Game of Thrones: Prince Reborn / Игра престолов: Перерожденный принц

Ночь была холодной, полной теней и запахов. Лес дышал тьмой, шёпотом крон, мягкими шагами ночных охотников. Лютоволк скользила меж деревьев, её густая шерсть была тёмнее самой ночи, лишь глаза — два янтарных угля — горели в темноте. Она чуяла землю под лапами, влажную, податливую после дождя, чуяла следы — запахи старые и новые, запахи людей. Она была королевой этого леса. Когда-то она бежала одна, но теперь стая следовала за ней. Они научились охотиться вместе, убивать вместе. Они не нуждались в словах — её движение, её запах, её малейший жест говорили больше, чем могли сказать языки людей. Сейчас она не охотилась. Сейчас она сторожила. Пещера. Тёплый запах людей струился из её глубин. Внутри они жгли костры, грели мясо, шептались, готовились. Её стая рвалась к ним, чуя кровь и страх, но она не позволяла. Хищники не должны приближаться. Люди были её людьми, даже если они не знали этого. Она замерла, вглядываясь в лица. Среди них были те, кого она давно не видела. Человек с золотыми волосами. Когда-то он был сильным, ловким, с запахом железа и крови, но теперь... Теперь от него пахло иначе. Слабостью. Потерей. Смертью, от которой он ушёл, но не совсем. На месте руки — металл, жёсткий и холодный, пахнущий ничем. Он был один из них, но уже не таким, каким был прежде. Рядом с ним — другой. Маленький мальчик. Тоже с золотыми волосами. От него пахло страхом и солью, а ещё... гордостью. Ложной или настоящей, но он держался прямо, даже когда лес пугал его. Нимерия смотрела. Она не чувствовала в них угрозы. Только усталость. Она повернула голову, посмотрела на волков, притаившихся в тенях. Лёгкий рык, едва слышный, но достаточный. Никто не двинется к пещере. Люди могли быть глупцами. Но они их не нужно убивать . Джейме ходил по пещере медленно, сдержанно, словно кошка в логове псов. Высокая женщина шагала рядом, её тяжелый меч висел у бедра, а плечи были напряжены, как у воина, готового к удару. В пещере было тесно, холодный воздух пах влажным камнем, прогорклым жиром факелов и запахом людей, которые жили здесь слишком долго. Жители смотрели на него с неприязнью. Грубые лица, обветренные, покрытые грязью и старыми шрамами. Братство без знамён. Одни были дезертирами из его армии, другие сбежали с Севера. Они были разбиты, изношены, но всё ещё опасны. Джейме узнал некоторых. Харвин. Он стоял у костра, сжимая в руках кусок хлеба. Лицо стало грубее, морщины глубже, но глаза оставались прежними. Когда-то он служил Эддарду Старку. Старк взял его с собой в Королевскую Гавань, когда стал Десницей, и отправил вместе с гвардейцами ловить Григора Клигана. С тех пор о нём не было ни слуху. — Ланнистер, — сказал Харвин, не отрывая взгляда. Говорил он спокойно, без злобы, но Джейме знал, что под этой маской скрывается. — Харвин, — отозвался он с лёгким кивком. Это имя было для него ничем, как и сотни других имён, оставленных позади. Но для людей здесь имя значило многое. Никто не радовался его присутствию. Кто-то отворачивался, кто-то хватался за рукоять меча, кто-то плевал в огонь, как будто хотел запечатать проклятие. Ланнистеры убивали их друзей, жгли их дома. Джейме это знал. Он чувствовал их ненависть так же ясно, как холод ночного воздуха, и всё же он просто стоял, позволяя взглядам прожигать его кожу. Высокая женщина сжала кулак. Джейме усмехнулся. Это было даже забавно. Он видел презрение в их глазах, но теперь это уже ничего не значило. Они презирали льва, который потерял свои клыки. Мальчик был его сыном. Джейме наблюдал за ним. В его голове всё ещё не укладывалось, как так вышло, как они оказались среди этой шайки, но истина была перед ним – маленький мальчик с золотыми волосами, который носился по пещере, смеясь, играя с другим ребёнком. Нед. Джейме знал, что не должен цепляться за это имя. В этом было что-то извращённое – видеть, как его сын зовёт мальчика с именем Старка, которого казнил другой его сын. Иногда они выходили наружу. Ночь была