Рыжее чудо

      Рикси боязливо оглянулся в кругу агрессивно настроенных змей, подбирая под себя хвост и прижимая к голове рыже-белые чуткие ушки. Все змеи, как на подбор, воины — высокие, крепкие, опытные, привычные к мечам или лукам. Лисенок рядом с ними самому себе казался дитем малолетним, не знающим, за какой конец меча нужно браться, хоть брат и пытался в меру сил научить. Выстоять против двух десятков разозленных из-за вторжения на их землю змей не было и шанса. Под недобрыми взглядами с вертикальными тонкими зрачками он сжался еще сильнее, чувствуя себя добычей, хотя по натуре и зову природы являлся самым настоящим хищником. Кинжал Макса ощутимо дрожал в руках, и Рикс подавил горький смешок — ну с кем он, такой неправильный, мелкий и слабый, драться собрался? Зашибут ведь, и не заметят. И все же собрался с духом, встал в самую простую и надежную стойку, которой брат научил, и приготовился подороже продать свою жизнь, отчаянно скалясь в лица змей.       — Ух ты, он еще и скалится! Разговаривать со старшими не учили, щенок? — громко прошипел один из самых матерых мужчин, большой и широкоплечий, на голову выше худощавого низкого Рикса.       Змей сделал широкий шаг вперед, Рикси отшатнулся, ища взглядом, чем можно себя защитить, помимо кинжала, но не успел и дернуться, когда мужчина стремительно напал и разорвал на нем рубаху, обнажая ходящую ходуном плоскую грудь с двумя розовыми горошинами сосков. Вот теперь Риксу стало по-настоящему страшно: если к избиениям и даже смерти он себя морально готовил всю дорогу от поместья родителей до стоянки змей, то к насилию — нет. От липкого, подавляющего волю страха, выплывшего из глубин памяти, ноги подогнулись, руки совсем ослабли, а в голове помутилось. Когда перед внутренним взором замелькали пугающие картины из прошлого, Рикси выпустил свое единственное оружие и прижал ладони к ушкам, приглушая голос давнего обидчика, твердящий, что Рикс — всего лишь подстилка для удовольствия взрослых мужчин и сам по себе ничего не стоит.       Он едва успел заметить, как давление исчезло. Крепкий, высокий змей с двумя рядами зеленых чешуек на мужественном лице с большими, резкими чертами медленно отошел от Рикса, подняв руки вверх. За его спиной стоял среднего роста молодой воин, черноволосый, с темно-золотистыми чешуйками на висках и щеках. У второго незнакомца, держащего короткий меч у горла неудавшегося насильника, оказались нетипично высокие для змеев скулы, раскосые глаза цвета меда с тонкими полосками вертикальных зрачков и очень пухлые губы с красивым изгибом на верхней, словно тугой лук — не всякая девушка может похвастаться таким даром от природы.       — Отошел от него, Ирш, — приказал младший мужчина вкрадчивым, обманчиво мягким голосом.       — Да я ж ничего, Джер. Так, мальца попугать, — сразу пошел на попятный здоровенный воин, потихоньку отступая от Рикса подальше и держа руки на виду.       — Насилием?.. — не скрывая яда и недовольства, переспросил тот, кого назвали Джером.       Голос его отдался в чутких ушках Рикси музыкой и почему-то успокаивал, будто заворачивал перепуганного парнишку в теплое одеяло. А потом, когда до Рикса дошло, что это имя может быть сокращением, стало и вовсе спокойно, как за каменной стеной — брат много ругался на боевой стиль змей, отличающийся хитрыми выпадами, коварными подсечками и большой скоростью, но всегда говорил Риксу, что Джерайе Лервиноту, одному из верхушки на дозорах змей, можно доверять.       — Ты че, башкой двинулся вообще? — Ирш распахнул зелено-желтые змеиные глаза, не обращая внимания на острие чужого меча, замершее у горла. — Я б никогда! Просто хотел посмотреть, есть ли у них там шерстка. Ну, лисенок же. Мелкий совсем, я только взрослых видел.       — Убедился? — вздернул тонкую смоляную бровь Джер и спрятал клинок в ножны на поясе. Расстегнул крупную фибулу в виде металлической розы на черном длинном форменном плаще, шагнул вперед и завернул в него плечи вздрогнувшего от неожиданности Рикса.       От плотного темного плаща пахло сосновой смолой, костром, овечьей шерстью и чем-то терпким, сугубо мужским. Рикс поспешно закутался, прячась от любопытных взглядов остальных змеиных бойцов, а странный Джер, совсем не похожий на того огромного воина, что Рикси успел нарисовать себе по рассказам брата, поправил на его плечах чересчур широкую, тяжелую ткань и спросил:       — Ты чей такой, чудо?       — Я не чудо, я Риксар, младший брат Максара Зарона. А вы господин Джерайя, да? Лидер пограничного отряда змей? Брат говорил, вам можно верить. Он уехал по делам куда-то на запад и пропал две недели назад, я очень волнуюсь за него.       — Загулял, небось, в таверне. Дело молодое, не ссы, малой, вернется, — заверил Ирш, но Рикс упрямо помотал головой, отчего крупные лисьи уши закрутились, вызвав у змей сдавленные смешки.       — Вы не понимаете! Лисы — стайные животные. Мы как волки, только менее подвержены иерархии в стае. Связь между кровной родней очень сильная, особенно когда правда любишь человека. Я стал совсем плохо чувствовать Макса, а старшие его вообще теперь не чуют. Родные мне не верят, думают, Максар больше не вернется, но он жив, я знаю! Пожалуйста, господин, помогите его найти! Мне больше не к кому пойти!       Рикси сложил руки перед грудью и склонил голову, выражая покорность и просьбу. Он был готов и на колени встать, если потребуется — ближе и дороже брата у него никогда никого не было. И когда Макс пропал, Рикс чуть с ума не сошел, чувствуя далекие отголоски его боли через стайную связь. С родителями скандалил, получил пару раз по лицу и рукам за то, что все никак не унимался и убеждал родных, что Макс жив, просто далеко. Но ему не верили, пришлось пойти на крайние меры и сбежать из дома накануне собственной помолвки.       — Ты хочешь сказать, что сбежал из дому, никому не сказав, пробрался на пограничную землю другого народа, с которым вы сохраняете вооруженный нейтралитет, только чтобы брата найти? — переспросил Джер, высоко поднимая брови.       Удивление на красивом и удивительно молодом лице мешалось с проблесками уважения и беззлобной насмешки. Рикси прикинул на глаз: змею было около двадцати пяти, на вид чуть старше Макса. Джерайя, прославившийся как отменный воин и уважаемый не только среди своих лидер, имел право насмехаться над глупым домашним лисенком. Да и не в тех условиях был Рикс, чтобы обижаться на пренебрежение. Хоть пару слов о брате получить да убраться бы подобру-поздорову, поэтому он прикусил язык и кивнул, стараясь вести себя согласно ситуации и не раздражать мужчину лишний раз.       Змеи, подчиняясь лидеру, оружие попрятали, но Риксу и в рукопашной против них не выстоять, он свои пределы хорошо знал.       — Да, все так. Простите, если помешал. Мне больше не к кому обратиться, только к вам, господин Джерайя.       — Джер, эту мелочь надо срочно возвращать, нам его родители таких оплеух выдадут, когда узнают… — высказался Ирш, получив горячее одобрение у остального отряда, насчитывающего полтора десятка змей.       Джер, впрочем, не торопился с выводами. Собрал плащ складками, чтобы получше прикрыть тощего лисенка, зацепил фибулу чуть иначе, поджал полные губы и прищурился, о чем-то раздумывая, пока Рикс боялся вдохнуть слишком громко, чтобы не спугнуть мысли в длинноволосой и, по слухам, очень умной голове.       — Есть еще что-то, о чем я должен знать? Не утаивай важное, чудо, от этого может зависеть твоя судьба.       — Меня… — голос Рикса сорвался на жалкий хрип. Собравшись с силами и положив ладошку на горло, где как никогда сильно ощущался ток крови, юный лис взял себя в руки и договорил, стараясь не разреветься перед змеями, как несмышленое дитя: — Меня хотят выдать за лисицу. А я не хочу! Она богатая, красивая и меня в два раза старше! Если Максар не вернется, я должен буду обеспечить семье наследника с той… женщиной. А я не хочу, господин, не смогу! Если я женюсь, то меня из дома точно не выпустят, пока она не родит, а Максу помощь нужна уже сейчас! Пожалуйста, помогите, мне страшно… Мне нужно найти брата, ему больно, я чувствую…       Глаза Рикса быстро наполнились слезами, как бы сильно он ни пытался сдерживаться. Взрослая хищная лисица из большой, многочисленной и известной семьи пугала его до одури своей властностью и тщательно скрываемым, подавленным гневом. Внешне госпожа Реджина выглядела прекрасно: ухоженная, обходительная, умная, но за милой улыбкой и ласковым голосом прятались острые клыки. Родителей Рикса, погрязших в подчас несправедливых и жестоких традициях лисьего народа, настолько большая разница в возрасте между новобрачными ничуть не смущала. Обручение считалось бы завершенным, если бы Рикс не сбежал.       — Тише, тише, не реви, на, вот, конфетку, — Ирш неловко потоптался на месте, порылся в карманах плотного черного сюртука, тоже форменного, змеиного, расшитого серебристой ниткой на рукавах и возле крупных роговых пуговиц, и вытащил пару замотанных в дешевую бумагу карамелек. Даже заботливо развернул одну, протягивая на большой, похожей на лопату, ладони. Рикс, шмыгая носом, сунул сладость за щеку — родители нечасто таким баловали, да и сам юный лис старался отдавать вкусности младшим сестренкам, а тут целая карамелька, разорвавшаяся на языке приторной сладостью.       — Глупый малыш, нельзя так беспечно брать еду у незнакомцев, — мягко пожурил Джер его и накрыл шершавой и на удивление изящной ладонью губы лисенка, не давая сплюнуть. — Ирш тебе не враг сейчас, карамелька не опасна, но впредь будь аккуратнее. Не все чужаки желают тебе добра. А ты, — мужчина повернулся к подчиненному, что был старше его лет на десять, и насмешливо фыркнул, уже знакомым изящным движением вздернув тонкую изогнутую бровь: — Будь внимательнее. Чужие слезы тебя однажды крупно подставят.       — Ну, он же ревет жалобно, как дите. Я себя сразу последней сволочью чувствую, — пробормотал смущенный отповедью мужчина.       — Вот именно. Будь осторожнее с чужими слезами, иногда это — ловушка. А ты не плачь, чудо, иди сюда, — Джер притянул все еще всхлипывающего Рикса к себе и потрепал по макушке, второй рукой вжав в свою грудь. Запах сосновых иголок и чего-то терпкого стал только сильнее. — Я подумаю, как тебе можно помочь и что мы скажем твоим родителям, когда за тобой придут. Ты нигде в пути не поранился?       — Ноги сбил с непривычки, но это мелочи, — Рикс сгреб рубашку на лопатках Джерайи и беззастенчиво прижался ближе, греясь, как в руках брата. Остальная орава змей его все еще пугала, а вот с этим человеком страшно не было совсем.       — Вот так и утешай маленьких плачущих лисят. И плащ отберут, и конфетку съедят, и сюртук слезками зальют. Обхвати меня за шею, чудо, — несмотря на строгие слова, в голосе мужчины была лишь теплая, совсем не обидная насмешка. Как только Рикс выполнил просьбу, Джерайя наклонился, легко, всего одной рукой его поднимая.       — Вы что, господин! Я тяжелый!       — Ни капли. До тяжелого еще кормить и кормить. Пошли, кстати, накормим тебя, согреем и посмотрим ножки, — Джер поудобнее распределил тяжесть Рикса на руке и понес к отдаленному костру и походным палаткам дозорного лагеря змей.       Рикса досыта накормили теплой похлебкой из перловки и кусочков жилистой куропатки, пойманной в том же лесу, где встали лагерем змеи. Долговязый, худой юноша с болотными красивущими глазами и зеленоватыми светлыми чешуйками на лице и руках, выполняющий здесь работу лекаря, представился Мирном и перебинтовал Риксу сбитые ноги, наложив поверх кровавых мозолей перетертую кашицу из лечебных трав.       — Скоро заживет совсем, ты молодец, даже не пискнул, хотя травка жжется первое время, — несмело улыбнулся молодой змей, наводя хрупкие мосты с представителем другого вида, и отошел, уступая место рядом с Рикси Джеру.       — Как ты, чудо?       — Почему вы меня так странно зовете?       — А разве неправильно? — хитро прищурился змей, разглядывая Рикса сквозь частокол коротких черных ресниц. — Ты миленький и невинный, да и ушки твои мягкие с хвостом все время потискать хочется.       — Не надо трогать хвост и уши! — испугался Рикс, поджимая названное к себе и накрывая руками. Молодой мужчина рассмеялся теплым, как топленая карамель, смехом и поднял обе загрубевшие, мозолистые от меча ладони вверх, показывая, что и не собирался лезть, просто так шутит.       — Я тут расспросил ребят из последней смены дозора, пару соколов куда надо отправил. Твоего брата в последний раз видели с караваном каких-то торговцев, направляющихся в Мейедар.       — Спасибо. Спасибо вам, господин! — Рикси порывисто вскочил и низко поклонился, подметая хвостом землю у костра. То, что сказал змей, полностью согласовывалось с его внутренним ощущением. Мейедар располагался на западе, довольно далеко от родного поместья семьи Зарон, поэтому расстояние мешало Рикси полноценно почувствовать брата через стайную связь. Лишь отголоски боли и странной тоски долетали до него, доказывая, что брат жив, пусть ему и приходится несладко.       — Не сочти за грубость, чудо, сколько тебе лет?       — Скоро будет восемнадцать, — гордо выпалил Рикси и плюхнулся на прежнее место, обнимая хвостом бедра ради пущего успокоения.       — А как скоро? — не повелся на уловку не менее хитрый змей.       — Через полтора года, — вздохнул лисенок, осознав, что Джерайя и так все знает, но то ли проверяет на вшивость, то ли пытается ненавязчивый разговор поддержать.       — Так и знал. Совсем еще ребенок, — покачал головой мужчина, и его длинные волосы, собранные двумя тонкими неравномерными прядями от висков и кое-как скрепленные на затылке, неряшливо разметались по плечам.       — Ой, господин, вам же неудобно так, наверное? Ваша пара далеко, да? Жалко, у вас такие густые и красивые волосы, не у всякого лиса такие есть! А можно я их соберу? Я аккуратно, честно-честно, вы и не почувствуете, — пообещал Рикс, мгновенно воодушевившись подходящим занятием. Ему хотелось хоть как-то отблагодарить Джера за помощь, еду и лечение, да и возиться с чужими волосами он всегда любил, искусно заплетая трех младших сестренок и всех девочек из прислуги.       — Чудо, стой! — попытался возмутиться Джер, но Рикс уже добрался до его головы и запустил обе руки в густые черные прямые локоны, вытаскивая скрепляющую пряди замусоленную тряпицу.       — Разве так можно, господин? Они такие тяжелые и красивые, а вы их тряпкой какой-то мерзкой. Смотрите, у меня есть шнурок красивый, там золотая нитка вплетена, он не только крепкий, но и выглядит дорого. Давайте им заплету!       Рикс, полыхая во все стороны желанием помочь и услужить, достал из-за пазухи частый гребень, зашел за спину закаменевшему Джеру, выкинул негодную замусоленную тряпочку в ближайшие кусты, запустил пальцы в роскошную шевелюру и аккуратно помассировал кожу головы, давая ей отдых. Чужие волосы ощущались под пальцами прохладным шелком.       — Вам не трудно так ходить, господин? Они тяжелые такие, густые.       — Нет. Привык. Маленький, ты уверен в том, что хочешь сделать? — с легко читаемым напряжением в голосе спросил змей, и Риксу бы вслушаться и остановиться, уловить не особо скрытое предупреждение, но все его внимание приковали ровные пряди и возможные прически на чужой голове, поэтому он отозвался с воодушевлением и радостью:       — Конечно, уверен, господин. Они такие роскошные, даже лучше, чем у сестренок. Аж пальцы вязнут. Так можно шнурочек вам заплести? И новую прическу придумать? Я знаю, какие вам больше пойдут, я не подведу, господин!       — Все, что пожелаешь, чудо, — прохрипел Джер голосом намного ниже, что был у него ранее.       Рикс увлекся копошением и вычесыванием длинных, до лопаток волос, и перестал замечать происходящее вокруг. Бережно прочесал пряди, постепенно забирая снизу вверх, пока зубцы подаренного братом деревянного гребня не стали проходить свободно. Бережно распутал все мелкие узелки и разделил волосы на две части: большую шнурком собрал в высокий хвост, разделил и ее на две части, сделал из каждой жгут и свернул их, вплетая оба хвостика шнура, чтобы лучше держалось, закрепив его длинные кончики вокруг основания на макушке. А оставшиеся две длинные пушистые прядки, растущие за ушами, ловко заплел в ровные тугие косички, скрепив тоненькими чистыми тесемками и перебросив на грудь Джера. Ручная работа успокаивала и возвращала в счастливые беззаботные времена, когда Рикс радовал своими затеями всю прислугу родного поместья, находя время и силы, чтобы утешить знакомых лисов и поболтать за работой.       — Ну как, господин? Нравится? Вон там котелок, можно посмотреть. Вам очень идет! Так лицо еще мужественнее кажется, чем раньше.       Джер встал, на нетвердых ногах дошел до указанного котелка и замер без движения, завороженно глядя на свое отражение, будто никогда раньше его не видел. Рикс снял пару чужих волосков с гребня, откинул их в сторону, спрятал подарок брата за пазуху и только сейчас понял, что вокруг повисла какая-то подозрительная, густая, выжидающая тишина.       Посерьезневший Ирш подошел к Джеру, печатая шаг, и схватил более худого и легкого лидера заставы за грудки, приподнимая над землей.       — Что ты там про насилие говорил, Джерайя?       — Лисенок сам все сделал, я ни о чем не просил и не приказывал. Он сам сказал, что хочет заплести. Я ни к чему его не принуждал, клянусь кровью, — Джерайя вытащил меч из ножен ровно настолько, чтобы порезать подушечку большого пальца до появления крупной капли крови, запечатывая одну из сильнейших и древнейших клятв. Считалось, что нарушившего ее ждет семь лет сплошных неудач и бедствий.       — Да он дите еще совсем! Чем ты думал, мать твою?!       — Он тронул волосы, и я не смог… Это же личное, ты и сам знаешь. Я знаю, что виноват, но я его не трону!       — Простите, не надо злиться, если некрасиво вышло, я переплету… — едва не плача, попросил Рикс, наконец набравшийся смелости подступить к двум сцепившимся и шипящим друг на друга мужчинам.       — Все очень красиво, лисенок, мне нравится, — Джерайя перевел на Рикса потеплевший взгляд и улыбнулся, показывая ровные мелкие белые зубы. — Ты большой молодец, у тебя золотые ручки.       — Как у гадалки, что ли? — не понял Рикс, и тем самым кажется, заставил напряженных мужчин, сгрудившихся вокруг них, немного расслабиться и разразиться сдавленными смешками.       — Джер, он несмышленый совсем. Тебя родители твои же кастрируют, когда узнают, — устало, но уже не зло вздохнул Ирш, отпуская своего господина на землю. Тот оправил перекосившиеся сюртук с рубахой и пожал плечами:       — Я и так семье поперек горла всю жизнь был. Поводом больше, поводом меньше. Главное, что лисенка тронуть не посмеют.       — Простите. Я не понимаю… при чем здесь ваши родители? — робко спросил Рикс, и змеи мгновенно затихли, так что стал отчетливо слышен треск поленьев в двух костерках. Джерайя закаменел, его глаза беспокойно потемнели, а лицо вытянулось от неприятного удивления. Он коснулся макушки и медленно, изучая, провел по заплетенным волосам, потеребил косичку, резко мотнул головой, будто оцепенение скинуть пытался.       — Я должен был догадаться сразу.       — Придурок, — треснул его в плечо громадным кулаком Ирш, и Рикс поспешил вцепиться в руку старшего мужчины, оттаскивая от Джера. Страшно почему-то не было — будь это драка двух воинов-лисов, и Рикс ни за что не посмел бы вмешаться, сейчас же изнутри поднималась уверенность: здесь ему не причинят никакого зла. Даже случайно.       — Лисенок, когда ты заплетал мне волосы, что ты хотел этим сказать?       — Поблагодарить хотел. У вас очень красивые волосы, господин. Роскошные, я бы сказал, а вы их так небрежно, грязной тряпочкой какой-то. Со шнурком вам больше идет. И они пачкаться будут меньше, и мешать тоже.       — То есть, ты просто позаботиться о нем хотел? — уточнил Ирш, переглядываясь с ребятами из дозора.       — Ну да. Я часто заплетал волосы девочкам в поместье отца, и брату тоже собирать волосы помогал, пока он их не отрезал по плечи. Лисы так делают, чтобы порадовать друг друга и успокоиться самим, от этого на душе легчает.       — Мелочь, для змей правила немного отличаются, — аккуратно объяснил Ирш, подбирая слова, пока Джер сжимал и разжимал кулаки, стараясь не сорваться на поджавшем ушки и хвост Риксе.       — Я что-то не так сделал?..       — У змей, да и рептилий в целом, заплетание волос — главная часть брачного обряда, — прорвало наконец Ирша. Рикс почувствовал, как становится дыбом шерстка на хвосте и ушах, и как в глазах темнеет от осознания, что он теперь полностью принадлежит Джерайе, и тот может сделать с ним что угодно — от высылки в свой родной дом до оправданного узами брака насилия. Сразу захотелось найти кинжал брата и выставить перед собой, но никто из змеев не двигался, замерев вокруг костра темными тенями, и Рикс решился переспросить ослабленным, дрожащим голосом:       — Что?.. Мы… я не…       — Я понимаю. Это только моя вина, что я тебя вовремя не остановил. Ты ничего мне не должен, чудо, шатер сегодня твой, я снаружи посплю. Не грусти, все в порядке, — Джер потрепал Рикса по плечу, отдал пару резких команд своим людям касательно постовых и защиты лагеря, вскочил на гнедого коня с алой лентой в гриве и быстро скрылся за деревьями.       — Он злится теперь, да? Я же не хотел, чтобы все так! Просто хотел спасибо ему сказать, помочь хоть как-то, раз ничего другого не умею! — попытался объясниться Рикс перед остальными змеями, молитвенно сложив руки перед грудью.       — Не бойся, мелочь. Он тебя не тронет, выдержке Джера можно только позавидовать. Но в следующий раз дважды уточняй, прежде чем что-то сделать с другим видом, — приказал Ирш строго и отправил Рикса в палатку Джерайи в центре лагеря.       Лисенок горько проплакал почти до самого заката, кутаясь в отданный Джером плащ, поджимая коленки к груди и хлюпая мокрым носом. Хорошо хоть хватило ума зашить порванную рубашку выданными Мирном нитками. Риксу было очень стыдно за свое негодное поведение: про военные обычаи змеев он знал многое, а про свадебные — почти ничего. Его просто не учили такому, книги строгий наставник выдавал исключительно на время урока, чтобы избежать порчи имущества и не развращать ум подопечного всякими глупостями. Все же, Рикси наследником рода не был и по праву рождения никогда бы им стать не мог, а значит, его уделом были помощь внутри семьи и возможная женитьба ради выгоды своего или чужого рода.       Перед Джером и остальными было мучительно стыдно: Рикс ведь так, второй сын не самой богатой и совсем не знатной лисьей семьи, он вряд ли мог бы стать хорошей партией для негласного главы змеиного дозора. И пусть змеи не пытались его обижать или шпынять, на душе все равно было тоскливо, серо и мрачно. Рикс чувствовал себя дураком и боялся, что из-за его глупого поступка Джер перестанет быть добрым и чутким и повторит с ним все то, что случилось в одну-единственную, самую страшную ночь в жизни лисенка почти год назад.       