Когда зацветёт пурпурник

Ночные огни на стадионе Священного Пламени, казалось, по своей яркости могли конкурировать со звёздным небом Тейвата. Жар от огня будто бы создавал особую ауру вокруг священного места, и даже довольно прохладные натланские ночи здесь совершенно не ощущались. Пламя в самом сердце стадиона мерно потрескивало, освещая арену перед ним. Несколько часов назад здесь, во внутренних помещениях было попросту не протолкнуться — данное место было предназначено не только для состязаний и проведения других важных для региона мероприятий, но также являлось самым большим рынком, куда ежедневно стекались жители всех племён Натлана. Здесь продавали всё: начиная от продуктов и различных специй, заканчивая спортивным инвентарём и одеждой. К слову сказать, из-за количества специй их аромат чувствовался ото всюду — в этом действительно было что-то колоритное. Помимо людей здесь то и дело сновали заврианы, которых зачастую приводили сами торговцы. За столь небольшой период нахождения в стране, юноша успел убедиться, что заврианы — воистину чудесные создания. У каждого вида зверушек были свои особенности — видимо, именно благодаря им сформировались натланские племена — каждое племя базировалось в месте обитания тех или иных заврианов. Как бы мужчина не старался, названия видов всех этих животных он запомнить не мог. В целом, любые названия, да даже имена здесь запоминались с трудом. Не смотря на то, что в Тейвате между людьми не было никаких языковых барьеров, всё равно специфика диалекта каждого из регионов давала о себе знать. Причудливое звучание местных слов время от времени было настолько сложным для чужеземца, что банальное их повторение давалось с трудом. Иногда из-за этого было трудно обьясняться с самими натланцами — прежде того, чтобы спросить как дойти до определённого места, нужно было угадать его правильное произношение и по возможности не сломать язык. Со стороны это выглядело двольно комично, но для самих гостей Натлана такие ситуации всегда являлись пиком неловкости. Стадион Священного Пламени и правда являлся жизненным центром страны — все важнейшие мероприятия происходили именно на нём. В том числе здесь же находилась и обитель Пиро Архонта вместе с Палатой советников. В противоположном крыле находилась своего рода гостиница, совмещённая с рестораном, который уместнее было бы назвать просто «пивнушка». Каждый вечер все столики здесь ломились от еды и пивных кружек, которые опустошались натланцами за считанные секунды. Изрядно опьяневшие воины нередко устраивали драки прямо на месте своего пиршества, от чего о тишине можно было только мечтать. Явным просчётом проектировщика этого здания было расположить гостиницу и бар в одном и том же месте. Гости постоянно жаловались, но с шумом заведения никто ничего сделать не мог. Только к двенадцати ночи последние посетители покинули забегаловку, и для постояльцев гостиницы наконец-то наступил долгожданный покой. Большинство сослуживцев уже видели десятый сон, наконец-то дорвавшись до полноценных кроватей, которых они были лишены по пути в регион войны. Их не волновали пьяницы, выпивающие по поводу и без — сны о горячих источниках Народа Родников были куда более притягательны, чем ругань с разгулявшимися местными. Лишь один из них никак не мог сомкнуть глаз, постоянно ворочаясь с боку на бок. События минувшего дня не давали ему покоя — смущение и стыд до сих пор преследовали его, заставляя вспоминать снова и снова собствнные слова. В стране войны сказать девушке-воину о том, что поединок с ней был бесчестен лишь потому, что она девушка, было верхом человеческой глупости. Как он после этого может считаься рыцарем, если нарушает собственные принципы? По взгляду Мавуики было ясно, что это действительно её задело, и вкупе с поражением в бою, её день явно был сильно подпорчен. Меньше всего юноша хотел портить отношения с местными жителями, но пока всё получалось в точности, да наоборот. Он ввязался в чужое дело из-за собственного любопытства и в какой-то степени самолюбования, и лишь потом задумался о последствиях. В этом