Шрамы и Люпины/Skars and Lupines

Ноябрь 1977 года. Седьмой год обучения в Хогвартс.       Он уже так привык к тому, что в его жизни не было ни одной девушки, способной его полюбить, что отсутствие Мины на расстоянии вытянутой руки всего неделю практически вернуло его мысли в прежнее русло одиночества. Неизменный ход вещей. Жизнь оборотня — жизнь особняком, это он знал с самого детства. Так будет лучше и для него, и для неё. Он попытался вывернуть свой путь на что-то, казалось бы, счастливое и светлое. Ему замаячила с горизонта обычная жизнь обычного парня, который смог бы однажды, как Джеймс, найти покой в уютных объятиях с прекрасной девушкой и остаться с ней до конца этой жизни. Но итог был однозначно не таким, каким он представлял себе жизнь, в которую вошла Мина. Смело было бы предполагать Римусу, что такая, как Мина — яркая и испепеляюще прекрасная, влюбленная когда-то в Сириуса, так похожего на неё своей искрой, останется с блеклым и спокойным Люпином. Бесконечный перебор жаждущих внимания Сириуса вынуждал Римуса считать, что девушки выбирают огонь, а не воду. Но было и что-то хорошее в воде — так же легко, как взболтать, её можно было успокоить. Римусу удалось потушить в себе внутренний пожар и признать, что он не годился быть огнём для Мины. Но проблема была в том, что если Мина попросит воды, ему будет тяжело устоять, чтобы не дать ей выпить себя до дна. По этой причине он избегал её и будет продолжать это делать до тех пор, пока... пока они не выпустятся для начала. Возможно, слишком самонадеянно. Держа одну руку в кармане, он пальцами свободной руки ковырял подсохшую кожицу на нижней губе и задумчиво пялился в каменный пол, пока размеренно направлялся в Большой Зал на ужин. Его друзья, вероятно, уже находились где-то там после дуэльных встреч. Он полностью поддерживал их желание обучиться искусству дуэлей к выпуску из школы во взрослый мир. Не всё же Снейпа лупить простецкими заклинаниями, верно? Сам он тоже планировал посещать собрания, но уверения Мэри в том, что Мина там является правой рукой преподавательницы, остановили его от этого смелого шага во враждебное будущее. Во всяком случае, пока что. Да, это глупая и детская позиция, возможно. Но он знал, что если увидит её вновь, то не сдержится и заговорит, не сдержится и простит, не сдержится и поцелует. Но никогда прежде не станет доверять ей. А быть с человеком и ему не доверять граничит с чем-то нездоровым. Ему не нужны были проблемы и стенания. Он отделался малой кровью во всей этой истории с Миной и вовремя узнал обо всём. Завернув за угол, Римус повстречал нескольких гриффиндорцев с собрания. Они бурно обсуждали дуэль между слизеринкой и Блэком. И Римус почему-то был уверен в том, кто эта самая слизеринка, которая "размазала Блэка по дуэльной платформе". Вопреки своим же убеждениям о том, что Мина хотела с его помощью вернуться к Сириусу, она до сих пор не была с ним. Хотя, казалось, Сириус вовсе не был против. Но лишь казалось, потому как ребята тесно больше не общались. Первый контакт случился сегодня днём, когда Римус получил зелье от Мины из его рук. Вероятно, приготовила она его ещё до их разрыва. Ему, конечно, пришлось отказаться. Пожалуй, он отказался бы даже в том случае, если они остались бы вместе. Просто потому, что Аконитовое зелье, он прекрасно знал, даже самого среднего качества являлось очень дорогим на рынке. Его отец не мог позволить себе таких трат. А Мина фактически совершила преступление, сварив зелье, запрещенное к изготовлению учениками. И наверняка ингредиенты она достала не из мешка, присланного родителями. Великая жертва или жалость? Или инстинктивное желание извиниться за предательство? Римус настолько погрузился в свои мысли, что не сразу заметил Мину, читающую письмо и теребящую флакон с зельем. Её чем-то опечаленные глаза бегали по пергаменту, и с каждой строчкой становились всё больше. Она нахмурилась и отшатнулась, словно бумага в её руке вот-вот взорвётся. Римус машинально сделал шаг навстречу, и Мина уловила это движение. Из её раскрывшейся ладони выпал флакон, разбившись вдребезги. Она ахнула и, встретив взгляд Римуса, убежала прочь в сторону подземелий. Последнее, что увидел Римус, непередаваемую боль в её лице, а затем глухую ненависть, когда она выронила зелье и посмотрела на него. Так и должно было произойти. Пусть лучше ненавидит, чем пытается вновь с ним связаться. И нужно бы выбросить её из головы. И можно уже начинать делать это прямо сейчас. И не думать о том, что могло так потрясти Мину. И не хотеть ей помочь тоже было бы славно. И не бороться с выбором между погнаться за ней следом или пойти на ужин к гриффиндорскому столу. Прямо сейчас Римус уговаривал себя не давать ей оправданий. И прямо сейчас он думал о том, что слишком много слагаемых были не верными при полученном