Шрамы и Люпины/Skars and Lupines

Ноябрь 1977 года. Седьмой год обучения в Хогвартс.       Тыквенные головы ещё не успели остыть от пламени погасших внутри свечей, как в телах волшебников уже поднималась рождественская лихорадка. Прошла неделя после Хэллоуина, и все кругом, не затыкаясь, трещали о предвкушении зимних праздников и следующих за ними каникул. Добрая часть учеников собиралась остаться в Хогвартсе по разным причинам: отсутствие дома и родителей, нежелание видеть свою семью или же опасность пребывания в тех краях, где контроль маглорожденного населения захватили Пожиратели. Все остальные же только и ждали, когда закончится учебная канитель с запугиванием семестровыми предстоящими экзаменами, которые приближались с наступлением нового года. В основном, эти ученики были выходцами из знаменитых чистокровных семей, чьи предки уже давно поддались искушению темных сил или же оставались неприкосновенны за наличие у них чистой волшебной крови. — Понятия не имею, где найти подарок Уиллу, — жаловалась Лукреция Фоули своей подруге Флориан Булстроуд, расположившись на кровати в общей на троих девушек комнате. Мина краем уха слушала их разговор, сидя за учебным столом, но участия принимать не собиралась. Она вообще понятия не имела, что дарить друзьям, и помирятся ли они с Римусом до Рождества, или она так и останется со своей идеей подарка при себе. А ещё от их примирения с Люпином зависело, останется ли Мина в Хогвартсе на каникулах, потому как для него, как для полукровки, путь домой был заказан и он бы точно, как и прочие маглорожденные или полукровки, остался в замке для безопасности. — Хогсмид теперь под запретом, мне остается только писать родителям письмо, чтобы прислали посылку, но я ещё не придумала, что дарить Тревору, — отвечала Флориан тоненьким высоким голоском, — придётся как-то выведать у него. Может, ты спросишь? — Так он всё поймет, мы же подруги. Может, Мину попросим? Мина? — позвала Лукреция, взяв в руки зеркальце, чтобы поправить свой рвотно-зеленый макияж. Но Мина не отвечала. И не потому, что не слышала. Если бы она ответила, то из её рта вырвалась бы очередная грубость, девочки обиделись бы и снова начали бы распускать о ней слухи, что Слизнорт зазналась из-за статуса и положения своего дяди в Хогвартсе. А никому это не было нужно. Тогда Мина взялась за письмо Деборы и принялась перечитывать его в сотый раз, делая вид, что очень занята.

Дорогая подруга.

Я боялась, что однажды ты или Мэри напишете мне что-то подобное о Джен. Я начала подозревать изменения в ней ещё в конце своего учебного года перед самым выпускным. Понимаешь сама, что некоторые моменты ускользали от моего внимания, потому что Джен в нашей четверке всегда славилась странным, резким и необычным складом ума. И никогда не придаешь всерьёз значения её словам и действиям, считая их банальной бравадой. Не понимаю пока что степень всего, что происходит, чтобы вспомнить для тебя всё, что когда-то меня волновало. Я попробую для начала поговорить с ней, а позднее свяжусь с тобой. И не беспокойся, я тебя не выдам. И я вовсе не обижаюсь на отсутствие от тебя писем. Дженнифер писала, что теперь ты увлечена другим мародером. Она писала, что тоже беспокоилась, но потом эта тема сошла на "нет". Уж не знаю, к добру это, или она снова что-то затеяла.

Моя работа мне нравится, если тебе интересно, и я начала заводить полезные связи, так что постараюсь что-то узнать насчет её родных, всё ли с ними в порядке. А ты пока расскажи, с кем ты снова связалась, потому что от Дженнифер я подробностей так и не добилась.

Твоя любопытствующая Деб.

Мина до сих пор не ответила. От ответа её удерживала одно: она не представляла, что ей писать о Римусе. Первые дни перо соскальзывало по бумаге, когда Мина пыталась пожаловаться на ситуацию подруге, и она всякий раз сминала пергамент и начинала плакать. Затем просто не могла взяться за перо и бумагу, а после оставила эту затею на лучшие времена. Когда только они, наконец, наступят, эти лучшие времена? — Мина, ну чего тебе стоит? Ты просто украдкой спросишь у Тревора, чего бы ему хотелось, поделишься своими желаниями, и всё, — подначивала её Флориан. Тогда Мина сдалась и развернулась к девушкам, сминая письмо и оставляя на нём свежие заломы среди тех старых, что она уже успела наделать, когда так часто теребила его в руках все эти дни. — А если Тревор скажет, что мечтает о самой дорогой метле, ты купишь ему самую дорогую метлу? — она выпучила глаза и пожала плечами. — Так уверена в своём финансовом положении, а? — укусила Слизнорт, прекрасно зная, что родители Булстроуд хоть и являлись чистокровными представителями, они не были семьей даже среднего класса среди волшебников Англии. Подруги между собой скривили рты от такой резкой реакции соседки по комнате и молча вышли из помещения, хлопнув дверью и, очевидно, обидевшись. Напоролись на то, чего и добивались своей нелепой ерундой. Мина же моментально потеряла к ним интерес и снова повернулась к своему рабочему столу, уставившись на единственный ценный предмет, к которому она запретила тянуть руки каждому, кто мог его заметить, даже Северусу, хоть он и присутствовал при его создании. За эту неделю Слизнорт не спускала со своего зелья глаз и чахла над ним, сдувая пылинки. Остальные его запасы были надёжно спрятаны в замке. Если бы в Мине теплилась хоть одна искра дара разъедать стекло, из флакона с зельем уже давно бы вытекло содержимое на стол. Она рассматривала Аконитовое зелье, положив голову на сложенные руки на столе. Между бровями коромыслом образовалась глубокая морщина, так