было стыдно признаваться даже самому себе. Хотелось провалиться сквозь землю, не думать о произошедшем, будто бы ничего такого и не было, но что-то не давало ему этого сделать. Перед глазами вновь всплывал образ хмурой девушки, которая была готова испепелить его взглядом, но будто бы сдержав порыв гнева, она вновь просто уходила, сильно сжав кулаки. Мавуика… Почему-то её имя отложилось в сознании довольно быстро. Оно не было таким сложным и несозвучным, как большинство других натланских имён, специфических для слуха иностранца. Ма-ву-и-ка… Мужчина прикрыл лицо подушкой — он чувствовал, как к щекам подступает жар. Каждое её движение, каждый её взгляд за этот небольшой промежуток времени откликались в глубине души чем-то совершенно незнакомым, ранее ему не свойственным. Боевой огонь в рубиновых глазах девушки в был заметен невооружённым взглядом, особенно чётко он сумел его рассмотреть перед тем, как нанёс ей поражение, одним движением ноги заставляя Мавуику упасть на землю. Резко сев на кровати, он помотал головой, пытаясь отгонять навязчивые мысли. Мужчина прикрыл лицо руками, длинные смольные волосы волнами легли на его плечи. Свет Священного Пламени, пробивавшийся через окно, огоньками ложился на их пряди, проникая сквозь пальцы рук, словно призывая юношу пойти с ним в неизвестность ночи. Не ясно, как бы в Натлане отнеслись к одинокому чужеземцу, блуждающему под покровом ночи, но ему сейчас и правда необходимо было проветриться. В спешке натянув на себя рубаху, которую обычно носили под формой, заправив брюки в солдатские ботинки, он осторожно вышел из комнаты, не желая будить никого из сослуживцев — лишние вопросы сейчас были явно ни к чему. Свежий воздух приятно дул в лицо, принося с собой слабый запах костра. Каждый шаг внутри стен Стадиона гулким эхом разносился по непривычно пустым коридорам, которые совсем недавно были наполнены торгующимися и торговавшими людьми. В такой тишине был что-то своё, что-то до боли знакомое. Она напоминала ему дворцы родного Кэанри’Ах, для которых столь бурная жизнь, как на этом стадионе, была чужда. Шорох парадной формы, звон металлических украшений, торжественные речи, витражи, отражавшие свет искуственного неба — всё это казалось таким родным, но в настоящий момент таким далёким. Нет, всё же Натлан был совсем другим. За пределами Стадиона заметно ощущалась ночная прохлада — здесь Священное Пламя уже не было властно над холодом звёзд. Каждый раз он не мог оторвать от них глаз, не мог насмотреться на красоту тейватского неба. Интересно, какие тайны оно в себе хранит? Наверное, те, кто обитал на парящей где-то там, в вышине «обители богов» знали ответы на все загадки мироздания, в том числе и на его вопросы, которые время от времени он задавал самому себе. Неподалёку лежало несколько заврианов, мирно посапывающих, прижавшись друг к другу — обычное явление для животных, особенно в холодные ночи. Наблюдая за окружением, вновь закрадывались мысли о том, что в таком месте, где каждое существо наслаждается жизнью, где народ встречает каждый новый день с искренней радостью и воодушевлением, просто не могло быть войны. В его понимании война — это общенациональная трагедия, ломающая людей, их судьбы, лишаюшая их всего, чем они дорожили и чем они жили. Война не могла существовать вместе с праздниками и яркими красками жизни. Но Натлан изо дня в день доказывал обратное. Пробыв здесь всего несколько дней, он не видел ни траура, ни скорби, ни какого-либо упадка. Здесь всё источало жизнь, всё горело ей. Единственным напоминанием о частых сражениях были шрамы, которые украшали тела многих местных. Женщины, мужчины, да даже старики — большинство из них в той или иной мере были отмечены эхом войны. Это можно было бы списать на менталитет и на народные традиции, но увы, доски объявлений говорили об обратном. Наверное, они были единственным местом в Натлане, где прямо говоилось о войне и её последствиях. Списки погибших регулярно пополнялись новыми жертвами. Особенно больно было видеть имена, цифра рядом с которыми была меньше любого двухзначного числа.

