Проклятие полярной звезды

«Угадайте, если сможете

и выбирайте, если смеете.»

— П.Корнель

Чонгук двигался по длинному коридору дворца, его шаги эхом раздавались в тишине, нарушаемой лишь лёгким шорохом тканей. В голове не стихали мысли, как застрявшие стрелы, которые он никак не мог вытащить. Он не спал всю ночь, гоняясь за мыслями, что беспокойно метались от одного к другому. Страх, гнев, разочарование — всё перепуталось, словно туман, который не желал развеяться. Солнце ещё не взошло, но за окном уже начинало светать. Альфа направлялся в стойло, в так называемое гнездо, чтобы побыть с Шин, так, Наследный принц называл своего дракона. Проходя мимо комнаты Тэхёна, двери которого были приоткрыты, он заметил, что омега тоже бодрствует. Не решаясь войти, взгляд его невольно зацепил Тэхёна. Мальчик сидел в кресле, почти спрятавшись за ворохом тёплых мехов, и, несмотря на все эти слои, продолжал дрожать от холода. Омега был полностью поглощён чтением, но было видно, что ему трудно сосредоточиться. — Почему не спишь? — Чонгук сделал шаг вперёд, его голос звучал тише, как было всегда, когда его что-то беспокоило. — Ты что, замёрз? Тэхён поднял взгляд и быстро опустил его, избегая встречаться глазами. Он не знал, как реагировать на Чонгука. — Мне не привычно спать здесь. — едва слышно ответил он, ощущая, как неловкость начинает давить. — Прохладно. Чонгук недовольно фыркнул и, не дождавшись разрешения, подошёл к мальчику, снимая с себя свою меховую накидку. Наследный принц аккуратно накинул её на плечи омеги, чтобы укрыть. — Это не оправдание, — с лёгким упрёком произнёс Чонгук, поправляя свою вещь на нём. — Ты ещё маленький, должен достаточно спать и теплее одеваться, если не хочешь заболеть. Тэхён сидел, не понимая, как реагировать. Он не мог понять, что именно в этом акте заботы его задело, но было что-то в этом, что вызывало у него смущение. Ощущение тепла от чужой накидки будто медленно рассеивал холод, и омега почувствовал лёгкое облегчение, как если бы его не просто укрывали от холода, но и от чего-то более глубокого, невидимого. Чонгук заметил, как Тэхён смотрит на него. Его взгляд был настолько искренним, что это заставило Чонгука почувствовать некую неловкость. — Что, не нравится? — спросил он, нахмурившись, как будто эти слова могли бы его задеть. — Нет, нравится, — поспешил ответить Тэхён, едва заметно покраснев. — Спасибо. Чонгук молча кивнул и, не сказав больше ни слова, направился к выходу. Мальчик, казалось, был немного менее напряжён, чем раньше, и Чонгук вдруг понял, что его действия не прошли незамеченными. — Ты всегда так рано просыпаешься? — услышал альфа, когда уже почти дошёл до двери спальни. Оглянувшись на Тэхёна, который теперь сидел, обвёрнутый в его накидку, Чонгук заметил что в нём что-то изменилось — он не был таким зажатым и мнительным, каким сидел перед ним пару минут назад. — Мне нужно проведать своего дракона, вот я и проснулся, — с хрипотцой в голосе ответил он. Альфа почувствовал облегчение от того, что взгляд напротив него не был полон неловкости. Услышав про дракона, глаза маленького омеги блеснули, и он немного задумчиво сжал губы, словно пытаясь сформулировать вопрос. Этот маленький жест не остался незамеченным для Чонгука. Он мог видеть, как омега обрабатывает информацию, как появляется желание узнать больше, но он не знал, как начать разговор. Чонгук несколько секунд молчал, раздумывая, и вдруг у него в голове мелькнула мысль, которая показалась ему не такой уж плохой. Он не был уверен, почему именно сейчас, но вдруг ему захотелось поделиться этим с Тэхёном. — Хочешь пойти со мной? — произнёс он, слегка улыбнувшись уголками губ. — Я разрешу тебе погладить дракона, если будешь вести себя тихо. Тэхён сразу вскочил с кресла, и его лицо осветилось счастьем и удивлением. Он быстро кивнул, но, заметив, что его губы начали нервно подёргиваться, закусил нижнюю губу в предвкушении. Чонгук не мог не заметить, как искренне Тэхён рад этому предложению. После того, как Чонгук заставил Тэхёна надевать меховую шубку, они направились к тренировочной арене драконов. По пути Чонгук заметил, как от холодного воздуха с ему стало