Когда он, кое-как успокоившись, вышел из палатки, сумерки уже сгущались, а солнце почти село, скрывшись за густо растущими старыми деревьями. Рикс вытер слезы, долго умывался у ручья под присмотром двух стражей и решительно спросил, чем может помочь в налаживании быта лагеря. Ему доверили варить отвар из нескольких успокаивающих трав, опять же под присмотром Мирна, успевающего варить и кашу, и лечебный отвар от простуды для одного из приболевших членов отряда. Рикси послушно помешивал в почерневшем от сажи котелке густое, вкусно пахнущее мятой варево, которое змеенок потом разливал по двум грубо сделанным деревянным кружкам и пускал по рукам, чтобы воины согрелись в скупых и стылых осенних сумерках.       — Вот, возьми, мелочь. Джер тебе в лесу насобирал, — Ирш положил рядом с сидящим на бревнышке лисенком тряпицу с поздней малиной, ароматной и крупной.       Пара горстей темно-розовых ягодок так и манила. Рикс упрямо ухватил только одну, закинул в рот, перекатывая на языке терпкий, сладковато-кислый вкус. Перехватил у Мирна полную кружку отвара и посеменил к Джеру, расседлывающему коня. Протянул посудину, дождался, пока Джер заберет и отвернется, и некрепко прижался к спине мужчины, оплетая за грудь руками. Жест на грани отчаянья — я буду хорошим в твоих глазах, пойду тебе навстречу, позволю сделать что угодно, если ты меня не обидишь. Рикс одновременно и боялся продолжения разговора и действий змея, и хотел убедиться, что его чутье правильно работает.       — Спасибо, господин Джерайя! Вы очень хороший и справедливый, я рад, что попал именно к вам. Я не хотел причинять вам неудобств, и малина ваша очень вкусная. Мне так стыдно, что все вышло нелепо и быстро. Не побрезгуйте отваром, я добавил от себя немножко медовой настойки, так что стало вкуснее и полезнее. Вы не замерзли в лесу без плаща?       Джер медленно обернулся к нему, отставив кружку подальше, чтобы случайно не обжечь все еще стоящего слишком близко парня. Заглянул в его глаза, свободной рукой погладил по щеке с крупными темно-рыжими веснушками, никогда не сходящими с бледноватого остренького лица.       — Нет, мне не холодно, чудо, я привычный. А теперь, с твоим отваром, совсем тепло стало. Спасибо, Рикси. Стой, ты что, плакал? Тебя кто-то обидел?       — Я не хотел доставлять вам неудобства, господин Джерайя. Глупо получилось. Простите. Но просто заплести этого мало, да? Нужно что-то еще, чтобы обряд считался завершенным?       — Ты должен отдать мне украшение. Любое. А я тебе. Ты мне свое отдал и волосы заплел, при свидетелях-змеях. Для моего народа я теперь — замужний змей, лисенок.       — Ой… выходит, я… вы…       — Все хорошо. Ты не знал. Я на тебя не злюсь. Я же тоже не знал, что ты совсем другое в этот поступок вкладываешь.       — А вы мой муж, выходит?.. — Рикси даже зажмурился, не зная, хочет ли он услышать «да» или «нет». В обоих случаях родители бы его придушили, и, по законам лисьих общин, даже не понесли бы за это существенного наказания. Как-никак род опозорил, из дома накануне важной для семьи помолвки сбежал, за змея, пусть и известного, случайно замуж выскочил.       — Нет. Я принадлежу тебе, и не смогу никого другого в мужья или в жены взять. А ты мне не принадлежишь, я же тебе волосы не заплетал. И мы по вашим традициям брачный обряд не проводили. У меня никого нет сейчас, Рикси, мое сердце свободно, так что ничего такого уж страшного ты не натворил.       — Но это же все равно ужасно несправедливо! Можно его как-то расторгнуть? Я ведь парень, и вы тоже… Да мало того, брат говорил, вы тоже первый в семье, наследник, значит, должны род продолжить, а тут я влез…       — Да, расторгнуть обряд можно, если брак не консумировать. Лучше всего, конечно, у наших жрецов, чтобы лишних слухов не было. Прокатишься со мной до моего дома, чудо?       — Я бы с радостью, господин, но мой брат… — замялся Рикс, отводя взгляд от глаз Джерайи, манящих, спокойных и теплых, несмотря на вертикальный тоненький зрачок. Змея неволить страшно не хотелось, вдруг, встретит свою судьбу за то время, что Рикс по стране мотаться будет в поисках Макса, но и брат, судя по накатывающей волнами боли, ждать не мог.       — Понимаю. Тогда сразу после найди меня, хорошо? Я буду здесь, с одним из дозоров, как обычно. Фибулу с плаща покажешь любому змею, и тебя проводят прямо ко мне.       — Конечно! Конечно, я вас найду. Простите меня еще раз, господин Джерайя! Это просто нелепая ошибка.       Джер только по макушке Рикса потрепал, с усилием приподняв руку и стараясь совсем не трогать пушистых ушек, проглядывающих сквозь медные тугие кудряшки. Почему-то в его глазах затаилась грусть, будто мысль о том, чтобы расстаться с лисом и стать свободным от любых брачных обетов, ему совсем не понравилась. Но Рикс строго одернул себя, отругав последними словами: где он, жалкий второй сын лисьей семьи, пусть и весьма состоятельной, а где Джерайя — известный, прославленный воин, первый в роду и негласный лидер змеиных пограничников.       Ночевать Рикси лег в палатке Джера, а сам змей устроился снаружи с ребятами из ночной стражи. Посреди ночи лису страшно захотелось пить, и он тихонько вылез из палатки, стараясь никого не потревожить. У постепенно затухающего костра, зябко кутаясь в плащи и сюртуки, сидели Ирш, Джер и еще один взрослый змей, которого в темноте было видно плохо. Джер вяло мешал палкой поленья, рассыпающиеся на оранжево-красные искорки, и говорил отсутствующим, холодным тоном. От его слов у Рикса зашевелились ушки на макушке и сам собой поджался в коленках пышный хвост.       — … маленький же совсем. Но когда вырастет… еще год-два, и станет настоящим чудом. Жаль такого упускать. И волосы эти, традиции, чтоб их. Все так глупо вышло. Он ругался еще забавно, что я простой тряпкой их подвязываю, шнурок свой дал, дорогой, с золотой ниткой. Как же нелепо все, кто бы знал!..       — Джер, а ты бы и правда стал с ним, ну… — спросил Ирш, щурясь и показывая кулаком и раскрытой ладонью тайный знак, значения которого Рикс не понял.       — В постель все перевести? Если бы малыш хотя бы каплю интереса показал, я бы все сделал, чтобы доказать, что со мной ему было бы хорошо. Пусть пока и без самого сладкого. Но он зубами вцепился в первую же возможность расторгнуть брак, как только о ней узнал. Максар хорошего братишку воспитал. Чистого и милого, хоть и доверчивого слишком. Ничего. Привыкну. Не первый раз меня через прогиб кидают.       — Я видел Максара в бою. Он же зверь лютый, тебя на голову выше, в плечах в полтора раза шире. Как у него такой мелкий братишка вышел? Глянешь на этого лисенка, и не понять, в чем душа держится, — вмешался в разговор третий змей с неожиданно бархатным, приятным голосом, ласкающим слух, как горячий отвар после зимней стужи.       — Связь лисья так работает. У стаи может быть только два сильных вожака, иначе будут постоянные склоки и драки за власть. Обычно это отец и старший сын, чтобы могли защитить остальных в случае чего. Поэтому, когда старый глава умирает, старшего сына сразу женят, чтобы появился новый сильный наследник, и как можно быстрее. А остальные дети получаются либо девчонками, либо такими, как Рикси, послабее и помягче. Да и Макс брата берег всю жизнь, к опасностям близко не пускал. Немудрено — малыш, как луч рассветный, я бы тоже такого берег.       — Так береги. Ты же теперь его законный муж, — предложил незнакомый змей, хитро поглядывая в ту сторону, где затаился Рикс, боящийся дернуться или слишком шумно вздохнуть, чтобы не выдать себя и не опозориться снова.       — Так-то оно так, но он не мой. Мы обряд не до конца провели. Я ему принадлежу, а он мне — нет, и волен за кого угодно выйти.       — А по-лисьему ты знаешь, как жениться? — Ирш выглядел возбужденным и увлеченным, несмотря на то, что был старшим среди троицы.       — Знаю. Нужно укусить свою пару до крови, обычно за плечи или за запястья. Потом они зализывают рану, чтобы не болело. У них слюна целительная немного, с ней раны быстрее затягиваются. Но я никогда на него клыки не обнажу. Во-первых, он сам этого брака не хочет, а я сволочь, конечно, но не насильник. Во-вторых, со мной ему больнее, чем с лисом, будет, в-третьих, залечить потом не смогу.       — Встрял ты, Джер, по самые колокольчики.       — Ничего, доведем лисенка до большого города, расстанемся с ним, и мне легче станет. Вдали оно всегда меньше болит, я-то знаю, что говорю.       Рикси поспешно сбежал обратно в палатку, так и не выпив воды. За Джера было больно, за свою глупость — стыдно. Лисенок скрутился на подстилке на боку, кутаясь в выданный змеем теплый, вкусно пахнущий сосной и костром плащ, и с трудом заснул, вздрагивая от резких лесных звуков и сжимаясь в клубочек.       А когда проснулся, услышал снаружи знакомый до зубовного скрежета голос и вымелся из палатки быстрее ветра, даже сбившийся в сторону плащ не оправив.       Змей окружил сдвоенный отряд лисов — люди отца Рикса и госпожи Реджины, его будущей «невесты». Сама лисица — высокая, взрослая, опасная, с толстой морковно-рыжей косой, молочной кожей, большими глазами и совершенными чертами маленького лица ловко спрыгнула на землю со своей белоснежной кобылы. Она не отрывала хищного, насыщенно-оранжевого взгляда от Джера, к горлу которого лисы приставили сразу три меча. Остальные змеи находились не в лучшем положении, так как за спиной лисицы виднелись лучники на лошадях, с уложенными на тетивы стрелами.       Рикс не выдержал давления, разлитого в хрупком, зыбком осеннем воздухе, и выскочил вперед, собираясь преградить Реджине путь. Упрямый Джер, чуть не поранив свою шею о лезвия мечей, удержал его на месте, заводя себе за спину за локоть.       — Так-так, Джерайя Лервинот, чего я не знаю? — с издевательскими интонациями пропела Реджина, ступая по покрытой росой траве мягко и тихо, как хищница на охоте. Охотничий зеленый костюм красиво оттенял ее роскошные волосы и подчеркивал отменную фигуру. — Риксар Зарон мой жених, а ты его удерживаешь против воли. За такое казнить мало. Или мне стоит доставить твою шайку с позором в крупный город и перевешать их у тебя на глазах? Отдай его мне, Джерайя, и мы уйдем. Риксар просто глупый самонадеянный мальчишка, еще не понял своего места в иерархии. Увы, Максар больше не вернется, а значит, бремя размножения и поддержки стаи легло на плечи этого маленького наивного щенка. Жаль, конечно, отдавать себя криворукому юнцу, но мне нужны деньги, а его старшим — сильный наследник, чтобы свои же не ущемляли. Тебе же нужна свобода. Как тебе предложение, Джерайя? Отдай щенка, и мы разойдемся с миром. Может, даже покувыркаемся с тобой напоследок, что думаешь?.. Хочу познать горячую мужскую любовь, прежде чем выходить за сопляка.       — Вынужден ответить отказом на все предложения, госпожа Реджина. У меня уже есть пара, и ты прекрасно это видишь, — спокойно ответил Джер, все еще пряча Рикса за собой. От него веяло непреклонной уверенностью и внутренней гордостью, несмотря на то, что мечи от его шеи так и не отвели.       — Да, тебе идет эта прическа, у кого-то руки из нужного места растут. Жаль, конечно, я бы с тобой… Стой. Прическа свежая, а тут только мужчины, так ты что, мужеложец, что ли? — в голосе лисицы появились презрительные, брезгливые нотки.       — А тебя колышет? — ровным тоном отпустил змей совершеннейшую грубость. — Я женатый человек, кто моя пара — не твое дело.       — Вообще-то, ее, — возразил Рикс, набрав в грудь побольше воздуха. — Уберите мечи. Это приказ.       Воины Ликсара Зарона, отца Рикса и Макса, а именно они напрямую угрожали Джеру, не посмели ослушаться металла в голосе какого-никакого, но сына главы семьи, и убрали мечи. Рикс встал вровень со змеем и обнял его нерабочую правую руку двумя своими, вжимаясь в бок и заодно прикрывая от возможного удара хотя бы с одной стороны.       — Я — его муж. Это я заплел ему волосы и дал украшение.       — И что? Ты все еще свободен, щеночек. От тебя не пахнет кровью и им, — пропела лисица, подбираясь, как для прыжка.       — Верно. Сейчас исправим.       Рикс прекратил терзать фибулу в заледеневших от волнения и холода пальцах, и та раскрылась с тихим щелчком. Слишком большой и длинный плащ соскользнул с его узких плеч и упал на землю, пропитываясь обильной росой. Рикс рванул ворот свободной светлой рубахи, обнажая левое плечо, и повернулся к Джеру. Заглянул в распахнутые от удивления медовые глаза, робко улыбнулся и открыл уязвимый участок рядом с часто бьющейся от волнения и страха жилкой.       — Прошу, господин. Не побрезгуйте.       — Чудо, ты понимаешь, что делаешь? Скажи словами, сейчас мне точно надо это знать, — хриплым, низким голосом спросил Джерайя, заглядывая в лицо Рикса с неподдельной тревогой и волнением.       — Выхожу за вас замуж по лисьим обычаям, господин Джерайя. Вы против? Вы же сами вчера сказали, что будете меня защищать. Пожалуйста, я умоляю о защите, — прошептал Рикс, стараясь и позой, и голосом, и взглядом выразить подчинение и готовность услужить. От мелькающих картин той ночи в глазах зарябило, начало подташнивать, а зубы заныли от волнения и страха, но у Рикса была непоколебимая цель: найти и спасти брата, а для этого требовалось любым способом вырваться из отчего дома и освободиться от гнета устаревших традиций. Джерайя казался не самым плохим выбором в имеющихся условиях, и Рикс решился.       — Будет больно, чудо. Мои зубы совсем не такие, как ваши.       — Ничего, я потерплю. Быстрее, господин, прошу!       Смертельно серьезный, даже немного побледневший Джер кивнул, принимая предложение, шагнул вперед, запустил одну руку в волосы Рикса на затылке, а второй обнял его за талию, чуть отвернул от кипящей от ярости лисицы, у которой из-под носа нагло уводили выгодную партию, наклонился и пробил тонкую кожу у основания шеи острыми длинными клыками, как двумя большими иголками. Рикс, не сдержавшись, всхлипнул от острой, обжегшей плечо боли. Его ладони, до того робко баюкающие лопатки змея, сжались в кулаки, и, если бы не слой ткани, он бы непременно расцарапал мужчине спину.       Как только змей вытащил клыки, очень стараясь не поранить сильнее, чем того требовали брачные традиции, Рикс чуть оттолкнул его и упал на колени в траву, низко опуская голову в завершение древнего, как мир, обряда:       — Признаю твое старшинство, муж.       Реджина наотмашь хлестнула плетью, целясь в уязвимо согнутую, открытую спину Рикса. Орудие, свистнув в воздухе, безвредно намоталось на руку Джера, укрытую плотным кожаным наручем.       — Какой же ты малыш еще все-таки, — без труда вырвав плеть из холеных рук беснующейся и шипящей от злости лисицы, Джер откинул ее в сторону, опустился рядом с Риксом и натянул на него плащ обратно, пряча и от холода, и от досужих взглядов. — Тише, тише, Рикси. На руки взять?       — Нет, я могу… могу стоять, я сейчас, — Рикс сморгнул слезы боли и с помощью Джера встал, поворачиваясь лицом к людям отца.       — Ты предал свою семью, мерзкий урод, — прошипела Реджина, хлеща себя роскошным хвостом по крутым бедрам. — Лишил их уважения, потомства и будущего. Ты сгниешь в этой земле один, без защиты стаи, грязный предатель.       — Нет. Я не предавал свою семью. Это они предали меня и Макса. Мой брат жив! Я чувствую его, он слаб и далеко от меня, но он жив! И то, что этого не уловили отец и мать, решив продать меня вам ради призрачной возможности потомства — не моя вина, — голос Рикса постепенно набирал силу. Боль в плече отступала, подчиняясь странному онемению в месте укуса и ярости, поднимающейся из самых глубин существа: — Купите себе жениха в другом месте, госпожа Реджина!       Лисица выругалась, затейливо и грязно, как не всякий мужчина сможет, вскочила на покладистую и тихую кобылу, приняла плеть от одного из своих слуг, и дала отмашку людям уходить.       — Дядя Тар, — позвал Рикс одного из доверенных воинов своего отца. Тот нехотя повернулся, показывая, что слушает. — Максар правда жив. Я его чувствую, он где-то на западе, слабый, в беде, но пока живой. Скажите об этом отцу. И присмотрите, пожалуйста, за девочками.       — Да, молодой господин, — склонил полуседую голову кряжистый воинственный лис, и тоже уехал, больше не оглядываясь на Рикса.       — Глупыш! Очень больно? Дай посмотреть.       Дождавшись, пока последний конь противников скроется за деревьями, Джер оттащил лисенка в сторону, наскоро раздав приказы по обновлению постов и перестройке лагеря.       — Все хорошо. Уже не больно почти. Не переживайте, господин… муж.       — Послушай, лисенок, если ты не хочешь, если хоть на каплю сомневаешься во мне, нам лучше перестать сейчас. Рикс, ты еще совсем малыш, я не могу… — Джер, невзирая на сильное волнение, пытался быть мягким и подбирать слова, чтобы не ранить душу Рикса. Эти попытки защитить и позаботиться вызвали у парня всплеск покалывающего тепла в животе и неудержимо наползающую на лицо слабую, но искреннюю улыбку. Однако вместе с ним вдоль позвоночника прошел мороз из-за того, что случилось в не таком уж далеком прошлом. Рассказывать о той постыдной, страшной ночи не хотелось, но и молчать не стоило, Рикс по своей семье знал, как опасны бывают ложь и недомолвки среди самых близких.       — Я не девственный, если вы об этом, господин. Я знаю, как все происходит, если оба мужчины.       — Откуда?.. Кто это сделал? Когда?!       — Прошлой весной у нас гостил очень богатый и знатный волк из южных. Он был старше меня, лет на пятнадцать, может, больше. Захотел чего-то необычного, уже поглядывал на служанок, а я не вовремя вышел в главный зал… Отец не смог ему отказать. Тот волк меня…       — Тише, тише, чудо. Не вспоминай сейчас, не надо, — Джер завернул Рикса в плащ и в свои объятия, прижимая двумя руками, и уткнул носом в шею, где терпкий запах был сильнее и успокаивал чувствительного, перенервничавшего лисенка лучше. — Все прошло, тебя здесь никто не тронет. Я позабочусь о тебе, ладно?       — Я знаю. Знаю, — слабо улыбнулся Рикс и обнял Джера тоже, жмурясь от накатившего сбивающей с ног волной облегчения. В руках едва знакомого воина он почему-то чувствовал себя в такой же безопасности, как с любимым братом, которому с раннего детства доверял свою жизнь и самые стыдные тайны.       — Как Максар вообще мог такое допустить? Он же терпеть не может, когда обижают слабых или раненых. А тут родной младший брат в таком мерзком положении? — хмуро спросил Ирш, маня Джера и Рикса к заново разожженному костру, где уже суетился Мирн со своими мазями и отварами.       — Его не было тогда в замке. Брат уехал по поручению отца на всю весну, осматривать владения и договариваться с соседями об обмене товаром. Он до сих пор не знает о том, что было со мной в ту ночь. Вы первые, кроме родителей, сестер и пары служанок, кто об этом узнал.       — Бедный лисенок, — пожалел Рикса Ирш и впихнул в его ладонь еще одну конфетку.       — Спасибо, господин Ирш, — улыбнулся лис, позволяя усадить себя на бревно у костра. Метка пульсировала и ныла, и Джер принялся бережно ухаживать за ней, накладывая кашицу из трав и осторожно бинтуя плечо Рикса. Для этого лису пришлось снять рубашку, и змеи, с любопытством сгрудившиеся вокруг, заворчали, злясь не то на него, не то из-за него.       — Откуда все это, мелочь? — выдавил Ирш, хмурясь еще сильнее, так что на его низком лбу пролегли глубокие морщины. — Тебе ж семнадцати еще нет, а выглядишь так, будто в драках с самого детства.       — Ну, я неловкий очень. Вот это, например, я с лошади упал и об сучок кожу распорол, — Рикс указал на длинный тонкий шрам на предплечье. — Вот тут дрался с братом на полигоне, учился меч держать, и сломал руку. Все быстро зажило, Макс не виноват, правда, это была случайность. Вот тут я чуть кипяток на себя не опрокинул, ожог совсем небольшой остался. На животе, к счастью, под одеждой и не видно.       — А со спиной что?       — Тот волк… Ему нравилось делать больно, — понизив голос, объяснил Рикс, с содроганием вспомнив ожоги от свечного воска, оставшиеся на спине мелкими светлыми пятнышками. И крохотную плетку, которой знатный гость хлестал его полночи, неприкрыто наслаждаясь криками, мольбами прекратить, страхом, слезами и болью невинного на тот момент парня.       — Где еще от него остались? — уточнил Джер спокойно, но Рикс видел, что змей в сильнейшей ярости, просто хорошо себя контролирует.       — На стопах немножко. Ему нравилось бить меня тонким гибким прутиком по ногам. И пониже спины. Он… было очень больно, когда он, ну… так всегда будет? — Рикс страшно смущался произносить настолько интимные подробности вслух, особенно при целом отряде змей, беззастенчиво греющем уши вокруг них, но Джер, к счастью, понял намеки верно и с первого раза, поспешив покачать головой.       — Нет. Нет, чудо, конечно, нет. Тот… волк делал все неправильно, поэтому тебе было больно. Со мной так не будет, обещаю, — он закончил бинтовать плечо Рикса и снова натянул на него теплую ткань, защищая от утренней прохлады.       — Постой, малой, то есть ты думал, что с Джером тебе будет больно, и все равно согласился на брачный обряд? Не раз и не два разделить постель, это же на всю жизнь! — удивился Ирш, протягивая лисенку кружку с горячим отваром Мирна, чтобы согрелся еще и изнутри.       — Да, я именно так и думал. Но господин Джерайя справедливый и заботливый. Я думал, что после… развлечений в постели он бы помогал мне лечиться. Мне этого достаточно, чтобы чувствовать себя хорошо.       — Глупый ребенок, — Джер аккуратно сгреб Рикса вместе с кружкой к себе на колени, усаживаясь на прежнее место, умудрившись не расплескать ни капли. — Ни один здоровый на голову мужчина не поранит своего любовника без отдельной на то просьбы. Тот волк — просто жестокий и глупый урод, такие далеко не все, я тебе слово даю.       — Разве можно просить, чтобы нарочно сделали больно? — удивился Рикс и прижался к груди Джера, стараясь закутать его хоть немного в плащ.       — Можно, конечно. Бывает, что это только подстегивает возбуждение. Но происходит все совсем не так, как делал тот ублюдок с тобой. Только по согласию и только если оба готовы к таким вещам. Например, некоторым мужчинам нравятся царапины, а некоторым укусы или когда несильно душат.       — А кому-то шлепки по заднице, — вставил кто-то из сгрудившихся вокруг змей, и на него сразу со всех сторон зашикали, мол, нечего ребенка плохому учить.       — Но так ведь детей наказывают. Ну, шлепают. Разве такое может возбуждать взрослых? — клещом уцепился за чужую оговорку Рикс, стремясь услышать и усвоить как можно больше знаний наперед. Перед смелым и опытным мужем ему совсем не хотелось выглядеть глупым несмышленышем.       — Вот и проверишь с Джером, — хохотнул Ирш и тут же отскочил, уворачиваясь от чьего-то запасного сапога, брошенного в него меткой рукой главы отряда.       — Не слушай их, лисенок. Я не буду тебя трогать, пока сам не захочешь и не попросишь, — пообещал Джер, поправляя Рикса на себе. — Ты еще кроха совсем, мне твой брат за любое лишнее движение в твою сторону клыки вырвет и прав будет.       — Ой, господин, совсем забыл спросить. А я теперь ваш муж по змеиным обычаям тоже?       — Нет. Только по лисьим. Но мне достаточно знать, что ты… Рикс?..       Лисенок отставил почти пустую кружку на землю, храбро взялся за обе ладони змея и запустил их себе в волосы.       — На моих кудряшках вряд ли что-то путное получится, но вы можете попробовать заплести. Я готов, господин. Я хочу.       Джер негнущимися пальцами прихватил пару прядей, намочил чистой водой, вовремя поднесенной Мирном, распрямив кудри. И быстро сплел две маленькие смешные кривоватые косички, похожие на закрутившиеся вверх рожки.       — Прости, чудо. Сейчас у меня нет достойных твоей красоты украшений. Я обязательно исправлюсь, когда доберемся до Мейедара.       — Вы уже дали мне фибулу, господин. Тоже ведь украшение.       — Прости, лисенок, но я тебя сейчас поцелую. Это желание выше меня, — Рикса поймали за подбородок твердыми, мозолистыми пальцами, не давая увернуться. Пухлые теплые губы, слабо пахнущие травянистым горьковатым отваром Мирна, стремительно накрыли его рот в неглубоком, мягком, осторожном поцелуе.       Пугающий взрослый и сильный волк из прошлого мерзко вонял вином и бараньим жиром, сразу запихивал язык парню в рот и требовал равноценно отвечать. Рикса до этого никто никогда не целовал, и он просто не знал, как надо, а потому еще больше раздражал взрослого любовника. Змей в настоящем касался его едва-едва, прикрыв глаза и потихоньку двигая мягкими и теплыми губами, будто новую сладость распробовать пытался. Рикс осознал, что ничего плохого и страшного не происходит, немного успокоился и опустил ресницы, позволяя более умелому мужчине вести. Захотелось понежить его в ответ, хоть как-то поблагодарить за заботу и чуткость. Рикс робко шевельнул губами навстречу, ожидая, что змей начнет ругаться или засунет в рот язык, уловив разрешение. Ничего такого, к счастью, не случилось. Змей продолжал целомудренно придерживать Рикса за талию одной рукой, гладить щеку большим пальцем второй и чуть улыбаться в затянувшийся поцелуй.       — Какой вкусный у меня лисенок. Карамельный, — широко улыбнулся Джер, когда парень, полыхая щеками, стыдливо спрятался на его плече, едва долгое, нежное касание прервалось. — Невинный совсем. Я большой везунчик.       — Господин, я же сказал…       — Тогда с тобой случилось насилие, Рикс, — посерьезнел Джер, заставив парнишку посмотреть прямо в глаза с вертикальными щелями зрачков. И сразу извинительно погладил подбородок, который до этого удерживал в теплых жестких пальцах. — А в обычных отношениях, тем более супружеских, ты совсем еще новичок и невинный малыш.       — Вы же научите меня, как правильно? — с надеждой спросил Рикс и потеребил завязки на рубахе мужчины, чтобы хоть как-то занять дрожащие от радости, опаски и смущения руки.       — Пусть пошлют мне боги терпения и сил, — вздохнул Джерайя, подняв глаза к небу, и мечтательно, светло, по-мальчишески улыбнулся: — Конечно, чудо. Всему научу и все покажу. Только не сразу, для некоторых вещей ты еще совсем маленький.       — Но я же уже…       — Насилие. А мы с тобой будем заниматься другими, приятными вещами. И это нужно делать медленно, по чуть-чуть, чтобы ты привыкал и не боялся меня. Впрочем, если захочешь обниматься или целоваться, я всегда к твоим услугам.       — Разве можно о таком просить! — сжался Рикси, снова пряча пылающее личико на теплой шее Джера, поближе к манящему запаху и отчетливо выделяющейся, размеренно подрагивающей жилке, которую, почему-то, ужасно хотелось лизнуть или хотя бы поцеловать.       — Конечно, можно, лисенок. Ты же мой муж теперь, а я твой. К кому, как не ко мне, тебе за лаской приходить?       Рикс согласился, что довод змея вполне весомый, и вскочил, с сожалением выпутываясь из теплых сильных рук. С Джером было спокойно, уютно и хорошо, даже очень, но нужно было помочь змеям с лагерем, да и Максар все еще оставался слишком слаб и ожидал помощи где-то далеко. Джер неохотно отпустил, напоследок поправив на нем плащ и погладив подбородок большим пальцем. Рикси вспомнил о том, что все это время змей проходил без теплой тканевой защиты, но тот на вопрос лишь улыбнулся и сказал, что ему совсем не холодно, и маленькому лису плащ точно нужнее.       Пока Рикс возился с двумя кострами и похлебкой на завтрак, он узнал, что змеи вот-вот снимутся с места — должен был подойти новый десяток на смену. Джер, в силу небольших разногласий с семьей, о которых он пока решил умолчать, не покидал постовых лагерей уже больше года, сменяя другие отряды или оставаясь на одном месте лишнюю неделю. В этот раз он решил лично сопроводить Рикси в Мейедар и отыскать Макса. Рикс, узнав новость, расплакался от облегчения, благодарности и радости, и Джер тут же принялся его успокаивать и гладить мокрые щеки, стирая с них соленую влагу пальцами и губами.       Они дождались пересменки поздним вечером. Новый десяток во главе с красивым, представительным мужчиной с заплетенными в тощенький рыбий хвост черными волосами принялся рьяно поздравлять Джерайю с браком. Остальные змеи от души хлопали Джера по плечам, весело и не очень шутили по поводу грядущих брачных удовольствий, разглядывали изменившуюся, сложную прическу и хвалили за выбор супруга. К Рикси они особо не приближались: Ирш, Мирн, Джер и Юрай, зрелый змей с красивым низким голосом, сурово бдели. Впрочем, издалека все пялились, как зачарованные, заставляя Рикса то и дело встревоженно оглядываться, ежиться и подбирать хвост поближе к телу.       Такое поведение чужаков пугало: у лисов и его, и Джера в лучшем случае окатили бы презрением с головы до ног, здесь же все, наоборот, хвалили обоих и желали добра и благополучия. Было видно, что никто не испытывает к Риксу и тени злости или недовольства за то, что лишил какую-то змею выгодного брака с таким прекрасным человеком, как Джерайя Лервинот. Рикс, страшно смущаясь из-за своей необразованности, тихонько спросил об этом у мужа, греясь возле большого костра после сытного ужина. Новички привезли с собой свежую провизию, поэтому Мирн и Рикс расстарались, готовя ужин не из опротивевшей змеям солонины, а из свежих овощей, куска баранины с кровью и в меру соленого козьего сыра.       — У нас с этим попроще, лисенок. Нет такой подавляющей стайности и строгой иерархии, как у вас, каждый немного сам по себе. И, если в семье есть еще дети, змей может выбрать в пару кого угодно, если такова его воля. Хоть мужчину, хоть женщину. Бедного или богатого, молодого или старого, больного или здорового. Даже семья не может повлиять на выбор, только пару советов дать. А уж когда змей приводит в дом человека другого вида… Это не позор, это большой почет, потому что так змей показывает, что привлекателен настолько, чтобы на него смотрели не только сородичи. Ты же знаешь, змей немного недолюбливают другие народы из-за глаз, чешуи, шипения, тонких клыков, нелюбви к холоду и прочего.       — Как странно! А я понравлюсь вашим родителям, господин? Вы сказали, что они строгие и суровые, а я совсем юный и лис. Они будут сильно ругаться?       — Не бойся, чудо. Маме ты точно понравишься. Да и в семье ничего не скажут, что я мужа из другого вида привел, у меня у самого мама — куница.       — Правда? Поэтому ваши волосы такие мягкие и густые? — Рикс едва подавил желание снова запустить руки в темный водопад чужих волос и хорошенько их вычесать, а после сделать новую затейливую прическу.       — Ага. Мамино наследство, хотя в остальном я змей. И у меня два младших брата-змея и сестренка куница. Джурайя всего на год младше, он дома строить любит, уже больше десятка со своими ребятами построил, отцовская гордость. Джинайя на пять младше, тоже в дозоры ходит, но больше по поселению и окрестностям, родителям с хозяйством помогает. А сестренка, Джалина, младше меня на двенадцать, кроха еще совсем, куница, мамина радость, а то все пацаны да пацаны, еще и змеи. Ну вот, я тебе о своих рассказал. Теперь твоя очередь, лисенок, мне тоже интересно.       — Про Макса вы уже знаете. Он наследник семьи, первый в роду, самый старший, на нем лежат обязанности хозяина и защитника поместья и прилегающих земель. Под руководством отца аж три зажиточные лисьи деревни находятся, это много по нашим меркам. Мы выращиваем лен на продажу, а еще огороды держим. У нас земля плодородная, вот и выращиваем все подряд, от тыквы до яблок. Я второй по старшинству ребенок в семье. Мой удел по рождению — быть запасным выходом для семьи. Если брата… если бы брата не стало, мне бы нашли невесту, такую, как госпожа Реджина, и уже мой старший сын унаследовал бы место и власть моего отца. Еще у меня есть младшие сестры, близняшки Рика и Мика, им пятнадцать весной исполнилось. И самая маленькая сестра, Микси, ей всего семь. Она слабенькая и тихая, но мы все ее очень любим и стараемся защищать и баловать. Ну, все кроме отца и мамы.       — Ты очень любишь свою семью, Рикс, это здорово. Хочу познакомиться с ними когда-нибудь, я им понравлюсь? — подмигнул Джер и придвинулся к увлекшемуся болтовней Рикси, защищая собой от досужих взглядов.       — Максар всегда говорил, что вы хороший человек и отважный воин. Он уважал вас и часто мне повторял, что на вас можно положиться, пусть вы и из другого народа. Так что ему да, понравитесь. И сестрам тоже, вы очень красивый и статный. А родители… — Рикс замялся, не зная, как объяснить, что для старшего поколения своей семьи он теперь грязный предатель, недостойный внимания, и что мужу его на хорошее отношение тоже рассчитывать не стоит.       — Понимаю, — заверил Джер, даже не думая обижаться. Накрыл ладонью талию Рикса, вжимая в свой правый бок, и продолжил, будто в сильной задумчивости говорил сам с собой: — Другой вид, еще и мужчина. Но это ничего, чудо, справимся.       Джер стряхнул свою странную задумчивость в костер с остатками косточек от трапезы, чмокнул Рикса в висок и подал кружку с теплым отваром из трав, чтобы согреться изнутри в промозглую, прохладную осеннюю ночь, полную шелеста ветра, ярких брызг искорок от костра и приглушенных разговоров воинов, устроившихся неподалеку.       — И вообще, балуешь меня теплыми словами. Вот только вряд ли Макс обрадуется, что я забрал его маленького брата. Думаю, он будет сильно злиться на меня. Возможно, даже захочет подраться, чтобы наказать.       — Почему? Вы же плохо мне не делали?       — Ты еще совсем маленький и невинный, Рикси. А я забрал тебя себе и сделал мужем.       — Но я же сам вас попросил. И первый это начал, вы ни в чем не виноваты! — горячо заверил Рикс, заглянул в глаза Джера, в отблесках костра кажущихся темнее, опаснее и загадочнее, и спросил: — Господин, мне теперь совсем нельзя ваши волосы заплетать? Только раз можно было?       — Нет, мне можешь заплетать сколько хочешь, только к другим змеям не лезь. Не так поймут.       — Других не буду! — помотал головой Рикс, с содроганием вспомнив чувство обжигающего стыда и растерянности, пережитые совсем недавно по собственной дурости. — А прически новые вам придумывать можно?       — Какие захочешь. Буду все носить и хвастаться моим маленьким умелым мужем. У тебя и правда ручки золотые, мне в семье все обзавидуются, что такое сокровище урвал, — рассмеялся Джер грудным смехом, похожим на плеск медовухи в деревянной кружке. — Пустишь меня ночевать к себе сегодня?       — Это же ваша палатка. Как я могу отказать?       — Я отдал ее тебе, вот и прошу сейчас разрешения побыть рядом. Здесь чужаки, не хочу, чтобы пошли слухи о том, что у нас с тобой разлад сразу после брачного обряда.       Рикс кивнул, передал пустую кружку Мирну и позволил мужу увлечь себя в теперь уже общую палатку, где галантный Джер уступил ему более удобное место «у стенки», накрыл своим плащом поверх тощего походного одеяла и подложил под голову свою руку вместо подушки.       — Что вы, господин, болеть же потом будет! Я и на своей поспать могу.       — Спи, чудо. Я сильнее, чем кажусь, — клыкасто улыбнулся Джерайя и поправил на скрутившемся в клубочек Риксе скромные походные одеяла. — Завтра нам предстоит сложный и большой переход, тебе нужно хорошенько выспаться.       — Добрых снов, господин Джерайя, — пожелал Рикси и поерзал, устраиваясь в объятиях змея поудобнее, лицом к его шее и груди.       Джер вел себя как настоящий рыцарь из старинных сказок няни Рикса: не давил на юного супруга, ни к чему не принуждал, хотя имел полное право на взыскание супружеского долга, не лез в штаны и не пытался лапать даже поверх одежды. Просто обнимал за талию, под плащом, но поверх одеяла. Не прижимал даже, но под его сильной рукой лис чувствовал себя защищенным и обласканным. Он так и заснул, уткнувшись чутким носиком в пряно пахнущую грудь мужчины, не заметив редких поцелуев, что тот оставлял в его волосах рядом с ушками.       

