Шрамы и Люпины/Skars and Lupines

Октябрь 1977 год. Седьмой год обучения в Хогвартс.       — Поздно пришёл вчера, — почитывая новый выпуск "Ежедневного пророка", проговорил Сириус Блэк. Локоть его свободной руки опирался на каменный скошенный подоконник в гостиной Гриффиндора. Сириус закинул ногу на ногу, удобно расположившись на мягком пуфе, укрытом пестрым гобеленом. За окном моросила штора из мерзкого мелкого дождика, которую к стеклу прибивал порывистый ветер, задувая холодные капли в помещение через узкие щели в рамах. Сириус поправил свой свитер, надетый поверх мятой и выправленной из брюк рубашки. Пожалуй, единственное, что осталось от Сириуса-шалопая за пару месяцев — его растрепанное состояние человека, будто бы вечно спавшего в одежде. Этим летом кучка Пожирателей убила его хорошую подругу с факультета Пуффендуй. Это сломало Блэка так, как не ломали собственная семья, ненавидящая мать и выжигание его портрета с семейного древа Блэков — в этом у него, к счастью, была компаньонка, его старшая кузина Андромеда, которую её мать тоже вытравила из дома и стерла с древа за то, что та вышла замуж за маглорожденного Теда Тонкса. К кузине он и ушёл за утешением, пропадая в доме Тонксов всё лето, как выяснилось позднее от Поттеров, у которых он уже давно жил в статусе изгнанника. — Да, — равнодушно ответил Римус, не собираясь волновать и без того встревоженного Сириуса. — В Хогсмид ходил. Только и всего. — Не шляйся так долго, не предупредив, Лунатик. Им ничего не мешает заявиться в тот же Хогсмид. И ты знаешь, их точно не остановит закрытая дверь или Экспилиармус, — бросил он напоследок, прежде, чем оставить "Пророк" на столе, за которым ребята обычно играли в волшебные карты или шахматы. Краски жизни всё сгущались, перемешивались между собой, образуя нечто мрачного и тошнотворного цвета. Теперь стол был завален вырезками со статьями и учебниками с защитной магией, которые притащила Лили. Когда начинали гибнуть знакомые и друзья, развлекаться становилось всё тяжелее. Чувство вины — "почему они, а не я" — неизбежно настигало каждого. — На улицах Хогсмида было пусто... — Да, и ты знаешь, почему, — перебил его Сириус. — Уж точно не из-за промозглой осенней погодки. Он скользнул взглядом по отворившемуся портрету за спиной у Римуса. И тот повернулся на голоса своих друзей. — Поттер, я не буду варить для тебя Бодроперцовку, так что забудь о прогулке в такую погоду, — строго, но мягко пригрозила Лили, подвязывая на ходу волосы шелковой лентой на макушке и перекатывая образованный узелок вниз, пряча внутри длинных рыжих локонов. Джеймс подцепил пальцами край рубашки Эванс, чтобы притянуть к себе в объятия и загипнотизировать её щенячьим взглядом. Что ему обычно удавалось, но не в этот раз. Она только уступчиво вздохнула в его шею и дала поцеловать себя в щёку. Римус невольно усмехнулся и обратил внимание на то, что Сириус тоже скалится в белозубой улыбке. Хоть что-то светлое в период этой напрасной войны должно было происходить, чтобы совсем не сойти с ума. Лили выпуталась из кокона объятий Джеймса, мазнув ему ладонью по гладковыбритой щеке, задержалась пальцами в его пальцах и отпустила, забравшись с ногами на диван напротив камина. — О чем говорили? — обратилась она к Сириусу с Римусом, которые так и остались стоять друг напротив друга. Лили