немного легче, а мысли начали отступать. Такое времяпровождение было для него обычным моментом, важным в своей простоте. Драконы всегда имели большое значения в жизни принца, и его отношения с Шином были источником спокойствия. Как только они подошли к арене, Чонгук указал на огороженную территорию, где отдыхали драконы. Большая часть из них стояла неподвижно, их тела, покрытые чешуёй, мерцали в утреннем свете. Здесь, вдали от всего, драконы отдыхали вне тренировок и битв. Для Чонгука эти драконы были чем-то большим, чем просто животными. Они были как части его самого — независимые и сильные. Внутри царила атмосфера уюта и спокойствия, несмотря на его размеры. Стены были высокими, выложенными камнями, выкрашенными в тёмный оттенок, чтобы вписывать гнездо в суровую атмосферу Севера. Пол каждого стойла, был устлан толстыми слоями сена, мягкими и пушистыми, чтобы драконы могли удобно устроиться, растянуть свои огромные лапы и отдыхать. Вдоль стены стояли большие деревянные бочки с водой, а также специальные корма, которые позволяли драконам получать всё необходимое для поддержания силы. В каждом гнезде дракона был установлен высокий деревянный стол, с несколькими металлическими держателями для оков, чтобы в моменты, когда требовалась тренировка или подготовка, его можно было надёжно прикрепить. Потоки мягкого света проникали через небольшие окна, их стекла были закалёнными и затянутыми специальной сеткой, чтобы обеспечить безопасное окружение для драконов, не позволяя им вырваться или разрушить что-то. Всё было подготовлено с тщательностью, и в каждой детали чувствовалась забота о том, чтобы дракон оставался в идеальном состоянии, готовым к тренировкам и защите своего хозяина. Шин был в углу своего гнезда, отдыхая, его огромные крылья были раскинуты, а глаза прикрыты. Его чёрная чешуя, с серебристыми вкраплениями, была яркой даже в тусклом свете раннего утра, словно он был усыпан хлопьями снега. Дракон заметил приближающихся, но не двигался — слишком привык к своему хозяину, чтобы беспокоиться о нём. Чонгук подошёл ближе, почувствовав тёпло, исходящее от него. — Вот он, — сказал Чонгук, наклоняясь к Тэхёну. Его голос стал мягче, спокойнее, почти ласковым. — Шин. Тэхён замер, его глаза широко раскрылись, когда он увидел дракона. Он ступил шаг вперёд, но быстро остановился, оглядываясь на альфу, словно получая разрешение. Чонгук кивнул. — Ты можешь подойти ближе, но не шуми, — предупредил он. — Он очень чувствителен к звукам. Тэхён стоял, слегка растерянный, не в силах отвести взгляд от дракона. Его сердце ускоренно билось от волнения и восхищения. Он чувствовал себя маленьким и незначительным рядом с этим чудовищем, но одновременно было невыразимо тепло от того, что он был здесь, с Чонгуком, который позволил ему близко подойти к Шину. Когда Тэхён провёл рукой по чешуе дракона, Шин несколько раз дернул головой, словно ощутив его присутствие, и мягко повёл хвостом. В ответ юноша тихо засмеялся, почти не веря, что оказался так близко к этому огромному существу. Он поднял глаза на альфу, чтобы поделиться своими впечатлениями, и в этот момент его взгляд столкнулся с тем, что до сих пор было для него неизведанным — улыбкой Чонгука. Чонгук наблюдал за ним, чуть прищурив глаза. Его лицо оставалось спокойным, но в душе он чувствовал нечто новое — что-то, что было больше, чем просто уважение к своему дракону. Это было осознание, что он делился этим моментом с кем-то, кто не мог бы понять его раньше. Он стоял немного поодаль, наблюдая за ним с тихой улыбкой, которую омега раньше никогда не видел на его лице. Эта улыбка была едва заметной, едва-едва касалась уголков губ, но в ней было нечто новое — что-то человеческое, настоящее. Мальчишка застыл на месте, не понимая, почему эта улыбка так сильно его тронула. Он почувствовал, как тепло, которое только что передал дракон, оказалось ничем по сравнению с тем, что охватило его внутри. Омега не знал, что сказать, не знал, как это объяснить, но с каждым мгновением он всё больше ощущал, как его сердце начинает тронуться. Улыбка Чонгука была простой, но искренней, и, возможно, именно в этом и заключалась её важность.