упрямо не желающая распрямляться. Прошло достаточно времени, по меркам Мины, чтобы она смогла нивелировать остатки своего разочарования и сублимировать их в злость на ситуацию и несправедливость по отношению к себе. Слизнорт за последний год превратилась в размазню. Привыкшая манипулировать другими — таилась в ней такая слизеринская чертовщинка — она сама попалась на удочку Блэка, и с тех пор всё пошло кувырком. И это пора было заканчивать. Никто за неё не разрешит её прошлые ошибки, настоящие проблемы и будущие надежды. Можно было бы и дальше продолжать строить из себя угнетенную жертву, но следовало признать, что она и сама этому, так или иначе, поспособствовала. Придется расхлебывать. Учебный год начался просто замечательно. Бывший не давал проходу, предполагаемый — не хотел её больше видеть и слышать, подруга съехала с катушек и начала избегать их с Мэри, друг стал пожирателем, кругом погибали ученики, походы в Хогсмид запретили, и все развлечения теперь ограничивались стенами школы и трибунами на матчах по квиддичу. Мина от давления этих мыслей едва не рухнула лбом о стол, но вовремя сдержала порыв. Кое-что из этого списка проблем она всё же могла прояснить в ближайшее время. К тому же, ей всё ещё необходимо было передать Римусу зелье, иначе все их с Северусом труды оказались напрасны. Но не это было главным, а то, что Люпин обязан был узнать правду. Преподнесенная Римусу информация в корне, быть может, и была верна, но точно не имела под собой истиной основы. И Мина так и не могла разобраться, кто сказал Римусу о том, что она собиралась вызвать ревность у Сириуса с его помощью. Ведь ему же и кто-то сказал о том, что они с Сириусом целовались. Если верить словам Джен, в день Хэллоуина она отсутствовала. Возможно, все эти доносчики были разными людьми. И если рассказавший о поцелуе мог быть другом Римуса, то его поступок она могла принять. Но если именно Джен стала распространителем первоначального плана Мины, то она просто не понимала, какая Джен с того выгода. И Джен ли это вообще была? Слизнорт в последнее время столько раз сомневалась в своей интуиции, а та так и требовала к себе пристального внимания, подтверждая сомнения Мины одно за одним. Так что сомнение по поводу Дженнифер будет вычеркнуто следующим пунктом в списке. А пока стоило зажать свою трусость в угол и вызвать Люпина на разговор. Флакон зелья в руке казался таким холодным, что стыли пальцы. Мина преодолевала расстояние между подземельями и гриффиндорской башней уже целую вечность. Она даже не знала, там ли сейчас Римус, но упорно шла к гостиной его факультета. Подъем по лестницам давался ей с трудом, каждый шаг давал о себе знать пульсацией в висках. Сложно становилось соображать. Слизнорт двигалась машинально, по памяти ног, ведущих её к человеку, который, скорее всего, и видеть её не хотел. Он избегал её всю неделю во время учебы. У них было лишь одно смежное занятие по Защите от Темных Искусств, но Римус нарочно сел подальше, чтобы не попадать Мине в поле зрения. В ином случае, чтобы видеть его постоянно, Мине пришлось бы свернуть себе шею и сломать голову сокурснику позади, чего она делать, конечно же, не стала, хоть и могла. Патриция Рейкпик — профессор по Защите от Темных Искусств, таких методов борьбы явно не одобрила бы. Тем более со своими сокурсниками. Мина остановилась у портрета Полной дамы и встала как вкопанный фестрал. — Ну вот, — заговорила она сама с собой, — пришла. Что дальше? — Откуда мне знать, что дальше, юная леди, мне от вас нужен только пароль. Ах, это вы, мисс Слизнорт, — ответила ей Полная дама, приложив к своим глазам откуда-то взявшийся в её руках бинокль. Видимо, где-то в других портретах умыкнула, подумала Мина. — Произнесёте пароль? — А можно как-то позвать сюда одного человека? — спросила Мина, понимая степень своей трусости или глупости. Она ещё толком не разобралась. — Похоже на то, что у меня есть ноги, мисс Слизнорт? — фыркнула Полная дама, явно обидевшись. Да что же такое. Кого ни возьми, все обижались и отстранялись от общения с Миной. Аура у неё что ли такая? Она повертела зелье в руке и дернулась, когда услышала с обратной стороны портрета какую-то возню. Она не успела никуда спрятаться. Прятаться в общем-то было и некуда. Мина лишь успела раскрыть рот, когда из гостиной вышел Сириус. — Да чтоб тебя, — процедила Мина, сказанув следом ещё кое-что покрепче, отчего у Полной дамы полезли на лоб её хорошо написанные маслом глаза. — Деточка, я не понимаю твоего недовольства. Разве это не твой кавалер? — на что Мина отрицательно покачала головой, а Сириус подавил смешок искусственным кашлем. — Ну что ж. Уточнять надо! Полная дама отвернулась и отдалилась в портрете на границу внутреннего пейзажа. Сириус развёл руками, как бы извиняясь, но возвращаться не стал. Остался стоять напротив, с высоты своего роста рассматривая Мину. Слизнорт скрестила руки на груди и откинулась спиной на перила лестницы. — Дежавю, да? — спросил внезапно Сириус, и Мина непонимающе уставилась на него. — Ты часто так меня ждала когда-то. Не пойми, я не для того, чтобы поиздеваться, это говорю. Просто навеяло воспоминания. — Послушай, — остановила его Мина. — Я не предаваться воспоминаниям сюда пришла. Я вообще не к тебе пришла. Но раз уж ты здесь, ответь мне на вопрос. Это ты разболтал о нашем поцелуе Римусу? — Нет, — серьезно ответил Сириус, и Мина ему поверила. — Я сам понятия не имею, кто это сделал. — Кто-то видел нас в ту ночь. Это не могла быть Лили? Вопрос удивил Сириуса. Парень на секунду даже отпрянул. Он сложил руки в карманы и