Когда он голоден (When He Hungers)

«Гарри Поттер мёртв» Гермиона резко очнулась, её дыхание вырвалось, как лезвие, внезапно извлечённое из ножен. Она моргнула, пытаясь привыкнуть к темноте вокруг, но глаза жгло, и зрачки никак не могли привыкнуть к окружающей пустоте. «Гарри Поттер мёртв» Эти слова гудели в её теле, словно гонг, отдаваясь от макушки до кончиков пальцев на ногах в мучительном круговороте. Гермиона Грейнджер считала, что знает, что такое страх. За всё время в Хогвартсе она не раз избегала монстров, будь то созданных природой или воспитанных злом, и сражалась с силами тьмы. Она преодолевала страх, глядя ему в лицо и разгадывая его тайны — и всё это ещё в юности. Но это было нечто новое. Этот медленно подступающий, зловещий страх был чуждым и пугающим, словно бездна, в которую она никогда прежде не заглядывала. Ни одна книга, ни одно исследование не могли помочь ей разобраться в этом. «Гарри Поттер мёртв» Она бы не поверила, если бы не увидела это сама. Если бы не видела его безвольное тело в руках Хагрида. Она всегда считала Гарри бледным, но синие оттенки, покрывшие его кожу, выглядели потусторонне, как грубое, неоспоримое подтверждение его смерти. Хаос, который последовал за этим, вновь и вновь прокручивался в голове Гермионы, вопреки её воле. Даже когда она сжимала веки так сильно, что боль пронизывала её. Это была засада. Сразу после того, как Волдеморт объявил о своей триумфальной победе над Гарри, треск аппарации раздался во дворе замка, словно синхронный удар грома. У Ордена не было шансов. Особенно когда Нагини нигде не было видно. Последняя нить, связывавшая Волдеморта с миром живых, была на свободе. И Гарри Поттер был мёртв. У Волдеморта было больше союзников, чем предполагал Орден. Их окружили почти сразу. Для некоторых, таких как Макгонагалл и Тонкс, их быстрая реакция обернулась мгновенным Авада от замаскированного Пожирателя смерти. Когда Гермиона увидела, как её любимый профессор упала на землю, её сердце разбилось. Гермиона осознала, что смерть Макгонагалл и Тонкс была быстрой и, можно сказать, милосердной. Гермиона не успела среагировать, прежде чем её охватили вспышки зелёного света, и кто-то прошептал заклинание за её спиной. Он сказал что-то ещё, чего она не смогла разобрать, прежде чем её окутал глубокий сон. Теперь, лежа в каком-то подземелье, она гадала, сколько времени прошло с тех пор, как её лишили сознания. Её интуиция говорила, что она всё ещё в Хогвартсе. Скорее всего, прошло всего несколько часов. Но что-то едва ощутимо подталкивало её думать, думать упорно. Анализировать — это было единственным оружием, которое у неё осталось против сил, ожидающих её за пределами камеры. Сидя на полу, она бросила взгляд на свои руки — грязные и в синяках. Её большой палец, скорее всего сломанный в битве, опух и приобрёл болезненные зелёные и чёрные оттенки, делая любые попытки согнуть его тщетными. Но именно её ногти вызвали у неё тревогу. Длиннее, чем она когда-либо позволяла, но не настолько, чтобы быть неопрятными. Обычно она грызла их от нервов — привычка, которую она не бросила перед битвой за Хогвартс. И всё же она заметила их непривычную длину. Её лоб нахмурился, а взгляд затуманился. Сколько времени нужно, чтобы ногти отросли? И как, если она спала так долго, она всё ещё жива? Кто-то кормил её? Насильно поил водой? Она содрогнулась от мысли, что Пожиратели смерти могли трогать её, пока она была без сознания. Осматривая своё тело, она не заметила никаких изменений по сравнению с тем, как она чувствовала себя во время войны. Всё, что болело тогда, всё ещё ныло. Она поблагодарила Мерлина за эту небольшую милость. Вероятно, они наложили заклинание, заключила она. Должно быть, они как-то поддерживали её, пока она была без сознания, снабжая водой и едой. Сколько выжило — если вообще можно было использовать это слово? Сколько успело среагировать, прежде чем их окружили? Она не могла решить, чего желает для них больше — смерти или плена. Это было эгоистично, но Гермиона не могла вынести мысли быть одной. Одна мысль о том, что Джинни, Рон и Невилл могли пополнить список погибших, заставляла её хотеть кричать и царапать стены, стремясь оказаться рядом с ними в могиле. Это, вероятно, было её слабым местом. Ей были нужны