Шрамы и Люпины/Skars and Lupines

Октябрь 1977 год. Седьмой год обучения в Хогвартс.       Почесывая шрам на лбу кипарисовой палочкой, Римус Люпин просматривал карту мародеров в полном одиночестве, наблюдая за тем, как имена Джеймса и Питера проскальзывают в коридор Одноглазой Ведьмы и исчезают. Наверняка, Питер подбил друга слазить за конфетами, подумал Римус и перевернул лист пергамента. Сириус тёрся у стены, расхаживая кругами, и кого-то ожидал. С западной части карты к нему приближалось ещё одно имя. Регулус? О Регулусе Блэке еще с прошлого года ходили никем не опровергаемые слухи, что у него над кроватью висят вырезки из газет о Темном Лорде, его фотографии и прочая информация, за которую фанат, такой как Регулус, мог бы буквально убить. Римус задумался, насколько далеко фанатская одержимость Регулуса могла зайти в конечном итоге? Возможно, именно это и хотел выяснить Сириус, а еще узнать что-то об остальных Пожирателях, совсем юных учениках школы, например, о Северусе. Интересно, почему Сириус им об этом не сказал. Римус не всегда мог предсказать дальнейшие действия Сириуса, хоть и понимал, что им часто руководили спонтанность и непробиваемая упертость. Джеймс был на него похож, но поступал мягче, правда, ему редко хватало выдержки, чтобы не пойти на поводу у Бродяги. А иногда случалось так, что Джеймс превосходил Сириуса в их забавах, как произошло на пятом курсе, в тот инцидент со Снейпом. Питер в их компании соглашался на любую выходку. Ему был нужен кто-то, кто одобрял его присутствие рядом, и таким человеком для него оказался Джеймс. Римус же всегда был тем, кто применял свою излюбленную тактику — просто находиться рядом. Что тоже его не красило. Он не участвовал в хулиганствах, но и не препятствовал. Вспоминая случай на Черном Озере, Римус перевернул лист пергамента. Всё равно пристальное внимание к кружащим именам Блэков пользы не дадут — разговор нельзя подслушать, а их самих нельзя увидеть. Тогда он от скуки пригляделся к прилегающим к Хогвартсу местам. Сегодня выдался на удивление самый теплый день октября. Лето словно вновь приоткрыло дверь, чтобы до конца попрощаться и совсем немного погостить. Еще не вполне увядшая трава успела высохнуть после недельного дождя за одно утро, пока ребята были на занятиях, а птичий щебет у окон кабинетов взывал пройтись вокруг замка, что Римус и сделал, как только закончились Зелья у Горация Слизнорта. Сидя на скамье во дворе Часовой башни, он наслаждался теплым ветром в лицо. Взгляд падал на причудливую арку над фонтаном, окруженную статуями орлов. Остаток дня Римус думал провести, прогуливаясь вдоль берега Черного Озера. И судя по всему, не ему одному эта мысль пришла в голову, так как неподалеку от Озера в гордом одиночестве расположилась Мина. Стоит ли говорить, что у Римуса предательски трепыхнулось в груди. С тех пор, как Мина Слизнорт пригласила его на встречу в Паддифут и голословно утверждала, что он ей нравится, она не переставала выходить у него из головы. Возможно, Мина всегда ему нравилась, и во время их отношений с Сириусом и до этих отношений, когда он замечал её в Большом Зале с магловской газетой за слизеринским столом. Но Римус не придавал этому значения, как не придавал ни одной другой своей симпатии, не рассчитывая дальше пятиминутного разговора об оценках и сплетнях о преподавателях. Он всегда держал в голове тот факт, что всё его тело покрывали шрамы, нанесенные им же самим в неконтролируемой агрессии. А те два, что на лице, явно не накидывали очков его и без того примитивной внешности, лишь вызывали жалость у одних и отторжение у других. И едва ли ему нужны были оба эти чувства от людей, находящихся рядом. Он доверял только друзьям, и в их отношении к себе никогда не видел ни того, ни другого. — Я урод, Лили, — пряча лицо в ладонях, говорил Римус на втором курсе, когда однокурсники со Слизерина насмехались над ним, называя шершавым, меченым и зеброй. Лили гладила его по спине в гостиной Гриффиндора, куда Римус забился после очередных нападок, и понимающе пожимала плечами. — Моя родная сестра называет меня уродкой, — ответила Лили, и Римус поднял