прислонился к стене рядом с портретом. Мина наблюдала за его мыслительным процессом в глазах, сверлящих пол, но ответов не находила. — Честно сказать тебе не могу, потому что не знаю. Но знаю одно — во всяком случае, Лили мне ничего не предъявляла. А она любит, знаешь, побыть моралисткой, — усмехнулся он, но не найдя отклика в суровом лице Мины, вздохнул. — Забавненько выходит, не находишь? — сощурилась Мина. — Ты поцеловал меня, а по башке получила за это я. Сириус даже представить себе не мог, как хотелось Мине стереть с его рожи проклятую ухмылочку. Последний раз Сириус видел таким жестоким лицо Мины, когда встретил её в поезде. Признаться себе, он приревновал её к Римусу. Шоколадка — такой невинный жест, но такой коварный. Она могла означать всё, что угодно: от жалости до проявления симпатии. И Сириус пытался в тот день разгадать мотивы друга. Кто бы мог подумать, что Мина в тот момент была много коварнее дешевой шоколадки с Хогвартсом на этикетке и уже вынашивала план по его возвращению. Во всяком случае, такие выводы он сделал после рассказа Римуса о том, как Мина пригласила его в Паддифут, когда тот ещё работал. — Разве не ты пыталась воспользоваться моим другом, чтобы я приревновал? — спросил он прямо безо всякой улыбки. Вероятно, потому, что боялся схлопотать по лицу, а не потому, что ему не нравилась мысль о том, что Мина хотела бы его вернуть. — Я не собираюсь это с тобой обсуждать. Но знай: всё, чего бы я тогда ни хотела, вернуть тебя или заставить ревновать, перестало иметь значения ровно в тот момент, как я поняла, что может быть по-другому, а не так, как было с тобой. Пошёл к чёрту водяному, Блэк. Ты сам не знаешь, чего хочешь. Но я тебя точно больше не хочу, — выплюнула Мина и собралась уже уходить, как флакон с зельем булькнул в ладони. — Одна единственная просьба. Сможешь выполнить? — Для тебя всё, что угодно, — фыркнул Сириус, съехидничав, и Мина протянула руку с бутыльком. — Передай это Римусу. Он должен пить его каждый день по глотку. Здесь как раз хватит до следующего полнолуния. Это ради него, не ради меня. Выполни... пожалуйста, — решила всё же добавить Мина, закатив глаза. У неё едва не треснули зубы от того, с какой силой она их стиснула. — Идёт, — приняв флакон из протянутой руки Мины, он ненадолго задержался на её тёплых пальцах. У него самого руки заледенели, вспотев от неловкости разговора. Мина вырвала пальцы, соскользнув с горлышка флакона быстрее, чем Сириус в полной мере почувствовал тепло её рук. Таких знакомых и уже, увы, потерянных. Он любил, когда она клала их ему на шею. Теперь — он наблюдал тогда в гостиной Гриффиндора — она клала их на шею Лунатику. Вопреки здравому смыслу, который всё же у него имелся, как он считал, в нём таилось скотское ликование от того, что Мина находилась в ссоре с Римусом. Он понимал, что его чувства гнилые и бессовестные, но, не видя их больше вместе, он ощущал грязное удовлетворение. И он хотел бы, чтобы это чувство продлилось, как можно дольше. Это подло, и он это знал. Но это значило, что и подробностей о том поцелуе в коридоре он Люпину не рассказал. Повертев в пальцах флакон, Сириус проводил взглядом удаляющуюся фигуру Мины. А она так ни разу на него и не обернулась.

***

Разговора не вышло. В пальцах всё ещё кололо после тремора, который она испытала, находясь рядом с Сириусом. В животе были не бабочки, а целый ураган нахлынувшей тревоги. Так плохо в присутствии человек ей бывало довольно редко. А в присутствии человека, который самодовольно считал, что она всё еще пыталась его вернуть, ей бывать вообще не приходилось. Мерзкое ощущение. Опять эта назойливая тошнота скрутила желудок, и Мина остановилась в коридоре перевести дух и подышать в распахнутое окно. Коснувшись ладонью живота, Мина сделала десяток глубоких вдохов и выдохов и подумала, какому полоумному пришло в голову открыть окно в такой холод на улице при плохо отапливающих в замке каминах. Успокоившись, наконец, Мина захлопнула ставни и собралась уже было отправиться в сторону подземелий. Но её внимание привлекли быстрые громкие шаги, закладывающие ей уши. Так по коридорам Хогвартса ходила только одна неугомонная женщина. Из-за угла вышла профессор Макгонагалл и развела руками, поджав губы в тонкую белую полоску, когда заметила Слизнорт. Словно как раз её-то она и искала. — Мисс Слизнорт, вот и вы. Я вас уже везде обыскалась, — строго сказала она, чем подтвердила догадки Мины. — Профессор Дамблдор ждёт вас у себя в кабинете. Он срочно хочет что-то с вами обсудить. У Мины сердце пропустило несколько ударов. Зачем бы Дамблдору пришлось вызывать её вот так срочно, если ничего серьезного не случилось? Значит, что-то случилось. В последние дни Дамблдор только и делал, что повествовал с трибуны о гибели и смерти. На неделе он вызвал к себе девочку из Гриффиндора, совсем ещё малышку, первокурсницу, чтобы сообщить ей, что её родителей не стало. Об этом Мине рассказала Мэри и горько плакала у нее на плече, жалея бедную девочку. Слизнорт держалась, как могла, и вот сейчас, когда идентичная ситуация происходила и с ней, с её лица схлынул здоровый румянец. — Что-то с родителями? Что-то случилось? — губы её почти не шевелились, и лицо посветлело на пару оттенков. Эта мгновенная метаморфоза почти обморочного состояния напугала Макгонагалл не меньше, чем та напугала Мину. — Что вы, нет-нет-нет, — заверещала профессор, взмахнув темно-зеленой мантией в клетку, чтобы дотронуться до лба ученицы. — Всё в порядке с вашими родителями, даю слово, мисс Слизнорт, проблема скорее преступного характера. — Какого-какого