даже не сразу заметила их, когда вошла в гостиную. В воздухе витал незаконченный разговор. Они с Джеймсом словно выбили его своим романтическим налетом. Джеймс, тем временем, ни о чем не жалел и сел рядом с Лили. Этим летом произошли не только печальные события. На фоне всеобщей скорби и ужасов, творящихся в магическом мире, ребятам стало ясно, что скрывать свои чувства в столь неопределенное время было абсолютно бессмысленно. Для Римуса и Сириуса эти двое всегда были негласной парой, и, наконец, к всеобщему спокойствию, они ею стали официально. Теперь в квартете мародеров разговоров о том, на кого посмотрела Лили, с кем она виделась и "не нравится ли ей тот высокий пуффендуец?", значительно поубавилось. Римус на секунду зажмурился, вспоминая вчерашний поход в кафе Паддифут, и плюхнулся в свободное кресло. Утро второго выходного было ещё ранним, но многие гриффиндорцы уже повылазили из своих общих комнат, чтобы своими зевками оповестить всех вокруг, как сладко они спали этой ночью. Только Сириус не спал, перебиваясь с полусна в полубред, и так по новой. — Обсуждаем, где вчера был Лунатик, — ответил Блэк, смешливо прищурившись, — бегал в Хогсмид, а зачем, не говорит. Римус тут же отмахнулся от мгновенно заинтересовавшейся Лили, которую так и подмывало сплавить друга в отношения с любой косо на него посмотревшей студенткой Хогвартса. Подруга округлила глаза. — Бегал в Хогсмид и не принес пирожных от миссис Паддифут? — оскорбился Джеймс. — Ну и зачем ты тогда туда гонял один? Девушку от нас скрываешь? Римус закатил глаза и накрыл лицо ладонью, ощутив укол накатившего волнения в груди. — Римус, я тебя вижу, не прячься за челкой. Когда ты уже сострижешь этот бардак на голове? — она по-собственнически потрепала шевелюру Джеймса, которую он доверил ей на прошлой неделе. И у неё даже недурно вышло. Эти девчонки, подумал Римус, им только дай волю добраться до твоей головы, они её мигом приведут в порядок. Да только нужен ли был этот порядок самому Римусу. Ему и лохматому отлично жилось. К Сириусу она почему-то не лезла. Его волосы были неприкосновенны. По меркам Лили и еще целой толпы поклонниц Сириуса, его голова являлась едва ли не эталонной. Наверняка, какая-нибудь младшекурсница за эту голову отдала бы все свои галеоны, только чтобы каждый день любоваться ею на прикроватном столике. — Это мой стиль, — ответил Римус, растягивая губы в улыбке. Он потянулся поправить ботинок, и длинная взъерошенная челка вновь упала ему на глаза, — называется "согревающий холодной осенью". — Называется "сходи причешись", — гоготнул Джеймс, приглаживая свою новую стрижку и находясь в легкой гордости от умений его девушки. Джеймс еще ближе прижал к себе Лили, и Римус подумал, что если Сохатый сейчас не лопнет от собственного самодовольства, то точно раздавит их подругу. Сириус в то же время сворачивал оторванные страницы "Пророка", комкал их в аккуратные шарики и кидал в горящий камин. Смотреть на него было больно и непросто. И еще сложнее было бы рассказать ему, что его бывшая девушка пытается сделать Сириусу значительно больнее через Римуса. Хоть Сириус и не проявлял признаки беспокойства по поводу их расставания, всё же играть его чувствами он не позволил бы, и уж точно не позволит играть своими. Он решил пока не говорить ему ни о чем. Да ничего толком