Принц Цериота

Комната была крохотной и угрюмой, словно забытая часть огромного космического корабля. Тёмные стены, покрытые толстым слоем пыли, создавали ощущение заточения, как в клетке. Воздух был тяжёлым и затхлым, он скапливался в углах и не имел ни свежести, ни жизни. Ещё больше подавляло отсутствие окон, только тусклые, холодные огоньки от старых лампочек с трудом освещали пространство, создавая лишь слабые тени. Пол был покрыт грязным линолеумом, и каждый шаг отдавался неприятным эхом, как если бы он не был частью этого места. Мебель была минимальна — лишь старый, потрёпанный стол, пара стульев, обтянутых старым, треснувшим материалом, и большая кровать, которая казалась слишком большой для этого крохотного пространства. Легкий запах железа, масла и ещё чего-то невыразимого заполнил воздух, придавая комнате отголоски металлической тюрьмы. Небольшая, неуклюжая кровать стояла у одной из стен — но, в тоже время и слишком большая, неподобающая для такого маленького тела, как его. Мальчик лежал на ней, свернувшись клубочком, будто пытаясь спрятаться от всего этого мира, от всего, что ему невыносимо. Он закрывал глаза, но не мог успокоиться. Постельное бельё было старым, застиранным и местами порванным. Оно всё ещё не могло скрыть следы грязи, оставшихся от длинных месяцев, когда никто не обращал на эти детали внимания. В этом месте не было ни покоя, ни уюта, только ощущение пустоты и одиночества, которое наполняло воздух и душу. Тёмные углы, которые не касались даже лучи слабого света, словно тянули в себя. Комната была как тюрьма, а каждый взгляд по её угрюмым просторам напоминал, что здесь не было места для надежды, что всё было оставлено забытым, ненужным и потерянным. Почему он не может быть нужен? Почему его, малое, слабое создание, не принимают так, как принимают другого? Почему Натаниель — омега, такой же как и он — важен для их планов, а он? Он не был нужен. Его жизнь не стоила ни одного взгляда. Разве не было его достоинства? Разве его существование не имело смысла? Это была бездна, в которую он падал, и не было никакого спасения. Злость и отчаяние переполняли его. Почему? Почему он, маленький омега, был настолько неважным? Почему, когда все эти люди, окружающие его, смотрели на него, они не видели того, что он мог бы сделать? Они смотрели на него и видели только беспомощность. Его, Рико, никогда не рассматривали как что-то значимое. Его, как и его чувства, просто игнорировали. Что он сделал не так? Почему он был брошен в эту темную, затхлую комнату, в эту бесконечную пустоту? Слёзы стояли на глазах, но он сдерживал их. Он не хотел показывать, как ему больно, как тяжело справляться с этим одиночеством. Это было слишком несправедливо. Он пытался понять, что же он такого сделал, чтобы заслужить такое отношение. Но ответы не приходили. Почему Натаниель? Почему был так важен, а он — никем? Почему именно он был оставлен в тени, без внимания и любви, как будто его существование не имело смысла? Он не мог понять. Он был готов отдать всё, чтобы стать таким, как Натаниель, чтобы быть частью чего-то важного. Но его возможности были ограничены, и ему никто не давал шанса. Он стиснул кулаки, ощущая, как злость внутри расползается по венам. Он не мог смириться с тем, что его не видели, не слышали, что его игнорировали. Его жизнь была чем-то необъяснимым, скрытым, и это чувство становилось всё сильнее с каждым днём. Почему никто не замечал его? Почему его мечты и надежды рушились, прежде чем они успели даже взлететь? Тусклый свет, едва освещавший комнату, словно отразил ту же боль, которая сжигала его изнутри. Что с ним не так? Почему он не мог быть любимым, важным, необходимым? Почему его существование не имеет никакого смысла для этих людей? И эта несправедливость… она разрушала всё внутри. Его дядя… раньше