характера? — не сообразила Мина, последовав за удаляющейся Минервой Макгонагалл, так быстро лавирующей между коридорами, ведущими к кабинету директора. Мине редко приходилось раньше бывать в кабинете у Дамблдора. В основном, визиты касались вопросов её присутствия на занятиях по Зельеварению. Но это происходило уже года три назад, и Мина никак не ожидала вновь оказаться у Дамблдор на финишной прямой седьмого курса. Тесного общения с директором у неё никогда не было. Она не совершала никаких веских проступков, чтобы быть вызванной к нему на ковер, как и не была выдающейся личностью. Точнее сказать, пыталась ею не быть. Но на этот раз явно что-то произошло в её биографии. Оставалось только понять, случился сдвиг в положительную или отрицательную сторону. Высокая каменная горгулья с характерным треском двинулась вокруг своей оси и поехала наверх, и вместе с ней выкрутилась лестница, по которой Макгонагалл велела слизеринке подняться одной. Что Мина и сделала. Отчего-то сердце её неприятно трепыхалось в груди. В тесном цилиндрическом пространстве винтовой лестницы нечем было дышать. Сразу два беспокойных события за один день она переживать явно не рассчитывала. Она планировала пробраться вечером в ванную старост, помня пароль, и отдохнуть в её цветных водах с ароматом лаванды. И, возможно, встретить там Римуса, если бы он вдруг поднялся туда тоже. Или предаться влажным фантазиям их примирения в одиночку. Но влажными стали только ладони. Дамблдор восседал в своем кресле с высокой спинкой и рассматривал свитки пергамента с рукописным текстом. Увидев Мину в проходе, он оторвался от бумаг и взглянул на неё из-под своих полулунных линз в очках. — А-а, мисс Слизнорт, — раздался его невозмутимый голос, — проходите, пожалуйста. Садитесь. Он указал на удобное кресло напротив директорского стола, и Мина последовала его приглашению, оказавшись в мягкой обивке. Вытянувшись, как струна, она ожидала чего угодно, но не того, что произошло дальше. — До меня дошли сведения о том, что вы выкрали некоторые ингредиенты из кабинета своего дяди Горация Слизнорта, а так же позаимствовали особо ценный экземпляр яйца оккамия из кабинета зельеварения, я прав? — улыбнулся он совершенно спокойно для того, кто обвинял ученицу в воровстве. — И судя по тому набору украденного и того, что вы живы, вам удалось воспроизвести сложнейшее зелье без чьей-либо помощи, — продолжил он бодро и воодушевленно. Мина вся сжалась и не понимала, как ей реагировать. Своим молчанием она лишь подтверждала слова директора. — Расскажите же, как вам это удалось? Ведь не всякий зельевар с приличествующим опытом смог бы изготовить это зелье с первого раза. — Я делала это не совсем в одиночку, профессор, — ответила Мина, прочистив горло. — Правда? А кто же вам помогал, мисс Слизнорт? И скажите, пожалуйста, для кого вам понадобилось поступать так необдуманно и опасно? Дамблдор не давил, он задавал вопросы мягко и с интересом. Складывалось впечатление, что он вообще сейчас планировал накинуть ей и факультету несколько десятков очков, но Мина не тешила себя надеждами, и всё ещё не могла поверить, что пришла сюда не за наказанием. Бывшие директора с портретов тоже с интересом собрались послушать, что скажет Мина. В их времена такого зелья вообще не существовало. — На последний вопрос, должно быть, вы и сами знаете ответ. Что касается всего остального, наверное, с моей стороны будет нечестно приписывать все заслуги себе, но и выдать человека я не могу. Если нужно заслужить наказание, я готова пойти на это одна, — Мина резко встала с места и зажмурилась, словно ожидала получить удар карающей молнии прямо в ту же секунду. — Что ж, — удивился Альбус Дамблдор, откинувшись на спинку кресла и немного помолчав. — Раз уж вы так хотите наказание, мисс Слизнорт, отработаете его на всех последующих занятиях у Горация Слизнорта. Всё-таки он пострадал больше всех в данной ситуации и долго возмущался в просьбах найти виновника, — улыбался директор. — Но от вас и вашего компаньона лично я хотел бы подробного описания процесса приготовления. Очки, если он с другого факультета, получите оба по пятьдесят. Идёт, мисс Слизнорт? — спросил он, поправив пуговицы жилета под длинной мантией. В пуговицах, кажется, запуталась его борода, и Мина не могла оторвать взгляда от этого абсурдного действа, как и что-либо ответить. Директора с портретов зашептались, но Мина не могла разобрать их гомон, кроме выкрикнутого кем-то: да в Азкабан её! Дамблдор выставил руку, пальцы которой были украшены перстнями, чего раньше Мина не замечала. Это помогло утихомирить портреты. В конце концов, они не были реальными людьми, лишь их воспоминаниями. И что бы они в действительности сказали сейчас, будь они живы во времена семидесятых годов двадцатого века, не мог знать наверняка никто. Так что в вопросах современности их слова никто не воспринимал всерьез. Однако, разузнать, кто же именно выкрал ингредиенты, Дамблдор смог бы только благодаря этим самым портретам, ведь они с лёгкостью могли общаться между собой и передвигаться по замку. — Хорошо, — просипела она. — Тогда не смею вас больше задерживать, Вильгельмина, — разобравшись, наконец, с пуговицей и бородой, ответил Альбус, жестом указывая ученице на дверь. Она со свистом вылетела из кабинета и спустилась с лестницы. Горгулья задвинулась за ней следом, а Мина в смешанных чувствах направилась в гостиную Слизерина, чтобы найти Северуса. И только она преодолела долгий путь через все лестницы, этажи и башни, чтобы добраться до подземелий, как в коридоре её затормозил знакомый пуффендуец, с