Песня северных земель

— Что думаешь? — спросил Алтан, напряжëнно глядя на Серëжу. Тот задумчиво рассматривал шкатулку, но не прикасался к ней, словно она была отравлена. — Это шкатулка. — Да что ты? — съязвил Алтан. — А я думал, это гроб, в котором я тебя похороню! За дебила меня держишь?! Я и без тебя догадался, что это шкатулка! — Ты сам спросил, что я думаю, — фыркнул Серëжа, ничуть не обидевшись из-за выпада в свою сторону. — Значит, ты смог подобрать кодовую фразу к ключу? Что ты ему сказал? — Всего понемногу: про деда-садиста, про свою нелёгкую жизнь и про друга-придурка! — Мне льстит, что, несмотря на свой паскудный характер, ты всё же называешь меня другом, — усмехнулся Серëжа. — Ты уже открывал её? — Открывал. Внутри пусто, и не похоже, что там вообще что-то было. Алтан с омерзением посмотрел на шкатулку и бросил рядом с ней ключ. И его, и Серëжу удивило, что такой драгоценный ключ отпирает такую неброскую старую шкатулку. Она была сделана из тëмного дерева, местами потëртого, прорезь для ключа позеленела, а вокруг неё был вырезан незамысловатый узор. Словом, шкатулка была абсолютно непримечательной, но довольно тяжёлой. — Что-нибудь после открытия изменилось? — Да. — Что именно? — Ты резко отупел. Серëжа закатил глаза. «Если хочешь, я могу ему косы выдрать», — скучающие отозвался дух. — Нет, Птиц, я и сам могу это сделать, — вздохнул Серëжа. — Что он там уже предлагает? — нахмурился Алтан. — Ничего ценного, — отмахнулся Разумовский и всë же взял в руки шкатулку. Она оказалась настолько тяжёлой, что её пришлось положить на колени. Серëжа провëл пальцами по узору возле замка, осмотрел шкатулку со всех сторон и отложил её в сторону. — Что ж, раз у нас теперь есть шкатулка, круг поисков сужается. Теперь мы сможем выяснить, для чего она и почему выбрала тебя. — Я предлагаю её просто сжечь, — Алтан постучал по крышке. — Дерево. Я, конечно, против того, чтобы жечь деревья, но в данном случае я готов отступить от своих убеждений. — Мы не будем её жечь, — осадил его Серëжа и вдруг ударил себя ладонью по лбу. — Дырявая голова! Надо же проверить её на наличие чар! Он провёл над шкатулкой правой рукой, и огненный опал в его перстне резко вспыхнул. Серëжа шептал под нос известные ему заклинания для обнаружения проклятий и ловушек и спустя пару минут опустил руку. — Я чувствую исходящую от неё магию, но это не что-то опасное, — он задумчиво потëр подбородок. — После уроков я зайду в библиотеку. Теперь, когда мы знаем, что искать, поиски ускорятся. Но ты уверен, что ничего странного не заметил, когда открывал её? Алтан хотел по привычке съязвить, но сил хватило лишь на то, чтобы покачать головой. — Ладно, — Серëжа поднялся. — Ты готов? Если задержимся ещё хотя бы на минуту, то сидеть будем возле дверей, а там опять этот оборотень! — Я предлагал тебе проклясть его, — хмыкнул Алтан, поднимаясь следом и на ходу запихивая тетрадь с ручкой в карман балахона. — Мои проклятья ни один окольцованный не обнаружит. — В школе не так много шаманов, которые могут проклясть его, — усмехнулся Серëжа, выходя в узкий коридор общежития Сварога. Алтан быстро запер комнату, и вместе они пошли вниз по лестнице. — Я душа компании, на меня никто не подумает. Серëжа резко обернулся и вздëрнул брови. — Ты? Душа компании? Ты когда с людьми в последний раз общался? Из узкого коридора они вышли на главную лестницу, и Серëжа, идущий впереди, с кем-то столкнулся. Не удержав равновесие, он начал падать, но кто-то перехватил его поперëк талии и резко поставил на ноги. — Ой, спа… — он резко замолчал и оттолкнул своего спасителя. Оборотень смотрел на него со смесью недоумения и растерянности, так