был тем, кто заботился о нём, кто обещал, что он будет нужен. Он рассказывал ему, как велика его роль, как всё это было частью плана, частью чего-то важного. Но теперь, когда он узнал свой вторичный пол, всё изменилось. Он, который был такой важный, такой значимый в глазах дяди, стал вдруг никем. В его глазах он стал незначительным, почти невидимым. Почему? Почему с ним так поступили? Почему он, тот же омега, не был достоин внимания, в отличие от Натаниеля? Он вспомнил те дни, когда всё было иначе. Когда ещё никто не знал о его половой принадлежности, когда дядя говорил ему, что он особенный, что он — ключ к чему-то важному. Тот, кто был частью чего-то великого. Он помнил тот взгляд, который дядя бросал на него, полон гордости и уверенности. Он чувствовал, как его роль была чётко определена, а его место — закреплено в планах. Он был нужен. Он был значим. А теперь? Теперь он стал тем, кого просто забыли. Брошенный. Никем не признанный. Зависть к Натаниелю переполняла его сердце, сжигала изнутри. Тот был важен. Его жизнь была целой картиной, которую все хотели увидеть, все её ждали. А он? Он был просто ошибкой, случайностью. Маленьким омегой, который не мог никому быть полезен. Почему? Почему всё так изменилось? Он не знал ответа. Не знал, как всё это случилось. Но он чувствовал это. Ощущал в каждой клетке. Он был никем. Злоба нарастала в груди, как огонь, разжигаемый всеми невыносимыми мыслями и обидами. Мальчик больше не мог держать эти чувства в себе. Всё вокруг стало для него чужим, несправедливым и пустым. Его мир обрушился, и в этом хаосе одна лишь мысль витала в его голове: он докажет им всем! Он докажет свою значимость! Покажет, что не менее важен, чем Натаниель или любой другой! Он был готов на всё. Он больше не был тем беззащитным мальчиком, который может только слёзы проливать в одиночестве. Он был полон решимости и ярости. В его сознании отчётливо вырисовывалась картина того, как он поднимет голову, как всё изменится, как все увидят, что он — не просто мальчик. Он был важным, он был сильным, он был тем, без кого они не смогут двигаться вперёд. Мальчик сжал кулаки до боли, ощущая, как мышцы напряжены, как его тело готово к действию. Он был готов сделать всё, что нужно, чтобы стать нужным. Он больше не будет тихо сидеть в углу, в своей маленькой комнате, смотря на других с завистью. Он будет действовать. Он сделает так, чтобы все его заметили, чтобы он стал тем, кто в этом мире будет иметь значение. Злоба смешивалась с горечью. Почему он не мог быть частью этой истории? Почему его не выбрали? Но нет. Он не будет больше задаваться вопросами. Он был готов идти до конца. Он докажет всем, что заслуживает уважения, что он не просто одноразовый ресурс. Он покажет свою силу, свою решимость. Гнев переполнял его. Каждый взгляд, каждый шепот за спиной, каждая пренебрежительная фраза, сказанная о нём, как о незначительном существе, только подогревали пламя в его душе. Он видел, как они смотрят на него — словно он ничто, будто его жизни не стоит того, чтобы обратить на неё внимание. Но больше не будет этого. Он не будет больше сжигать себя за ненужные слова, не будет плакать от бессилия. Он знал, что, несмотря на всё, он был сильнее, чем они думали. Он будет тем, кого они все боятся. Он вырвется из этой тени и застанет их врасплох. Он был готов уничтожить всё, что мешало ему быть великим. Он не знал, как, не знал, какой ценой, но он точно знал одно — он будет важным. Он будет тем, кто будет контролировать ход событий. Он сам создаст свои правила и научит их, что значит действительно быть сильным. Они забыли о нём, они его игнорировали. Но это скоро изменится. И когда наступит момент, когда он будет стоять на вершине, они все увидят, что он стал чем-то большим, чем просто омега, чем просто мальчиком, забытым