которым она пересекалась на собраниях дуэлянтов. Он подоткнул свою руку ей под локоть и широко улыбнулся. — Слизнорт, сегодня у нас встреча, ты забыла что ли? — звонким голосом поинтересовался Мортимер Ливингстон. Мортимер Ливингстон был из тех настоящих пуффендуйцев, что всегда готовы прийти на помощь, а еще до раздражающего занудства любящие напоминать всем вокруг об ответственности и трудолюбии в своей оптимистичной и задорной манере. Вот и сейчас он добивался от Мины присутствия на собрании так, словно от этого зависело прибавление очков не факультету Слизерин, а факультету Пуффендуй. А ещё, словно это он был помощником основательницы собраний, а не Мина. Вероятно, он сейчас очень собой гордился, что посмел напомнить Слизнорт о её обязательном присутствии. — Мерлинова задница. Я дойду сегодня до своей гостиной или нет? — выдохнула Мина, совсем забыв про факультативные собрания дуэлянтов. Когда-то они с Северусом ходили на факультатив по Темным искусствам. У Снейпа к ним лежала душа, как всем это было известно, а Мина действовала из своих личных соображений и желания подлизаться к профессору Рейкпик. Позднее факультатив прикрыли, аргументируя тем, что не стоит пропагандировать ученикам методы, которыми руководствуются Пожиратели смерти. Тогда-то и были организованы собрания дуэлянтов, на которых под зорким глазом всё той же Патриции Рейкпик ученики лупили друг друга боевыми и защитными заклинаниями совершенно на обоснованных основаниях. Преподавателям Хогвартса очень кстати пришло в голову, что ученикам потребуется дополнительное обучение самозащите в годы войны. Мине нравились эти собрания, там она могла выпустить весь накопившийся за неделю пар, а также гораздо больше понравиться профессору по Защите от Темных искусств. Северус на дуэльные встречи ходить отказался, а вот Мина оказалась в искусстве магической дуэли довольно сильной соперницей. Обычно она не пропускала ни одной встречи, но эта мешанина из приготовления аконитового зелья, просьбы Дамблдора и разговора с Сириусом вытрясла из её головы прежний уклад её размеренной школьной жизни. Однако, одна мелькнувшая мысль заставила её встрепенуться. — Ты не знаешь, Дженнифер придёт? — Какая Дженнифер? — весело спросил Мортимер. — Аббот, — начинала злиться Мина. — Она уже там, кажется, — он немного подумал. — Да, вроде я её видел. Ну что, идём? Доверять памяти Ливингстону — что-то из сферы сумасшествия, но у Мины не было выбора. Аббот избегала их с Мэри всю неделю после того разговора. И сколько бы Мэри, обладающая высоким уровнем эмпатии, ни пыталась добиться от подруги контакта, у неё ничего не выходило, и приходилось надеяться на то, что однажды Джен сама всё расскажет. Она выглядела, как побитое животное, и поодаль сидела от своих ребят в Большом Зале за столом пуффендуйцев, но все занятия посещала, и, возможно, собрание тоже не пропустит. — Идём, Мортимер, ты же всю душу из меня вынешь и ещё умудришься сделать из неё что-то полезное для общества, — фыркнула Слизнорт, потащив парня в сторону Большого Зала, в котором и проходили собрания каждое воскресенье в промежуток между обедом и ужином. Ни один мародер не посещал дуэльные собрания. Глупость это или самоуверенность в своих способностях — Слизнорт не знала, да и не задавалась этими вопросами ранее. Но прямо сейчас, когда обнаружила там Петтигрю рука об руку вместе с Мэри, а так же Джеймса и Сириуса, у неё в голове всплыл совсем другой вопрос. Придёт ли Люпин? — Ого, вот на это я и хотела посмотреть, когда организовывала наше тесное сообщество любителей поколотить манекены и своих друзей! — воскликнула Рейкпик. Она выделялась среди всех профессоров. Самая юная и прогрессивная волшебница, решившая отдать молодые годы своей жизни школе и ученикам, а не поиску лучшей партии для замужества. Наверное, поэтому у Мины она вызывала огромное уважение и стремление заполучить её одобрение. Похоже, её тоже удивил наплыв старших учеников. Вероятно, последние новости о гибели целой группы выпускников позапрошлого года во вчерашнем выпуске "Пророка" потрясли даже тех отъявленных ленивцев, что все годы жили в информационном пузыре, не считая нужным вникать в проблемы магического мира. Но приближение выпуска всех делало потенциальными жертвами, неважно сколько информации они потребляли и как глубоко вникали в проблемы общества, и это заставило их проколоть свой пузырь, чтобы выбраться наружу. Если обычно на дуэльные собрания приходило человек двадцать, то теперь Зал был полон. И Мина, предварительно подсчитав те головы, что видела, уже вписала в буклетик профессора Рейкпик число пятьдесят. Добившись однажды от Патриции расположения, теперь на собраниях она была её правой рукой и иногда проводила инструктаж перед дуэлью у младших курсов. — Меня радует такое рвение, господа. Предлагаю отметиться у мисс Слизнорт и вписать свою фамилию в список, — Патриция приглашающим жестом указала на Мину, и слизеринка впервые сжалась под напором сотни глаз. И за этими головами не было видно тех двух, с которыми слизеринка хотела поговорить больше всего. Она положила на один из обеденных столов, расположенных на время собрания вдоль стен, книгу с переписью присутствующих, и оставила ребятам перо с чернилами, первой в списке написав свою фамилию. Ученики по очереди начали подходить к столу. Кто-то, кто был на собрании уже не впервые, делал это энергичнее и наскоро вписывал свои данные, а другие — проявляли участие несмело. Сириус поймал, наконец, взгляд Мины и поджал губы в мимолетной улыбке. Вписав своё имя, он уступил место Джеймсу, и тот улыбнулся