Когда он голоден (When He Hungers)

Новый комплект одежды и боевого снаряжения появился, когда Гермиона снова открыла гардероб после долгого, столь необходимого душа, как будто они появлялись только в тот момент, когда были действительно нужны. Она закончила застёгивать последнюю пряжку ремня, пересекавшего её грудь, и взглянула в зеркало, закрепляя финальный нож в снаряжении. Она выглядела нелепо. Она редко носила чёрное и теперь поняла почему. Этот цвет словно поглотил то немногое, что начало оживать в ней после пробуждения. Бледность её лица после трёх месяцев в темноте была сейчас более очевидной, чем когда-либо. Веснушки, казалось, исчезли, а те, что остались, выглядели болезненными и серыми. Она собрала волосы в высокий хвост, тщательно вынимая каждую шпильку и распуская пучок, в который их скрутил косметический набор. Тревожный вздох сорвался с её губ, пока она разглядывала облегающую рубашку с длинными рукавами, высокий ворот которой плотно охватывал шею, и узкие кожаные брюки, натирающие её левое бедро, на которых рядами были закреплены ножи. Она не была уверена, зачем ей нужно носить столько дурацких ножей или как именно их зачаровали так, чтобы они не могли пронзить её кожу, но она покачала головой и отвернулась, чтобы выйти из ванной. — Мисс уже готова, — сказал домовой эльф, Миппи, когда Гермиона вернулась в комнату. Гермиона вскрикнула от неожиданности, вздрогнув при виде Миппи, стоящей у двери. Миппи с беспокойством прижала уши, моргая и глядя на Гермиону снизу вверх, её глаза наполнились слезами. — Мисс сердится. — Нет, нет, я не сердита, — поправила Гермиона, обходя кровать, чтобы подойти к Миппи. Домовой эльф смотрел на Гермиону, с трудом сдерживая слёзы, её губы дрожали, пока она изучала выражение лица Гермионы. Гермиона присела на корточки, опираясь на пятки, чтобы оказаться на одном уровне с глазами Миппи. — Мисс напугана? — Я просто испугалась от неожиданности, вот и всё, — уточнила Гермиона, смягчив голос до нежного шёпота. Она заставила себя улыбнуться, но её губы казались тяжёлыми, пока она пыталась приподнять их уголки. — Миппи извиняется за то, что напугала мисс. — Тебе не обязательно называть меня мисс, Миппи. На самом деле, я бы предпочла, чтобы ты так не делала. — А как мне тогда называть мисс? — Просто Гермиона будет вполне достаточно, если ты не против. — Но Миппи должна называть мисс так как положено. Гермиона тихо выдохнула, — ты хотела бы, чтобы я обращалась к тебе по твоему титулу? — У Миппи нет титула, кроме как просто Миппи. — Ну, у меня точно так же. Мы равны, понимаешь? Ты — Миппи, а я — Гермиона. Слёзы наконец высохли, но взгляд Миппи стал подозрительно-любопытным, — Миппи не уверена. — Я обещаю, Миппи, — Гермиона потянулась к крошечной ручке Миппи, удерживая её между своими ладонями, — мне будет очень приятно, если ты будешь звать меня по имени. Вряд ли здесь найдётся кто-то ещё, кто станет звать меня так. Миппи внимательно изучила лицо Гермионы, а та попыталась сделать свою мягкую улыбку ещё теплее, чтобы она коснулась её глаз. В этот момент Миппи кивнула. — Позвольте Миппи проводить вас в тренировочный зал, Ми—ээ—Гермиона. Гермиона поднялась и последовала за Миппи за порог своей комнаты. Сделать этот шаг казалось опасным. Несмотря на заверения Нарциссы, Гермиона ощущала, будто это была ловушка или что стены самого поместья готовы поглотить её целиком из-за её крови. Когда она сделала шаг в коридор, ничего не произошло. Не было ни сглаза, ни непростительного заклятия, готового причинить ей вред. Лишь широкая лестница, извивающаяся, как спираль, вниз к просторной гостиной. Стены и мебель были оформлены в изумрудных и чёрных тонах, словно этот дом был проклят носить только цвета Слизерина. Перила лестницы сразу слева от её комнаты закручивались вниз, словно переплетённая лоза. Она ухватилась за них, следуя за Миппи по ступеням, наблюдая, как милый домовой эльф неуклюже перебирал ножками, спускаясь с лёгкой неровностью в движениях. — Сюда, Ми—Гермиона, сюда за Миппи. Они спустились к основанию лестницы. Новые — и совершенно не разношенные — сапоги Гермионы громко стукнули, когда они ступили на деревянный пол гостиной. Гермиона последовала за Миппи, которая бесшумно перебирала ножками, обходя угол. Она изо всех сил старалась смотреть вперёд, а не разглядывать панорамные окна, открывающие вид на готические скульптуры среди пышной зелени двора. Даже краем глаза она заметила, как каждая трещина и уголок дома буквально излучали историческую красоту. Это вызвало у неё острый приступ тошноты. Поместье Малфоев буквально источало красоту: ни одной детали не выбивалось из общего стиля, ни одно произведение искусства не выглядело безвкусным. Это было воплощение идеального волшебного дома, напоминающее музей. И всё же, это был дом ненавистной, порочной семьи. Она несколько раз осмелилась оглянуться назад и готова была поклясться, что коридоры