результате. Почему она не с Сириусом? Почему так несчастна? Почему пожертвовала, возможно, своей репутацией, создавая для него зелье? Почему она поцеловала Сириуса? К чему тогда был этот фарс в ванной старост, если для эффектного зрелища совсем не было зрителей? Очень многое не сходилось. Когда пик обиды начинал искать себе место у подножия, в голове прояснялось гораздо больше моментов. Тех, что ранее не всплывали в процессе ненависти к себе и своей доверчивости. Самобичевание, как веревка, оплетающая шею и не дающая вдохнуть, и ты видишь только веревку, пытающуюся тебя задушить, и ищешь способ, как её снять, но совсем не думаешь над тем, кто мог надеть её на шею и кто убрал табуретку из-под ног. Римус не побежал за Миной. Он подошел к учиненному беспорядку с разбитым стеклом и голубоватой жижей и применил репаро, вынув палочку из-за спины. Собрав зелье обратно во флакон, Люпин сжал его в ладони так крепко, что стекло грозилось треснуть вновь. Парень вложил его себе в карман и повернулся навстречу высоким дверям Большого Зала. Руки в карманах коричневых брюк для уверенности и дешевый свитер с зацепками от писчего пера в области груди. Волосы беспорядочно зачесаны по бокам от лица. С ликованием и широкой улыбкой его встретил Джеймс, оторвав ладонь от спины Лили, которая тоже обрадовалась присутствию Люпина. Всем, похоже, казалось, что разбитое сердце Римуса не появится сегодня на ужине. Но пара чашек какао и жирная пища — то, что требовалось его сердцу прямо сейчас. А ещё процессу заживления. Римус уже мог водить плечом и поднимать правую руку, лишь остаточная боль довольно быстро сросшейся ключицы давала о себе знать. Мэри теперь тоже неплохо влилась в их компанию. Они с Питером слились в прекрасную гармоничную пару. Хоть немного и слащавую. Мэри кормила Петтигрю с рук, испачкав ему весь рот в креме от эклеров, а он, судя по его довольной физиономии, был этому очень рад. — Римус, почему тебя не было на дуэлях? Я думала, вы все придёте, было весело вообще-то, — говорила Мэри, откусывая от эклера и предлагая Питеру доесть. — Был занят, — выдохнул он и взглянул на Сириуса, который предпочел не участвовать в диалоге, а погрузиться в себя. — Все подготовились завтра к зельям? Слизнорт обещал практику. — Ферт, а я не внал, — ответил Питер, не успев прожевать. — В чем я не сомневался, Хвост, — фыркнул Римус. — Как думаете, что он даст? — спросила разволновавшаяся Лили. Учеба всегда делала её дерганной, хоть она и была лучшей ученицей на курсе на равне с Римусом и всегда готовилась с особой тщательностью. Римуса школьная рутина никогда не тревожила, он объективно относился к своим знаниям и понимал, что их хватит сполна. — Понятия не имею, вряд ли это будет костерост или бодроперцовка. Ставлю на Феликс Фелицис, — с серьезным видом сообщил Римус, взяв в тарелку несколько мясных котлет. — Ты с ума сошёл? — Лили округлила глаза. — Я даже не знаю порядок действия. Я... мне нужно повторить. — Эванс, остановись, — посмеялся Римус. — Я пошутил. Джеймс ущипнул свою подругу за бок и поцеловал её в макушку. Она расслабилась и кинула в Люпина куском хлеба, пригрозив, что тот отхватит ещё и после ужина. Сириус угрюмо пинал по тарелке картофель. Люпин думал, уж не связано ли настроение Блэка с Миной. Но он слишком много думал о Мине, так что решил переключить своё внимание на Мэри. — Почему-то Мина не пришла, — вытянув шею, сказала Мэри между делом. "Отлично получилось не думать о ней, Люпин". Он кашлянул. — Видел её перед приходом сюда. Она была чем-то очень расстроена, когда читала какое-то письмо, — вполголоса пробубнил Римус так, чтобы его слышала только Мэри, но, естественно, каждый из его друзей тоже повернули головы в его сторону. Сириус так вообще себе чуть шею не свернул. — Ого, — только и ответила Мэри, моментально нахмурившись. — Это письмо ей прислала наша подруга Дебора, помните такую? — Питер отрицательно покачал головой. — Брюнетка, всегда с хвостиком, с Когтеврана. — Точно, та красотка, — отозвался неисправимый Блэк, и Мэри стрельнула в него зрительной дробью, заткнув наповал. Римус точно помнил Дебору. Ведь именно её и Дженнифер он позвал в тот вечер выпускного в ванную старост, когда Сириус бросил Мину. Она показалась ему довольно взрослой и рассудительной в отличие от эмоциональной Аббот, которая в тот день необъективно агрессивно отреагировала на новость о том, что расстроенная и пьяная Мина ждёт их в назначенном месте. Они, конечно же, видели всё, что произошло на танцах, слышали, но почему-то не пошли за подругой. И если Дебора была выпускницей и просто не могла покинуть церемонию награждения, то Дженнифер словно наслаждалась случившимся. Во всяком случае, Римус сделал такой вывод с её слов: "А я же ей говорила!". Будто бы только такого итога и ждала всё то время, что Мина встречалась с Сириусом. — Может, с