в углу. Сила, которую он заключал в себе, была неизмеримой. И они узнают, что он — это сила, с которой им придётся считаться. Никакие обиды, никакие слова не смогут остановить его. Он был готов сжигать этот мир до тла, чтобы показать всем, кто он на самом деле. «Я докажу, я не буду просто никем! Я буду тем, кто определяет правила игры. Я буду важным!» — он сам верил в эти слова, словно они были для него манной небесной. В его голове теперь не было места сомнениям. Все эти ночи, полные боли и одиночества, все слова, полные презрения и равнодушия, больше не могли остановить его. Он был готов сжигать мосты, рушить всё на своём пути, но доказать свою правоту. Не будет больше слёз, не будет больше слабости. Он был тем, кого они недооценили, но скоро они все поймут — он будет значить больше, чем кто-либо мог себе представить. И когда этот момент наступит, он будет готов к нему. В лаборатории стояла тишина, пронзённая звуками работы оборудования. Ичиро сидел напротив пленика, который только что прошёл серию тестов. Он знал, что это будет момент, который перевернёт всю его жизнь, но всё равно не мог избавиться от чувства странного беспокойства. С каждой минутой тестов его сердце билось всё быстрее. И вот, когда пришёл ответ, Ичиро почувствовал, как мир вокруг изменился. Это был Рико. Его брат был жив. Ичиро буквально почувствовал, как в груди взорвался комок эмоций — счастье, облегчение, горечь утрат и долгие годы неопределённости. Однако, за радостью было много тяжести. Ичиро вздохнул, его плечи тяжело опустились. Он не мог простить себя за всё это время. Как же он мог верить, что Рико мёртв? Как же он мог сдаться и позволить себе принять эту ложь? Он злился на себя за то, что потерял столько времени. Он был не таким стойким, как Стюард, который всегда держался, не позволял себе падать. Ичиро был слишком слаб, слишком эмоционален. И теперь он чувствовал, что всё это время было потеряно. Он обнял своего брата, словно пытаясь компенсировать все годы разлуки, и стал рассказывать ему обо всём, что происходило с тех пор. О том, как изменился мир, как он построил свою жизнь. О муже, Стьюарде, который стал его опорой, его другом и защитником. О том, как Цериот процветал, и как всё постепенно становилось лучше. И, конечно, он рассказал о Ниле. Он рассказал, как Натаниель больше не был Натаниелем. Он был Нилом. И эта перемена была важной не только для Нила, но и для всех их. Ичиро знал, что ему предстоит многое объяснить Рико, и хотя слова не могли стереть все воспоминания и боль прошлого, он был готов. В конце концов, они снова были вместе. И всё, что происходило с ними, было частью их общей истории. Парк. Это был особенный уголок на Цериоте — центральный парк, где вся зелень напоминала о том, что планета когда-то была полна жизни и надежд. Но теперь здесь стоял не только красочный ландшафт, но и памятник — огромная скульптура, посвящённая всем, кто погиб в гражданской войне. Ичиро подошёл к столпу и коснулся пальцами надписи на одном из камней. — Вот мама, — сказал он тихо, проводя пальчами по выризаному имени на памятнике. Его пальцы обвели контуры, и он снова ощутил тот холодный удар боли. — А вот и папа...и — Ичиро сделал паузу собираясь с духом — и ты. Рико смотрел на него, будто не веря. Его глаза наполнились слезами, и голос дрогнул. — Что? Они мертвы? Но… но дядя говорил, что меня бросили. Ичиро почувствовал, как его сердце сжалось. Он понимал, что Рико никогда не знал всей правды. Он никогда не знал, что произошло на самом деле. Он был лишь ребёнком, когда его унесли, и те, кто его взял, научили его верить в ложь. Он понял, что пришло время расставить все точки над «и». — Не верь словам предателя, Рико, — произнёс Ичиро, его голос был твёрдым, но в нём не было злости. Только сожаление. —это он их убил. Они