I'm the flame | Я - пламя

Когда Лина почувствовала запах воды в воздухе, она поняла, что идти осталось совсем недолго. И, действительно, стоило им пройти мимо озера, а затем несколько метров вглубь леса, они увидели место для церемонии. Лина внимательно осмотрелась: небольшой пьедестал с множеством маленьких свечей, деревянные стулья в три ряда по обе стороны от него, незнакомые люди (там не было ни одного человека) в праздничных нарядах. Все это уж больно напоминало свадебный алтарь. Но Лина не стала озвучивать эту мысль вслух. До того момента, как ее присутствие заметили остальные, у нее было время детально рассмотреть присутствующих. Джейсон, различив в темноте ее горящие глаза, стал давать небольшие комментарии, стараясь делать это шепотом, чтобы никто не услышал, и, безусловно, ни на кого не показывая пальцем. — Видишь девушку в сиреневом платье? — Лина быстро нашла в толпе ту, о которой говорил Джейсон. У нее была довольно темная кожа, ее фиолетовые глаза почти светились в темноте, как у кошки, а убранные волосы, заплетенные в дреды, позволяли разглядеть ее вытянутые, как у эльфов, уши. Она была до безумия красивой, и Лина не могла оторвать от нее глаз. — Она очень красивая. — Ее зовут Эйвил. Она член Совета. Ты ее еще ни раз увидишь, так что, тебе стоит ее запомнить. Лина продолжала изучать незнакомцев, стараясь делать это не слишком заметно. Ее внимание привлекла группа молодых людей. Увидев бы их на улице, Лина ни за что и никогда не подумала бы, что они — чародеи. Однако, присмотревшись внимательнее, она заметила у одного из них жабры, вдруг спрятавшиеся за иссиня-черными прядками волос. Еще один из них показался ей довольно знакомым, но она никак не могла вспомнить, где она его видела. Узкое, худое лицо, хитрый лисий взгляд, лицо белое и безжизненное, словно облако. — Джейсон? — Тихо позвала Лина. Парню пришлось слегка наклониться, чтобы Лина прошептала ему на ухо: — Всем чародеям наносят знаки? — Нет. Только Высшим. Поэтому и церемония такая торжественная. Твоя будет последней в этом столетии, все хотят, чтобы она запомнилась. Лина продолжила изучать гостей, и следующей ее взгляд зацепила единственная девушка, чье лицо было полностью закрыто капюшоном белой с серебряными узорами мантии. Все, что ей удалось увидеть — это несколько золотистых прядей ее волос, волнами ложившихся на ее платье. Когда Лина решила спросить про нее Джейсона, вид на незнакомку закрыла собой откуда-то вдруг появившаяся Ирен. Шелковое платье оливкового цвета идеально подчеркивало холодный цвет ее кожи и глаз. Лина невольно залюбовалась. — Наконец-то вы пришли. Мы уже подумали, вы потерялись по дороге. — Ирен бросила взгляд на их все еще переплетенные руки, и Лина, заметив это, вдруг ощутила неловкость и смущение. — Тебе пора. Идем. Гости неспеша занимали свои места и, к тому моменту, когда Ирен провела Лину и Джейсона в первый ряд, к пьедесталу не без посторонней помощи поднялся Альпин. Было видно, что он устал, и ему было физически тяжело стоять, но он старался не подавать виду. Не сейчас, когда он был всем так нужен и никто не мог его заменить. — Дорогие друзья и члены Совета! — Альпин говорил очень тихо. Его голос сопровождало всеобщее молчание в знак уважения. — Сегодня мы собрались здесь, чтобы, наконец, провести церемонию нанесения знаков последнему Высшему чародею одиннадцатого поколения. Ангелина, поднимайся сюда. — Он позвал ее жестом. Знали бы вы, каких усилий ей стоило поднять себя с места, на котором она сидела. Когда все вокруг смотрели на нее изучающим взглядом. Когда все вокруг ждали, что она станет одной из тех, кто должен спасти мир. Тяжесть этих ожиданий заставляла ее плечи подрагивать, а ноги трястись каждый раз, когда она преодолевала новую ступеньку на пути к пьедесталу. И вот она стоит рядом с Альпином, а на нее смотрят десятки незнакомых ей глаз. Десятки тех, кто пришел сюда, чтобы поддержать ее, показать свою преданность и уважение. Боже, даже вечеринка в честь моего дня рождения не была такой масштабной и официальной. Альпин говорил что-то еще про отвагу, честь, самоотверженность и смелость, но Лина совсем его не слушала. Она лишь надеялась, что ей не придется ничего говорить, в противном случае все вокруг узнали бы, насколько она волнуется и переживает. Когда бесконечная речь Альпина внезапно подошла к концу, на пьедестал поднялась миниатюрная девушка в зеленом наряде. Она несла в руках чашу, наполненную чернилами. Даже издалека было видно, насколько чернила были густыми, на их гладкой поверхности отражался лунный свет, и, стоило девушке подойти совсем близко к Лине, чтобы поставить чашу на деревянный стол, она почувствовала запах свежескошенной травы. Стоило незнакомке удалиться, Альпин приблизился к столу и взял в руки небольшой футляр из красного бархата, который уже лежал на столе. Лина с жадностью хищника наблюдала за каждым действием. Осторожно открыв футляр, Альпин извлек из него белое перо для письма. Его рука слегка дрожала, когда он поднял перо и опустил его кончик в чернила. Затем он молча подозвал Лину ближе к себе и попросил ее правую руку. Плавными, трясущимися, но уверенными движениями он нанес на ее запястье цифру четыре. Она почти напоминала Лине детский рисунок черной краской, пока чернила не начали жечь, щипать кипятком, словно въедаясь в ее кожу глубоко и надолго. Появился сильный зуд, хотелось до крови расчесать место нанесения четверки, однако Лина сдерживала себя из последних сил. Ее мучения продолжались недолго. Буквально через минуту-две чернила полностью въелись в ее кожу, оставив ровный рисунок. Словно он всегда был здесь. Словно именно тут, на запястье правой руки, было его законное и единственное место. Никогда не думала, что у меня будет тату. Пока Лина продолжала рассматривать свою руку, на пьедестал поднялись двое мужчин и встали по обе стороны от девушки. Они выглядели достаточно серьезно и внушительно, Лине даже показалось, что они были чем-то похожи на телохранителей — уж больно они были крупные и грозные. Она почувствовала, как тревога в сердце стремительно набирает обороты, когда они крепко взяли ее за руки так, что она при самом огромном желании не смогла бы вырваться или даже пошевелиться. В панике Лина взглядом нашла в толпе Ирен, но ее лицо почти не выражало никаких эмоций. Разве что ее брови были слегка сдвинуты к центру и напряжены, словно она чувствует, насколько неприятной будет процедура. Неприятно — это было слишком далеко от того, что Лина ощутила Лина на самом деле, когда кто-то, подошедший сзади, приложил раскаленное железо к ее хрупкой белоснежной коже. Раздался крик. До нее не сразу дошло, что он был ее собственным. Однако, никто из присутствующих даже не моргнул глазом. Со стороны все это выглядело как цирк — казалось, приглашенные даже наслаждались зрелищем, которое они наблюдали. Ее одновременно бросало то в жар, то в холод. Невыносимая боль, казалось, режет ее тело пополам, ломая лопатки, ребра и предплечья. Боже, остановите же это кто-нибудь. Это было последнее, о чем она подумала перед тем, как закрыть глаза и потерять сознание.