***

      Переход до Мейедара занял четыре дня, учитывая, что ехали они довольно быстро и остановки делали, только чтобы дать отдых коням. Джер не давал загонять коней, но и не позволял отряду прохлаждаться, торопясь спасти Максара, становящегося слабее с каждым днем. Риксу для поездки щедро выделили одну из запасных лошадей — спокойного, небольшого гнедого трехлетку Огонька, и лисенок в тысячный раз поблагодарил брата и дядю Тара, научивших его держаться в седле.       Природа только-только начала сменять наряд с изумрудного на желтый, оранжевый и красный, но в воздухе уже повисла тонкая вуаль прохлады и скорых дождей. По утрам и вечерам становилось почти холодно, солнце светило все тусклее с каждым днем, и Рикс жадно дышал ранней осенью и грелся уходящим солнышком, надеясь урвать побольше тепла. Змеи от него не отставали, умудряясь на коротких привалах открыто нежиться и подставлять чешуйчатые лица светилу.       Дубравы сменялись лещинами, один тракт — другим. Изредка им попадались деревушки на крутых берегах полноводной, быстрой реки Смирны, вдоль которой они какое-то время ехали, однако ночевать змеи предпочитали в поле или под сенью деревьев, споро расставляя палатки прямо на земле. Рикс и хотел бы любоваться красотами родной страны, на которые то и дело указывали Мирн и Джер, но сердце его было не на месте, мешая сосредоточиться. Он чувствовал боль брата как смутную тоску в груди, непрекращающееся нытье за ребрами — горькое, отчаянное, внутреннее. Будто то были совсем не внешние раны, а муки души, и Рикс все время гадал про себя, что же могло сломить железную волю его храброго, честного и справедливого брата. Догадками своими ни с кем не делился, хотя Джерайя несколько раз спрашивал, все ли с Риксом хорошо и не нужно ли им поговорить о чем-то. Ведь они теперь мужья, а значит, должны делить и горести, и радости. Вторые Рикс охотно делил — и ягодок съедобных на стоянках собирал на двоих, разминая ноги и спину после долгого сидения на лошади, и волосы мужу заплетал по утрам в красивые и сложные прически. Джер никогда не отказывал ему в желании повозиться с волосами, позволял заботиться о себе, а после благодарно целовал руки и щеки смущенного донельзя парня. Рикс по привычке лучшие куски хотел Джеру и старшим уступать, но те не давали, заставляли обильно есть, чтобы не мерз на осеннем холоде, и не позволяли много работать на стоянках, приговаривая, что Рикси мелкий, тощий и ему будет тяжело.       Джер легко принял роль командира, вел отряд вперед, рассчитывал расстояния и ловко обустраивал временные стоянки для той четверки воинов, что последовали за ним и Рикси. Не чурался работать наравне с остальными — собирал хворост для костра, следил за лошадьми, ходил за водой и готовил самую вкусную в жизни Рикса похлебку из пшена и вяленой телятины или остатков хорошо просоленного сала. А уж какие хорошие лепешки он пек на костре! Рикс каждый раз ждал ужина только ради того, чтобы попробовать вкуснейшее пропеченное тесто, чуть солоноватое и горячее. Джер, видя его радость и предвкушение, собирался уступать ему и свою порцию, но Рикс уперся — во-первых, хотелось, чтобы муж тоже вкусно и хорошо ел, во-вторых, было стыдно обирать.       Ночевали они по-прежнему как настоящие мужья, в одной палатке и под одним плащом. Рук змей не распускал, разве что иногда долго и сладко целовал Рикса в губы, оставаясь с ним наедине, и каждый вечер обнимал у костра, приучая, как дикого зверька, к своему запаху, голосу и теплу.       Чем ближе они подъезжали к Мейедару, тем проще лисенку становилось сосредоточиться на зове брата. Расстояние уже не чинило помех, и Рикс все больше беспокоился и нервничал, чувствуя боль и ядовитое, тяжелое, давящее отчаянье Макса, отдающее покалыванием в сердце, животе и костях. Внимательный Джер все замечал и старался подбодрить и утешить Рикса, за что тот был очень благодарен и показывал чувства по-своему: готовил для мужа согревающие отвар с медом и корицей, стащенной с кухни родного дома еще при побеге, развлекал беседами и настойчиво пытался накормить самыми жирными кусочками.       Во время пути, переговариваясь с мужем или другими змеями, Рикс выяснил много любопытного и нового про этот народ. Разводы у этого народа были редкостью, в основном змеи считались однолюбами, и при том очень ревнивыми. Если кто и женился во второй раз, то после смерти супруга, чтобы помочь матерям с детьми или сиротам. Четкой иерархии в семьях не было: родителей и старших уважали и старались прислушиваться, но мнение молодежи тоже нередко учитывали, чтобы расчистить дорогу «новой поросли». Стайности особой не наблюдалось, дети одного поколения в одной семье часто расходились совершенно разными жизненными путями. Для Рикси, чей путь был предопределен его рождением, такой подход к жизни казался странным и пугающим, но Ирш, Джер и Мирн лишь рассмеялись и объяснили, что ничего плохого в этом нет. И, если не получится с одним делом, всегда можно попробовать что-то еще. Нередко бывали случаи, когда воин, закончив службу, возвращался в родное поселение и устраивался или мельником, или плотником, или учил молодых ребят, чтобы могли защитить себя и близких в случае чего.       — Старшие сыновья в основном становятся воинами, приносят в дом славу, почет и деньги за службу. Средние остаются присматривать за хозяйством. А младшим достаются рукоделие, грамота или уход за животными, — объяснял Джер, неприкрыто любуясь удивленно округлившимися глазами лисенка.       — Рукоделие?.. — Рикси чуть челюсть на седло не уронил. У лис никто в здравом уме не допустил бы, чтобы мальчик, пусть и второй или третий в роду, поддержка и опора семьи, такими глупостями, как вышивка и пустое украшательство, занимался. То чисто женский удел, и то, если все дела по хозяйству переделаны, а дети сыты и ухожены. Мальчикам же нужно твердо оружие в руке держать или по хозяйству помогать, в крайнем случае — на земле работать.       — Самые лучшие кружевники у змеев обычно мужчины, — пожал широченными плечами Ирш, не видя в том ничего необычного. — И столяры тоже мужики обычно. Вторые или третьи сыновья, хотя, если талант да желание есть, старший тоже может чем-то таким по жизни заняться. Хорошие мастера, знаешь ли, всегда на вес золота. У меня батя, как со службы вернулся, в столяры пошел, до сих пор дома сельчанам обставляет, поделки детям на праздники мастерит. Ну и так, по мелочи, колыбели там всякие, столы, стулья резные. Матери чуть ли не трон вырезал, с завитушками, ножками фигурными, спинкой высокой. И почет в деревне, и деньги в семье, чем плохо? Главное, чтобы руки из нужного места росли и желание работать было.       — А девушки что обычно делают? — спросил Рикс, не сдержав врожденного любопытства, за которое часто получал дома от учителя или родителей.       — Старшая сестра семье обычно помогает, за младшими детьми и домашней скотиной смотрит. А остальные кто рукоделием занимаются, кто выпасом скотины, кто грамоте учится.       — Девушки грамоте учатся?! — у Рикси аж шерстка на ушках и хвосте дыбом встала.       — Конечно. И старшие, и младшие. Иногда еще парней учат, но то так, больше от нечего делать, мальчишки неохотно за книжками сидят, — подробнее пояснил Ирш и тут же в ответ спросил: — А ты чем по жизни заняться хочешь?       — Не знаю, — понурился Рикси, поглядывая на враз посерьезневшего мужа. — Дома, если бы женился, стал бы разменной монетой, династическим браком. Обычно вторых и третьих сыновей отдают в другие семьи, где нет наследников. От меня мог бы родиться сильный сын, будущий наследник чужого рода, но я бы до конца жизни подчинялся жене и ее отцу, как старшему в семье. А потом и своему сыну, когда он стал бы старше шестнадцати. Госпожа Реджина предложила за меня неплохие деньги, у них там в семье неладно, старший брат то ли погиб, то ли пропал, а остальные дети — девочки. Вот отец и согласился, предложение-то хорошее. Потом уже Максар пропал, и отец изменил условия сделки: госпожа Реджина в наш род переходит, так как у нее есть незамужние младшие сестры, которые продолжат их род в своей стае. Ну и поместье ей одно переписать хотел, именно на нее, а не на ее семью, чтобы сделка выгодной была. А я должен был стать отцом для нового наследника, но я не смог бы… Госпожа Реджина властная слишком. Яркая. Удушливая. Даже запах ее слишком броский, и благовония еще эти южные, пряные, я аж задыхался на сватовстве.       — А девочек твоих куда? Сестренок? — нахмурился Ирш, качая головой. Ему не по душе пришлась такая безнадежность и предопределенность, и Рикс грустно усмехнулся — он-то в этом котле с детства варится, привык уже, почти прогнулся под обстоятельства. И если бы на месте Джера какой другой змей был, ни за что бы замуж не выскочил, вернулся бы как миленький в отчий дом и плодил бы лисят с Реджиной, подчиняясь воле отца и проливая слезы из-за брата.       — Либо их выдадут замуж в чужие семьи, обеспечивать другим наследников, либо они останутся семье помогать, незамужними, то есть. Как старшим выгоднее будет, так и поступят, — уныло пояснил Рикс, невольно вспомнив отчий дом и младших сестер. Годы быстро пролетят, близняшкам пятнадцать всего. И его прекрасных милых девочек растащат по чужим семьям и согнут в угоду традициям, заставив рожать и вскармливать детей от нелюбимых мужей на потеху патриархам. А он даже попрощаться нормально не успел.       — Кошмар. Моя Иржинка бы глотки на раз погрызла тем, кто попытался бы ее замуж против воли выдать, — фыркнул Ирш, гордо вздергивая нос картошкой. И пояснил, уловив непонимающий взгляд Рикса: — Иржина — единственная дочка моего дяди, брата отца. Представляешь, всего одна девчонка в семье, остальные пацаны. И у моего отца, и у дяди, и даже тетя, мамина сестра, двоих мальчишек мужу подарила. А девчонок все нет. Года три уже, как Иржинкину свадьбу справили, с молодым змеем из Подглубинья. Кровь с молоком девка. Эх, где бы и мне такую же справную найти?.. Уже давно жениться пора, а все никак, — тяжко вздохнул вояка, поправив небрежно повязанные кожаным ремешком волосы.       Джерайя, как хвастающийся новой игрушкой мальчишка, приосанился на своем коне и провел ладонью по волосам, гордясь заплетенной Риксом с вечера строгой высокой прической. Рикси старался — высокая прическа с десятком тонких косичек змею очень шла и добавляла облику солидности и даже чуть-чуть возраста. От жеста мужа лисенок покраснел и опустил взгляд на гриву коня, не привык еще к таким ярким проявлениям чувств, но приятно было, чего уж скрывать. Рикс старался особо над этим не задумываться, чтобы боль и разочарование не плодить, но пока в компании змей он чувствовал себя куда более защищенным и счастливым, чем в отчем доме.