другие. Сначала — одобрение, особенно взрослых и интеллектуальных авторитетов. Затем — ещё более сильная зависимость: дружба. Она не могла представить мир без тех, на кого она привыкла полагаться. Её дыхание стало прерывистым, словно падающий с обрыва камень. Она не могла думать, не могла функционировать, пока образ её родителей, смотрящих на неё как на чужую, преследовал её сознание. Она была одна. Она была в ловушке. Что бы ни ждало её за этими четырьмя стенами, было хуже смерти. Они проиграли, не так ли? В её богатом запасе знаний не было даже намёка на то, как из этого выбраться. Гермиона внезапно осознала, что кричит от вихря мучений, или, по крайней мере, пытается кричать. Боль в потрескавшихся губах от их резкого раскрытия смешалась с катящимися по грязному лицу слезами. Каждое ощущение словно втягивало её глубже в собственное тело. Горло жгло от боли, пока наконец из неё не вырвался сдавленный звук, словно голосовые связки, долго не используемые, разучились справляться с внезапной нагрузкой. Она начала бить кулаком по груди, словно это могло облегчить боль в её сердце. «Гарри Поттер мёртв» Она огляделась, прекратив изводить себя, когда поняла, что её глаза начали понемногу привыкать к темноте. Она точно находилась в подземелье: в стене напротив была узкая щель с единственным прутом, через которую виднелась только тьма за пределами её камеры. Щель была слишком мала, чтобы через неё мог пробраться хоть кто-нибудь. Заклинание Укрепления Камеры. Её разум начал лихорадочно выдавать информацию — безумный защитный механизм, который она не могла остановить. Заклинание Укрепления Камеры было создано в 1927 году, когда Гриндевальд впервые сбежал из заключения. Оно стало частью инициативы Министерства Магии по усилению защиты Азкабана… Её мозг наконец прервал поток исторических фактов, когда она моргнула, осознав очевидное. Азкабан. Каким-то образом она оказалась в Азкабане. Тот ужас, что её ожидал, начал приобретать формы. Она почти могла представить, как перед ней материализуется Дементор при одной только мысли об этом. Она вспомнила, как Гарри описывал эту боль — мучительную, затрагивающую и разум, и душу. Это была судьба хуже смерти. Гермиона встала на колени, упёршись руками в бёдра, её дыхание стало тяжёлым, почти невозможным. Она не могла смириться с такой судьбой. Она не станет игрушкой для Пожирателей смерти. Она оглядела комнату. Ни цепей, ни еды, ни столовых приборов — ничего. Полная пустота комнаты на мгновение заставила её почувствовать себя беспомощной. Она перевела взгляд на стены и глубоко вдохнула. Даже мысль о предстоящей боли уже казалась невыносимой. Она прикусила нижнюю губу, из растрескавшейся кожи потекла кровь. Развернувшись к стене, Гермиона упёрлась обеими руками в холодный, шершавый камень. Она сделала глубокий вдох, сдерживая слёзы, а затем плотно зажмурила глаза. Затем она изо всех сил ударилась головой о стену. Раз. Два. Три. Мир закружился перед её глазами, когда по лбу потекло что-то тёплое. Кровь, поправил себя её разум даже в нарастающем тумане. Ты пустила кровь. Она ударилась снова, молясь любым силам, что ей удастся нанести себе достаточно серьёзную травму, чтобы вызвать кровоизлияние в мозг и умереть, прежде чем её найдут и вылечат. Она замахнулась, чтобы ударить в четвёртый раз, но вдруг мягкий голос проник в её сознание. — Советую тебе прекратить, — протянул голос. Голос был мужским, это не вызывало сомнений. Гермиона всхлипнула и прижалась лбом к стене, на мгновение сдавшись. От каждого удара в её голове раздавался гул, словно тысячи армий маршировали по её черепу. Она сходила с ума. Ей это мерещилось, не так ли? Она уже ничего не могла понять, но больше всего ей хотелось, чтобы эта боль закончилась. Команда, прозвучавшая в её голове, нашла отклик и заставила её остановиться. — Это оказалось легче, чем я ожидал, — добавил голос. Гермиона не могла понять, был ли в нём оттенок игривости или это её восприятие искажалось сквозь пронизывающую боль. — Дай мне одну вескую причину остановиться, — прошептала Гермиона, не будучи уверенной, как именно общаться с этим голосом. — Потому что, — начал голос, его тон был серьёзным и проникновенным, без следа прежней насмешки, — Гарри Поттер всё ещё жив. И он нуждается в тебе.