голову, чтобы удивиться её словам. По его щекам катились крупные слезы, тотчас же размазанные рукавом мантии. — Всегда найдутся те, для кого мы будем уродами, Римус. За то, что особенные, потому что волшебники, или за то, что имеем особенности во внешности. Но особенность — это не изъян. Это только твоё преимущество. Сделай это своим преимуществом. Выбравшись из замка через главный выход, Римус проследил свой путь на карте и точное местоположение Мины Слизнорт по двум приближающимся друг к другу виньеткам с именами. Он спустился по пологому склону к ближайшему берегу и коснулся палочкой карты, скрыв все чертежи. Мина сидела у дерева с книгой в руках и что-то помечала в свитке пергамента. На занятии по Зельям присутствовали все ученики Слизерина, но не было её. Он подумал тогда, что позднее должен найти девушку, потому и взял карту с собой во двор. И нашёл. В мантии с темно-зеленым гербом своего факультета она расположилась прямо на траве в опавших листьях раскидистого английского дуба. Своими кронами он прикрывал её от пекущего солнца, но лучи настырно пытались достать до её пшеничных волос, чтобы вылить на них золота. Мина дергала веснушчатым носом и щурилась, когда поднимала голову к небу и о чем-то задумывалась. Римус простоял так несколько минут, просто наблюдая в молчании, а еще в мыслях о том, что никогда раньше не замечал веснушки у неё на носу. Под ботинком Римуса хрустнула ветка — Мина повернула голову на звук и застала Люпина врасплох. Он вложил карту в карман брюк, следом сунул туда руки, достал, оправил землянистого цвета свитер, провел пальцами по укороченным волосам, снова сунул руки в карманы и вообще сделал вид, что шел мимо. — Опять следишь за мной, Люпин? — весело поинтересовалась она, поднимаясь с земли. Складки на мантии Мины распрямились, к сожалению Римуса, прикрыв отличный вид на её ножки в изумрудных колготках. — Мне начинать бояться? — Просто гулял. Погода хорошая, — возразил Римус, вытирая потные ладони о ткань брюк внутри карманов, что выглядело весьма странно, и Мина обратила на это внимание, удивленно приподняв бровь. — Ты что там делаешь, Люпин, клад ищешь? Но оба они понимали, что Мина не это собиралась спросить. — Нет! Нет, — он достал из кармана пергамент и показал его Мине. — Просто пытаюсь запихать это. Слизнорт задал эссе. Но мне так ничего и не пришло в голову. Так что хожу с пустым пергаментом, слоняюсь без дела и ищу вдохновение. — Да, я знаю про эссе, — ответила Мина, — тоже пыталась написать, но пока ушло только два свитка. — Он просил три, ты почти у цели, — подбодрил он её в своем типично Люпиновском стиле. — Почему ты не была на занятии? — нахмурив брови, поинтересовался Римус. — Чтобы мой родственник не зазнавался. Клуб Слизней, — фыркнула Мина, вглядываясь куда-то вдаль. — Ни один преподаватель похожим нарциссичным бредом не занимается. А всем из моей семейки подавай коллекцию чего-либо. Кто-то коллекционирует любимцев в своем элитном сообществе, а кто-то успехи собственной дочери. Так что я убиваю двух зайцев одновременно и не даю им ни того, ни другого. Только сдаю домашнее задание по срокам. Так мы договорились. — Так вот как ты всё еще получаешь "Превосходно" по Зельям в своем табеле. — Ты что, знаешь мой табель? — Я знаю табель каждого преуспевающего ученика, — сознался Римус, не видя в этом совершенно ничего плохого. — Я же староста. — Да, своего факультета, — парировала Мина, прищурившись. Она скрестила руки на груди, замыкая в их кольце учебник, перо и пергамент. — Но ладно, это неважно. Любопытство не порок. Она обвела взглядом непривычно холодное озеро, и Римус приметил, как солнце играет с цветом её глаз. Сейчас они не казались такими мшисто-болотными. Они ярко отливали зеленью. Римус подумал, что и в них отразились остатки ускользающего лета. — Ты меня поразил своим предложением, — вдруг вспомнила Мина, и Люпин подавил желание зажмуриться, решив, очевидно, что сейчас-то она ему и откажет. — Я не хотела туда идти. Мне казалось, что все эти балы в условиях того, что происходит, выглядят неуважительно. — Почему? — удивился Римус её категоричному утверждению. — День