чёрной, как уголь, воздух звенел от холода. Пламя костров в пещере не доходило до леса, там правили тьма и звери. Нимерия следила за ними. Она шла за мальчиками, скрываясь в тенях, и её жёлтые глаза мерцали в темноте. Она знала их запах, их шаги, их голоса. Она не хотела пугать ребёнка. Она держалась на расстоянии, но её присутствие ощущалось – незримая стража, тень среди деревьев. Лютоволчица стерегла их путь, не давая лесу забрать их. Томмен смеялся так, как не смеялся с тех пор, как был совсем маленьким. Он бежал по пещере, уклоняясь от Неда, его золотые волосы растрепались, щеки покраснели, дыхание сбилось. Он был счастлив. За свою жизнь он видел сотни детей – сыновей и дочерей лордов, которых их отцы привозили в Красный замок, надеясь извлечь пользу из знакомства с королевской семьёй. Кто-то хотел угодить Джофри, кто-то – очаровать Мирцеллу, чтобы однажды стать её супругом или любовником. Но все эти планы рассыпались в прах, когда её отправили в Дорн. А на Томмена никто не обращал внимания. Он был слишком маленьким, слишком неважным, слишком... добрым. Вечно в тени Джофри, который любил мучить его и смеяться над его страхами. Вечно под защитой Мирцеллы, которая гладила его по волосам и шептала, что когда-нибудь всё будет хорошо. Но потом Мирцелла уехала. Не стало Джофри. И он остался один. Даже став королем, он не был хозяином своей жизни. Все его слова были от его матери. Все его поступки контролировали её шёпот и строгий взгляд. Даже тех, кто мог говорить с королём, выбирала Серсея. А теперь он бегал среди чужаков, среди людей, которые знали, что он когда-то сидел на Железном троне, и впервые в жизни чувствовал себя по-настоящему свободным. В воздухе пахло сыростью, землёй и старым деревом. Нед и Томмен осторожно шагали по каменистому проходу, туда, где свет факелов сменялся серым утренним сумраком. Воздух здесь был холоднее, чем в глубине пещеры, и пах влажной землёй. Томмен никогда не любил подземелья. В Красном замке их было полно, но он всегда чувствовал в них что-то неуловимо жуткое, словно стены шептались о чём-то тёмном и страшном. Нед шёл впереди, уверенный в каждом шаге. Он жил здесь, рос среди этих людей, и хоть Томмен знал его всего пару недель, он уже успел понять, что этот мальчик не боится почти ничего. Но вдруг тишину разорвал низкий рык. Томмен замер. Нед тоже остановился, вытянул руку, словно преграждая ему путь. Из тёмного коридора впереди, где земля превращалась в сухую траву, выскочил волчонок – серый, лохматый, с ещё детскими неуклюжими лапами, но уже с рычанием взрослого зверя. — Осторожно, — начал было Нед, но Томмен, сияя от радости, кинулся вперёд. — Пёсик! Волчонок прижал уши и снова зарычал, но Томмен уже схватил его и крепко прижал к груди. Мягкая шерсть была тёплой и пахла лесом. — Пёсик, пёсик! — повторял он, закрывая глаза и трясь щекой о мех, как будто в руках у него был его кот, которого он оставил в Красном замке. Волчонок скалился, его тёмные глаза метались в поисках спасения, но Томмен только смеялся, будто не замечая ни рыка, ни того, как зверёк беспокойно дёргал лапами. — Это не пёсик, — проворчал Нед, глядя на него с лёгким недоумением. Но Томмен его уже не слушал. Впервые за долгое время он нашёл кого-то, кто казался ему по-настоящему родным. Волчонок вырывался, но Томмен не отпускал его. — Пёсик, не бойся, — бормотал мальчик, поглаживая его по голове. Волчонок рычал, дёргал лапами, но Томмен только крепче прижимал его к себе. — Томмен, отпусти его, — сказал Нед, оглядываясь по сторонам. — Его родители могут быть рядом. Томмен нахмурился, но всё ещё не разжимал рук. — Но он такой маленький, — пробормотал он. — А его мать — нет, — сказал Нед, продолжая осматривать деревья. И тут он заметил её. Нимерия. Скрывшись в тени, огромная волчица следила за ними из-за ствола старого дерева. Её янтарные глаза горели в темноте, как два уголька. Она стояла неподвижно, но Нед знал, что волки редко бросают своих детёнышей. — Нам пора, — сказал он Томмену. — Если мы задержимся, все