и не опустив руки. Одновременно из бокового коридора вышел Алтан, а за спиной оборотня выросла улыбающаяся во всё тридцать два рожа Макарова. — Опачки! Моя лесная царевна! Как дела, красавица? Ты в этой секции живёшь? Я запомню! Алтан густо покраснел, скрипнул зубами и стрелой слетел вниз по лестнице. Серëжа бросил презрительный взгляд на оборотня и поспешил вслед за другом. Олег тяжело вздохнул. Встреча с Разумовским была чистой случайностью, но даже эта случайность могла всë изменить. Он бы поймал его, не дав упасть, и, пока тот ничего не сообразил, извинился бы за свои слова и объяснил, что это он такой дурак, что наговорил всякой ерунды, хотя имел в виду совсем другое. Увы, он даже рот не успел открыть, когда до него дошло, кого именно он поймал. Момент был упущен. — Кажется, я ему нравлюсь, — ухмыльнулся за плечом Вадим. — Ты видел, как он очаровательно покраснел? Попомни мои слова, Волче, к концу года он сам будет на меня вешаться! * * * Времени после занятий было не так много. Помимо домашних заданий и индивидуального плана подготовки к годовым экзаменам, расписание Серëжи состояло из кучи разных кружков: в субботу и вторник вечером — художественный кружок, в понедельник, четверг и субботу — шахматный клуб, а в пятницу — театральный кружок, где он работал над декорациями к спектаклям. В пятом классе он ещё пытался втиснуть в расписание пение, но с ним не вышло — голос Жар-Птицы оказался не слишком мелодичным. Бросать какой-либо из кружков он не хотел. Рисовать ему нравилось, в шахматах ему не было равных — вместе со своим напарником Игорем Громом они защищали честь школы на разных соревнованиях и всегда занимали призовые места, а театралы брали его с собой на разные выставки и спектакли, куда сам он не мог попасть. Сегодня нужно было опять идти и работать с декорациями, а до тех пор у него было всего полтора часа, два — если пропустит обед. Серëжа собрал из отдела артефакторики несколько старых книг (раз шкатулка старая, то и писать о ней должны были давно, решил он), сложил их на столе, а рядом положил лист бумаги и ручку, где собирался выписывать возможные варианты. Пусть теперь и было известно, что конкретно искать, поиски всё равно продвигались до ужаса медленно. За сорок минут он выписал информацию всего о четырёх шкатулках, но пользы от этого было мало — древние книги не имели картинок, а авторы забыли добавить описание внешнего вида шкатулок, а если и добавили, то таким языком, что совершенно ничего непонятно! Серëжа замер, услышав приближающиеся шаги. Обычно в его закуток никто не заходил, так что это либо Алтан, либо библиотекарь. Он ошибся. Из-за стеллажа выглянула вихрастая голова. Парень улыбнулся и сделал шаг к Серëже, выпрямившись в полный рост. По привычке он сунул одну руку в карман брюк, а второй провёл по шраму в виде молнии возле брови. — Я тебя обыскался. — Что-то случилось, Игорь? — чуть нахмурился Серëжа. С Игорем Громом они не были близкими друзьями. Серëжа вообще не знал, как можно охарактеризовать их отношения. Вроде бы и общаются, когда встречаются на собраниях клуба, могут даже обнять друг друга после напряжённой игры, когда приходится буквально выгрызать победу у противника, но при этом в любое другое время они даже не здороваются — максимум кивнут друг другу, если встретятся. Скорее, их можно назвать приятелями, а не друзьями. — Да так, — он почесал затылок и привалился плечом к стеллажу. — Лëха поговорить с тобой хочет. Серëжа сильнее нахмурился. Всего шахматистов, которых отправляли на соревнования, было трое — он, Игорь и Алексей Капустин. Если с Игорем Серëжа ещё хоть как-то общался, то с Лëхой у них не