любили тебя. Они сражались за нас, за всех нас. Ты был их надеждой, и они никогда не бросили тебя. Мы все были частью этого. Всё, что они сделали, было ради того, чтобы ты был в безопасности. Рико стоял, не в силах поверить в слова Ичиро. Его разум не мог сразу воспринять эту информацию, потому что всю жизнь он верил в противоположное. Он помнил, как его дядя постоянно повторял, что его бросили, что он был ничем, что его никто не любил. В его детских воспоминаниях было много боли, одиночества и страха, что он останется один навсегда. Всё, что он знал, это что дядя был тем, кто его принял, кто дал ему приют и защиту. А остальная часть мира была пуста. Память об его родителях, даже если она была, была стёрта тем, что дядя научил его — не вспоминать. "Я никому не нужен", — эти слова звучали в его голове как постоянный эхо. Всё, что он был для всех — это просто инструмент, часть плана, не более. А теперь... теперь Ичиро стоял перед ним, и говорил, что он был любим, что его никто не бросал, что его семья всегда ждала. Рико ощущал, как в груди растет тяжесть, как слёзы подступают к глазам. Все эти годы он сражался с одиночеством, с чувством того, что его не любят, что он никому не важен. А теперь... он слышал, что это было не так. Он не знал, что делать с этими чувствами. Рико молчал, его глаза блестели слезами. Он не знал, чему верить. Но Ичиро был рядом, и сейчас он будет рядом, чтобы объяснить ему все. В эту среду Рико встретился с Натаниелем. Он был другим. Совсем другим. Никаких следов той испуганной, потерянной фигуры, которую Рико запомнил. Перед ним стоял уверенный, спокойный мужчина, в глазах которого светилась искренная радость. Он был счастлив — у него была любящая семья, муж, и Нил с радостью ожидал ребенка. Счастье, которое охватывало его, казалось, было настолько большим, что не могло не передаваться всем вокруг. Это был другой мир, который Рико едва мог осознать. Он не мог поверить, тот самый Натаниель, который был так далеким и чуждым в его воспоминаниях, теперь был окружен любовью и заботой. Но, несмотря на это новое счастье, Нил не помнил Рико. С каждым днем Рико все больше ощущал, как ему становится легче. Его жизнь, несмотря на её прошлую травму и утрату, постепенно приобретала новые краски. Но было что-то, что не позволяло ему полностью расслабиться — это была его привязанность к Нилу. Он понимал, что их отношения уже не будут такими, как в детстве, но внутри всё равно горела надежда, что он сможет найти какое-то место в жизни Нила, пусть даже не в роли близкого друга или брата. Нил был занятым человеком, всегда окружённым любовью своей семьи. Он жил в мире, полном заботы и поддерживающих отношений. Но Рико не мог отказаться от того, чтобы проводить с ним больше времени. Они часто сидели вместе, разговаривая о разных вещах — о мелочах жизни, о мире вокруг, и порой, о прошлом, хоть и не всегда прямо. Рико говорил о своём детстве, но Нил оставался сдержанным. Он не помнил, не знал, кто был перед ним, но это не мешало Рико испытывать ту невидимую связь, которая была между ними в прошлом. Проведённые моменты с Нилом, пусть и без глубокого взаимопонимания, давали Рико ощущение того, что он наконец-то нашёл место, где его могут понять, хоть частично. Бывали дни, когда Рико чувствовал себя лишним, но рядом с Нилом он чувствовал, что его жизнь, хоть и изменилась, всё-таки имеет значение. Каждый день он был всё ближе к тому, чтобы найти свою собственную роль в этом мире, чтобы, возможно, обрести свой дом среди этих людей, которых он теперь называл семьей. И хотя память Нила была пуста в отношении его, Рико всё равно чувствовал, что с каждым днем его сердце становилось теплее, а жизнь — более полной. Дом Нила всегда был наполнен теплой, почти семейной атмосферой. Даже в такие тихие вечера, когда