***

Тяжёлые мысли не отпускали Чонгука: слова отца, словно отравленные стрелы, продолжали пронзать сознание. Он провёл часы, лежа на спине и глядя в потолок, чувствуя, как его внутренний мир рушится под весом разочарования. Солнечные лучи, пробившиеся сквозь тяжёлые занавеси, стали для него знаком о том, что утро наступило ещё пару часов назад. Это означало, что весь утренний распорядок пошёл наперекосяк. Для него, привыкшего к строгой дисциплине, это было недопустимо. Но вместо раздражения он чувствовал лишь усталость. С усилием поднявшись с кровати и направившись в купальню, Чонгук быстро привёл себя в порядок. Холодная вода на лице слегка освежила его, но внутренний гнев — смесь разочарования, обиды и растущего раздражения — не утихал. К тому моменту, как он повернулся и направился к двери, его сердце билось всё быстрее. Сегодня было важное совещание. Высокопоставленные лица империи собирались обсудить вопросы безопасности, новые союзы и, возможно, даже предстоящие военные действия, о которых в курсе лишь приближенные его отца. Альфа понимал, что присутствуя на совещании и попадаясь на глаза отцу, он частично определяет собственную судьбу. Каждый взгляд, каждое слово отца — теперь всё имело значение для него, ведь, Император определённо заставит его заплатить свою цену. Комната совещаний была огромной, с высокими потолками и массивными окнами, через которые не проникал свет. Несмотря на дневное время, всё казалось холодным и тяжёлым, как в преддверии бури. Стены были украшены древними гобеленами, отражавшими величие прошлого, но даже этот пышный декор не мог скрыть мрачной атмосферы, царящей в помещении. Император сидел за длинным столом, его взгляд был сосредоточен, а лицо — бесстрастным. Рядом с ним находился Чонгук, сидящий немного в стороне, в полном молчании, не вмешиваясь в разговоры советников. Он знал, что это не его время говорить, и предпочитал наблюдать. Напротив них сидеь Ёнчхоль – омега Императора и второй правитель, и несколько высокопрофильных советников, сидящих по обе стороны от стола. Разговор шёл о состоянии империи, о некоторых важных решениях, которые необходимо было принять в свете растущей напряжённости на границах. Советники выкладывали свои предложения, большинство из которых было направлено на усиление военной мощи. Однако Император не проявлял особого интереса к этим обсуждениям. Его мысли были где-то далеко, а его ответ был кратким и сдержанным. — Мы должны укрепить наши позиции, — сказал один из советников, старый мужчина с уставшим взглядом. — Нам нужно ещё больше воинов и больше ресурсов. Император кивнул, но его взгляд оставался холодным и равнодушным. — Согласен. Но какие конкретно меры вы предлагаете? — его голос был ровным, но с нотками усталости. – Мой народ не должен знать о том что политический конфликт с другой Империей может стать причиной войны. В этот момент, неожиданно, для всех прервал спокойное течение совещания голос Ёнчхоля. — Укрепление позиции это не только о войсках, это о том, как мы управляем внутренними делами. — сказал он, взглянув на Императора с неприкрытым презрением. — Ты не можешь заеиматься только политикой, игнорируя то, как обстоят дела внутри Империи и ждать уважения к себе от людей. Тон был достаточно резким, чтобы все замолчали. Чонгук почувствовал, как напряжение в комнате возросло. Он посмотрел на Императора, ожидая его реакции. Император отложил перо, его взгляд стал холодным, и лицо немного напряглось, но он не сразу ответил. Всё, что