и не было. Всё сказанное Миной Римуса совершенно не трогало. Было неправдой. Ведь так? Почему тогда она сумела поселить в нём все эти мысли? Запустила их ему в череп, как назойливых тараканов. Почему он всю ночь прокручивал её слова в голове? Так рьяно пытался уверить себя в том, что она хотела его использовать? Он и без того всё понимал, лишние убеждения были ни к чему. Римус никогда не влюблялся. Не будет этого и впредь. Тому была масса причин. Мало кто вынесет его ночные прогулки в полнолуние. И, Мерлин знает, что ещё он мог вытворить с людьми в обличии оборотня. Для того, чтобы ничего подобного не случилось и для поддержки, остальные мародеры и решили стать анимагами, чтобы сопровождать его тяжёлыми ночами. Римусу дружеское сопровождение было необходимо, за это самопожертвование он и любил своих друзей вопреки всему, что о них когда-либо говорили и знали. — Хвост! — позвал Римус сонного друга. — Помнишь, как ты чуть не поперхнулся листом мандрагоры, пока носил его весь месяц во рту? — оскалился он, и все остальные тоже заулыбались от приятных беззаботных воспоминаний. Питер буркнул что-то себе под крючковатый нос, на ходу утопая в свободном крое свитера. Сегодня в гостиной что-то и правда было прохладно. Ребята, однако, пригрелись у камина, и Петтигрю сделал то же самое. — Если ты будешь вспоминать об этой, между прочим, опасной ситуации, я припомню тебе, как ты едва не откусил Бродяге хвост, — хрюкнул Питер от смеха. В широкой улыбке показались два крупных верхних резца. — Один Сохатый у нас не при делах, да, Джеймс? — беззлобно спросил Сириус, покончив с газетной бумагой. Он сунул руки в карманы брюк и спиной подпер каменную стену рядом с камином. — Благородный олень! — Некоторые поспорили бы насчет моего благородства, но да, за мной кусачих грешков не тянется. Как думаешь, Лили, какую анимагическую форму ты бы приняла? — откинув голову, чтобы встретиться взглядами со своей девушкой, спросил Джеймс. — Лань, конечно. Если ты олень, то я обязательно должна быть ланью, — Лили чмокнула его в нос и тут же стерла отпечаток помады кофейного цвета. Римусу их отношения казались трогательными, но и страшили одновременно. Его друзья были настоящими гриффиндорцами, сильными и храбрыми для того, чтобы в период магической войны не бояться потерять друг друга. Особенно он не завидовал, конечно, Джеймсу. После окончания школы ему придётся усиленно защищать маглорожденную Лили. Но пока они в такой относительной безопасности, пока Хогвартс являлся их домом и той самой надёжной спиной, за которой можно было спрятаться, им ничего не грозило. — Может, уже есть пойдем? — проканючил Питер, и, вдовесок к его словам, его желудок издал протяжное урчание, что вынудило всех друзей фыркнуть от смеха.

***

НОВОИСПЕЧЕННЫЙ БЛЮСТИТЕЛЬ ПОРЯДКА.

В Министерстве магии выдвинулся новый защитник прав и интересов магов и маглов в магическом мире — Барти Крауч.

На заседании министров он предложил ценное решение, способное усилить меры поимки Пожирателей смерти, что, в конечном итоге, должно привести к завершению Первой магической войны в истории. Теперь мракоборцам разрешено на законном уровне использовать непростительные заклинания, такие как Империус и Круциатус, для незамедлительного получения информации и заключения преступников под стражу тюрьмы Азкабан.