ней что-то случилось, — предположила Мэри, перестав жевать картошку. — Но почему тогда Мина мне ничего не сказала. — Может быть, хотела переварить это в одиночестве, — предположила Лили, накрыв руку подруги своей ладонью. — А, может, и не в этом дело вовсе, — она многозначительно посмотрела на Римуса осуждающим взглядом. — Да, может быть, — тускло ответила Мэри, заерзав на скамье. — Я собираюсь вступить в Орден Феникса, — раздалось со стороны Сириуса. И даже было похоже на голос Сириуса. Да нет, это точно был его голос. Все головы метнулись в сторону Блэка, как в плохой комедии. И все должны были бы посмеяться, но шутка показалась всем не смешной. Только Питер крякнул, потому что один подумал, что Сириус просто захотел сменить тему глупой шуткой. — К первоклассным волшебникам? Блэк, а ты не слишком самоуверен? — задал вопрос Джеймс и поправил очки на переносице. — Для этого я и пришёл на дуэльные собрания. — Да, и обосрался, дружище, — фыркнул Поттер, за что получил в лоб ближайшим выпуском газеты. Питер заливисто рассмеялся. — Слизнорт не в счет, — довольно ухмыльнулся Блэк. Римусу очень не понравилась эта ухмылка. Если бы между ним и другом не было бы стола и пары человек в качестве преграды, он, как минимум, случайно заехал бы ему локтем по скуле. Но Римусу оставалось сверлить Блэка взглядом, положив подбородок на скрещенные пальцы рук. Римус никогда не был замечен в рядах обладателей ревнивого склада характера, но сейчас что-то закипело внутри. — Но я серьёзно. Завтра же пойду к Дамблдору и выясню, как к ним можно вступить, — смыв с лица ухмылку, заговорил Сириус. — Бьюсь об заклад, он скажет тебе, что это возможно только после выпуска, — ответил Джеймс, снова трогая себя за очки и нос блестящими от жира курицы пальцами. Лили скривилась и подала своему парню салфетку. — И будет прав. Он не станет подвергать тебя опасности, Сириус, — возмутилась Лили. — Я должен был вступить ещё после шестого курса. Тогда, быть может, Генриетта не погибла бы от их грязных рук, — стиснул зубы Блэк. — Никто из нас не должен был туда вступать, мы все просто дети, и все мы просто жертвы обстоятельств, — возразила Лили, всё ещё пытаясь отговорить друга. — Я считаю, Блэк прав, — внезапно подал голос Люпин, и Лили всплеснула руками. — Римус, о чем ты говоришь? Да вы с ума посходили. У вас есть ещё время пожить в безопасности, и будет время сразиться с тьмой после выпуска, ребята! — У нас, может быть, есть время, а у ребят, которые погибли, больше его нет, — вдруг согласился с друзьями и Джеймс. — Но вы в этом не виноваты, поймите! — Лили всё ещё старалась вернуть парней к разуму. — Я думаю, что мы все можем вступить в Орден Феникса, — ответил Питер, и Джеймс отбил ему кулак в знак одобрения. Только Мэри молча слушала разговоры мародеров, но, в силу отсутствия близкой дружбы с ними, не пыталась влезть в диалог. Римус переглянулся с Сириусом, и оба они кивнули друг другу, принимая новые правила игры. Теперь их будут связывать иные обстоятельства. И даже если друзьями они перестанут быть, в Ордене для разногласий не будет времени и места.

***

Чего Римус точно не ожидал увидеть на уроке Зельеварения, так это не списка со странным выбором зелий, который Слизнорт прикрепил на доску, а Мину. В этом семестре она ещё ни разу не появлялась на зельях. И он знал, каким образом она ранее сдавала теоретические задания, иногда не появляясь и на практике, но сегодняшнее её присутствие заставило его оцепенеть на входе. — Люпин, ты самый широкий что ли? — раздалось из-за спины, и Римус отодвинулся в сторону. — А я думала, ты в дверях застрял, — накрутив локон волос, улыбнулась Эллисон Мэриголд. Она подмигнула ему и остановилась за столом пуффендуйцев. Похоже, смежное занятие включало в себя все факультеты школы. Зелья к седьмому курсу выбирали немногие. Хоть Слизнорт и принимал к себе учеников с оценкой "выше ожидаемого", не каждый любил его за то, что он наглядно демонстрировал выборы в любимчики. Однако, лично Римусу до этого не было никакого дела, ему просто нравилось учиться. И если бы у него была возможность бывать на нескольких предметах одновременно, он бы с радостью воспользовался данной возможностью. Мина заметила Римуса и снова опустила уставший взгляд, не решаясь на него посмотреть. Тогда Люпин тоже отвернулся к своему столу и взял в руки котелок. Поставив его на стол гриффиндорцев, среди которых собрались все мародеры, он снова не знал, куда деть руки. От неловкости его спас преподаватель. — Добрый-добрый день, господа учащиеся, — вошел в кабинет профессор Слизнорт, перетянув всё внимания на себя. Слизнорт сегодня, очевидно, был в хорошем расположении духа. Его длинная фиолетовая мантия волочилась по полу, собирая пыль, но профессора это совершенно не волновало. Он был увлечен тем, что выставлял образцы