«Они совсем ещё дети…»

***

Лунный свет просачивался в комнату сквозь открытое окно, ложась на спины спящих рядом друг с другом маленьких юмказавров. Изредка кто-то из них дёргал лапками, наблюдая за уже десятым сном подряд. В кровати на противоположной стороне комнаты спала Хини, прижав к себе любимую плюшевую игрушку в виде смешной капибары, которых в Натлане было хоть отбавляй. Практически у каждого водоёма эти зверьки занимали немалую часть пляжа, развалившись там как полноправные хозяева. Но при этом они оставались любимчиками натланцев наравне с заврианами. По-видимому, в этом доме не спалось только самой Мавуике. Отвернувшись к стене, чтобы не щурится от света Луны, она погрузилась в свои мысли, которые разбивали вдребезги её мечты о долгожданном сне после тяжёлого дня. По началу всё было так хорошо, всё было как обычно, пока он не решил заявить о себе и покрасоваться перед толпой незнакомцев, показав всем своё мастерство владения оружием. Действительно, для него все они были незнакомцами, которых он видел в первый, и скорее всего в последний раз. Она же могла назвать имя каждого натланца, находившегося в этой толпе. Все они были её знакомыми, кто-то даже друзьями, пришедшими посмотреть на то, как она демонстрировала свои навыки боя, которые так долго и так упорно оттачивала. Все вокруг знали об этом, восхищались её упорством и бесспорным талантом, и надо признать, девушке это очень льстило. Нет, она не была тщеславна, она не делала это исключительно ради похвалы и внимания, скорее это было для неё приятным бонусом. С самого детства она хотела защищать свой народ, хотела сделать так, чтобы ему не приходилось отдавать жизни за мирное небо над головой, чтобы все они навсегда забыли что такое война. Пожалуй, это типичное желание для каждого натланца и Мавуика это прекрасно понимала. Военное положение истощало Натлан — его ресурсы, в том числе и людские не были вечными. Рано или поздно противостояние с Бездной дойдёт до того этапа, когда будет решено, кто из них одержит окончательную и беззаговорочную победу. Пиро Архонт — оплот нации, тот человек, за которым идут тысячи натланцев, которому верят и которого безмерно чтят. Именно он поддерживает обороноспособность страны, принимает важнейшие решения и ведёт за собой свой народ. Натлан — удивительный регион, ведь архонтом в нём мог стать самый простой человек, не обладая от рождения никакой божественностью. Благодаря первому из них — Шбаланке, который несколько тысяч лет назад заключил договор с Богиней Смерти, существуют ключевые правила Натлана, в том числе и Ода Воскресенья, без которой война с Бездной практически не представлялась возможной. Помимо Оды, обычные люди получали право обрести божественную силу, становясь архонтом. Но стать им мог только самый достойиный из войнов, проявивший свои качества во время Паломничества. За эти годы сменилось столько архонтов, что все их имена вряд ли поместятся на одном, даже самом длинном свитке. Но ни один из них так и не смог поставить точку в противостоянии с многовековым врагом, не смотря на то, что все они были в прямом смысле «избраны богами». Размышляя об этом, Мавуика с самого детсва ставила перед собой чёткую цель — она обязана участвовать в Паломничестве, она обязана побороться за звание Пиро Архонта, обязана помочь своему народу. Ради этой мечты она была готова на всё, поэтому день ото дня истязала себя тренировками. Но не стоит думать, что вся её жизнь строилась именно на них. В понимании девушки для архонта была важна не только сила, но и взаимоотношения с народом. Какое из человека может получиться божество, если он не имеет никаких связей с жителями своей же страны? Складывалось чувство, что добрая половина Натлана была знакома с Мавуикой, и практически каждый из её знакомых испытывал к девушке тёплые чувства. Для них она в прямом смысле слова была солнцем, которое никогда не заходило. Она умела поддержать любой диалог, была готова помочь в трудную минуту, дать совет и просто весело провести время. За это её и любили — невероятная сила вкупе с любовью и заботой подкупали людей, делая Мавуику любимицей не только родного племени, но и остальных жителей региона. Но его слова задели девушку за живое. Учитывая проигрыш в дуэли, слова о том, что «он одержал эту победу нечестно» добили её окончательно, вновь заставив усомниться в собственных силах и возможностях. Насколько близка она близка к цели, если чужеземец смог так лего её одолеть. Она даже не знала его имени, не знала откуда он, не знала о нём буквально ни-че-го. Это раздражало ещё сильнее. Страх за собственное будущее сковывал сознание, заново прокручивая в голове события минувшего дня. Невероятное желание выплеснуть накопившиеся эмоции разъедало изнутри. Прикинув все за и против, Мавуика встала с кровати, и стараясь не разбудить спящих посреди комнаты юмказавров, аккуратно взяла с полки одно из своих платьев. Быстро одевшись, девушка прихватила с собой меч, который всегда держала под кроватью и по прежнему стараясь не нарушить сон питомцев и сестры, высунулась в открытое окно, пролезая через него на крышу и спрыгивая с неё на землю. Не особо хотелось, чтобы родители узнали про такие спонтанные ночные прогулки, в связи с чем Мавуика предпочла как можно быстрее покинуть территорию племени с мыслью о том, что чем быстрее она закончит все свои дела, тем быстрее и незаметнее она вернётся домой.