Автор: Эмма Сквиглл

Мина разглядывала лицо мужчины средних лет, скупо позирующего для фотографии в статью. Его поведение отличалось от большинства магов, попавших на первые страницы "Ежедневного пророка". Вероятно, подумала Мина, его совершенно не волновала вся эта популярность. С той же серьезностью и ответственностью, что и Барти Крауч, она взялась за свой сэндвич с индейкой на завтраке в Большом Зале и налила в кружку черный кофе. Северус постоянно где-то пропадал, и ей приходилось выслушивать неуместные попытки во флирт от ученика со Слизерина, курсом помладше, Регулуса. Тот являлся младшим братом Сириуса, но друг с другом они, похоже, не общались. — Блэк, меня осчастливит сейчас только этот сэндвич в моем желудке, дай получить удовольствие и помолчи, — ответила она ему на вопрос, каким образом он мог бы сделать её счастливой. — Слизнорт, у тебя есть планы на грядущий бал? — помолчав ровно пять секунд, снова спросил он. — Какой ещё бал? — закатила она глаза, еле сдерживаясь, чтобы не плюнуть в него куском индейки. — Скоро Ночь Всех Святых, забыла? — Точ-чно, — осеклась она, заметив в дверях Большого Зала золотую компанию гриффиндорцев. Римус плелся позади, смотря себе под ноги, пока Мина мысленно посылала ему сообщения, чтобы тот оглянулся в сторону их стола. Но он даже не повернул головы, и она крепко выругалась. Да так, что Регулус натянул густые брови себе на лоб. Здорово, теперь он будет её избегать. Мина причесала пальцами короткую светлую челку до середины лба и посмотрелась в маленький круглый поднос для чая, чтобы проверить стрелки на веках. Ничего не смазалось, но и уверенности этот факт не прибавил. Римус, пожалуй, первый за все годы обучения, кто не повёлся на её обаяние. Впрочем, эту её уверенность в себе растоптал отнюдь не отказ Римуса, а гнусный поступок Сириуса. Мина перевела взгляд на Блэка-старшего в надежде, что сможет мысленно выжечь в его башке отверстие. Ничего не вышло, и она снова принялась буравить Римуса. В этот момент он тоже поднял голову от обеденного стола, и их взгляды встретились. Мгновение, и Люпин опять набросился на омлет, делая вид, что слушает, о чем трещат Лили и Джеймс. Сириус сидел смурной. Он вяло кувыркал куски сыра по тарелке и иногда, от скуки, наверное, запихивал их в рот. Мина не понимала, что с ним произошло за такой короткий срок. Но уже при встрече в поезде он показался ей не тем человеком. Его будто бы даже хотелось меньше... придушить. Однако, это ничего между ними не меняло. — ... и тогда я сказал ей: милая, в моем роду настоящие чистокровные аристократы, куда тебе, если ты проводишь вечера в "Кабаньей голове", да ещё и полукровка. Вальбурга взбесилась бы тут же, откусив ей голову прямо на пороге дома Блэков, — смеялся Регулус, но Мина его смех не поддержала. — Эй, ты вообще меня слушаешь, Вилли? — Ты сейчас всерьез пытался впечатлить меня своим снобизмом, Блэк? В мире людей убивают, а ты мне про свою чистую кровь заливаешь, — рассердилась Мина, выкинув из руки ложку, и этот громкий звук удара о поднос услышали гриффиндорцы, посворачивав головы. — Ну и? Я сейчас не понял, Вилли, — прозвучал отчего-то похолодевший тон Регулуса, вызвавший мурашки по коже Мины, — а что ты имеешь против чистой крови? Мина замерла. То, как Регулус это произнёс, зацепило её, и Слизнорт так и осталась сидеть с полуоткрытым ртом, не зная даже, что ответить. "Ничего?" Она ничего не имела против чистой крови, только против тех, кто утверждал, что чистая кровь является приоритетной в выборе того, кому жить, а кому умирать. — Брось, Вилли, — он резво растянул губы в улыбке, но Мина не поверила ему. Она свела темные брови к переносице, дав понять Регулусу степень своего раздражения. — Я просто шучу. Вильгельмина забрала выпуск "Пророка" с собой и встала из-за стола, разметав волнистые волосы по плечам от подкативших к горлу тошноты и возмущения. Иногда Регулус наводил на неё жуть, но обычно это чувство скоро отпускало. Но то, как он отреагировал на её замечание о смертях волшебников и маглов, вызвало в ней, по меньшей мере, страх. Она понимала, почему ей в какой-то момент показалось, что она ошибалась насчёт Сириуса. Он свободно проговаривал вслух те же мысли, что толпились в её голове. Их сплочало схожее мировоззрение. И если бы Сириус не был неисправимым засранцем, у них могли бы быть общие цели на эту жизнь и этот мир. Она действительно была влюблена в него в то время, пока он... От стремительного побега из Зала её задержало мельтешение у гриффиндорцев. Она остановилась посмотреть и наткнулась на обеспокоенный взгляд Римуса, вскочившего из-за стола. Хотел пойти за ней? Похоже Люпина остановило её недопонимание в лице, и он сел обратно. Что это было?