зелий, написанных в списке, на выставочный стенд. Один среди пяти котелков был плотно закрыт крышкой. — Размещайтесь вокруг столов, ученики, берите себе по котелку и приготовьтесь, — Слизнорт ещё немного подождал, пока все соберутся в скудные кучки, поделенные на факультеты, и снова обратился к ребятам. — Сегодня каждый из вас выберет себе зелье из списка. Я решил, зачем вас ограничивать, когда вы и так довольно взрослые, чтобы начать варить что-то столь сложное самостоятельно, — он многозначительно кашлянул и повернулся к Мине, совершенно не удивившись её присутствию. — Верно, мисс Слизнорт? — Правильно, профессор Слизнорт, — ответила она несколько язвительно. — Не ёрничайте, мисс Слизнорт, — погрозил он пальцем. — Конечно, профессор Слизнорт, — выдохнула она. — Мисс Слизнорт! — воскликнул он так, словно ему в голову пришла отличная идея. — Да, профессор Слизнорт? — спросила Мина. За столом слизеринцев уже начали раздаваться смешки, и пуффендуйцы подхватили их смех. Римус невольно сам улыбнулся от абсурдности момента. — Не продемонстрируете ли вы нам приготовление Аконитового зелья прямо на моем месте? — предложил он. — Аконитовое зелье? — спросил Мортимер Ливингстон, переглядываясь со своими сокурсниками. — Но его ведь не было в программе? И вообще, разве его не запрещено изготавливать ученикам? Его даже нет в списке. — Правда? — наигранно удивился профессор. — Вот я старый дурак, совсем забыл его вписать! Мина замялась и смутилась. Люпин обратил внимание, как она потянулась к Северусу. Он ободряюще похлопал её по плечу, сказав что-то, и Мина вышла к преподавательскому столу. Напряглись все, кто находился в кабинете зельеварения. Каждый знал из теории, что пары неправильно приготовленного Аконитового зелья могли убить всех, кто находился в помещении. "Она что, спятила?", "Она и правда думает, что справится?" — раздавались шепотки учеников. — Смелее, Мина. Вам ведь уже удалось это однажды, почему бы не повторить? — громко оповестил он будущих зельеваров. Шепот ребят перерос в настоящий гомон нестихающих протестов. Римус посмотрел на Джеймса, а тот передал обеспокоенный взгляд Сириусу. Питер с Мэри напугано таращились в сторону четы Слизнортов. Все знали, что Гораций не отличался здравым умом к своим годам, но и сумасшедшим его назвать было нельзя. — Ладно, мисс Слизнорт, вы, я смотрю, что-то побледнели. В таком состоянии нельзя приступать к изготовлению сложнейшего зелья. Вы можете выбрать себе из списка другое, — добродушно посмеиваясь, предложил он, и Мина расслабила плечи. Ученики за столами выдохнули в напряженную тишину. — Выстраиваетесь в очередь, ингредиентов на всех может не хватить, спасибо мисс Слизнорт и её тяге к внеклассному зельеварению. Мина зависла возле доски со списком, что-то хмыкая себе под нос. За спиной у нее возник её вечный привратник Снейп. Он наклонился к её уху и что-то шепнул, что заставило Мину расхохотаться. Римус думал, что узнав о его приближенности к Пожирателям, Мина и на шаг к нему не подступит. Но всё осталось, как было, и это волновало Люпина. Римус появился за их спинами, чтобы вспомнить список ингредиентов к экстракту бадьяна. Учитывая его насыщенные полнолунные ночи, бесплатно приготовленное заживляющее раны средство было ему просто необходимо. И друзьям больше не придётся рисковать собой, вламываясь в кабинет профессора. Он уловил едва заметный аромат груши с волос Мины, и чуть не прикрыл глаза. Этот же запах преследовал его во снах. Этот запах окутывал его тогда на балу, когда любовная магия музыки дала ему смелость коснуться её, и потом, в ванной старост, когда Римус целовал её шею. Ему хотелось съесть этот запах, впитать его в свою одежду и руки, чтобы умыться сухими ладонями и вновь ощутить Мину на своей коже. План не думать о Мине проваливался с каждой секундой, что он млел, стоя за её спиной. Она обернулась и застыла, но, нахмурившись, протиснулась между Римусом и Северусом, чтобы забрать свой набор ингредиентов для приготовления экстракта бадьяна. Римус похватал то же самое следом за ней и ретировался к столу гриффиндорцев. Снейп забрал себе комплект для Уидосороса. Кто бы сомневался. Яды — это по его части. — Прежде, чем вы определитесь с выбором, я предлагаю вам ещё раз взглянуть на то, как выглядят готовые экземпляры зелий. И поосторожнее с Амортенцией. Если не уверены, что сможете устоять перед силой её паров, лучше не беритесь, — советовал Гораций Слизнорт, расхаживая по кабинету и наставляя учеников. Римус не хотел подходить к Амортенции на километр. Он прекрасно понимал, что он почувствует, вдохнув пары любовного зелья. Оказавшись рядом с выставочными котелками с зельями, он взглянул на экстракт бадьяна и припал носом к краю, чтобы вдохнуть слабоватый аромат аниса. Рядом метался Блэк, заглядывая в каждый котел. — Нашёл, что будешь сегодня