Всех Святых он не только о святых, мы чтим память всех умерших. Я думаю тем, кто погиб, именно это и нужно. Чтобы память о них почтили. Чтобы их не забыли, — он немного подумал и кисло улыбнулся, и шрам на его губе ощутимо растянулся. — Я знаю, что не всех там будет интересовать почтение памяти. К концу вечера предвижу заблеванные туалеты и коридоры. Но будем считать, что это на их совести. Подобный исход ожидал каждую "вечеринку", как их называли старшекурсники. С каждым годом война всё больше омрачала любое развлечение. Но выродков, пользующихся организованными торжествами, где Дамблдор упоминал всех погибших и проводил церемонию в их честь, не убавлялось. Мина вяло усмехнулась и вновь сделалась грустной. — Я совсем недавно узнала. Мне жаль вашу подругу с Пуффендуя. — Я был знаком с Генриеттой очень поверхностно. Она скорее была подругой Сириуса, — говорить в прошедшем времени о людях начинало входить в неприятную привычку. — И то, потому что его семья третировала её родителей при встрече в Косом переулке года три назад. Однажды и Римусу досталось от Блэков. Он ведь родился полукровкой, а Блэки, будучи самой одержимой чистотой крови семейкой, не терпели ни единого смешения крови. Можно подумать, Римус спал с их сыном. Люпин фыркнул себе под нос. Собственные мысли его подловили. — Ну да, — Мина, перекатываясь с пятки на носок, посмотрела на свои следы от обуви, примявшие траву. — Мне очень жаль, что так вышло. Это ужасно. Это время, что нам выпало, забирает лучшие годы, жизни и будущее. Каждый раз, когда я думаю об этом, мне становится невыносимо. А ещё я чувствую вину. Это несправедливо, но почему-то тот факт, что я чистокровная, автоматически делает меня виноватой, — поделилась она с ним, и Римуса очень тронула её откровенность. — Ты не виновата, никто так не думает, — Римус машинально протянул к ней руку, вытащив её из кармана и приблизившись к девушке на расстояние в полуметр. — Я понимаю, как никто, что чистота крови не определяет твой статус в обществе. Его ладонь замерла в районе её локтя, касаясь только мантии, совсем легко, почти нежно. Она застыла, завораживая Римуса своим немигающим взглядом. Лучи солнца и ветер играли в её волосах, и это действовали на Люпина магнетически. Ему тяжело было оторваться, что-либо сказать и вообще пошевелиться. Если бы на свете существовал кто-то, кто мог так просто обездвижить взглядом Римуса, ему было бы сложно тягаться с Вильгельминой Слизнорт. От неё пахло чем-то кремовым и грушевым. И Люпин почти что закрыл глаза, чтобы втянуть воздух глубже, подобно ищейке. Волчьи повадки не отпускали его даже в человеческом обличии. Осторожнее, Римус. Вспомни, зачем ты вообще её искал. — Многие нечистокровные уже давно доказали это, примкнув к Сама-Знаешь-Кому, — продолжил он, убирая ладонь. По коже прошелся разряд разочарования, выпустив в него тысячи колющих иголок. Чтобы спастись от них, требовалось вновь дотронуться до неё, но Римус этого не сделал, и ему оставалось только терпеть. — Ты прав, — согласилась Мина, опустив голову, и непослушные волосы упали ей на лицо. Из-под них раздался неуверенный смешок. — Но разве вы не считаете всех слизеринцев исчадием ада? Римус расхохотался. Искренне и во весь голос. — Может когда-то давно — да, — сознался он, — когда я был на втором курсе. Слизеринцы смеялись надо мной, обзывали, иногда били за то, что я не похож на других. Я хотел уйти из школы, чувствуя полное отвращение обществом. Разве ты не помнишь? — Не помню, — тряхнула она головой. — Почему? — искренне удивилась Мина, сведя брови к переносице. Теперь был её черёд трогать Римуса, не касаясь. Она вытащила руку из построенной защиты, отпустив учебник и перехватив его свободной рукой, и протянула её к его спине, но он так и не ощутил тепло ладони. Однако, этого было достаточно, чтобы вызвать в нём еле заметную дрожь. — Если ты не заметила, у меня шрамы на всё лицо, — она оценила сарказм, закатив глаза, и Римус продолжил. — В детстве это выглядело ещё кошмарнее. Ну, либо я так всё болезненно воспринимал. Это прозвучит странно, но до пятого курса я тебя тоже слабо помню, прости, — улыбнулся