***

      В Мейедар они добрались на четвертый день затемно. Ирш и Джер бывали тут явно не в первый раз, заплатили пошлину за проезд невозмутимым, грозным стражникам на открытых настежь воротах, спешились, чтобы не мешать жидкому потоку прибывающих в город купцов, путешественников и рабочих, и направились в сторону проверенного постоялого двора.       Рикс крутил головой во все стороны, в сумерках рассматривая в основном двух- и трехэтажные дома, довольно широкие улицы, не всегда ровно мощенные мелкими камнями, и куда-то спешащих хмурых, усталых людей. Мейедар считался пятым по величине международным городом, с большим количеством приезжих из-за роскошного конного рынка, чуть ли не лучшего в стране. В полях неподалеку выращивали отменные подсолнухи, на брусчатке тут и там виднелись залежи шелухи от семечек, громко хрустящие под подошвами сапожек.       До нужного постоялого двора пришлось пройти через весь южный сектор города, пересечь площадь и добраться до северного. Уже в темноте, освещаемой нечетким светом неказистых тускловатых фонарей, воткнутых по краям просторной площади, компания добралась до большого, широкого двухэтажного деревянного дома с кучей окон, огромным чердаком, могущим легко сойти за еще один этаж, и огороженным от соседей участком. Дом, светящийся в темноте светом из доброй дюжины окон, стоял словно особняком от остальных, с обеих сторон оставалось прилично свободного места, но втискивать туда жилища горожане не спешили.       Неподалеку от дома, судя по запаху, располагалась приземистая низкая продолговатая конюшня, стойл на сорок, не меньше. Худой смуглый мальчишка-конюх — потешный бельчонок с кисточками на тонких подвижных ушках и огромным рыжим изогнутым хвостом — забрал у них коней и принял от Джера плату мелкими медными монетками, звонким голоском обещая присмотреть за лошадками по высшему разряду.       Джер первым вошел в заполненное ароматными запахами и людским гомоном помещение с высоченными потолками, хорошо освещенное несколькими толстыми жировыми свечами, слабо чадящими на металлических подставках. Людей было не то чтобы много, но пара дюжин точно имелась. Слева от входа, на удалении, чтобы не задувало сквозняком, располагался огромный камин, дающий помещению и свет, и тепло. Прямо в нем на вертеле один из молодых поварят, тоже бельчонок, по виду не старше Рикси, поджаривал бараний окорок, старательно крутя большой вертел и ловко срезая подрумянившиеся кусочки на разложенные вокруг пустые тарелки. Капельки жира и крови падали в пламя, распространяя вокруг дурманящие ароматы. Рикси быстро сглотнул набежавшую слюну и чуть не взвизгнул от страха, когда к ним подлетел огромный мужчина — судя по крепкому запаху, обилию растительности на лице и груди, и округлым ушам на полуседой голове с коротко остриженными, жесткими на вид волосами — бурый медведь.       Радостно взревев, гигант, которому Рикси и до середины груди не доходил, подхватил Джера и принялся тискать его, как игрушечного, сдавливая мощными волосатыми ручищами за спину. При этом он ревел что-то нечленораздельное и громкое. Рикси испугался и сел на корточки, закрывая руками чуткие ушки. Перед ним тут же оказался Джер, опустился рядом, нежно погладил по плечам и спине, уткнул лбом в свой малость помятый после бурного приветствия форменный черный сюртук и прошептал, что все хорошо и Рикса никто не тронет. Тут только свои, друзья. Подняв лисенка на подгибающиеся ноги, змей вернул на лицо обаятельную улыбку, заправил за его ухо буйную крученую прядку, повернулся к медведю в заляпанном золой и жиром фартуке и с гордостью произнес:       — Познакомься, Биран, мой муж Рикс.       — Биран, хозяин харчевни и постоялого двора «Приют странника». Рад знакомству, лисенок, — уже куда более спокойно и уважительно прогудел великан и протянул смущенному Риксу грубую лапищу. Тот осторожно пожал, боясь, что медведь сломает ему кости в ладони одним неловким движением, но чужая хватка оказалась на удивление деликатной и осторожной, как у обычного воина-лиса.       — Риксар. Второй сын семьи З… — Рикс осекся и слабо улыбнулся. — Просто Риксар, младший муж господина Джерайи.       — Риксар… Риксар… Имя такое знакомое, у тебя старшой, случаем, не воин? — лицо Бирана оказалось подвижным, все крупные, грубоватые черты так и выражали любопытство и легкую тревогу.       — Воин. Максар Зарон. Наследник семьи и старший в роду.       — Твою ж мать!.. — выдал медведь и сгреб высоко пискнувшего от неожиданности Рикси в объятия, поднимая над полом. — Лучшие комнаты вам выделю! — почти проорал Биран на ухо парню и поставил его, изрядно помятого, на деревянный пыльный пол обеденного зала. — Твой старший мне сына спас. Я ему по гроб жизни обязан.       — Вы знаете, где Макс сейчас?.. Пожалуйста, хоть что-нибудь!       Услышав о брате, Рикс и сам подался вперед, цепляясь ноготками за рукав свободной тонкой рубахи медведя. Заглянул снизу вверх в темные, почти черные круглые глаза, просительно прижал вторую руку к сердцу, показывая, что ему правда очень важно узнать, где брат.       — Не знаю, малыш. В том-то и дело, что не знаю, — разом помрачнел хозяин. — Вы ступайте пока, вас мой помощник в лучший угол проводит, в отдельную комнатку для важных гостей. А я дела тут порешаю и приду. И, Джер, не вздумай платить. Ты не просто мой гость, ты друг.       — Спасибо за гостеприимство, Биран, — Джер чуть склонил голову, так что несколько косичек поползло по плечам и груди, словно крохотные змейки, и взял Рикса за руку, уводя за собой.       Один из змеев-сопровождающих, с которым Рикс так и не смог найти общий язык, еще не въезде в город отделился от них — у него тут жила сестра, и он сразу направился к ней. Остались только Ирш да Мирн, так же любопытно сверкающий по сторонам глазами, как и Риксар, видно, впервые был если не в Мейедаре, то на этом постоялом дворе.       — Садись, маленький, — Джер уступил Риксу самый защищенный и теплый угол, у стены. Ирш туда же затолкал и Мирна, ворча, что тот слишком худосочный, нужно срочно откармливать, а то лечить змеев в дозоре станет некому.       Разносчик-барсук с унылым вытянутым лицом и коротким темным сальным хвостиком на затылке заунывно перечислил, что подают в этот вечер. Змеи единогласно выбрали баранину с чечевицей и по бокалу трижды разбавленного ягодного вина, а Рикс скромно попросил себе чистой воды, бараньего мяса и порцию запеченной на углях картошки.       — С кровью же мясо? — равнодушно уточнил разносчик.       — Нет, — низко склонил голову Рикс, думая, что его снова будут ругать за то, что он не такой, как надо. Лисам, особенно мужчинам, полагалось есть только мясо с кровью, чтобы показать, что они чтят свою звериную половину и традиции прошлого. Однако Рикс терпеть его не мог, и ел только по приказу отца или когда совсем не мог отвертеться. — Без крови, пожалуйста.       — Хорошо, через четверть часа будет, — пообещал разносчик и ушел, напоследок смерив сжавшегося от неловкости лисенка странным взглядом. Впрочем, Рикса быстро отвлек от самокопания Джер, положив ладонь на колено и поглаживая поверх штанов.       — Все хорошо, чудо?       — Да. Все отлично, господин.       — Зови уже по имени, Рикси, я же твой муж. Чувствую себя стариком, у нас с тобой всего-то восемь лет разницы.       — У нас так не принято, простите, господин…       Рикс повторно зажался, не смея даже в самых смелых мечтах представить, как будет называть мужа на «ты» и по имени. Но предупредительный и учтивый Джер и тут настаивать не стал, лишь погладил юного лиса по волосам, вороша прядки, и тепло улыбнулся. Вскоре вернулся разносчик, в два захода принеся затребованные блюда. Рикси дождался, пока приборы возьмут остальные, и только потом потянулся к своим, но замер — Мирн отчего-то медлил и есть не начинал.       — Ты чего, лисенок? Не нравится еда? — заметил чуткий к его поведению Джер, потянувшийся, чтобы придвинуть Риксу его деревянную кружку с теплой водой.       — Нельзя есть, пока старшие не начнут, — пояснил Рикс тихо. Как они выяснили во время перехода к Мейедару, Мирн был старше Рикса почти на два года. Услышав его слова, юный змей спешно схватился за приборы, заталкивая в рот первую ложку зеленоватой рассыпчатой каши.       — Но у костра ты же ел с нами и не смотрел на других, — переспросил любопытный не в меру Ирш, наворачивая за обе щеки свою порцию чечевицы и совсем не стесняясь чавканья и восхищенного мычания.       — У костра мы были на выезде, там все решает старший отряда, то есть господин Джерайя. А здесь мы в здании, за столом. Нужно соблюдать этикет.       — В нашем обществе, лисенок, этого не требуется. Можешь хоть раньше Джера за ложку взяться, никто не осудит, — отмахнулся Ирш и со вкусом обсосал баранью косточку.       Рикс кивнул, принимая новые порядки, несмело положил в рот первый кусочек и застонал от удовольствия — во время перехода они питались только вяленым мясом, слишком соленым и пряным. А теперь перед ним была баранина, свежая, хорошенько прожаренная, ароматная и горячая. Да и картошка оказалась вкуснее некуда, так что Рикс не смог оторваться, пока не опустошил всю тарелку, подобрав корочкой ржаного хлеба жирные капельки подливки.       Когда они завершили трапезу и просто расслабленно сидели, переговариваясь и потягивая свои напитки, вернулся Биран. Увы, сказать точно, где Макс, он не смог: последний раз лиса видели в обществе младшего сына владетелей Мейедара, господина Ринэра Тамина. У них возник какой-то спор, кот напал на Макса, они прилюдно подрались, но от места драки на площади Максар ушел один и на своих двоих. Больше его никто не видел.       