***

— Что это сейчас было? — спросил Джеймс Люпина, когда тот сел обратно за стол. Его внезапный подрыв на месте заметили все друзья. — Показалось, — буркнул Римус, взявшись активно уплетать картошку. А ведь действительно. Что это было? Римус не слушал своих друзей, он обращал свой слух оборотня в ином направлении, и слышал, что несёт приставучий Регулус. Рассерженная Мина, к удивлению его самого, взволновала Римуса не меньше, чем разговоры его друзей, и его неконтролируемый ген помогать всем, кто в этом нуждался, вновь проявился. Во всяком случае, он уверял себя, что именно в его неисправимом альтруизме и была причина. — Что тебе показалось? — не отставала Лили. Люпин поджал губы и прочистил горло, откашлявшись. Он не мог ответить подруге грубо и, улыбнувшись, нарочито заметно заправил челку за ухо. — Из-за этих дурацких волос мне вечно что-то не то кажется — закрывают весь обзор, — заговаривал он ей зубы. — Может поможешь мне от них избавиться? У Лили загорелись её яркие зелёные глаза — не такие, как у Вильгельмины, подумал Римус — и она тут же забыла обо всем, что было минуту назад.

***

Библиотека Хогвартса завораживала не меньше любого другого громадного помещения школы. Книги взмывали вверх, к высоким полкам шкафов, самостоятельно, стоило их подвести в проекцию нужного сектора. Студенты еле слышно чиркали перьями по пергаментам, готовясь к завтрашним занятиям. Кто-то использовал заклинание, и перья, поддавшись чарам, стремительно составляли конспекты без участия волшебников. Строгая библиотекарша хоть и сидела в самом дальнем углу первого этажа, но место у неё было с потрясающим обзором. И она зачастую могла обнаружить каждую целующуюся парочку, решившую приютиться за неприметным шкафом. Читающим такие парочки ничем не мешали, но мешали старой мисс Болтон сосредоточиться на сочинительстве её собственного сборника волшебной поэзии о магических существах. Прочие студенты любили сидеть в центре читального зала, в скоплении столов, но Мина предпочитала уединяться между книжными стеллажами на втором этаже, чтобы мечтательно прерываться от учебника по магловедению и смотреть в окно на вечернее небо. Вот и сейчас она лениво изучала процесс военных конфликтов центральной Европы. Это не входило в обязательную программу. Конкретнее говоря, ученики к магловедению в последнее десятилетие относились всё прохладнее. У кого-то причиной стала неприязнь, у кого-то — страх по очевидным обстоятельствам. Поэтому Вильгельмина пыталась изучать магловское устройство мира тайком, почитывая газеты и захаживая в секции библиотеки, куда заглядывали единицы. Она уже закрыла учебник и поставила его обратно на полку, когда с обратной стороны книжного шкафа кто-то завозился. Мина притихла и поймала взглядом знакомые смоляные волосы в бреши между полками со стопками книг. — Она должна быть где-то здесь, — шипел Мальсибер. Мина сразу узнала его гнусавый голос. Второй парень что-то прошептал, и они оба замолкли. И Мина тоже затаила дыхание, чтобы её не услышали. Копошение продолжилось, но слизеринка так и не смогла вдохнуть. — Нет! — громче возмутился Мальсибер, и тогда Мина увидела его лицо. — Я должен доказать ему свою верность, — он что-то показал второму мальчишке в мантии, оголив предплечье, но что, Мина не видела. — Убери это! Нас могут заметить, — холодно ответил ему другой, и у Слизнорт сердце пропустило удар. Она не ошиблась, это