варить? — спросил его подлетевший Поттер. — Я вот ума не приложу. Наверное, выберу слабительное, оно легче всего. — Что, Поттер, проблемы с кишечником? — услышав слова Джеймса, пошутил Мортимер, приоткрывая котелок с Амортенцией. — М-м, клубничный пудинг и дека. — Да, Ливингстон, после твоей рожи так и хочется поскорее опорожниться, — парировал Джеймс, поглаживая живот и корчась от мнимой боли. — А ты, я смотрю, Раздувающее выбрал? Твоя девушка недовольна размером? — Мерлин, ребята, — возникла между ними Лили, разнимая их похабные шутки. — Вы не на поле для квиддича. Она тоже приоткрыла котелок с Амортенцией, и пары принялись разноситься по помещению всё ярче. Каждый отмечал для себя любимые ноты, заворачивающие их в одеяла из уюта и волшебства, отправляющие домой к бабушке летним жарким августовским днём или в запыленную библиотеку. Римус находился так близко, что сложно было оторваться. Теперь аромат груши с волос Мины словно заполнил весь кабинет. К нему примешалась жухлая листва в лесу и корешки старых книг, которыми он периодически хрустел во время чтения и подносил к носу, чтобы вдохнуть старый типографский клей и бумагу. Интересно, что чувствовала сейчас Мина? Люпин обернулся в поисках её светловолосой головы, но макушка её оказалась прямо за его спиной, таращась во все глаза на его покоцанную мантию. Она подняла голову и встретилась с ним взглядом. Кто-то снова открыл котелок с Амортенцией, и Римуса унесло. — Как ты? — заговорил он первым. — Мне нужно с тобой по... неважно, — ответила она, стоило крышке закупорить чувства в котелке. — Ты же сам меня отверг. — Я ничего из этого не говорил, — возразил Римус, даже немного подумав, чтобы вспомнить факт каких-то отвергающих Мину слов. — Ты просто ушел, это то же самое, — пролезая под его локтем, фыркнула Мина. — И слушать меня не стал. С чего я должна хотеть тебя слушать сейчас? — Это не то же самое. Но ты права, не должна хотеть, — смахнув челку вниз, он попытался спрятаться в привычный Люпиновский кокон, но ничего не вышло. — Надеюсь, что у тебя всё хорошо. — Ты избегал меня всю неделю. И нет, у меня не всё хорошо! — довольно резко ответила она. — Эй, Слизнорт, чем пахнет тебе Амортенция? — спросил Ливингстон, приставуче прилипнув к Мине. — У меня новый ягодный шампунь. Не чувствуешь нотки малины? Мина принюхалась, когда Мортимер открыл крышку с Амортенцией. — Только шоколад, анис и медь от котла, Мортимер, — скучающе ответила Мина. — Как видишь, тебе не светит. Чем это от тебя несёт, Ливингстон? — спросила Мина, и Мортимер обнюхал свои плечи. — А, точно, самовлюбленностью. На редкость мерзкий запашок. Римус посмеялся за спиной Мины, и она покрутила головой, чтобы найти его и недовольно насупиться. Ему отчетливо впечатывался в ноздри грушевый аромат. Мина ассоциировалась только с ним. Но из её слов про себя он ничего так и не услышал. Как и о Сириусе, в общем-то. Однако, не всегда ноты являлись такими же очевидными, как у Римуса. Прямо сейчас Мине в голову ударило воспоминание, как Римус отдает ей свою шоколадку в поезде. Нельзя было сказать, что она ни разу до этого не пробовала шоколад, или что не пробовала конкретно этот. Однако после того, как Мина в одиночестве сгрызла целую плитку медового шоколада с орехом, это навсегда отложило в её памяти ощущение теплоты и опоры, исходящее от Люпина. Она до сих пор не придавала этому значения и думала, что ей просто нравится шоколад, как таковой. Она считала, что чувства к Римусу Амортенция показывала ей с помощью аромата аниса. Анис — тот же бадьян. С недавних пор она полюбила этот запах. В тот день, когда она заживляла раны Римуса, а затем касалась его груди руками, она ощущала, как бадьян въелся в его кожу. Смешанный с потом, кровью и грязью Запретного леса он обретал новые оттенки звучания. Такое невозможно было повторить просто добавив бадьян в чай, он непременно должен был касаться кожи Люпина. Забавно, ведь когда-то Амортенция пахла ей табаком и выхлопами. Так после каникул пах Сириус. Теперь же эти ноты насовсем выветрились из её восприятия Амортенции. Сам же Сириус ощущал моторное масло, табак и виниловые пластинки, что крутились в доме у Поттеров круглые сутки. Они напоминали ему о доме, которого у него никогда не было. Но была в этой гармонии нот одна, затесавшаяся и неуклюжая. Та же нотка груши, что и у Римуса, только гораздо кислее. Правда, Блэк всячески старался игнорировать эту изящную ноту в своей привычной грязной симфонии и упорно делал вид, что это никак не связано с Миной. Поттер тоже встал в очередь, чтобы задокументировать взглядом внешний вид зелий. У него также имелся свой набор нот, которые Амортенция открывала для него по новой. Ранее он не обращал внимание на запахи, не связывал их с тем, что любит, и относился ко всему с прагматичной точки зрения. Но мамина запеканка или яркий