они сидели вдвоём за чашками горячего чая, воздух казался уютным и пропитанным светлыми эмоциями. Нил сидел в мягком кресле, слегка поглаживая свой округлившийся живот. Он выглядел уставшим, но счастливым. Его лицо светилось спокойствием, и Рико не мог не заметить, насколько это отличало его от того мальчика, которого он помнил из детства. — Ты точно уверен, что не нужно ничего большего? — с лёгкой улыбкой спросил Рико, делая глоток чая. — Мне кажется, тебе пригодилось бы ещё пара подушек. Или, может быть, ещё одеяло? Нил, чуть пожав плечами, усмехнулся. — Рико, у нас уже полный дом этих «ещё пар». Если Эндрю узнает, что ты предлагаешь мне покупать ещё одну подушку, он, наверное, взорвётся от смеха. — Эндрю, может, и посмеётся, но я уверен, что в итоге он всё равно купит то, что ты захочешь, — поддразнил Рико, и они оба рассмеялись. В комнате снова повисла тишина, но это была та тишина, которая приносила комфорт, а не неловкость. Рико смотрел на Нила, не в силах перестать удивляться, как жизнь могла так кардинально измениться. Этот человек перед ним был по-настоящему счастлив. У него был дом, семья, муж, который его любил, и совсем скоро в их жизни появится ребёнок. — Ты... выглядишь счастливым, — наконец тихо сказал Рико, отводя взгляд. Нил посмотрел на него внимательно, его улыбка стала мягче. — Я и есть счастливый. Но ты знаешь, это не всегда было так. — Я знаю, — перебил Рико, чувствуя, как внутри что-то болезненно сжимается. — Я знаю, через что ты прошёл. И я рад, что теперь у тебя всё так, как ты хотел. Нил, немного помолчав, положил руку на свой живот. — Знаешь, Рико, счастье — это не то, что приходит просто так. За него приходится бороться. Иногда долго, иногда болезненно. И даже сейчас, когда всё кажется идеальным, я всё равно боюсь. Боюсь потерять это, боюсь сделать что-то не так. Рико кивнул, чувствуя, как его собственные эмоции подступают к горлу. — Ты заслуживаешь всё это. Даже больше. Нил, улыбнувшись, посмотрел на него с такой теплотой, что у Рико на мгновение потеплело внутри. — И ты тоже, Рико. Просто иногда нужно научиться принимать счастье, когда оно приходит. Эти слова застряли у Рико в голове. Он смотрел на Нила, думая о том, сколько всего ему ещё предстоит понять и принять. Возможно, эта встреча была не случайной. Их разговор был лёгким, наполненным шутками и привычными мелочами, которые приносили комфорт в этот спокойный вечер. Нил как раз рассказывал о том, как Эндрю упрямо отказывался позволить ему самому выбирать декор для детской комнаты, утверждая, что тот "безнадёжно не разбирается в стилях". Рико слушал, сдерживая смех, представляя себе эту сцену. Но внезапно всё оборвалось. Сначала это был едва уловимый гул, который, казалось, шёл издалека. Рико напрягся, его рука замерла на чашке, взгляд стал внимательным. — Ты это слышал? — спросил он, глядя на Нила. Нил нахмурился, прислушиваясь. И тут гул перерос в грохот, за которым последовал взрыв, заставивший стены дома едва заметно задрожать. — Что за… — Нил вскочил с кресла, но почти сразу схватился за живот, стараясь не делать резких движений. Рико тоже встал, его взгляд заметно помрачнел. Он направился к окну, откуда открывался вид на город. За пределами дома, вдалеке, виднелись вспышки света и клубы дыма, поднимающиеся к ночному небу. — Это взрывы, — сказал он, голос его звучал холодно и сосредоточенно. Нил, подходя к окну медленными, осторожными шагами, смотрел на происходящее с растущей тревогой. — Кто-то напал… но зачем? — он обернулся к Рико, глаза горели смесью страха и решимости. Рико, нахмурившись, стиснул кулаки. — Барьер, — произнёс он. — Они пытаются прорвать барьер. Ещё один взрыв прогремел где-то совсем близко, заставив стены дома угрожающе заскрипеть, а пол слегка вздрогнуть. Нил судорожно вцепился в стену, чувствуя, как