заладилось с самого начала — тот отчего-то не любил выходцев из Хорса, даже несмотря на тот факт, что там учились его родители. Серëжа не пытался наладить отношения, и между ними так и остался непонятный холодок. — И что ему нужно? — сдержанно спросил он. — У нас же скоро набор в клуб, и мы с Лëхой должны были его проводить, — вздохнул Игорь. — А у него в этот день матч по квиддичу! Вот мы и хотели попросить тебя заменить его. — На квиддиче? — ухмыльнулся Серëжа. Игорь рассмеялся. — Ну это было бы вообще идеально! Но для начала начнём с шахмат. Надо просто обсудить некоторые организационные моменты. Серëжа едва сдерживал смех. — Далеко? — Да тут буквально в двух шагах! — Игорь махнул куда-то в сторону. — Минут на пять задержим, не больше. — Ладно, идём. Он оставил на столе все книги и лист с записями, уверенный, что никто сюда за пять минут не придёт. * * * Когда Серëжа вернулся на своë место, он с удивлением обнаружил там Макарова. Тот с явным интересом читал его записи, а при виде Серëжи поднял голову и широко улыбнулся. — О, Разум! Ты-то мне и нужен! — В очередь, — буркнул Серëжа, убирая с глаз Макарова свои записи. Тот с усмешкой закатил глаза. — Я не за твоими тайнами пришёл, хотя довольно странно, что тебя заинтересовали древние шкатулки, причём не самые безобидные… — Чего хотел? — грубо перебил его Серëжа. Вадима он недолюбливал, хотя все в школе его обожали. Макаров был председателем своего класса и посредственным волшебником. За что его любили — непонятно. — Ну чего так грубо? — Вадим сел напротив него и сложил руки перед собой. — Я ведь к тебе с миром пришёл. Серëжа раздражëнно вздохнул. — И с какой целью ты пришëл? — Меня интересует твой друг, который шаман, — тут же оживился Вадим; Серëжа подумал, что уточнение про шамана было лишним, потому что всем было известно, что больше у него друзей нет. — Он всегда такой хмурый ходит, всем недовольный… Не знаешь, чем бы я мог его порадовать? — он подпëр голову кулаком и улыбнулся в ожидании ответа. «Можешь залезть на осину и повеситься, чтобы твои кишки выклевали вороны», — подумал Серëжа. «Эй! Я хотел это сказать!» — возмутился Птица. — Зачем тебе это? — с подозрением спросил Серëжа, скрестив руки на груди. — Я не могу спокойно жить, зная, что рядом кто-то страдает! — театрально вздохнул Макаров. — Вот он когда-нибудь улыбается? А я хочу вызвать у него улыбку! Дружить с ним хочу! — Хочешь дружить с ним, а приходишь ко мне? Логика у тебя хромает. — У меня собака хромает, а с логикой моей всё в порядке. Ты знаешь шамана лучше всех. Что ему нравится? Какие-нибудь вкусняшки или цветы? Может, он любит по ночам на звëзды смотреть? Или книжки какие читает? — А с чего ты взял, что я буду тебе помогать? — Разум, ты ж вроде не дурак, а такие глупые вопросы задаёшь, — снисходительно улыбнулся Вадим. — Это всё ради великой силы лю… дружбы! Ну что тебе, жалко что ли? Я ж парень нормальный! Хочешь, перескажу тебе биографию Ивана Грозного?! — Избавь меня от этого удовольствия, — поморщился Серëжа, мысленно ухмыльнувшись. Ведь это шанс навсегда отвадить этого дятла. «Подвесим его на осине?» — с энтузиазмом спросил Птица. «Нет!» — Ты-то, может, и нормальный… хотя в этом я, конечно, сильно сомневаюсь… Но с чего ты решил, что Алтану ты интересен? Вадим ухмыльнулся. — А как же нет? Он так очаровательно краснеет, когда я на него смотрю! Ну тут даже дурак догадается, что к чему! «Дурак-то, может, и догадается, а вот инвалид без мозга — вряд ли», — цыкнул Птица. Серëжа тяжело вздохнул и взглянул на Вадима из-под полуопущенных ресниц. — Если скажу, ты обещаешь не выдавать меня? — Готов непреложный обет принести, — серьëзно