уедут без нас. — Уедут?! — Томмен резко поднял голову, в его голосе послышалась паника. Он оглянулся на пещеру, потом на Неда. — Брось его, — поторопил его Нед. Томмен нерешительно опустил волчонка на землю. Тот тут же отскочил на пару шагов и настороженно посмотрел на мальчика. — Прощай, пёсик, — сказал Томмен и ласково погладил зверька по спине. Волчонок зарычал, но не убежал. — Быстрее! — скомандовал Нед. Томмен вскочил на ноги, и они побежали обратно. Нед всё время оглядывался. Нимерия не двигалась. Она всё ещё стояла за деревом, её тёмная шерсть сливалась с тенями. Она только смотрела. Только когда они скрылись за поворотом, Нед почувствовал облегчение. Томмен и Нед юркнули в пещеру, их дыхание сбивалось от быстрого бега. Томмен еще раз обернулся, но за пределами входа уже было пусто. Только тьма ночного леса и редкие отблески луны, пробивающиеся сквозь листву. Снаружи, среди корней и мокрой от росы травы, волчонок всё ещё стоял на месте, тревожно поводя ушами. Он не смотрел на пещеру — его янтарные глаза были устремлены на тёмную тень, которая бесшумно выскользнула из-за деревьев. Нимерия. Она двигалась уверенно, без лишней спешки, как хищница, привыкшая к охоте. Подойдя к волчонку, она опустила морду, обнюхала его, а затем аккуратно, но крепко схватила зубами за шею. Волчонок заскулил, его лапы безвольно повисли в воздухе, но Нимерия не обращала на это внимания. Она развернулась и исчезла в ночном лесу, не оставляя за собой ни звука, ни следа. Лес встретил её тишиной. Она несла волчонка через заросли, пробираясь всё глубже в чащу. Здесь, среди кривых деревьев, под сенью старых дубов и вязов, простирался волчий лагерь. Десятки пар глаз вспыхнули в темноте, когда Нимерия вышла из кустов. Волки. Стаи перемешались, слились, стали единым звериным народом, который бродил по лесам, подчиняясь её воле. Их было больше сотни — больших и малых, старых и молодых, с обломанными клыками, со шрамами, с матовой или блестящей шерстью. Они двигались среди деревьев, почти не издавая звуков, но их взгляды были настороженными. Нимерия подошла к волчице, лежавшей на мягком мху у корней большого дерева. Та приподняла голову и зарычала, но, увидев, кого принесла вожак стаи, смолкла. Нимерия разжала челюсти, и волчонок шлёпнулся на землю, тут же побежав к матери. Нимерия даже не посмотрела на него. Она двинулась дальше, через группу волков, пробираясь в самую глубину лагеря. Там, в самом сердце своего дикого царства, она села на задние лапы и оглядела свою стаю. Это был её лес. Её народ. Арья открыла глаза. Деревянный потолок раскачивался над ней, а вместе с ним — тусклый свет масляного фонаря, подвешенного на цепи. Корабль шёл сквозь ночную бурю, волны били в борт, и каюта то поднималась вверх, то резко опускалась, заставляя верёвки натянутых гамака скрипеть. В воздухе пахло солью, прелым деревом и слабым запахом дегтя. Сон всё ещё витал в её голове. Он был странным, неправильным. Ланнистеры и Братство без знамен — вместе, рядом, сидят у костра. Джейме Ланнистер, высокомерный и ухмыляющийся, о чём-то говорит с Харвином, тем самым Харвином, который когда-то сажал её на лошадь в Винтерфелле. Где-то в стороне стоит Томмен — маленький, улыбчивый, с золотыми волосами, а рядом с ним Нед, не её отец, а мальчишка с длинными светлыми волосами, шепчущий что-то Томмену на ухо. Арья нахмурилась. Она провела рукой по одеялу, где клубком свернулась Кэт — её кошка, маленькая, чёрная, с жёлтыми глазами. Кошка открыла один глаз, лениво зевнула, вытянула лапы и ткнулась носом в её ладонь. — Скоро мы будем дома, — прошептала Арья, поглаживая её. Дом. Слово звучало непривычно. Долгое время оно ничего не значило для неё — всего лишь тень в памяти, несбыточная мечта. Теперь же оно было близко. Совсем близко. Корабль содрогнулся, волна ударила в борт, и через деревянную переборку раздался голос боцмана, ругающего кого-то из матросов. Кэт дёрнула ухом, но осталась лежать, свернувшись калачиком. Арья снова закрыла глаза, но сон уже не возвращался.