аромат распустившейся лилии, которую он однажды подарил Лили, говорили об обратном. Он любил эти запахи, они находились с ним с самого детства, преследовали его там, где он и не замечал. И кожаная вспотевшая форма для квиддича, как отдельная песня, звучала всякий раз в его голове, когда кто-то приоткрывал крышку котелка с зельем. Петтигрю для всех мародеров являлся закрытой книгой. Несмотря на годы дружбы, никто бы никогда не сказал, что Питер до беспамятства любил природу, травологию и увлекался ботаникой. Запах пыльного папоротника в гостиной Гриффиндора, который поливал только он, мог бы многое о нём рассказать, если бы друзья только интересовались. Он любил шахматы и знал, как пахнет каждая фигура. Его с трудом обходил Блэк, и то, потому что Питер поддавался. Ведь если он этого не делал, Сириус расстраивался, терял интерес к Петтигрю и уходил к лучшему другу Джеймсу. Всё, что когда-либо вызывало в Питере приятные ощущения, находилось в гостиной Гриффиндора. В том числе и Мэри, от которой пахло вишнёвым пирогом её мамы. Теперь и запах этого пирога коснулся его ноздрей, когда Питер оказался возле любовного зелья. И если для каждого из мародеров Амортенция раскрывала их влюблённость, душевный порыв, любимое дело или убежище, то для Северуса Снейпа запахи, навевающие воспоминания, причиняли бесконечную боль. Все они были связаны с тем самым единственным днём, который впредь он навсегда запрёт под чарами окклюменции. Майский вечер 1977 года горел пламенем закатного солнца, пред которым расступались тяжёлым серым дымом тучи, прежде заливающие солнечный пожар приятным прохладным дождём. Черные волосы Северуса облепили его лицо, рубашка противно липла к телу. Он достал палочку из насквозь мокрого жилета и направил её на Джеймса. — Молись, чтобы я оставил от тебя хотя бы следы твоих ботинок, Поттер, — приказал он Джеймсу, пока тот утирал разбитую губу и тянулся к палочке, затерянной где-то в траве возле зачарованной Гремучей ивы. — Северус! — крикнула Лили издалека, и этот голос вывел Снейпа из яростного наваждения. Лили бросилась на помощь своему слизняку, а Северус просто молча стоял, разглядывая Лили. Она растворила его гнев и утопила в печали, которую он испытывал каждый раз, когда видел её. Он просил у неё прощения после того случая, как применил к ней непростительный термин, целый год. Но попытки его оставались тщетными. — Лили, мы можем поговорить? — молил он, когда Лили помогла Джеймсу подняться. — Пожалуйста? — Только через мой труп, — резко ответил Поттер, и Снейп скривился. — Я могу это устроить, ты знаешь. — Хватит! Вы оба. Вы меня достали. Поттер, уходи в замок, я сейчас приду, — рявкнула Лили, всучив Джеймсу его палочку и толкнув в грудь. — Но, Лилс... — Давай! Поттер посмотрел на Северуса, мысленно предупреждая его о всех последствиях, которые его ожидают, если он причинит боль Лили ещё раз, и нехотя удалился с поляны. — Я слушаю, Северус, — Лили обняла себя руками. Ветер трепал её волосы и забирался под лёгкое платье. Северус только сейчас услышал стук собственных зубов. После того вечера он здорово простудился. — Я не смею предполагать, что ты когда-нибудь меня простишь, — начал он. — Но я правда раскаиваюсь. Я никогда так не ненавидел себя... — И снова ты о себе. Северус, ты по-прежнему будешь говоришь мне о том, как больно тебе? И как ты себя истязаешь страданиями? Я не хочу это слушать! — Нет, я хотел сказать, что никогда так не ненавидел себя за то, что причинил тебе боль. Я понимаю, насколько слова близкого человека могут сильно ранить, если я когда-либо был тебе близок, конечно, — прохрипел он так тихо, боясь, что ветер унесёт его слова. — Ты ранил меня задолго до того случая, Северус, — покачала она головой, разочарованно оглядев промокшего до нитки бывшего друга, — когда сказал, что собираешься примкнуть к Пожирателям. Слово "грязнокровка" из твоих уст только подтвердило для меня твоё решение. Я прощу тебя лишь в том случае, если ты опровергнешь прямо сейчас собственные слова. Но будь честен. Её аккуратные брови, приподнятые домиком. Шелест её длинных огненных волос, сгораемых в пожаре заката, и запах цветочного аромата, что приносил ветер. Её едва заметные веснушки, припудренные из-за навязанного стеснения. Её пальцы, исписанные в чернилах. Он так ярко запомнил тот образ, который разрушил за считанные секунды. У него были только эти секунды молчания, когда всё ещё можно было представить другой исход. Когда он пока мог призрачно надеяться на прощение. Пока ещё не вылетел выстрел правды. — Я не могу опровергнуть свои слова, Лили, — онемевший язык с трудом ворочался во рту. Это сказал какой-то незнакомый голос, не его. — Прости меня и за это. Лили, её цветочный парфюм, нежный слегка уловимый аромат пудры на лице, миндальный запах чернил на пальцах, которые никогда не коснутся