его сердце бешено колотится от тревоги. Он взглянул на Рико, который стоял, стиснув зубы, его взгляд уже не был таким безмятежным, как несколько минут назад. В комнате повисла странная, давящая тишина, нарушаемая лишь гулким эхом отдалённых взрывов. Воздух словно стал тяжелее, пропитанный тревогой. Нил стоял у стены, его рука инстинктивно прикрыла живот. Он чувствовал, как внутри всё сжимается от непонимания и нарастающего страха. — Что нам делать? — напряжённо спросил он, стараясь сохранять спокойствие, но голос всё равно дрожал. Рико обернулся резко, как хищник, почуявший жертву. Его лицо, обычно спокойное и почти доброжелательное, теперь застыло в странной ухмылке. В этом взгляде Нил не увидел ничего знакомого, только холодный расчёт и скрытую угрозу. — Тебе — ничего, — с насмешкой произнёс Рико, словно его слова были последним штрихом в каком-то заранее продуманном плане. Нил нахмурился, его сердце заколотилось быстрее. Он почувствовал, как ледяной комок поднимается из груди к горлу. — Что ты… — начал он, но замер, когда увидел, как Рико медленно достаёт из кармана рацию. Его движения были размеренными, почти театральными, как будто он хотел подчеркнуть каждое действие. Рико щёлкнул переключателем на рации, и его голос, лишённый привычного тепла, разрезал напряжённую атмосферу: — Я скинул вам локацию. Он здесь. Нил замер. Его тело напряглось, как натянутая струна. Нил замер, на секунду не понимая, что только что произошло. — Ты шутишь? — с возмущением воскликнул Нил, его голос дрожал от смеси гнева и растущего страха. Он попытался сделать шаг вперёд, но его тело было тяжёлым, движения медленными и осторожными из-за беременности. Он знал, что не сможет остановить Рико физически, но его слова, полные ярости, должны были хоть как-то достучаться до него. Рико, словно не услышав, убрал рацию и смерил Нила взглядом, полный какого-то извращённого сожаления, смешанного с решимостью. — Ты слишком много вопросов задаёшь, — холодно заметил он, а затем бросил на него короткий взгляд. Этот взгляд был таким холодным, что на мгновение Нил почувствовал, как внутри всё сжалось. В этих глазах мелькнуло что-то мрачное, болезненное, будто внутри Рико разгорался внутренний конфликт. Но он быстро взял себя в руки. — Прости, Нил, — сухо сказал он, прежде чем сделать шаг вперёд.Рико... что ты... начал Нил, но не успел договорить. Всё произошло слишком быстро. Рико подошёл к нему, и прежде чем Нил смог хоть как-то отреагировать, резкий удар по шее заставил его тело ослабнуть. Глаза начали закрываться, сознание ускользало. Перед тем как погрузиться в темноту, он услышал последний обрывок фразы Рико, произнесённый в рацию: — Забирайте нас, пока не пришёл Эндрю. Нил почувствовал, как его тело ослабло, словно силы покидали его с каждым мгновением. Гнев и страх боролись за место в его сознании. Почему Рико это делает? Он доверял ему, впустил его в свой дом, свою жизнь. Воспоминания о спокойных днях, о тёплых чаепитиях и невинных разговорах пронеслись перед глазами, но теперь всё это казалось ложью. "Почему? Зачем? Что я сделал не так?" — мысли крутились в голове, перемежаясь с паникой. Он хотел закричать, хотел сопротивляться, но тело не слушалось. Сердце билось так быстро, что он мог слышать его глухой стук в ушах. "Эндрю... где ты? Эндрю, мне нужно, чтобы ты был здесь..." Его внутренний голос становился всё тише. Нил почувствовал, как страх за себя сменяется страхом за ребёнка. "Ребёнок... я должен его защитить... любой ценой..." Но сил уже не оставалось. Слова Рико, произнесённые в рацию, эхом разносились в его голове, словно злорадный шёпот. "Забирайте нас, пока не пришёл Эндрю." "Забирайте нас? Кто? Почему он это делает?" Последние вопросы мелькнули в его сознании перед тем, как всё померкло, и он провалился в темноту.