отозвался Макаров. — Обойдусь, — фыркнул Серëжа и слегка наклонился. Вадим тут же подался вперëд, приготовившись слушать. — Яблочные слойки и полевые ромашки. — Не обманываешь? — Могу непреложный обет принести, — передразнил его Серëжа. — Обойдусь, — усмехнулся Вадим, поднялся и по-дружески хлопнул его по плечу. — Спасибо, Разум! Вот все говорят, что ты заносчивый и противный, а ты вон какой! Я обязательно позову тебя на нашу свадьбу! Не дожидаясь ответа, он убежал. Серëжа фыркнул и вернулся древнему учебнику. — У принцессы аллергия на ромашки, — появился рядом Птица. — И яблоки он ненавидит. — Правда? Ох, как же я мог об этом забыть! — Серëжа театрально приложил тыльную сторону ладони ко лбу. — Горе мне! Птица рассмеялся. — Сразу видно — моё воспитание. * * * Дверь с грохотом открылась, но Олег не обратил на это никакого внимания. В общежитии Ярила всегда шумно, а такого понятия как «личное пространство» вообще не существует. Яриловичи живут в комнатах по десять-двенадцать человек и только в старших классах им позволяется жить в комнатах поменьше — всего на шесть человек. Олегу повезло чуть больше, его переселили в «шестёрку» в этом году, хотя он ещё не считался учеником старшей школы. Его соседи были шумными, и он научился игнорировать этот шум, не последнюю роль в этом сыграла и его семья — уж с ними-то любой шум нипочём. Когда же на его кровать наглым образом сели, Олег оторвался от книги (учебник по нумерологии для чайников) и воззрился на гостя. Не выдержав, он захохотал, и было и отчего — в волосах Вадима были крошки и, кажется, тычинки от ромашек, а на одежде засыхал джем, лицо при этом было красным, как раз в цвет Сварога. — Ты что, тайком пролез на кухню, и тебя спалили? — рассмеялся Олег, вытащив из волос Вадима кусочек слоёного теста. Тот с рыком поднялся и уставился на Олега ненавидящим взглядом. — Ты! — он указал на него пальцем. — И этот твой рыжий… Тварь он! Я к нему, значит, с миром, а он мне нагадил только! Правду про него говорят — он мерзкий, противный, сучий таракан!!! — Да в чëм дело-то? — опешил Олег. Раньше Вадим если и говорил о Серëже, то со странной смесью настороженности и восхищения. Если задуматься, он вообще никогда ни о ком не отзывался так, как сейчас. — В чëм дело?! — воскликнул Вадим и смахнул с волос крошки. — Этот рыжий упырь… — За словами следи. — Да насрать мне, что ты втюрился в него, упырь — он и без твоей любви упырь! Попросил его по-человечески помочь мне подкатить к его другу — а он что? Насоветовал мне всё то, что лесная царевна терпеть не может! А на ромашки у него вообще аллергия — он меня ими и метелил, пока чихать не начал! Олег честно пытался не смеяться. Он молча хрюкнул, а потом смех сам полился из него неудержимым потоком. — Смешно тебе?! — Ой дурак ты, Вад! — хохотал Олег. Вадим долго сверлил его испепеляющим взглядом, но спустя пару минут сам не выдержал и рассмеялся. Отсмеявшись, он сказал: — Вот тебе смешно, а меня-то он реально теперь ненавидит. — Ну не то чтобы он раньше к тебе особой любовью пылал… — Ой, да заткнись ты! Следи лучше за своим рыжим, чтобы он опять какую пакость не учинил! — Он не мой, — буркнул Олег. — Ну да, будь он твоим, ты бы не делал это с книжкой в туалете. Смысл этих слов не сразу дошёл до Олега, а когда дошёл, Вадим уже сбежал — только дорожка из крошек вела к двери. — Придурок. * * * Работа над декорациями успокаивала. Серëже нравилось создавать что-то своими руками, неважно, простые это рисунки или же небольшие фигурки из глины. Когда он пришëл в театральный кружок, ему хотелось выступать на сцене, но тогда он обнаружил в себе страх выступать перед публикой. Тогда