был её друг Северус. — Но имей ввиду, Сам-Знаешь-Кто ждёт её к завтрашнему утру. Как ты собрался выбраться из Хогвартса ночью, идиот? Мина не понимала, о чем идёт речь, но и высовываться не стала. Вскоре эти двое и сами куда-то испарились, и Мина продолжала вглядываться в узкую щель над стопкой книг, чтобы понять, куда они делись. Она поползла ладонью вдоль поверхности полки, щурясь и чихая от пыли, которую сама же и поднимала. Но её страдания не увенчались успехом. — Подглядываешь, Слизнорт? — раздался бархатный голос за спиной, и Мина вздрогнула, резко обернувшись. Мина сразу узнала этот голос, в отличие от его обладателя. Прежде свисающие и растопыренные лохмы Римуса теперь были аккуратно укорочены и уложены. Миру, наконец, открылось лицо Римуса Люпина с двумя бледно-розовыми пересекающими губы и переносицу шрамами. Они показались Мине довольно симпатичными, когда их нарочно не пытались скрыть. Захотелось узнать, откуда они. Захотелось провести пальцем по стянутой и гладкой коже в месте их расположения. — Ого! — только и смогла выдавить из себя Мина, непроизвольно приглаживая собственные растрепанные волосы, доходившие ей до плеч. — Нет, вовсе нет, не подглядываю. Ищу, куда ты подевал свою львиную гриву, гриффиндорец. Римус искренне рассмеялся и беспокойно спрятал руки в карманах прямых джинсов. Свободный стиль, в привычном укладе мира Мины, был ему несвойственен. Мина привыкла видеть Римуса исключительно в факультетской форме. Бывал ли он среди маглов? Как вообще проводит свободное время Римус Люпин? Эти мысли промчались в её голове столь же быстро, сколько она разглядывала его джинсы. — Лили Эванс сделала это со мной, — пожаловался Римус, невольно улыбнувшись. — Ей не хватило Поттера, она добралась и до меня. — И правильно сделала, — честно ответила слизеринка и кивнула. Мина подпирала спиной один шкаф, Римус — тот, что напротив, и оба пялились друг на друга по разным для каждого причинам. И Мина думала: что вдруг такого изменилось, что Люпин сам пришёл к ней, хотя ещё несколько часов назад не желал даже смотреть на неё? Неужто Поттер во время тренировки по квиддичу зарядил ему бладжером по голове, и кривые извилины встали на место? Однако, все эти вопросы не мешали ей залюбоваться Люпином. — Тебе что-то от меня нужно, Люпин, — съехидничала Мина, по-кошачьи наклонив голову вбок, — так что выкладывай. — От тебя, Слизнорт, мне-то как раз ничего не нужно, — Римус скрестил руки на груди и весело сощурился. — Пародируешь меня, значит? Ладно, заслужил. — Тогда что ты тут делал? Следил за мной? Мина попыталась скрыть свою обеспокоенность по поводу Снейпа, заодно и аккуратно выведать, не слыхал ли чего Люпин. Ей бы очень не хотелось подставлять своим любопытством друга. Однако, выведать, что с ним происходит, она всё ещё собиралась, только позднее. Обязательно после этих новых для неё переглядок с Римусом. — Вообще-то, есть кое-что, Слизнорт, — после минутной заминки ответил он. — Скоро бал в честь Дня Всех Святых. И мне бы не хотелось идти туда одному. Что насчёт тебя? Мина силилась увидеть в его словах дурной подтекст. Что если он рассказал о вчерашнем дне в Паддифут Сириусу, и оба они решили её проучить? Нет. Слишком сложно было бы представить Римуса бесчестным мерзавцем. Он на такое не способен. — С чего бы тебе идти со мной, если ещё вчера ты брыкался от встречи? — скептически поинтересовалась Мина. — Как раз