больше его руки, навсегда будут заперты в этом воспоминании, залитом свежестью после дождя. Северус отпрянул от котелка с зельем и врезался в Римуса, сначала ошарашенно уставившись на него, а затем буркнув что-то нелицеприятное под нос и вернувшись с ингредиентами для яда к своему столу. — Занятно, — отреагировал Римус, присоединившись, наконец, к ребятам своего факультета. У Ливингстона загорелся кончик волшебной палочки, Петтигрю расплавил стеклянную палочку для работы с зельем. А Поттер с Сириусом, взявшие по слабительному зелью, пользовались заметками друг друга и вызвали ураган пены из обоих котлов, за что Слизнорт обоим влепил самый низший балл и снял очки с факультета. "Превосходно" за филигранное исполнение получили только Мина Слизнорт, Римус Люпин, Лили Эванс и Северус Снейп, конечно. Слизнорт выдал им по флакону, чтобы ребята могли перелить для себя по экземпляру, остальное он планировал хранить на полке отличий в кабинете. Лили Эванс, правда, отказалась от своего флакона с любовным зельем. Всё, что ей нужно было от этого зелья, она уже обрела. В последний раз ощутив лосьон после бритья Джеймса из горлышка бутылочки, Лили отдала её профессору и отошла утешать парня. Римус закончил уборку стола и взглянул в противоположный конец кабинета. Никакой Амортенции не было нужно, чтобы Люпин смог отыскать Мину по запаху. Оборотничьи повадки иногда доставляли неудобства, но порой всё же приносили пользу. Что он там говорил вчера себе? Что-то о неуважении к себе, если он доверится Мине. Что-то о том, что так будет лучше для него и для неё. Что-то о том, что лучше выбросить её из головы. Римус собрал вещи, кинул учебник в шкаф и поплелся следом за Миной. Она держала в руках какой-то конверт и быстрым шагом преодолевала коридоры и лестницу, ведущую во двор Часовой башни. Римус выглянул из широкого окна, проводив девушку взглядом, пока она окажется достаточно далеко, чтобы его не заметить, и вышел следом. Он оказался во дворе и поежился от внезапно налетевшего порыва ветра. Листья с грушевого дерева сорвало и унесло куда-то к деревянному мосту. Мина громко стучала каблучками по мосту, не оглядываясь. Мост был достаточно длинным и загибался в стороны, из-за чего у Римуса была возможность не попасться ей на глаза. Но и потерять из виду он её не мог. Он старался двигаться бесшумно, лишь улавливая движение впереди и вновь замедляясь. Ему казалось, что он всё делает правильно, что не упустит её, но когда впереди стало тихо и пусто, забеспокоился. Не могла же она так быстро оказаться по ту сторону моста? Он бы услышал, если бы Мина побежала. Прибавив шаг, Римус явно не ожидал, что девушка выпрыгнет на него из-за деревянной балки и схватит за больное плечо. — Преследуешь меня, Люпин! — не спрашивала она, утверждала. Римус от неожиданности и кольнувшей боли в руке повалился на спину, и Мина, споткнувшись о его ногу, оказалась сверху. Не дав ему даже минуты полюбоваться этим зрелищем, она тут же скатилась с его туловища, встала в прыжке и отряхнула мантию от невидимой грязи. — Ты, кажется, обратно сломала мне ключицу, — прокряхтел Люпин, так и оставаясь в лежачем положении. Мина скептично осмотрела Римуса, присела на корточки и потыкала в его плечо. Он ойкнул, когда она ткнула, куда надо, и Мина покраснела, рассыпаясь в извинениях. — Мерлиновы лапти, я не специально. И вообще. Это ты за мной шел. Чего тебе нужно? — не удержалась она и треснула его ладонью по груди. Римус поднялся, перестав симулировать не такую уж нестерпимую боль. Мина продолжила свой путь, не желая разговаривать, а Люпин снова бездомным щенком последовал за ней, словно у неё в кармане завалялась колбаска. — Если я правильно тебя понял на занятии, ты хотела со мной поговорить, — ответил он первое, что пришло ему в голову. На деле же он просто планировал незаметно проследить за Миной, а потом... ну, он бы что-нибудь придумал, что потом. Какая вообще может быть причина у преследователя кроме самого желания преследования? Он сам не знал, зачем пошёл. Они преодолели конец моста и вместе начали подниматься в гору. На вершине холма располагалась совятня. Он мог бы и догадаться, увидев конверт в её руке. — Родителям? — спросил он, чтобы перебить тишину и завывающий ветер. — Нет, — резко бросила она, — тебя это не касается. — Это так, — не спорил Римус, кутаясь в гриффиндорский шарф. Шарфа на Мине не было, и Люпин заметил, как дрожат её плечи, а кончики ушей начинают краснеть. Он остановил Слизнорт и стянул с себя шарф, чтобы повязать ей его на шею. От наглости его или от смелости Мина замерла и не препятствовала. Римус видел, как в выражении её лица боролось два намерения: стащить этот шарф и бросить ему в лицо или остаться так и погреться, пока позволяла задетая гордость. — Я не понимаю, чего ты хочешь, — спокойно констатировала Мина. — То