Биран тоже искал Макса, хотел отблагодарить за спасение младшего сына, к которому пристали на улицах неблагожелательные лица, когда пятнадцатилетний юноша поздним вечером бегал в лавку к дальнему родственнику по поручению отца. Киран вернулся домой испуганным, но целым, пересказал все Бирану, и тот с помощью своих многочисленных связей разыскал Макса, предложив переехать в его постоялый двор и пожить бесплатно в одной из комнат. Макс заверил, что спас медвежонка не ради выгоды, а ради чести, однако переехать согласился, и Биран выделил ему одноместную комнату, как настоял сам лис, не слишком богатую, но чистую и в дальнем, наиболее тихом уголке здания. Макс пожил у Бирана два дня, уходя утром и возвращаясь под вечер, а потом схлестнулся со знатным котом на площади и пропал.       Джер вздохнул, судя по задумчивым глазам, сумел извлечь из рассказа хозяина постоялого двора намного больше важных деталей, чем Рикс. Змей поблагодарил Бирана и попросил бумагу и чернила для записки и две обычные комнаты на двоих — им с Риксом и Иршу с Мирном. Биран с радостью выделил затребованное, так и не взяв платы. С Джером у них были свои, давние счеты, в которые посвящать лисенка никто не спешил, да он и не рвался. Уступив Риксу бочку с горячей водой — обмыться с дороги — Джер отправил кому-то записочку с посыльным, дождался возвращения Рикса на супружеское ложе, помылся сам, улегся под одеяло, прижал к себе младшего и прошептал, обнадеживая:       — Завтра мы идем к Ринэру Тамину в гости. Я все устроил.       — Господин, спасибо! Я не знаю, как справлялся бы без вас! Большой город такой пугающий, вы мне очень, очень помогли.       — Ты же мой маленький муж, Рикси, как не помочь? — змей навис сверху на локте, отвел ото лба Рикса прядь волос и поцеловал в губы, разделяя привкус сильно разбавленного терпкого ягодного вина. — Сладкий… Почему ты всегда такой сладкий, чудо?       — Вам просто кажется, господин.       Рикси смутился и облизнул нижнюю губу. Случайно, так просто вышло, от нежных поцелуев мужа его часто бросало в жар и сохли губы. Но теперь они были не в тонкой палатке, соседствующей с другими, а в отдельной комнате с хорошей, пусть и видавшей виды кроватью. Глаза Джера стремительно потемнели, он повалил Рикса на громко скрипнувшую от двойного веса кровать, подмял под себя и накрыл губы своими, на этот раз сразу толкаясь меж ними языком. Рикс захныкал, но возражать не стал, позволяя теплой тяжелой руке спуститься по его груди и животу и обнять бедро.       — Высуни язычок, чудо, — попросил Джер шепотом, почти не отрываясь от Рикса. Тот послушался, краснея, казалось, аж до самой груди. Джер обхватил его язык губами и немного пососал вместе с нижней губой, отчего Рикс не сдержался и тихонько застонал, умоляя мужчину неизвестно о чем. В животе сворачивалось клубком незнакомое тепло, от каждого движения, каждой новой ласки Джера разрастающееся покалывающим огнем. Почему-то охрипший, грубоватый голос мужа тоже доставлял странное, неизведанное удовольствие, пускал мурашки по коже и заставлял жаться ближе и теснее. — Я сейчас кое-что сделаю, Рикси, не бойся, это не больно. Но если тебе вдруг станет нехорошо или неудобно, скажи сразу, и я остановлюсь. Не молчи, ладно? Отвечай мне.       — Хорошо, — Рикс не дурак, давно понял, к чему все идет, и послушно развел ноги, когда Джер передвинул в сторону одеяло и сел на кровати у его колен.       — Можно я сниму с тебя исподнее?       — Да, господин.       Джер помог Риксу раздеться, и полностью обнаженный парень сжался, прикрывая ладонями и хвостом тощее тело с выступающими ребрами и множеством шрамов. Змей бросил на него острый взгляд исподлобья и спросил прямо:       — Мне раздеться, чтобы быть с тобой на равных, или остаться одетым, чтобы не смущать? Сделаю, что скажешь, чудо.       — М-можете, пожалуйста, только рубашку снять? — попросил Рикси, чувствуя, как пылают щеки.       Он проходил через нечто похожее в прошлом, но тогда Ронг, тот грубый взрослый волк, ничего у Рикси не спрашивал и не просил. А Джер будто каждый свой шаг тщательно вымерял, и от этого все тело становилось ватным, покорным и отзывчивым на ласку. Страх Рикса постепенно уходил, растворялся в тенях от одинокой свечи, освещающей их комнатушку неярким, трепещущим на сквозняке светом, в отблесках которого плечи Джера казались бронзовыми и очень красивыми. Хотелось поскорее прижаться кожа к коже, согреться теплом другого человека, позволить ласковым рукам сделать все, чего жаждет их хозяин.       — Ничего не бойся, чудо. Сегодня я только руками приласкаю, — пообещал Джер и навис над Рикси, одной рукой опираясь о кровать, а второй накрыв член лисенка.       Джер был опытным и умелым. Чувствовалось, что он знает толк в постельных развлечениях — каждое движение было отточено и направлено на удовольствие Рикса. Змей с самого начала знал, как правильно повернуть руку, как погладить, как поцеловать, куда нажать, чтобы колени лисенка сами по себе разъехались, давая полный доступ к самому потайному местечку на теле. Рикс наслаждался ласками мужа, хотя не понимал, зачем стараться так сильно, если у них сегодня не будет самого главного. Спрашивать было стыдно, и он молчал, позволяя Джерайе творить все, что только вздумается.       Тело Рикса от ласк становилось то неподъемно-тяжелым, то легким, как перышко. Румянец уже давно залил лицо, шею, даже часть груди. Лисенок не пытался бороться с собой и сдерживать просительное хныканье, сдался настойчивым и умелым движениям шершавой, крепкой ладони. Когда напряжение в низу живота достигло пика, он попытался оттолкнуть змея, но тот не поддался, наоборот, приник ближе и жарче, накрывая собой. Снова поцеловал, томно и глубоко, не боясь чавкающих из-за слюны звуков или царапинок, что на его плечах оставлял Рикс, бьющийся от удовольствия, как птичка в клетке.       Тепло в животе наросло до самого гребня высокой волны, накрыло Рикса с головой и выплеснулось в руку Джеру. Нега патокой растеклась по телу, делая Рикса мягким и покорным, готовым на все. Змей улыбнулся прямо в поцелуй, лизнул напоследок приоткрытые губы и убрал руку. Пока Рикс моргал в потолок, приводя дыхание в порядок, Джерайя прогулялся за чистой тряпкой и убрал с руки белесые следы. Вернулся к лисенку, лег рядом, накинул поверх гостиничного стеганого одеяла, сшитого из ярких лоскутков, свой же походный плащ, согревая младшего. Рикса потянуло в сон, захотелось крепко обнять руку мужа, свернуться в клубочек у него под боком и дышать знакомым, успокаивающим запахом кожи, пока сон не заберет его в свои чертоги. Рикс переборол лень и негу, заставил себя сесть и попытался ублажить змея в ответ — в памяти сами собой всплывали указания, что мать вдолбила ему в голову перед ночью с волком: мужчина должен остаться удовлетворенным. Делай что хочешь, но твой господин должен получить удовольствие. Забудь о себе, важен только тот, кого ты ублажаешь.       Рикс скинул одеяло и переместился на колени на кровати, вспоминая через силу те позы, в которые его ставил Ронг. Прогнулся, укладываясь грудью на простыню, выставил себя напоказ, надеясь, что муж поймет намек. Зажмурился, опасаясь, что Джер посчитает его слишком доступным или наоборот, обрадуется и примется повторять во всех подробностях ту страшную ночь. Теперь Рикси знал, чего можно ждать от любовных игр с мужчиной, но легче от этого, увы, не становилось.       — Хочешь, чтобы я тебя вылизал? Смелый лисенок, потерпи, сейчас все будет, — Джер переместился Риксу за спину и присел, заботливо оглаживая выпяченные ягодицы.       — Что? Вылизал?.. Подождите! Вы разве не будете меня?..       — Нет. Нет, чудо, не сегодня, — Джер наклонился, оставляя ряд влажных поцелуев вдоль позвоночника Рикса. — Пока слишком рано для полноценного занятия любовью. Ты ко мне еще не привык. И я хочу получить благословение твоего брата перед тем, как окончательно сделать нас с тобой супругами.       — Но как же… Давайте я тогда руками или ртом! Я хочу, господин, правда!       — Верю, маленький. Но я и сам справился, пока к бочке ходил. Ты, конечно, в такой позе очень желанный и снова будишь во мне не те мысли, но сегодня мы точно не будем. Рано. Так вылизать? Я сделаю, если хочешь.       — Нет! Не надо, господин! Давайте спать лучше, — Рикс, совершенно красный из-за смущения и стыда шустро устроился обратно на кровати и завернулся в одеяло и плащ, как в кокон.       — А мне кусочек одеяла дашь? Совсем чуть-чуть, — дразнясь, попросил Джер. Рикси покраснел еще сильнее и завозился, выпутываясь поскорее, чтобы не морозить мужа. Тот не сдержался — расхохотался и в два счета помог Риксу освободиться. Лег сзади, обнял со спины, прижимая к груди и согревая накопленным теплом. Поймал хвост, легший Риксу на бедро, нежно погладил, стараясь не дергать рыжие шерстинки, и зашептал в волосы парня: — Смешной. Карамельный. Ласковый. Мой маленький муж, не смей смущаться. Ты нравишься мне таким, какой есть.       — Господин…       — Когда-нибудь я отучу тебя так меня называть. Хочу, чтобы ты стонал мое имя на самом пике. Спи, чудо, завтра сложный день для нас обоих.       — Доброй ночи, господин Джерайя, — прошептал Рикс, полностью отдаваясь ощущению тепла, согревающего до самых костей, тяжести руки Джера на своей талии, и тому, как колыхалась за его спиной грудь от размеренного, глубокого дыхания.       — Доброй ночи, малыш, — обжег чуткое ушко шепот мужа.       Рикс прижался к Джеру как можно теснее, бесстыдно и смело вжимаясь обнаженными ягодицами в тонкое исподнее. Сон накрыл мягко и легко, отрезая все ненужные метания, страхи и сомнения, ведь рядом был человек, ставивший потребности и желания Рикса выше своих.