он неловко. — Хотя нет, постой. Я помню, с Северусом часто ходила девочка, слизеринка. Ты? Правда, тогда с вами ходила и Лили. Вы дружили? Мина замялась и поморщилась как от мерзкого Оборотного зелья. Римус понял, что вскрыл давно зажившую рану, сковырнул болячку до мяса. Теперь ей придётся нарастать заново. — Да. Это было так давно, что я и сама уже плохо помню. Мы не то чтобы дружили. Северус дружил с Лили и со мной, я дружила с Северусом, а Лили позволяла мне с ней дружить, вот такое трио у нас выходило. Весьма и весьма натянутое. А потом закончился пятый курс, и кроме меня у Сева никого не осталось. Только приятели. Сейчас он и от меня куда-то отвернулся... П-пропадает вечно со своими учебниками. Готовится к "ЖАБА", — затараторила Мина, и Римус уловил в её красивом глубоком альте нотки фальши. Люпин решил, что вот он, его шанс что-то узнать. — Сириус тоже вечно пропадает. Джеймс пропадает с Лили. Питер... Питер слоняется от одного к другому. В гостиной собираемся всё реже, — начал он. — Как думаешь, что может быть причиной всех этих распадов? — Война? — просто ответила она. — Она лишает радости от встреч с близкими, тут и поцелуя дементора не нужно. Все в своих мыслях, все думают, как дальше жить, если до выпуска война не кончится. И как жить, если кончится не в пользу мракоборцев. — Кроме Северуса у тебя есть кто-то ещё? Ему отчаянно хотелось верить, что Мина не одна на своем факультете, у кого то же чувство правосудия и то же отношение к магической войне. Определенно на каждом факультете школы находились те, кто поддерживал Темного Лорда и его идеологию, но в присутствии большинства противников всего этого ужаса никто из юных приспешников особо не высовывался до тех пор, пока не выпускался из Хогвартса и не шёл к нему в услужение. В газетах иногда звучали их имена, и преподаватели хватались за сердце, в немом недоумении, вероятно, обдумывая, что никогда бы не заподозрили в своих учениках ничего похожего на пробившую дно червоточину и желание убивать людей. Но факультет Слизерина, состоящий сплошь из чистокровных наследников или амбициозных полукровок, это другой мир. Это мир, где каждый высказывался прямо и не прятался за маской благодетеля. — Дженнифер Аббот с Пуффендуя. Мэри МакДональд с вашего факультета, Дебора Дэвис с Когтеврана ещё до выпуска, пожалуй и всё, — Мина вздохнула. — Но Сев мой лучший друг. И я... Наверное, я беспокоюсь за него. Вот оно. — Почему? — сделавшись равнодушным, спросил Римус, рассматривая оголенную ветвь дуба. Он прислонился к нему спиной, и морщинистая кора впилась в позвоночник. — Мне кажется, он связывается не с той компанией, понимаешь? — прозвучало доходчиво. Слова "Пожиратели смерти" невысказанно зависли в конце вопроса, и Римус понимающе кивнул. — Ты не выясняла, насколько эта компания плохая? Быть может, его ещё можно удержать, — предположил он, рассчитывая на то, что Мине удалось поговорить со Снейпом, переубедить его. Впрочем, маловероятно, что Северуса можно было хоть в чём-то переубедить. Всё, что знал о нём Римус, так это то, что если уж Нюниус что и вбивал себе в голову, то даже Джеймсу с Сириусом не удавалось это выбить обратно. — Думаю, я не в силах. Он же упертый, как взрывопотам. Если бы кто и мог, так это... Она запнулась, должно быть, осознавая, что уже слишком многое растрепала Римусу. Отрицательно завертев головой, Мина сделала шаг назад, и Люпин всё понял — большего она не скажет. — Надеюсь, всё наладится, но знаешь что, — он шагнул к ней, вновь вернув дистанцию откровения, и взял её руку в свою. Пальцы прошибло током, и судороги остановились где-то в солнечном сплетении. Её рука оказалась прохладной и в его вспотевшей от волнения ладони приятно прилегла к горячей коже. — Ты можешь считать своим другом и меня. Если хочешь. — Конечно, — от её улыбки у Римуса разлилось на груди что-то тёплое, как молоко с мёдом. И ещё теплее стало внутри, когда она сказала следующее: — И мне нравятся твои шрамы. Они не кошмарные. Они делают тебя особенным. И это не звучало, как жалость. Это звучало, как самое прекрасное, что ему когда-либо говорили. Лучше всякого признания в любви.