Слизнорт бодрее. — Римус будет здесь? — полушепотом спросила Мина у Поттера, и тот от неожиданности потер пальцами, уже вымазанными в чернилах, переносицу под дужками очков, оставив на коже собственные волнистые отпечатки. — У него же это... плечо, — ответил он как-то неуверенно, но Мине ничего не оставалось, кроме как кивнуть ему. Она оставила книгу на растерзание собравшихся и прошлась по помещению, выискивая высокую подругу. Её белую шевелюру, отливающую благородным серебром, она заметила не сразу. Аббот разговаривала с кем-то с Когтеврана, судя по мантии с синей отделкой по краю. И Слизнорт решила, что если Аббот начала проявляться к людям, то и у неё был шанс поговорить с подругой. — Что обсуждаете? — нагло влезла она в разговор, чем смутила четверокурсника и выбила из колеи Дженнифер. Аббот зашевелила ртом, как рыба, словно её застали врасплох, а не задали простейший вопрос. Её голубые глаза превратились в лёд. Она собралась, взяла Мину за руку и отвела её в сторону. — Как дела? — сухо спросила Дженнифер. Теперь очередь удивляться была за Миной. — А у тебя? — спросила Слизнорт, сощурившись. Глаза подруги больше не казались усталыми и опухшими. Да и сама она чудесным образом выглядела свежей и отдохнувшей. Что-то во всём её поведении и внешнем виде имело подвох. Если раньше Мина говорила, что Джен стала не похожа на себя, когда она шарахалась от всех и каждого, то теперь слизеринка утверждала то же самое, когда Аббот снова стала собой. — Всё нормально, а что? Ну, не считая моего состояния пару дней назад, да. Но сейчас всё в порядке. Мина не верила своим ушам и глазам. Она вовсю таращилась на подругу снизу вверх и пыталась углядеть в её мимике и движениях хоть что-нибудь чужое. Пока не получалось. — Ты какая-то... ладно, потом расскажешь, что с тобой приключилось, договорились? — фальшиво улыбнулась Мина. — Сходи лучше поставь фамилию. — Хорошо, Слизнорт, не командуй тут, — посмеялась Аббот. И этот её смех вогнал Мину в секундное оцепенение. Уж не стерла ли она сама себе память? Может, её переживания и правда не стоили тех страданий, которые она вываливала на окружающих? Что вообще происходит? Эти и прочие вопросы Мина задавала сама себе, оказавшись вновь у стола и ожидая, когда все закончат со своими подписями. Раньше эта процедура проходила быстрее, сейчас же галдеж толпы и толкучка сильно урезали время занятий и увеличивали перепись. — Поторопитесь, народ, у нас много работы! — прогромыхала Рейкпик своим хриплым резвым голосом. Она подобрала рыжие волосы в высокий хвост так, что концы его всё равно ложились ей на плечи, и поправила серый шарф на шее. Небольшого роста, примерно одного с Миной, она не казалась маленькой в такой толпе. Наоборот, смотрелась грозно, и каждый отступал перед ней, ощущая бешеную ауру её магического потенциала. Ученики расступились перед профессором, когда та вышла в центр Зала. Патриция наложила заклятие на пол, и под её ногами выросла длинная и широкая платформа с хорошим противоскользящим ковровым покрытием для дуэлей. Ступеньки по обеим сторонам от платформы сложились из наколдованных досок. Подбоченившись, профессор указала на двух постоянных участников собраний: Мортимера Ливингстона и его брата на курс младше — Оливера. — Проведите показательную дуэль, мальчики, для ребят, которые у нас впервые. Попутно сегодня вы расскажете правила поклона и инструктаж за дополнительные баллы вместо Вильгельмины. Прошу, — Рейкпик соскочила с платформы, чуть не зашибив младшекурсников, и подняла голову наверх, встречая парней с Пуффендуя свистом и аплодисментами. — И не жалейте друг друга, у нас полно учеников со старших курсов, им не нужны банальные применения обезоруживающих заклинаний. Пока Ливингстоны готовились к бою, рассказывая всем о правилах приличия и этикете, отсмеиваясь и перебивая друг друга, Мина наклонилась над книгой, чтобы проверить количество подписавшихся. Ну, как она и думала, пятьдесят девять человек. Пробежавшись взглядом по списку, Слизнорт задержалась на последних фамилиях. Фамилия Аббот бросилась в глаза, как нарочно. Ладони стали липкими то ли от гнева, то ли от учащенного сердцебиения. Это был не почерк подруги. Она никогда не писала первую букву своей фамилии так коряво. Эту буква была вымуштрована ею с самого детства, потому что только таким образом семья Аббот подписывалась где бы то ни было. Начиная мягкой дугой и уходящая в острый кончик наверх, буква плавно заканчивалась парочкой параллельных перпендикуляров по центру, мягких и воздушных. А эту фамилию писала точно не Дженнифер Аббот. Мина подняла глаза с книги подписей и взглядом принялась шарить по собравшимся. Дженнифер Аббот нигде не было. Слизнорт обошла платформу дважды, но, убедившись, что подруги, или кто бы это ни был, не оказалось в Большом Зале, она в отчаянии захлопнула страницу со списком и кинула книгу на стол. Её снова обдурили. И снова Дженнифер Аббот куда-то исчезла из замка. Всё же письмо Деборе придётся писать повторно, даже если необходимо будет опустить детали о Римусе. — Авифорс! — раздавалось с платформы. — Протего! Думал меня в птичку превратить, братец. Ничего, сейчас сам ты перестанешь кукарекать. Силенцио! — ответил Мортимер. Однако, благодаря долгим упражнениям невербальных заклятий на собраниях дуэлянтов, Оливер смог парировать брату в ответ. И Мортимер не мог услышать их заранее из-за немоты, которую он наслал на брата, потому не сумел применить щитовые чары и всё же превратился в птицу, когда Оливер произнес прежнее заклинание повторно в своей голове, совершив правильное движение рукой. — Ну