Мертвец и Палач

Непонятно, как долго они бродили по пещерным катакомбам, но сейчас, продолжая валяться на земле лицом к небу, Ромул видел солнце прямо перед своими глазами. Полдень. Если поторопятся, они успеют дойти до портового города засветло. Шевелится не хотелось, но место рядом с тайным входом в лабораторию не располагало к длительному отдыху. Пришлось вскоре вставать и плестись к дороге. — Итак, объяснишь, что за приступ милосердия приключился с тобой в катакомбах? — Вопрос целителя прозвучал подобно грому среди ясного неба, не смотря на то, что на протяжении пути незримо витал в воздухе. Но молчанье стало угнетать, а любая другая тема казалась в данный момент абсурдной. Они и так слишком долго позволяли себе откладывать разговор. Палач зажмурился, под веками возрождались образы прошлого. Казнь. Человек в первом ряду. Смотрит, не отводя уверенного взгляда. Мог бы хоть из приличия спрятать лицо и сделать вид, что ему грустно и больно от такого исхода. Как больно Ромулу до сих пор. Открыл глаза. Лен сразу же попал в поле зрения, понуро кусающий губы, смотрящий искоса. Ром все еще мог наивно проигнорировать случившееся в пещере. Но, к сожалению, он знал, чем оборачивается излишнее доверие. — А-а… Я…Не знаю, с чего начать, — все оправдания, которые некромант успел придумать и собрать воедино, в один миг позабылись. — По-моему, мы обсуждали это, когда я впервые рассказывал тебе о плане, но все же повторюсь. Наша конечная цель предполагает убийство большинства — если не всех — анамагов. Верно? — Верно… — Тогда какого черта? Лен выдохнул. Надо попытаться облечь в слова то, о чем думалось в пещере. Но повествование давалось ему тяжело. Сбиваясь со своего прошлого на настоящее, начиная частить, потом подолгу молчать, через каждые два предложения вставляя: «Понимаешь?» — он только больше путал себя и напарника. Но основную мысль Ромулу вроде донес. Целитель тем больше мрачнел, чем чаще звучало имя Ната, но кивал, побуждая к продолжению монолога. И маг смерти старательно вскрывал все внутренние переживания, оголял чувства, насколько возможно. Он не придумал ничего лучше, чем быть максимально искренним. Но как же неловко и стыдно было проговаривать вслух все, что вертелось в голове. — Хорошо, — Палач прервал союзника на полуслове. Он не спешил делиться итогами рассуждений, но, судя по злой мимике, ждать чего-то положительного не стоило. — Давай проясним следующий момент. Ночь, которую мы провели в доме лесников. Что ты делал вместо сна? Мертвец удивленно моргнул пару раз, не поняв столь резкой смены темы. А потом споткнулся на ровном месте, сбиваясь с шага. Единственный глаз широко распахнулся, выдавая крайнюю степень испуга своего хозяина. — С-с чего ты вообще решил вспомнить тот случай?! Столько дней прошло! И я вроде уже тогда все объяснил! — Ты соврал, что очевидно. Я думал, это не будет важно. Теперь мое мнение изменилось. Рассказывай. — Это же никак не относится к делу! — Нет-нет-нет. Искренность-искренностью, но некромант просто не готов обсуждать свою влюбленность! — То, что ты упорно отнекиваешься, делает тебя подозрительней. — Как это связано с тем, о чем мы сейчас говорили? — Лен опустил голову, вжав ее в плечи. Надвинул капюшон, но Палач тут же сдернул его, открывая лицо. Вот прицепился! И парень действительно не мог понять: по какой причине? Не смотря на то, что Ромул был на пару сантиметров ниже Мертвеца, не покидало ощущение, будто он угрожающе нависает сверху. Голову склонил на бок, попытался перехватить мертвенный взгляд, устремленный в землю. — Давай я попробую объяснить, как все выглядит со стороны. Ты где-то пропадаешь ночью, врешь о причине бессонницы. И через сутки нас догоняют анамаги, которые либо сами слишком быстро догадались о том, куда мы направляемся, либо… Им кто-то помог. Так или иначе, охотники мешают гораздо больше, чем планировалось. Но, когда нам представляется редкая возможность избавиться от проблемы в