***

— Ты хотел поговорить, братец! — произнес Регулус Блэк так громко, что его голос пробил одну из стен и открыл вход в Выручай-комнату. — Заткнись, придурок, — посоветовал Сириус своему младшему брату и завёл его внутрь, напоследок осмотревшись. Выручай-комната появлялась перед каждым обитателем Хогвартса, который знал о её существовании и желал получить от неё помощи. За исключением, конечно, привидений, живущих в замке. В данном случае помощь требовалась Сириусу, чтобы его никто не увидел рядом с близким родственничком, а заодно и Регулусу, чтобы разговор не уполз дальше змеиной привычки трепать языком, кому не следует. Внутренности комнаты менялись в зависимости от потребностей её посетителей. Она могла выглядеть как огромный кабинет преподавателя, желающего прикорнуть на кожаном диване или заняться оформлением и написанием собственных материалов для обучения. Или же как кладовка для уединения возлюбленных. А, бывало, что и вовсе выглядела как пляж или пустой луг, но для чего-то подобного требовалось огромное упорство и желание. И всего однажды комната превратилась в большой богато обставленный дом. Собственно, после единственного известного случая того ученика так никто и не видел больше. Решил ли он остаться в своей мечте или же не нашел обратного выхода, оставалось загадкой Выручай-комнаты. Сейчас же она приняла свой естественный вид — заполненное башнями всякой всячины и потерянных вещей помещение. Достаточно для того, чтобы и этот разговор затерять где-то между гор выброшенных детских игрушек и пирамидами старых книг. — Говорят, ты стал его слугой, — усмехнулся Сириус, прислонившись к каменной колонне. — У нас в семейке у всех с головой не в порядке? Вечно у вас какая-то больная потребность прислуживать Черт-Знает-Кому. Регулус молчал, растянув губы в полуулыбке. Они с Сириусом были схожи: те же скулы, тот же отцовский нос, те же смоляные волосы, только у Регулуса они вились в кудри. И те же черные дьявольские глаза. Лишь выражение лица отличалось, хоть и имело у обоих примесь лукавости. Но и лукавость эта у каждого брата была своя. У Сириуса она принимала хулиганское обличие, а у Регулуса иное — темное и преступное. — И от кого же, позволь узнать, у тебя эта информация? — оскалился Регулус. В его глазах блеснул недобрый огонёк. — Скажи. И больше мы не увидим этого лживого засранца. — Я всё знаю, Регулус, не думай, что тебе удастся меня провести. Но раз уж мы семья... — Примкнешь к нам? — посмеиваясь, перебил он брата. — Так значит это правда, — на секунду Сириуса удалось поразить. Он действительно подозревал, но до конца уверенным не был. А реакция Регулуса сказала сама за себя. — Раз уж мы семья, — продолжил он, — не сочтешь ли за трудность разузнать для меня кое-какую информацию. По-братски! Регулус шагнул в сторону и лениво двинулся вокруг Сириуса, что-то обдумывая. По всей видимости, ему нравилось ставить Сириуса в неведение, играть с ним, как кот с мышью, заставлять страдать в собственных догадках. — Ты хочешь узнать, кто убил грязнокровку Уэллс? У Сириуса моментально волосы на руках встали дыбом. Ему захотелось впечатать брата своей гнусной рожей прямо в эту колонну и долбить, долбить, долбить, пока не покажется его выпотрошенный мозг. Он в ярких красках представил, что с ним сейчас сделает, и уже не мог спокойно реагировать на его выходку. — Не нарывайся, сука! — отлепившись от колонны, Сириус подался вперед, чтобы замахнуться брату в лицо кулаком, но у того уже была палочка в руке, которая так точно ткнула Сириусу в гортань. — Спокойно, братец, — выдохнул Регулус, посмеявшись. — Ух ты, какой резвый. Осторожно, а то можешь и проткнуть себе горло ненарочно, потом скажут, что