Когда он голоден (When He Hungers)

Гермиона видела сон, хотя назвать это сном было бы слишком щедро для тех мрачных сцен, которые заполнили её сознание. На самом деле, Гермиона оказалась в плену кошмара. Образы мелькали в её голове с пугающей скоростью: охватывающее всё адское пламя, безжизненное тело профессора Дамблдора на холодной мостовой и зловещий смех Беллатрисы Лестрейндж, безжалостно звучащий в её ушах, пока она лежала на полу бездушного, беспощадного поместья. Кошмар неизменно преследовал её с того рокового дня. Что бы ни снилось ей по ночам, её мысли неизбежно возвращались к поместью. Неужели она была заперта в этом сне все эти месяцы? Или в кошмаре? Как же это называли? Земля снов? Царство снов? Его голос, змеиный и вечный, звучал с дьявольским очарованием. Неужели действительно существовало такое место — неизведанная территория, которую даже самые могущественные умы волшебного мира ещё не исследовали и не покорили? Возможно, так было безопаснее — оставить Царство Снов нетронутым, уберечь его от разрушительной природы, присущей каждому волшебнику и, казалось, каждому маглу: стремления брать, ломать и разрушать. И тогда она поняла, что кошмар прекратился. Исчез смех, ликующий над чужими страданиями, пол не ощущался ни холодным, ни тёплым, а картины больше не бросали в неё свои полные ненависти слова. Не было ничего. Гермиона открыла глаза. Она лежала на кровати, которая больше напоминала облако под ней. Она моргнула, глядя на потолок, украшенный тёмными, насыщенными обоями, их бархатистая текстура напоминала одеяло ночи. Гермиона села, её голова кружилась. Ты упала, — сказала она себе. — И ты знаешь, где находишься. Оглядывая комнату, она убедилась в своей догадке. Но дело было не только в цветах факультета Слизерин, которые доминировали в пространстве — изумрудных и серебристых акцентах, пронизывающих каждую деталь декора и мебель. И даже не в портрете старого, упрямого чистокровного блондина, который упорно игнорировал присутствие Гермионы. Это был всё тот же всепроникающий запах поместья Малфоев. Аромат, который, казалось, пропитал каждый угол, от подземелий до спален. Едва уловимая смесь лаванды и сосны — парадоксально успокаивающие запахи, образующие идеальный союз. Но для Гермионы они пробуждали мучительные воспоминания — фантомные ощущения рук Беллатрисы на её коже, шрамы, вырезанные в её плоти, превращая то, что должно было быть умиротворяющим ароматом, в тревожное напоминание о прошлом. Гермиона не могла представить, как одно посещение поместья Малфоев могло вызвать столь живое воспоминание о запахе. — Мисс проснулась? Голос заставил Гермиону вздрогнуть. Она вскочила на другую сторону кровати, обернувшись к источнику звука. Домовой эльф перед ней выглядывал из-под края матраса, едва доставая до него ростом. Глаза эльфа отражали то же, что и её собственные, — страх и неуверенность. — Мисс проснулась, — повторил эльф, но уже утверждая. Прежде чем Гермиона успела что-либо подумать, эльф исчез с мягким хлопком. Гермиона сделала паузу, чтобы перевести дыхание, опираясь руками на бёдра в отчаянной попытке найти хоть каплю утешения. Именно тогда она опустила взгляд и заметила, что больше не была в платье, которое на неё надела Пэнси; вместо этого на ней оказалось длинное шёлковое ночное платье чёрного, как полночь, цвета. Материал казался холодным и дорогим. Вся комната, впрочем, поражала своей роскошью. Мебель была антикварной, а кровать имела изысканные столбики, украшенные тонкими серебряными узорами, которые спиралью тянулись к вершине. Гермиону поразило, что она, грязнокровка, находилась в таком роскошном месте в доме Малфоев. Ещё один хлопок эхом разнёсся по комнате, на этот раз с противоположной стороны, у чёрной двери напротив того места, где сидела Гермиона. Там стояла Нарцисса Малфой — изысканная, спокойная и утончённая. Иначе её было не описать. На ней была та же одежда, что Гермиона видела на ней в последний раз, или, по крайней мере, нечто удивительно похожее. Пуговицы чёрного платья были украшены серебряными узорами, которые издали напоминали маленьких драконов. Её пальто того же чёрного оттенка имело вышивку на манжетах, выполненную в более тёмном тоне. Её волосы были собраны в низкий пучок, а платиновые пряди резко контрастировали с чёрной, словно только что подстриженной, чёлкой. — Мисс Грейнджер, — начала Нарцисса, её голос звучал, как завораживающая мелодия сирен, — вы, безусловно, умеете заставить женщину впервые в жизни усомниться в своей покупке. Глаза Гермионы оставались широко распахнутыми, а внутренний голос ясно говорил — не произноси ни слова. Тёмные глаза Нарциссы казались неожиданно мягкими, когда она продолжила, — уверена, вы понимаете моё беспокойство, когда мой драгоценный Трибут упал без сознания на пол. Сложив руки, Нарцисса большим пальцем