он хотел — это закончить совещание как можно скорее. — Ты не понял, о чём я говорил, — сказал Император тихо, но с явной угрозой в голосе. — Это не время для эмоций, дорогой. Мы на грани войны. В глазах Ёнчхоля загорелась ярость. Он поднялся со своего места и шагнул к Императору, не заботясь о том, что все вокруг наблюдают за ним. Его лицо покраснело от гнева. — Всё, что ты делаешь, — это строишь свою собственную игру, мой Повелитель. — голос омеги прозвучал, как буря. Советники замерли, ощущая, как воздух стал тяжёлым. Чонгук почувствовал, как его сердце забилось быстрее от происходящего. Он не знал, как долго его родители будут продолжать этот жестокий танец, но всё вокруг казалось напряжённым, будто натянутой струной. Император, несмотря на всю свою уверенность, лишь выдохнул, а затем жестом пригласил супруга сесть обратно. Его глаза оставались холодными, и его лицо — бесстрастным. — Ты слишком эмоционален, — сказал он, не поддаваясь на провокацию. — Я не могу позволить себе поддаться эмоциям в такой момент. Всё, что я делаю — ради Империи. Ты не понимаешь, что сейчас не время для личных чувств. Ёнчхоль был на грани. Его дыхание было тяжёлым, и в глазах вспыхивал гнев. Он бросил взгляд на Чонгука, и в этот момент в его взгляде было что-то болезненно холодное, будто он ожидал поддержки от своего сына. — Ты всегда говоришь, что всё ради Империи, но никогда не обращаешь внимания, что чувствуют те, кто рядом с тобой. – крикнул Ёнчхоль, глядя на Императора с потемневшими глазами. Этот выпад снова привёл к тягостной тишине. Чонгук почувствовал, как его мышцы напряглись, а взгляд его папы стал ещё более отчуждённым. Он хотел вмешаться, что-то сказать, но слова застряли в горле. В конце концов, Император встал, разрывая молчание. — Совещание окончено, — его голос был твёрдым, но внутреннее напряжение ощущалось даже в этом кратком приказе.

***

Дневной свет едва пробивался через тяжёлые занавеси в покоях Императора. Он стоял у стола, поглощённый бумагами, но в его глазах не было привычной решимости — только беспокойство, скрываемое за внешним спокойствием. С каждым днём его решение становилось всё более тяжёлым, а каждый шаг — всё более сомнительным, пусть он и не собирался отступать. Когда дверь покоев тихо открылась, Император не повернулся. Он знал, кто это. Не стоило обращать внимание на своего омегу, он, как всегда, вошёл в комнату, едва коснувшись порога, и беззвучно подошёл к столу. — Ты что-то задумал? — голос омеги был ровным, но в нём сквозила обеспокоенность. Он привык, что Император редко делился своими планами. Но сегодня его интуиция подсказывала: что-то не так. Император наконец обернулся, на его лице было выражение усталости, смешанное с раздражением. Он знал, что он скрывает многое, но не мог себе позволить открыто обсуждать свои замыслы. Это было не просто предательство, это было нечто большее. — Что ты имеешь в виду? — ответил он, пытаясь скрыть напряжение в голосе. Но даже он знал, что для Ёнчхоля не секрет, что в последнее время Император всё больше замкнут и склонен держать в тайне свои решения. Императорский омега ответил сразу. Он подошёл ближе, его взгляд стал более настойчивым. — Ты словно стал другим, не таким, каким был раньше. – в его голосе прозвучала боль. Император глубоко вздохнул и сделал шаг к своему супругу. Его лицо стало твёрдым, он почувствовал, как сердце начинает биться быстрее. — Ты не понимаешь, — сказал правитель, едва сдерживая раздражение. — Ты не понимаешь, что