я виноват, — он больно ввинтил кончик каштанового деревка Сириусу в ямку между ключицами. И Сириус замер, не дыша, потому что с каждым вдохом палочка Регулуса всё сильнее впивалась в кожу. Достаточно было одного заклинания, и он труп. — Однако, ты можешь отметить прямо сейчас моё благородство, потому как я отвечу на свой же вопрос, — он убрал палочку с его горла и сделал шаг назад, дав Сириусу отдышаться и угомониться. — Я не знаю, кто конкретно её убил. Лично я этого не делал. Сириус поправил разметавшиеся по лицу волосы, доходящие ему до подбородка, и вскинул свою палочку. Теперь оба брата были на равных. — Ну зачем ты так, я ведь со всей любовью, — ощерился Регулус, а затем надул губы в наигранной обиде, — больше не буду отвечать на твои вопросы! Экспелиармус! — Протего! — отразил Сириус его атаку, и палочка Регулуса вывалилась у него из руки. — Ну что, теперь нормально поговорим? — не сводя кончика палочки с замеревшей цели, спросил старший Блэк. — Кто ещё из знакомых слизеринцев сейчас с вами? Регулус фыркнул от смеха, подняв руки над головой, как пойманный преступник. Только вины он за собой не ощущал никакой. Сириуса это злило. До раскаленных углей где-то под кожей. Он не мог понять, как у мракоборцев хватало выдержки не применить смертельное непростительно заклинание с первых секунд поимки. Никакой жалости, никакой непредвзятости к Пожирателям Сириус испытывать не желал. В его мировосприятии действовало личное правосудие. Самосуд. Даже если это был родной брат. Тем более если это был родной брат. — Отвечай! — Я не могу разглашать тебе информацию. Не все мы знакомы друг с другом, знаешь ли, — начинал раздражаться Регулус. — Мы не сидим в одном доме, как чокнутые сектанты, и не составляем списки пришедших и ушедших. Этим занимается Темный Лорд, и, поверь, если кто-то из наших пропадает, то именно он непременно знает об этом первый. И не потому, что беспокоится за их сохранность. — Он убивает своих приспешников? — теперь и на лице Сириуса расцвела гадкая ухмылка. — Надеюсь, когда-нибудь ты тоже встанешь на очередь. Гнусная смерть гнусному человеку. Вы не заслуживаете сидеть в Азкабане, вы не заслуживаете даже смерти от мракоборцев. Только от него, — прошипел Сириус и опустил палочку, понимая, что тратить свои силы на поганого братца он не намерен. Регулус тут же потянулся за своей, лежащей на полу, но убрал её в мантию, так же, как Сириус. — Я приму это за комплимент, — ответил Регулус. — Ну, а если ты имел в виду кого-то конкретного, то, возможно, я смогу дать тебе честный ответ. Всё равно это ничего не изменит. — Что насчет Снейпа? Мальсибера? Всей этой шайки-лейки. — Снейп... О, он-то всех и тащит, — расхохотался Регулус. — Что ты имеешь в виду? — Сириус прекрасно его понял, но больше не терпел недосказанностей, он должен был услышать четкий ответ. Но Регулус ему его не дал. Он больше ничего не рассчитывал рассказывать своему брату и отныне врагу. Регулус поднял взгляд на стену напротив, и очертания высоких дверей вновь возникли перед ними, выпуская наружу. Сириус не стал его останавливать. Ответ не имел значения. Всё, что он хотел получить от брата, на сегодня он получил. — Кстати, — всколыхнув полами мантии, Регулус остановился у двери, решив поделиться чем-то ещё. — Вдруг тебе будет интересно. Наш домовой эльф Кикимер пропал, — зачем-то сказал он Сириусу и исчез в коридорах Хогвартса. Двери Выручай-комнаты ещё какое-то время оставались открытыми. Они давали Сириусу время на раздумья. Значит, всё, что предполагал Римус, оказалось правдой. Их общий недруг и объект презрения Нюниус отныне под покровительством Темного Лорда. И почему-то этот факт поверг Сириуса в неприятное послевкусие.