всё, — расхохоталась Патриция, снимая чары с обоих мальчиков. — Вот это я имею в виду, когда прошу друг друга не жалеть. Браво, Оливер. Ты сумел своё, казалось бы, безвыходное положение обернуть себе во благо. Кто следующий? — спросила она, забравшись на платформу наскоком и игнорируя ступеньки. — Поднимайся. Мина не видела, кого позвала профессор, она погрузилась в свои мысли. Ей ещё никогда так не хотелось, чтобы собрание закончилось как можно быстрее. Мина посмотрела на громадные часы над преподавательскими столами — до метки со значением "Ужин" оставалось ещё две со значением "Дуэли", а это слишком много, если переводить на обычное время. — Мисс Слизнорт, не окажете нашему новичку честь изящно провести его первую дуэль? — громко вырвала она девушку из хаоса мыслей. А мисс Слизнорт, увидевшая того, с кем её поставили в пару на дуэль, теперь хотела только одного — воспламениться. Сириус Блэк, выправивший рубашку из-под школьных брюк, взлохматил свои волосы, и все девушки на собрании тихонько ахнули, чем заставили Мину скрипнуть зубами. Совсем чуть-чуть оставалось до того момента, как у неё отколется клык. Она забралась на платформу и вытащила палочку из мантии. Их разговор у портрета Полной дамы часом ранее сейчас снова набатом зашумел в ушах. Некоторые из участников дуэльных встреч знали о громком разрыве между Блэком и Слизнорт, и сейчас заулюлюкали, когда двое сошлись в дуэли, показавшейся им не на жизнь, а на смерть. Профессор Рейкпик, естественно, ни о каких ученических отношениях понятия не имела, поэтому решила, что ребята просто поддерживают своих друзей и присвистнула им в унисон, сунув пальцы между зубов. Мина и Сириус поклонились одновременно. Она выставила руку с палочкой вперед, встав полубоком и расставив ноги для устойчивости. Они вместе подняли свободные руки, находящиеся позади, на уровень плеча, объявляя о своей готовности. — Давай, Слизнорт, надери ему зад! — выкрикнул какой-то парень. Сириус надменно хмыкнул. Мина не могла спорить со слышимыми ею девичьими вздохами, раздающимися из глубин зрительной толпы, с невыносимой периодичностью. Сириусу даже можно было не стараться, чтобы выглядеть привлекательно, сексуально и уверенно. Чересчур. Похоже, он действительно и сам был уверен в том, что хорош. А это огромный минус для мужчины, когда он знает, как может действовать на женский пол. До подрыва этого убеждения оставалось три... — Ничего не напоминает, змейка? — шутил Блэк, подзадоривая Мину и вызывая в её памяти воспоминание о том дне, когда она заставила его есть снег. Два... — Повто... Один. — Иммобулюс! — мгновенно воспроизведя правильное движение и не дав договорить Блэку, выкрикнула Мина. Сириус застыл, как вкопанный. Его парализовало, не шевелились даже глаза. Рейкпик похлопала Мине, когда та поклонилась обездвиженному сопернику в ответ и с гордым видом отошла к краю платформы. Девушки в толпе захихикали, но, Мина не сомневалась, вряд ли это помогло ей избавить Сириуса от флёра прекрасного принца. Может, даже найдется среди них одна сердобольная, готовая утешить поверженного от рук злой ведьмы рыцаря. — Ну просто очень изящно, мисс Слизнорт, десять очков Слизерину. Разберем ошибки, — начала Патриция, но услышав стенания Блэка, издаваемые из его глотки, извинившись, сняла с него чары, что вызвало у опытных дуэлянтов смех ещё громче, чем прежде. — Мистер Блэк, как вы думаете, в чем была ваша ошибка? — Да, Сириус, в чем же была твоя ошибка? — прошипела Мина, складывая руки на груди в защитную позу. У Мины была всего одна ошибка. В том, что она когда-то связалась с Сириусом, хотя всегда должна была верить своему внутреннему чутью и не поддаваться лживым трепещущим ощущениям в животе от его прикосновений. Его же ошибкой было то, что он слишком много и часто говорил. Говорил о своих чувствах, говорил о будущем, о том, что любит её и вообще всякое лишнее. Эта ошибка стала для него роковой и сегодня. Нужно не говорить, а делать. В чём Сириус, в отличие от Римуса, всегда был плох. Это Мина, наконец, поняла. — Не стоило шутить с нашей Миной, мистер Блэк, спускайтесь, — подтвердив догадки Мины, ответила Рейкпик на свой же вопрос, потому как у Сириуса ещё не до конца пришли в себя мышцы рта. Сириус и Мина спустились с платформы по обе стороны, и парень ускользнул в толпу, вероятно, раздосадовавшись от собственной глупости. Слизнорт обошла ребят и решила оставшееся время собрания провести на скамье позади всех, чтобы оттуда понаблюдать за следующими дуэлянтами, которые, учитывая ошибки Блэка, отнеслись к дуэли посерьезнее. Она нашла Блэка на конце другой скамьи и села неподалеку. В его пустом взгляде читалось что-то иное. Не расстройство от полученного позора, нет. Что-то глубокое засело в его голову. Она было хотела потянуться к нему, чтобы узнать или извиниться, если случившееся так задело его эго, но к нему резко выскочил из толпы Джеймс и сел рядом. — Мерлин, я думала от тебя ни кусочка не останется, а ты ещё легко отделался! — гоготнул Джеймс. Мина не привлекала к себе внимания, кажется, парни её даже не заметили. Она украдкой наблюдала за гриффиндорцами и слушала их разговор. От её внимания только сейчас почему-то не ускользнуло то, как контрастировала их кожа. Загорелый Джеймс, всегда привыкший проводить время на поле для квиддича под солнцем, находясь к небу ближе всех, потому как совершенно неясно было порой, на какую высоту поднимется снитч в очередной матч. И Сириус, бледный и благородный, выходец из аристократичной чопорной семьи. И хоть оба друга являлись отпрысками чистокровных семей, всё же кровь