изменили своё расположение, словно поместье слышало её мысли и будто намеренно запутывало её, не позволяя составить карту владений. Чёрт возьми, — пробурчал её внутренний голос, добавив ещё пару других ругательств, которые она невольно усвоила за время в бегах. Они подошли к массивной арочной двери из серебра. Дизайн напоминал средневековую архитектуру, словно это была дверь старинной церкви. Миппи дважды подпрыгнула, чтобы дотянуться до изогнутой дверной ручки, и изо всех сил потянула её вниз. Затем двери распахнулись, демонстрируя комнату, от вида которой Гермиона, вопреки себе, ахнула. Гермиона повернулась, чтобы спросить у Миппи, что это за комната, но, как только Миппи открыла дверь, она мгновенно исчезла. Первой мыслью было то, что эта комната жутко напоминала Выручай-комнату в её третий год в стенах Хогвартса, когда они начали тренировки для отряда Дамблдора. Стены были обставлены потускневшими зеркалами и зачарованными манекенами. Но, сделав ещё пару шагов внутрь, она заметила другую сторону комнаты, заваленную таким количеством ножей и оружия, что, по её мнению, одного человека не хватило бы, чтобы использовать их все за целую жизнь. В дальнем углу стены, увешанной оружием, стоял темноволосый мужчина, спиной к Гермионе. Он протянул руку, и небольшой кинжал мгновенно сорвался со стены и оказался у него в ладони. Затем он бросил его в цель на противоположной стороне комнаты, идеально попав в центр. Он повторил это движение трижды, каждый раз поражая цель, расширяя её центр за пределы изначального круга. Внезапно он замер, а затем резко обернулся. Его глаза жадно изучали её так же, как её собственные часто изучали страницы книги. — Если бы ты носила всё чёрное в Хогвартсе, больше парней пытались бы завоевать твоё внимание, чем просто Крам, да? — улыбка Теодора Нотта была широкой и наглой, пока он раскинул руки, словно ожидая, что Гермиона бросится к нему в объятия. Он двинулся к ней; его тёмные волосы больше не были коротко подстрижены, как в школе. Теперь они падали на лицо мягкими волнами. Его ямочки напоминали бездны, а в глазах читалось обещание лукавого наслаждения. Гермиона заметила, что на нём был похожий наряд: его грудь пересекал такой же ремень, а одежда и сапоги были одинаково тёмными. Гермиона коротко кивнула, — мне следует обращаться к тебе как к Лорду Нотту? Он фыркнул, скрестив руки на груди, остановившись в нескольких шагах от неё, — мой отец — Лорд Нотт, и он ещё тот придурок, но это история для другого дня. Я бы действительно расстроился, если бы ты звала меня как-то иначе, кроме Тео. Ну, или просто Нотт, если тебе так важны формальности. Гермиона почесала место, где нож врезался в её рёбра, — так ты будешь моим тренером, Нотт? — Одним из. — О? — Гермиона прищурилась, вопросительно подняв бровь. Его улыбка не исчезла, и верхние зубы жадно скользнули по нижней губе, — сегодня вместо меня должен был быть Малфой, но ты же знаешь — его вспыльчивость... Поэтому сегодня мы пропускаем общую подготовку и сразу переходим к работе с ножами. А завтра, если Малфой не улучшит своё кислое настроение выпивкой, с тобой будет заниматься Забини — мечами и луком со стрелами. — А когда я буду работать над своей магией? — спросила Гермиона, не ощущая даже малейшего намёка на магическую энергию в её теле. Нотт поморщился, — а, ну, ты не будешь. — Что значит — не буду? — в её голосе звучал явный протест. Нотт нахмурил брови, глядя на потолок, словно ища подсказку в узорах особняка, — ты когда-нибудь имела дело с мечом? — Нотт— — Сначала я считал их неприлично варварскими, но затем понял, что они замечательно помогают выплеснуть злость, когда ты— — Теодор Нотт! — перебила его Гермиона, её голос поднялся до крика. Он цокнул языком, — осторожнее, грязнокровка. Кто-то может подумать, что ты решила говорить свысока с тем, кто превосходит тебя. — Он сделал паузу, качая головой из стороны в сторону насмешливо. — Хотя, с другой стороны, у тебя всегда был талант кричать на преподавателей. Гермиона открыла рот, готовая возразить, но тут же его захлопнула. Ему это понравилось — она видела это по тому, как его глаза сузились, а губы плотно сжались. — Тебя это злит? — Его голос звучал почти первобытно. Гермиона могла лишь молча сглотнуть. Сглотнуть свою гордость и каждый интуитивный импульс, что пробегал по её венам. Нотт широко улыбнулся, показывая все зубы. Затем он протянул руку, и нож тут же взлетел в его ладонь. Он подбросил его в воздух, поймав за рукоять, даже не глянув вниз. Гермиона старалась скрыть удивление на лице, поражённая тем, как уверенно он обращается с таким маггловским инструментом — куда увереннее, чем она могла бы себе представить. Затем Нотт с гордостью подошёл к ней, взял её руку и повернул ладонью вверх. Он вложил рукоять кинжала ей в руку и крепко сжал её пальцы вокруг неё. — Тогда давай используем эту злость, грязнокровка, и сделаем из тебя настоящего Трибута.