потому, что именно ты была не против провести со мной время, — парировал Римус, и Мина, задумавшись на секунду, сдалась легким кивком. — Так что, если ты ещё хочешь, то Большой Зал и танцы гораздо лучше, чем Паддифут, для того, чтобы узнать друг друга. Можно? — улыбнулся он, и шрам на его верхней губе размыло в стороны. — Ну, вообще-то меня приглашал Регулус, — кокетливо вздернула она нос, но когда улыбка Римуса сникла, то решила не играться с ним в бездарный флирт. — Но я ему вроде как согласия не давала. Так что теоретически я свободна. Римус заметно расслабился. — Что же, — помолчал он, проведя большим пальцем себе по подбородку. — Значит, практически уже занята. Мной, — так просто ляпнул он, словно беседовал об утренней каше, которую взял с общей тарелки. А у Мины что-то приятно булькнуло в животе, и это был не ужин. Римус положил руку себе на солнечное сплетение и опять в задумчивости уставился на свои длинные ноги, затем на ботинки. Он всё еще по привычке пытался спрятать глаза за чёлкой, которая теперь была много короче и зачесана набок, хоть и по-прежнему намеревалась тянуться в разные стороны, не желая лежать аккуратно. Не всё подвластно Лили Эванс — "лучшей ученице Хогвартса", подумала Мина. — Хорошо, — выдохнула она, и Римус поспешил оставить её в странных растерянных чувствах, даже не взглянув больше в её сторону.

***

— Я говорю тебе, Джеймс, Мальсибер показывал Снейпу метку Пожирателей, — уже нервничал Римус, битых полчаса объясняя, что совсем недавно видел в библиотеке. — Я почти уверен в этом. — Ты, — Джеймс несмело хохотнул, — почти уверен? А больше он там Нюниусу ничего не показывал? — недоверчиво вскинул он бровь. — Лунатик, брось, зачем Сам-Знаешь-Кому этот прихлебатель Мальсибер и слизняк Снейп? — Может, как раз потому, что они достаточно трусливы, чтобы ослушаться, — предположил Римус. — По-моему, это очевидно. По своей воле в приспешники идут единицы. — Ты слишком наивен, Римус, — ответил Сириус, спиной сидя к ребятам и контролируя магией подожженный комок очередного экземпляра "Пророка", который совсем недавно попался ему на глаза. Сириуса который день бесило бездействие министерства. Разрешение на использование непростительных? Только сейчас? А где были все эти министры, когда Пожиратели убивали его подругу в страшных муках? Бессилие самого Сириуса во всём, что происходило, только туже затягивало петлю ненависти к себе на его шее. — Повезло этим ублюдкам, что не я был в библиотеке. Иначе я бы задушил обоих этой ночью. Выгрыз бы им глотки с корнем, — выхаркивал Блэк каждое слово. — Бродяга... — начал Джеймс. — Что "Бродяга"? — взорвался Блэк и поднялся с дивана. Газетный комок тут же погас, и остатки пепла его разлетелись по столу. — Что если это они убили этим летом Генриетту? Чтобы доказать свою верность. Так ведь Пожиратели проводят досуг? Я давно знал, что хренов Нюниус будет ещё бОльшим дерьмом, чем всегда был! — Да-да, ты прав, — Джеймс рискнул подойти к разъяренному другу и похлопать его по спине. — И поверь, каждый, кто это делал и продолжает делать, получит по заслугам. Но мы не можем любого подозрительного слизеринца таскать за шкибот в Выручай-комнату, чтобы закатывать им рукава. Лили явно положительно влияла на Джеймса, думал Римус. — Дай мне карту, — протянул руку Сириус, не рассчитывая на сопротивление. Джеймс застопорился, и у Блэка желваки на челюсти запульсировали под кожей. — Дай