***

Уже думая о том, чтобы вернуться обратно на Стадион, до слуха юноши донеслись то ли крики, то ли какие-то возгласы крайне непонятного содержания. Без особых раздумий он поспешил на звук — если произошло что-то серьёзное, он не мог просто остаться в стороне и ничего не сделать: а если бы там из-за его бездействия погибли люди? Какого же было его удивление, когда вместо ожидаемой потасовки или нападки со стороны Бездны он увидел… Мавуику? Да, определённо это была та самая девушка, мысли о которой не давали ему уснуть. На выступе у небольшого водоёма, не стесняясь в выражениях, она, не жалея сил, терзала тренировочный маникен, то и дело раздавая ему удары двуручным мечом. Мужчина даже не хотел думать, кого она представляла вместо этой деревяшки — на ум непроизвольно приходил ответ. Вновь он позволил себе постоять в стороне, любуясь выпадами и атаки этой натланки. Очередной удар ногой, за ним сразу же следовал меч, — деревянный маникен ничем не мог ответить на её действия, и лишь жалобно скрипел от непрекращающихся нападок в его сторону. — Да иди ты к чёрту! , — крикнула Мавуика, ударяя по бедолаге с такой силой, что тот в мгновение ока оказался сначала в воздухе, а потом и в воде. Дахриец понимал, что жизнь предоставила ему второй шанс. Может сейчас получится по-человечески объясниться. Главное, в очередной раз не ляпнуть какой-нибудь бред, чтобы не усугубить положение ещё сильнее. Ночная прогулка переставала быть такой спонтанной и бесполезной. — За что Вы с ним так? , — выйдя из тени, в которой до этого момента скрывал своё присутствие, он обратился к девушке. Мавуика подскочила на месте от неожиданности, поворачивая голову в сторону уже знакомого голоса. Её глаза округлились от изумления — в них читался испуг, непонимание и… усталость? — Ты издеваешься? , — для себя она решила опустить все формальности общения, обратившись к собеседнику на «ты», — Что ты вообще тут делаешь, тебе дня не хватило? Решил выследить меня и опять поиздеваться? , — она явно язвила, пытаясь заставить собеседника чувствовать себя неловко. И у неё получилось. Юноша в момент почувствовал, как жар с ушей перешёл на лицо — даже ночью на его бледном лице смущение было очень легко определить. — У меня не было цели специально встретить Вас. Я всего лишь знакомлюсь с ночным Натланом, не более. Но, видимо, судьба решила иначе, — он улыбнулся, чисто и искренне, чуть прикрыв глаза, — Хочу вновь попросить у Вас прощения за сегодняшний инцидент и за мои слова. Признаю, я выразился неуместно, я не имел права так говорить. Между ними возникла пауза в несколько секунд. Мужчина смотрел на Мавуику, которая всё ещё хмуро оценивала его своим взглядом, будто бы ожидая чего-то ещё — И я думаю, что для девушки вы довольно сильный и способный воин и… — не успев закончить фразу, он осознал, что вновь сказал то, что говорить не следовало — его догадку подтверждал возмущённый взгляд Мавуики, которая уже намеревалась высказать всё, что о нём думает. В моменте стало невероятно стыдно и неловко, его зрачки забегали из стороны в сторону, а щёки ещё сильнее покраснели, окончательно выдавая волнение. — Простите! Я опять не то имел в виду! Простите пожалуйста! Вы прекрасный воин и у вас очень хороший потенциал! , — выпалил он, пытаясь унять дрожь в руках. От образа статного воина не осталось и следа — сейчас перед Мавуикой стоял испуганный мальчишка, тщетно пытающийся укрыть виноватый взгляд. Было забавно наблюдать, как внушительных