ты и слушать меня не можешь, бегаешь от меня, как трус, то теперь мне от тебя и деться некуда. Объясни? Здесь на вершине холма ветер хлестал ей по щекам её пшеничными волосами. Разлетевшаяся челка приоткрыла лоб, и Римус увидел родинку вдоль линии роста её волос справа. Как сказать ей, что он понятия не имел, что хотел? Понятия не имел, как разобраться в собственных чувствах. Его влекло к ней. И он не в силах был остановить это влечение. — Я поступил дико, бросив тебя там и не выслушав. Если ты всё ещё хочешь объяснить, я бы хотел услышать, почему всё произошло так, как произошло, — поднимая плечи к ушам, проговорил он, наконец. Мина фыркнула и отвернулась. — Я так понимаю, разговор с Блэком у тебя не вышел честным и ты решил попытать надежду со мной, чтобы выяснить, был тот поцелуй желанным или нет? — повернулась она так, чтобы волосы не лезли ей в лицо. Римус потянулся к ней, чтобы убрать локон с её лба, но она оттолкнула его руку. Действительно, с чего он решил, что она позволит ему касаться себя всякий раз, когда он того захочет. Когда ты стал таким самонадеянным, Люпин? — Так вот не был. Я пошла искать тебя после того, как ты сбежал. Я тебя не виню и принимаю эту твою сторону. Но на тот момент я еще не понимала, что произошло. Догадывалась, — она прищурилась, — но не до конца. Я хотела узнать что-то у твоих друзей, но из всех мне попался только Блэк, который был пьян, пытался извиниться. А, и до этого он присасывался к Мэриголд... — К Мэриголд? — переспросил Римус и нахмурился, поняв для себя кое-что, когда Мина кивнула. — Прости, и дальше что? — В общем, таким образом он меня и поцеловал. Скрутил мне руки за спиной и страстно впился в мои жаждущие губы, — язвила Мина. — Таким ты представлял этот разговор? А еще знаешь, за что он извинялся? За пари. — Пари? — искренне удивился Люпин. — Уж не знаю, с кем он его заключал, но да, пари. На то, что заступница Снейпа влюбится в Сириуса в считанные дни. А потом ему просто духу не хватало со мной порвать. Он меня использовал. И когда я обо всём узнала, тогда на выпускном, от Северуса, а потом спросила об этом у Блэка, он меня просто втоптал в танцпол своими дешевыми штиблетами, — она станцевала чечетку на холме и продолжила подниматься к совятне. Люпин даже опешил. — Что? — крикнул Римус и поспешил догнать девушку. Мина так усердно пыталась преодолеть крутой подъем, что в один момент просто соскользнула своей красивой бархатной туфлей и съехала с обратной стороны холма, глухо завизжав. Римус поспешил за ней, чуть сам не оказавшись в той же западне, но его обувь, проверенная временем и всеми видами дорог, выдержала натиск гравия. — Ты как? — задал он этот вопрос уже дважды за сегодняшний день. Мина вытащила из-под бедра помятое письмо и с досадой зафырчала в гриффиндорский шарф. Римус помог девушке подняться, и оказалось, что, ко всем прочим разочарованиям, она порвала колготки на колене. Ссадина не была глубокой, по виду просто царапина, но от прикосновения Римуса девушка зашипела. — Черт, не шевелись, — он присел возле её колена и взглянул на её надутые губы снизу вверх, усмехнувшись тому, как комично и прекрасно она выглядела в этот момент. Он достал палочку из мантии. — Анестесио, — провел он кипарисовым деревком по её колену, придерживая его с обратной стороны свободной рукой, забираясь пальцами в теплую впадинку. Ему безумно хотелось бы припасть губами к её ссадине. Но то, чего ему сейчас хотелось даже больше этого — отправиться в гостиную Гриффиндора и совершить поступок, на который, как он думал раньше, он никогда бы не пошёл в здравом уме. Вдолбить Сириусу кулак в лицо, чтобы кровь с его носа брызнула фонтаном. — Не больно? — снова поднял он взгляд. — Нет, — смягчилась Мина, разглядывая Римуса сверху. Римусу даже показалось, что она наслаждалась этим видом. Он дал ей полюбоваться непривычным для него положением какое-то время и поднялся, отряхнув брюки от пыли. Он шмыгнул носом, очень жалея сейчас, что не дал ей высказаться сразу, что мучил её и мучился сам столько пустых и бессмысленных дней. — Кстати, — вдруг что-то вспомнила она. — Почему ты так отреагировал на Мэриголд, когда я сказала, что Блэк с ней целовался? Римус замялся, но грозный вид Мины заставил его сдать пуффендуйку с потрохами. — Просто это она сказала мне, что ты целовалась с Сириусом. Сама его нашла и сама ему отдалась, — он заметил, как закипает Мина, и тут же исправился, — в её интерпретации, конечно! Она медленно подлезла поближе к парню, нашла каблуком его стопу и вонзила острие в мягкую кожу ботинка Люпина, отчего тот замычал и зажмурился. В глазах рассыпались звезды. Очевидно, не такой реакции он ожидал на правду. — И ты поверил ей с первого слова, но не был готов поверить мне? — Мина вытолкнула Римуса со своего пути и бросила напоследок. — Идиот! И не ходи за мной!