***

— Послезавтра бал, вы уже нашли хэллоуинские костюмы? — спросила Мэри МакДональд, когда девушки бродили вдоль магазинов с одеждой в Хогсмиде. Дженнифер Аббот, Мэри МакДональд, Дебора Дэвис и Мина, бывало, выбирались в деревню за покупками вчетвером. Когда Дебора выпустилась из Хогвартса с блестящими результатами ЖАБА, будучи старше девочек на год, их осталось трое. В последнее время, за исключением того раза, когда Мина пригласила Римуса и была в Хогсмиде одна, вместе теперь они ходили всегда, даже если покупку требовалось совершить лишь одной из них. — У меня уже есть. Была в нем в прошлый раз. Я не очень-то хочу наряжаться. Всё равно иду одна, — поделилась Дженни, скучающе разглядывая витрины с блестящими туфлями ярких цветов. Её собственный стиль ничего сверкающего в себе не содержал, а вот Мина была в восторге. Слизнорт прилипла к витрине, оставляя следы липких от конфет ладоней на стекле и всматриваясь в дорогущие туфли на толстенных каблуках. Небесно-голубого оттенка, они бы потрясающе сочетались с выбранным ею образом на бал в этом году. — Костюм гриндилоу? Фу, Джен, ты надеваешь его уже третий год. С тех пор, как перестала расти, — скуксилась Мэри. — О, смотрите. Лилс! — подозвала она свою подругу с Гриффиндора, и у Мины спала с лица её предвкушающая улыбка. Не очень-то хотелось проводить время со старой приятельницей. — Привет, Эванс, — поздоровались Мина и Дженнифер, холодно отреагировав на присутствие Лили. К счастью, Эванс была с Поттером и, вероятно, к его новой прическе выбирала ещё и новый костюм. Так что Мэри очень быстро обсудила с ней последние новости полушепотом, и те двое удалились к мосту из деревни. — Вы всё еще дружите? — аккуратно спросила Джен. — Я думала, Эванс настолько зазналась, что и не помнит нас. Дружба с мародерами никого ещё лучше не сделала. — Эй! — отреагировала Мина, ткнув ей пальцем под рёбра. — Ты не в счёт. Хотя, когда у тебя были отношения с Сириусом, видеться у нас выходило всё реже. А уж как все узнали, то ты только на его коленках и пропадала, — усмехнулась Аббот, легонько толкнув подругу бедром. В своих скользких Мэри-Джейнах на ступнях Мина чуть не укатилась в овраг по высохшей траве. Она сумела устоять и поправила клетчатую юбку, задравшуюся от неожиданного нападения. Пришлось проклясть подругу змеиным шепотом, чтобы не задавалась. — Не напоминай мне о нём, — буркнула Мина, и Мэри понимающе склонила голову. Девушки двинулись в зацепивший их внимание магазин, и вскоре все уже забыли о мародерах, когда в глазах зарябило от обилия цветов, блесток, принтов и, к несчастью, ценников. Деньгами среди троих девушек располагала только Мина, будучи чистокровной волшебницей из уважаемой семьи. Поэтому ей нули у галеонов в глаза не бросались, в отличие от Мэри. Та брала красивую вещь и отчаянно вздыхала, убирая её обратно на стеллаж. — Мэри, а тебя кто-нибудь пригласил? — спросила Дженнифер, пользуясь пробниками волшебных теней, которые делали макияж сразу на всё лицо, стоило только нанести их на определенные зоны. Джен поставила несколько розовых пятен на коже, и тут же её голову окутало полупрозрачной дымкой. Пара мгновений, и блестящий макияж феи с коралловыми губами и румянами оказался на её симпатичной мордашке. Что очень даже шло к её длинным пепельным волосам, голубым глазам и высокому росту. — Да, я иду с Питером Петтигрю, — Мэри глупо хихикнула. — Он такой милый, правда? Джен и Мина одновременно переглянулись и