размеров мужчина пытался собрать воедино обрывки фраз, которые до этого он хотел сказать. Он не думал, что порой свои мысли бывает настолько трудно выразить — первый раз в жизни он чувствовал себя так неуверенно, от чего становилось ещё стыднее и хуже. — Ты так и не сказал, как тебя зовут, — Мавуика решила перевести тему. Юноша не был похож на человека, от которого исходила угроза — скорее даже наоборот. Ей банально стало жаль его, ведь было очевидно, что такие разговоры для него непривычны. — А? , — он наконец поднял на неё глаза. В мгновение взяв себя в руки, мысленно благодаря девушку за возможность перевести тему, он выпрямился, вновь демонстрируя свою улыбку. — Извините, я до сих пор не представился. Меня зовут Траин, рыцарь из Каэнри’Ах. Мне очень жаль, что наше знакомство произошло при не самых приятных обстоятельствах. Девушка прищурилась, обдумывая услышанное, но всё же подошла ближе — Каэнри’Ах? Я что-то слышала… Подземное государство, верно? — Всё верно. Предупреждая Ваш вопрос — я нахожусь здесь в качестве одного из сопровождающих дипломатичской миссии. Пиро Архонт любезно предоставил нам места в гостинице на Стадионе на время переговоров, поэтому, пока у меня есть время, я предпочитаю самостоятельно знакомиться с Натланом. Мавуика задумчиво посмотрела на него, сложив руки на груди. Его голубые глаза ярко выделялись на фоне ночного пейзажа Натлана, в особенности сильно контрастируя с его тёмными волосами. Он смотрел на неё с не прикрытым интересом, а зрачки в виде звёздочек игриво поблёскивали, отражая в себе лунный свет. — Ясно, спасибо, что разъяснил. Я ведь тоже не представилась — меня зовут Мавуика. Я из племени Потомков Крон. Она улыбнулась ему в ответ, протягивая вперёд руку, сжав ладонь в кулак. Девушка всегда так делала, для неё это было что-то вроде рукопожатия, только куда более неформальное. Траин с непониманием посмотрел на неё — он никогда ранее не видел подобных жестов и не знал как на них реагировать. Это очередная традиция натланцев? Не придумав ничего лучше, он аккуратно, с помощью пальцев несильно потряс её ладонь, как это обычно делают при рукопожатии. Мавуика в ответ на его действие рассмеялсь, и поймав на себе очередной неловкий взгляд, схватила его ладонь, и сжав её в кулак заставила ударить им о свой — Это делается вот так! То же самое, что и рукопожатие, но мне почему-то так нравится куда больше Юноша расплылся в глупой улыбке после махинаций Мавуики — Теперь буду знать, спасибо. — Ты сказал, что хочешь сам посмотреть на Натлан. Завтра в десять сможешь? Траин удивлённо приподнял брови, не зная с чего ему начать — В каком плане «в десять»? — В десять утра завтра сможешь прийдти? Так уж и быть, Натлан я тебе покажу, — она заулыбалась, уперев руки в бока, — или ты не хочешь? Смотря на неё и на её улыбку, мужчине казалось, что среди ночи действительно вышло солнце, которое не только освещало всё вокруг, но и согревало, подобно настоящему. — Нет, хочу. Очень. — Вот и договорились. На этом же месте ровно в десять. Если опоздаешь — я ждать не буду, — она помахала ему рукой, подняв с земли брошенный меч и не оборачиваясь ушла. Только на этот раз, смотря ей вслед, он не чувствовал ни вины, ни стыда. Приятное тепло заполняло душу, а улыбка так и осталась на его губах. Он не помнил, как дошёл до Стадиона, ровно также как и Мавуика не помнила, как дошла до дома и забралась в свою кровать, по итогу так никого и не разбудив.

Оба уснули практически сразу