поглаживала тыльную сторону другой руки, ожидая чего-то — чего именно, Гермиона не могла понять. — Миппи уверила меня, что ваши жизненные показатели в порядке — учитывая ваше состояние за последние три месяца. К сожалению, Тёмный Лорд не посчитал нужным упомянуть, что вы находились в таком длительном бессознательном состоянии перед началом торгов. — Она разочарованно покачала головой, цокнула языком и затем, с королевской грацией, пожала плечами. — Полагаю, это не столь важно. У нас есть три месяца, чтобы вернуть всё утраченное к началу игр. — И что же, конкретно, было утрачено? — спросила Гермиона, её голос звучал хрипло и измождённо. — Ваши силы, без сомнения, а также любые физические навыки, которые вы приобрели за время скитаний. — Гермиона нахмурилась от того едва уловимого презрения, которое звучало в словах Нарциссы, словно она была закоренелой преступницей. — Возможно, ваш ум и сообразительность тоже пострадали за дни, что вы провели в Царстве Снов. Вот оно снова, это глупое, странное выражение, словно она покинула этот мир и отправилась куда-то совсем в другое место, а не оказалась в ловушке Азкабана. — Мой ум и сообразительность всё ещё в полном порядке, — заявила Гермиона, заставляя свой голос звучать уверенно. Нарцисса изучила Гермиону с ног до головы, словно та была не более чем скот, и издала низкий, задумчивый звук. — Будем надеяться, что вы правы. Нарцисса сделала шаг и грациозно пересекла комнату, направляясь к высокому, украшенному резьбой гардеробу, который она аккуратно распахнула. — Миппи сняла ваши мерки, пока вы спали, чтобы Леди Паркинсон могла начать работу над вашим гардеробом для мероприятий, предшествующих Проклятым Играм, — начала Нарцисса непринуждённо, перебирая одежду, каждый предмет которой был такого же чёрного цвета, как и её собственные наряды. — Вы начнёте тренировки уже сегодня вечером. Я ожидаю от вас полной отдачи, чтобы к началу игр вы восстановили силы. Любое проявление слабости, и Лорд Малфой… — Она сделала паузу, слегка повернув голову, так что стала видна её мраморно-бледная щека. — Он заставит вас пожалеть об этом. Я ясно выражаюсь, мисс Грейнджер? Подбородок Гермионы опустился в неохотном согласии, но Нарцисса развернулась ещё больше, приподняв тёмную, острую бровь, побуждая её пробормотать, — да. Нарцисса кивнула и снова повернулась к одежде, продолжая перебирать вещи, пока говорила, — вы будете есть три раза в день. Каждое блюдо будет появляться здесь, в вашей комнате. Вам разрешено исследовать территорию поместья, как вам угодно. Если вы окажетесь там, где вам не место, поместье даст вам знать. — Закончив разбирать одежду, она повернулась к Гермионе, сцепив руки. — Не советую вам пытаться перехитрить этот дом; у него уже было достаточно гостей, которые пытались это сделать. Ни одному из них не удалось. Мысли Гермионы замерли, когда смысл слов начал доходить до неё. Дом, обладающий собственным разумом, который, как предполагала Гермиона, питал к ней отвращение за её статус грязнокровки. Её надежды на побег стали ещё более призрачными, чем она могла предположить. Гермиона пристально изучала острые черты лица Нарциссы, пытаясь понять, насколько правдивы её слова о возможностях дома. Нарцисса оставалась спокойной и терпеливой, её убаюкивающий взгляд излучал лишь уверенность. — А если я попытаюсь покончить с собой? Нарцисса тихо выдохнула, глядя в пол, — подобные попытки будут пресечены, а последствия будут долгими и болезненными. — Значит, я ваша пленница. — Вы — наш Трибут, — Нарцисса сделала паузу, вновь поглаживая бледную кожу своей руки большим пальцем, пока держала её плотно сцепленной с другой. — Возможно, вам стоит воспринимать себя как нечто среднее между гостьей и пленницей. Гермиона опустила взгляд на свои руки: кандалы были сняты, но густая пелена тёмной магии, пронизывающей пространство, ясно давала понять, что теперь она связана ещё крепче, чем в последний раз, когда была в сознании. Тишина повисла на жуткий миг, прежде чем Нарцисса повернулась и направилась к выходу через дверь, вместо того чтобы исчезнуть. Когда она открыла дверь, Гермиона не смогла сдержать любопытства и мельком взглянула за порог своей спальни: тёмные цвета поместья, огромная люстра и каскадная лестница едва попадали в её поле зрения. Нарцисса повернулась, её длинные пальцы обхватили дверную ручку, и она едва заметно улыбнулась. — Миппи покажет вам, куда идти для тренировок сегодня вечером. Постарайтесь не слишком блуждать до тех пор. Вам понадобятся силы. — Она сделала паузу, её лицо стало почти серьёзным, когда она открыла рот, затем закрыла его, словно не была уверена, стоит ли говорить то, что хотелось. — И, Гермиона, — наконец заговорила она снова, её тон стал мрачнее, — постарайтесь приложить максимум усилий на тренировке. От этого зависит ваша жизнь.