карту, Сохатый! Джеймс достал из мантии сверток пергамента и передал его другу. Римус, к удаче Сириуса, тоже был заинтересован в том, чтобы понаблюдать за тем, где сейчас находились Мальсибер и Северус. — Снейп говорил, что ОН ждёт это... нет, не это — её сегодняшней ночью, — закусив губу, чтобы снять зубами подсушенную кожу, сказал Римус, наворачивая круги, пока Сириус произносил заклинание и открывал подземелья Слизерина на карте мародеров. Джеймс остро посмотрел на Римуса и что-то беззвучно произнес губами. Лунатик не понял, что именно, но, похоже, что-то нехорошее. — Отлично, я как раз не собирался спать сегодня, — подхватил Сириус и ткнул палочкой в два имени на карте, усевшись обратно на диван. — Вот они. Ещё в школе. Римус расчесал волосы пальцами, исполосованными шрамами, и перегнулся через сидящего друга, чтобы рассмотреть имена на карте. Стук сердца тепло ударил в живот, сбив ритм и дыхание Лунатику, когда тот увидел блуждающее имя Вильгельмины Слизнорт в комнате для девочек напротив тех имён, что так упорно гипнотизировали его друзья. Он думал над тем, что она сейчас могла делать в комнате одна. Читала свою магловскую газету? Танцевала под музыку из радиоприемника? Или повторяла материал на завтра. Или думала о нём так же, как он думал сейчас о ней. — Опять что-то замышляете и без меня? — подкрался сзади Питер, и Джеймс схватился за грудь. — Хвост! — укоризненно шикнул он. — Я тебе колокольчик на шею повешу когда-нибудь. Позднее в комнате Сириус продолжал сидеть с картой на кровати, прикрывшись балдахином, чтобы не мешать спать другу. Но Римус тоже не спал. Он приподнялся на локтях, лежа в кровати. Ему не давал покоя спонтанный разговор с Миной. — Сириус! — тихо позвал он его. — Они еще в школе, — промямлил явно уставший Блэк, не спавший которую ночь подряд. — Да я не об этом, — начал Римус. — Хотя отчасти и об этом тоже. Я тут подумал, — он запнулся, не зная, как объяснить другу, что идёт на бал с его бывшей девушкой. — Там была она. — Лунатик, кто она? О ком ты говоришь? — раздраженно выдохнул Сириус и заворочался на кровати, вытянув ноги. — Мина. Мина Слизнорт. Кажется, она тоже слышала, о чем шептались Мальсибер и Снейп. — И что ты предлагаешь мне? — осторожно спросил Сириус, зашуршав бумагой. — Я подумал, что мог бы выяснить как-то через неё что-то полезное для нас об этом всём, — путано продолжал Римус. — Она же дружит с Северусом, наверняка, уже проехалась ему по ушам и всё вызнала. Сириус молчал, и Римус лихорадочно бегал глазами по силуэту Блэка, видимому за легким навесом в свете растущей луны. Римус буквально слышал, как мыслительный фарш в голове у Блэка прокручивается обратно, собираясь в одну на двоих блестящую идею. Или он на это надеялся. — Ты? — однако, неожиданно для Римуса спросил Блэк. — Почему ты думаешь, что она тебе расскажет? — Я вроде как... — он прочистил охрипшее горло, — пригласил её на хэллоуинский бал, и она согласилась, — честно сознался Люпин. Снова молчание. Тягучее и тяжелое. Тишина зашевелилась в ушах у Римуса, поколачивая перепонки в ровном быстром ритме. Боялся ли он того, что Сириус разозлится, или того, что неверно истолкует его слова? Боялся он вовсе не Сириуса, а себя. И того, почему его так шатало от нагромождающихся одна на одну эмоций: от упрямой симпатии до неуверенного отторжения по отношению к Мине Слизнорт. — Ладно, — фыркнул Сириус. — Поглядим на это.