происходит. Ты не видишь, что я делаю всё это ради нас, ради Империи. Ты не видишь, что мир вокруг нас меняется, и если я не приму жёсткие меры, мы потеряем всё. – постарался успокоить своего омегу он, параллельно выпуская феромоны. Ёнчхоль напрягся, почувствовав, как гнев Императора, скопившийся в его груди, выплёскивается наружу. Но он не отступил. — Ты думаешь, что я не вижу? Ты думаешь, что я не понимаю? — его голос становился всё более холодным. — Ты не говоришь мне правду и что-то замышляешь, но я не знаю, что именно. Ты не делишься со мной важными решениями, словно я не смогу понять, как это всё касается нас. – сжав ладони в кулаки сказал Ёнчхоль, пытаясь скрыть своё отчаяние. Император чувствовал, как его терпение начинает иссякать. Это было не о решениях, не о политике, а о том, что он уже не мог доверять никому, даже своему супругу. Он не мог позволить себе раскрыться полностью. — Ты прав, я не могу тебе всё рассказать. — его слова становились всё более резкими, и он подошёл к мужу, почти загнав его в угол, нависая над ним. – Сейчас не время для твоих вопросов. И если ты не будешь молчать, ты только навредишь нам обоим. Омега сжал губы, но его взгляд был твёрдым. Он не мог поверить тому, что его когда-то любимый муж сейчас пытается его заверить в том, что Ёнчхоль преграждает ему путь. — Я молчал слишком долго, — сказал он, и в его голосе звучала решимость, но и разочарование. — Ты не только меняешь свою политику, но ты меняешь и нас. Ты стал чужим человеком, и я больше не могу оставаться в стороне, пока ты увязаешь в своих играх. Император почувствовал, как внутренний холод сковал его сердце. Его отношения с омегой давно стали напряжёнными, но теперь, когда он оказался на грани важных решений, эти стены между ними словно начинали рушиться. — Я волен поступать так, как считаю нужным. – брови правителя нахмурились, а голос стал на тон выше, выражая его ярость. – Знай своё место. Ёнчхоль молчал. Он не мог понять, что именно влечёт за собой эти изменения, и что скрывает Его Высочество. Но он не мог больше просто наблюдать за тем, как его муж отдаляется. — Ты даже не пытаешься объяснить мне, что происходит, — прошептал он, уходя в сторону двери. — И я не знаю, как долго я смогу быть рядом, Чонсон. Тишина повисла в воздухе, как нечто невидимое и тяжёлое. Император закрыл глаза, его пальцы побелели от напряжения, и он положил ладонь на плечо мужа, успокаивая этим жестом самого себя. Он не знал, что сказать, не знал, как выйти из этой ситуации. Омега был прав, но при этом в глубине души он не мог позволить себе признать, что их отношения разрушены. — Ты всегда слишком много хочешь, — сказал Император, его голос был сухим и почти равнодушным. — Если хочешь, чтобы я делал всё для нашей семьи, ты должен понимать, что я делаю это ради неё, а не для тебя. — Ты, возможно, думаешь, что я не понимаю, как устроены дела, но… – тихо произнёс Ёнчхоль, сдерживая слёзы. – Но я видел, как ты меняешься, как твоя власть съедает тебя. – руки омеги предательски дрожали, когда он накрыл чужую ладонь своей, чтобы избавиться от касаний Императора. – Ты не тот человек, с которым я когда-то был связан. Взгляд Императора потускнел, пока он смотрел на уходящую фигуру. Его слова не могли вернуть уже утерянное. Он знал, что он уже сделал свой выбор — но это не избавляло его от мыслей о том, что он предаёт свою семью. Дверь закрылась с тихим звуком, оставив его одного в комнате, где всё казалось холодным и неприветливым.

