморт. Гермиона едва сдержалась, чтобы не ткнуть его локтем в живот. — Надеюсь, ты не слишком наелась, — проворчала Пэнси, поправляя чёлку. — Платье, которое я сшила для тебя на вечер, довольно облегающее. — На вечер? — Переспросила Гермиона, прежде чем осознала, что говорит. — А что сегодня вечером? Гермиона почувствовала движение Тео за спиной, а боковым зрением уловила, как напряглись плечи Забини. Их поведение выдало: что бы ни ожидало её сегодня вечером, им об этом тоже не сказали. Губы Пэнси сжались, словно она только что попробовала что-то кислое. — Тёмный Лорд объявил первую церемонию перед Проклятыми Играми. Трибутов поведут по Косому переулку на всеобщее обозрение.