эта имела различные оттенки. — Н-да, это было глупо, — ответил Сириус бесцветно. — Что я вообще смогу, если соберусь сражаться с Пожирателями? — прорычал Блэк. — Ты не кипятись. Просто это была Мина. Поставь перед тобой того же Нюниуса, ты бы не стал церемониться, — пытался ободрить своего друга Джеймс. — Он бы уже в окно вылетел! А Мина прыснула от смеха, услышав уверения Поттера о том, что Сириус справился бы с её лучшим другом, который стал искусен в заклинаниях настолько, что им и не снилось. Может, раньше Северусу и влетало от мародеров, но это не было честной дуэлью, это было трусливым нападением "двое на одного". И лучше бы Блэку вместо того, чтобы из-за спины, как необученной псине, нападать на неподготовленного к магической битве волшебника, посещать занятия, где он сумел бы себя проявить. Но честность и Блэк — вещи несовместимые. Мина закатила глаза и продолжила смотреть на дуэлянтов, больше не слушая нытье Сириуса. Собрание, наконец, закончилось, и Мина поспешила поскорее оказаться в гостиной. Уже в третий раз за сегодня. И снова у неё ничего не вышло, так как на выходе её остановил Джеймс и отозвал в сторону, чтобы дать толпе взбодрившихся учеников выйти из Большого Зала, чтобы пойти переодеться к ужину. Рейкпик уже дирижировала палочкой и расставляла столы обратно. — Чего ещё? — испугалась Мина чересчур резкого Поттера. — Я забыл совсем, прости. Вообще-то я подумал, что, может, мне удастся всё же его уговорить, но он ни в какую, понимаешь? Я подумывал оставить его у себя до лучшего момента, но будет нечестно, что я забираю у тебя твоё, — тараторил Джеймс, то и дело поправляя очки. — О чем ты, Поттер, я ничего из твоей тарабарщины не понимаю, — раздраженно одернула его Мина. — В общем, вот, — он вытащил флакон с её зельем и передал Мине в раскрытую ладонь. Слизнорт ошалело уставилась на него, а Джеймс, извиняясь, нахмурил брови. — Что он ещё сказал? — такими же парализованными губами, какие были некоторое время назад у Блэка, спросила она у гриффиндорца. — Сказал, что не может принять это слишком дорогое зелье. Ему тяжело, пойми, — вздохнул Джеймс, не зная, что ещё сказать. — Не знаю, что у вас произошло, но вам нужно поговорить. Но у него и правда ещё болит плечо. Он отказался пить Костерост. — Да, я в курсе. Ещё несколько дней назад, — насупилась Мина и сжала флакон с зельем в ладони. Захотелось его разбить за ненадобностью. Столько искренних стараний ради ещё одного унижения. Ощущение душевной боли вернулось, словно и не было сегодняшней уверенности в том, что она всё это смогла преодолеть. Джеймс наклонился, подныривая под опущенную голову Мины, чтобы заглянуть ей в глаза. Он сжал её руку поверх стеклянного бутылька. — Только не плачь. Ты не плачешь? — занервничал Джеймс, не привыкший, вероятно, что после его слов девушка могла заплакать. — Я не плачу, Поттер, давай иди. Сейчас ужин начнётся, — вырвав руку из его цепких грубых ладоней, Мина влилась в кучку учеников, которые уже собрались на ужин, и пошла против движения. — Мина! — воскликнула Мэри МакДональд, и Слизнорт чуть не разбила себе этот флакон в руке о голову, чтобы оказаться хотя бы в больничном крыле, и чтобы все от неё уже сегодня отстали. — Письмо от Деб. Сова принесла не в то окно. Такая она у тебя шебутная. Но я не стала читать, конечно же, не беспокойся. Буду ждать тебя на ужине, ты придёшь? — протягивая письмо подруге, спросила Мэри. Гриффиндорка потянула свитер вниз и поправила кудрявую челку в ожидании ответа или процесса вскрытия письма, с любопытством разглядывая конверт. — Да, Мэри, займи мне место, я скоро буду, — пообещала Мина подруге. Во рту пересохло, так что пришлось приложить усилия, чтобы сказать это. Не очень аккуратно разорвав конверт, Мина проследила, чтобы Мэри прошла в Большой Зал, и только тогда достала весточку от Деборы. Честно признаться, в её руках никогда не было сразу две бомбы замедленного действия, которые разрывали её душу на части. Выбирай только, с какой начать, а там никакой разницы.

Мина, я не понимаю, что происходит, но Дженнифер не отвечала мне уже неделю ни на одно из двух писем. Теперь и я беспокоюсь о ней. Я решила самостоятельно разузнать хоть что-то о её родных, но родители совершенно не в курсе, что происходит с их дочерью, они уверены, что всё в порядке. Прости, что пишу это письмо так небрежно и беспорядочно, но у меня есть кое-какие неприятные догадки и совсем мало времени, чтобы тебе о них сообщить.

Ты писала, что она пропадала из Хогвартса. Но у родителей её не было. Я не стала беспокоить их этой информацией и спрашивала очень осторожно. С её семьей также всё хорошо, так что изменения в её поведении не могут быть спровоцированы гибелью члена семьи или что-то в этом роде. У меня есть только одно подозрение, куда могла исчезнуть Джен в ночь Хэллоуина.

Мне очень неприятно и страшно от того, что я сейчас напишу. В ту ночь сообщество Пожирателей было замечено неподалеку от Хогсмида мракоборцами. А следом, спустя несколько дней, убили Рианнон Элорди, маглорожденную ученицу Хогвартса прямо в Хогсмиде. Я не могу утверждать и наговаривать зря, но не могу и не спросить, вдруг ты согласишься со мной. Что если Рианнон убила наша Дженнифер? Что если она переживает смерть от собственных рук? Или, быть может, принимала в этом непосредственное участие?

Если верить моим чарам, определяющим дату написания твоего письма, именно тогда Дженнифер и вернулась, я права? И именно тогда накануне была убита Рианнон.

Прошу, ответь хотя бы ты, не игнорируй моё письмо. Я думаю, что Дженнифер примкнула к Пожирателям.

Деб.