перед ним сидел режиссёр-постановщик Альберт Косыгин и ещё пара ребят, что пробовали свои силы в актёрском искусстве, всего в зале было человек десять, не больше. Когда Серëжа вышел на сцену и увидел обращённые на него взгляды, его сковал такой страх, что он не мог даже вздохнуть. Отбор он не прошёл, но его взяли помогать создавать декорации и прочий реквизит, а спустя два года, когда его наставник выпустился, Серëжа сам стал художником по реквизиту, и его это вполне устраивало. Собрания театрального кружка проводились каждый день, кроме пятницы — этот день решили сделать выходным, чтобы все успели подготовить уроки к следующей неделе. Именно пятницу Серëжа выбрал, чтобы работать над декорациями, — в остальные дни он был попросту не нужен. В пятницу же он мог задержаться допоздна, и никто его не отвлекал от работы. Первое время он так увлекался репетициями актëров, что забывал о своих обязанностях. Он положил кисть на подставку и отошëл назад, чтобы со стороны оценить творение рук своих. — Мне не нравится, — буркнул Птица, — Слишком мало крови и трупов. — Разумовский! Серëжа подпрыгнул от неожиданности и обернулся. — Лиза! Зачем так пугать? Лиза Абрамова, восьмиклассница с Дажбога и одна из актрис кружка, виновато улыбнулась. — Прости, я думала, ты слышал меня. — Увлёкся, — он махнул рукой в сторону незаконченного стенда с нарисованным кладбищем. Лиза оглядела новую декорацию и тихо сказала: — Красиво. — Ещё много работать, но сегодня планирую закончить. К «Гамлету» всë готово. Какие-то ещё спектакли планируются? — У нас год Шекспира, поэтому… — Можешь не продолжать, — вздохнул Серëжа. — Дай угадаю, по классике пойдете? «Ромео и Джульетта», «Король Лир»… — Первое точно нет, — тихо усмехнулась Лиза. — Приелось уже всем. В планах пока «Гамлет» и «Двенадцатая ночь». Но я не за этим сюда пришла. Серëжа вопросительно выгнул бровь. — А зачем? — В воскресенье в Медной галерее пройдёт выставка Айвазовского. Всех театралов пригласили. Пойдёшь с нами? — С радостью, — Серëжа улыбнулся. Лиза слегка покраснела, достала из небольшой сумочки билет и протянула ему. — Собираемся в холле в девять утра. — Хорошо. Лиза потупила взгляд и ушла — так же тихо, как и пришла. — Она на тебя глаз положила, — фыркнул Птица. — Тебе она не нравится, — это было не вопросом, а утверждением, впрочем, лишним, поскольку Птице никто не нравился. — А с чего бы она мне нравилась? — Да действительно… — пробормотал себе под нос Серëжа, убрал билет в потайной карман в сумке и вернулся к рисованию могил. Ужин он в этот день пропустил. * * * — Вот! — Вадим бросил на стол тетрадь, едва не опрокинув стакан с соком. Марина Володаева посмотрела на него с осуждением и молча покачала головой. В их сторону уже косились любопытные ученики (а как же — любимчик всех и вся первым подошëл к Зануде Театралке!), и ей это внимание не нравилось. — Так ты обращаешься с чужими вещами? — недовольно произнесла она, убирая тетрадь в сумку. — Прости, день не задался, — Вадим виновато почесал затылок. — Спасибо за нумерологию, без тебя мне пришлось бы туго. Марина повела плечами. — Ты помог мне, а я помогла тебе. Мы в расчёте. — Ага. Ну ладно, до скорого! Вадим махнул на прощание рукой и уже собирался вернуться за стол к Олегу, чтобы продолжить ужин, как вдруг Марина его окликнула. — Макаров, ты ж вроде интересуешься искусством? Вадим обернулся. Глаза его загорелись. — Зависит от того, что ты хочешь. Марина закатила глаза и достала из сумки билет. — В воскресенье наш кружок позвали на выставку Айвазовского. Я не большой фанат живописи, а билет зря пропадает. Хочешь пойти? — Да я только за! — Вадим широко улыбнулся.