***

Площадка для стрельбы была тихой, на ней не было никого, кроме Тэхёна и Хисона, которые стояли рядом с мишенью. Солнце уже клонилось к закату, окрасив небо в мягкие розовые и золотые оттенки. Чонгук, прогуливаясь вдоль арены, остановился, увидев, как младший брат старательно учит Тэхёна стрелять из лука. Он всегда знал, что Хисон, хоть и младший, всё же хочет научиться быть сильным и умелым, но сегодня его попытки выглядели несколько неуклюже. — Ты уверен, что держишь правильно? — спросил Хисон, его голос был немного дрожащим, когда он пытался подправить стойку Тэхёна. Он сам только начинал осваивать искусство стрельбы, но несмотря на это, пытался научить, как мог. Юноша нервно сжал лук, его маленькие пальцы не могли удержать тетиву, а дрожь, казалось, передавалась по всему телу. Он вытянул лук, но усилий было недостаточно, чтобы стрелка полетела точно в цель. Вместо этого она лишь поцарапала край мишени, пролетев мимо. — Я... не смог, — прошептал Тэхён, почувствовав разочарование, которое отразилось на его лице. Хисон слегка наклонил голову в сторону, задумавшись, как бы помочь ему. Его собственные неудачные попытки выстрелов оставались свежими в памяти, но всё же он знал, что должен поддержать Тэхёна. — Не переживай, Тэхён, — сказал Хисон, пытаясь создать атмосферу поддержки. — Мы же только начали, а у тебя всё получится, если будешь продолжать! Тэхён кивнул, немного успокоившись, но всё равно с осторожностью взял в руки лук. Он вновь попытался натянуть тетиву, но его движения всё ещё были неуверенными. Его пальцы слегка скользнули по строке, и стрела почти не двинулась. В этот момент Чонгук, всё ещё стоявший неподалёку, шагнул к ним, не торопясь, но уверенно. Подходя ближе, Чонгук чуть заметно покачал головой, словно осознавая, что ситуация действительно требовала его вмешательства. — Ты не должен так напрягаться, — произнёс он, обращаясь к Тэхёну. Его голос был мягким, но твёрдым, как всегда, когда он был готов помочь. Чонгук подошёл к Тэхёну и аккуратно взял его руку, поправляя её в нужной позиции. — Слишком сильно тянуть не нужно, иначе точности не будет. Ты должен чувствовать лук, а не бороться с ним. Тэхён слегка застыл, когда Чонгук помог ему поставить руку правильно. Он почувствовал тепло, исходящее от альфы, и заметил, как его движения становятся более уверенными. Юный принц, увидев это, отступил в сторону, позволяя Чонгуку взять на себя роль наставника. Он знал, что Чонгук сможет обучить Тэхёна, даже лучше чем сам Хисон. — Так будет легче, — сказал Чонгук, когда Тэхён почувствовал, как лук стал более управляемым. — Теперь, попробуй натянуть тетиву не так сильно. Меньше силы, больше контроля. Тэхён попытался снова, и на этот раз стрела вылетела точно в мишень, поразив её в центр. Он стоял с удивлённым выражением на лице, не веря в свой успех. — Получилось! — воскликнул Тэхён, а его глаза заблестели от гордости. Он едва мог сдержать улыбку. Чонгук наблюдал за этим с тихим удовлетворением, его глаза мягко смотрели на Тэхёна, но он ничего не сказал. Хисон, увидев, как его брат учит Тэхёна, почувствовал облегчение и чуть улыбнулся. — Теперь ты уже знаешь, как это делать!! – обрадовался он, затем посмотрел на своего брата. – Чонгук, можно ты будешь иногда тренировать нас вместе? Альфа лишь усмехнулся словам юного принца. Поскольку, слова отказа Хисон не услышал, и решил что брат согласен, он тут же оповестил об этом и Тэхёна. В глубине души Чонгук почувствовал, что это был не просто момент тренировки. Это был момент доверия и, возможно, даже впервые Тэхён ощутил себя частью чего-то больше. Это было частью его пути, частью чего-то, что он мог контролировать. Тэхён с благодарностью посмотрел на Чонгука, всё ещё немного взволнованный. — Спасибо, — сказал он, и Чонгук снова кивнул в ответ, не говоря больше ничего, но в его взгляде была легкая теплота, которую Тэхён понял без слов.