сморщились, не показывая своей реакции Мэри, которая, судя по всему, была очень счастлива. — А ты, Мина? — Джен повернула голову к подруге, и Мина показательно отвернулась, не желая отвечать. — Мерлин, только не говори, что опять Сириус. — Годрик тебя подери, Джен. Ты отстанешь от меня с ним? Если ты так часто о нем думаешь, может, сама пригласишь? — моментально вспыхнула Мина. Иногда её подруги были еще большими слизеринскими змеями, чем она сама. Джен залилась смехом, ущипнув подругу за щечку. — Я иду с Римусом, — выпалила она. Смех у Дженнифер Аббот перешёл в кашель, и теперь она готова была ущипнуть подругу не только за щёку, но и за ухо, чтобы вытурить из неё эту безмозглую идею. — С Люпином? — удивилась она. — Ты решила пробежаться по всем оставшимся мародерам? Вы с ума посходили. Одного раза не хватило, когда мы с Деб отскребали тебя на её выпускном от пола в ванной старост? Мина подавила рвотный рефлекс, вспоминая, как напилась в одиночку целой бутылкой "Старого огненного виски Огдена". Как он тогда попал ей в руки, сам Салазар не узнал бы. Теперь всякий раз, когда Слизнорт видела знакомый волшебный алкоголь, её начинало подташнивать. Зато после этой убийственной трепки организму, при виде Сириуса, какое-то время в ней тоже бурлила желчь, чтобы выйти наружу. Отчего и думать о нём не хотелось, пока она не встретила его в поезде Хогвартс-экспресс. Мина махнула рукой, успокаивая разволновавшуюся подругу. — Уйми свои фантазии, Аббот. Это для дела, — сухо ответила Слизнорт, отпихнув подругу от зеркала, чтобы воспользоваться голубыми тенями. — Для какого дела, Слизнорт? Впрочем, я умываю руки, как и Снейп. Правильно он сделал тогда, что отвернулся от тебя. А он, между прочим, тебя предупреждал, — всё никак не могла угомониться Дженнифер, порхая над миниатюрной Миной, как коршун. — Это ты его позвала или он тебя? — Он, — ответила Мина, когда вокруг её лица заклубилась похожая дымка. Она посмотрелась в зеркало. В нём отразилось не совсем то, что Мина ожидала увидеть. А точнее, гневный взгляд Дженнифер и обеспокоенный — Мэри, которая теперь тоже встала по другую сторону от подруги, щупая дорогую ткань платья в руках. — Ну что! — Он, значит? — покачала Дженнифер головой. — С чего бы это? Не находишь это подозрительным? Тогда Мине пришлось рассказать им про вымышленное свидание в Паддифут, и Мэри в доказательство закивала, подтвердив присутствие Мины в кафе в тот день. А затем у Слизнорт выбили с потрохами и то, как прошло это свидание и чем закончилось. — Но зачем? — не унималась Джен, повышая голос, чем привлекла внимание владелицы магазина. — Зачем тебе понадобилось звать Люпина? Ты же никогда не проявляла к нему великой симпатии. Ты хоть раз с ним поздоровалась за всё время обучения? А он? Почему после того, как отверг тебя, на следующий день вдруг передумал? — Я и к Блэку поначалу симпатии не испытывала, ты же помнишь, — уходя от ответов, Мина стерла макияж магической салфеткой и отложила упакованную коробочку голубых теней на кассу. — Хочешь сказать, что двое таких разнополярных человека могли тебе понравиться с разницей в пару месяцев? — с сомнением спрашивала Аббот. — Ты хоть от Блэка отошла? Мина щелкнула языком. Она не отстанет. — Не говори ерунды, Аббот, месяцев прошло три. И к тому же, как ещё вызвать у бывшего парня изжогу при виде себя, если не в объятиях его друга? — лукаво подняла она бровь, обратив внимание на лица своих подруг с отчетливо читаемым порицанием.