их лице, вдруг вскрывается твоя нездоровая, по моему мнению, но крайне сильная привязанность к заклятому врагу. В результате чего мы теряем практически все, что успели приобрести за время выполнения плана. А теперь, сопоставив все это, ответь на вопрос… — Палач все-таки установил зрительный контакт. Его глаза еще ни разу не выглядели настолько страшными. — Где вероятность, что ты не убьешь меня, если твой обожаемый Инвентия попросит об этом? Не пожалеешь зависящей от меня жизни ради его желания? Так вот… Что из разговора вынес Ром. Искренность сыграла злую шутку. Впрочем, чему Лен удивляется? У него по-другому не бывает. — Думаешь, я способен предать тебя? — Мертвец спросил и только затем осознал, что не нуждается в словесном подтверждении. Да, Ромул так думал. Был почти полностью уверен в своих предположениях. Горло перехватило спазмом. Пришлось даже остановиться, чтобы через силу вдохнуть воздух. — Да брось, я стою здесь только благодаря твоим силам. Мы заключили договор. И уже через столько прошли вместе… Неужели ты ставишь на мне крест после одного промаха? Наверно, некроманту стоило рассказать напарнику, какую роль тот играет в его жизни. Хоть обтекаемо намекнуть, что Нат-Натом, но именно Ром сейчас находиться в центре его мира. Что магу смерти проще умереть второй раз, чем встать с целителем по разные стороны. Вот только после кинутых в лицо обвинений все подобные признания грозили позвучать словно глупая попытка сгладить углы и задобрить союзника. — Я, оказывается, понятия не имею, на что ты способен. С твоей стороны безумство идти против меня. Но знаешь, что еще безумно? Спасать ненавидящего тебя анамага! Он сам не раз хотел тебя убить. Черт, Лен, он выколол тебе глаз, если ты вдруг забыл! — Палач медленно закипал от гнева. Не мог понять того, что Лену казалось очевидным. — Но ведь ненавидеть меня абсолютно нормально, — некромант пожал плечами, не видя в действиях охотника никаких проблем, — я вообще не знаю людей, которым я бы прям нравился. Для меня более важно, как я отношусь к человеку, а не как он — ко мне. Исключением из этого правила, пожалуй, был только Ромул собственной персоной. У мага смерти язык не повернулся бы назвать неважным отношение целителя к нему. Напротив, он был тем, перед кем Мертвецу хотелось быть лучше, чем он есть на самом деле. Хоть по итогу и получилось, как всегда, хреново. Испортить мнение о себе единственного человека, который изначально не относился к тебе плохо? Если подумать, очень в стиле Лена. — Какая… Интересная точка зрения, — брови Палача взлетели вверх, похоже, на мгновенье он даже забыл, что злиться. — Какая есть, — не стал спорить Лен, вяло улыбнувшись собственным невеселым мыслям, — что важнее, я рассказал тебе все, что мог. Больше мне нечем оправдываться. Я бы никогда не смог тебя предать, но чувствую, простых заверений недостаточно? — Ты так и не ответил на последний вопрос. — Не веришь, что ночная отлучка никак не касается охотников? — Верить просто так… Я себе не позволяю. Ветер унес в даль последнюю фразу, оставив путников в гнетущей тишине. Лен не смог сказать нужных слов. Ромул не справился с подозрениями. — И что теперь? Хочешь р…разойтись? — Мертвец не желал это спрашивать. Его натурально тошнило от уверенного «да», что грозило прозвучать в любой момент приговором. Но оставаться в подвешенном состоянии тоже было той еще пыткой. Палач же считал, что разорвать договор было самым логичным решением. Сотрудничества без доверия не построишь. А оно теперь утрачено. Маг не мог позволить себе рисковать и оставаться рядом с ненадежным напарником. И все же медлил с согласием. — Я еще не решил, — в итоге прозвучал слабовольный ответ. Вопреки здравому смыслу Ромул исцелил охотника. Вопреки ему же он отсрочивал их с Леном расставание. Не только Мертвеца было сложно понять. В себе разобраться намного сложнее.

***

Городские стены повстречались им часа через три. Но до покоя было далеко. — Нет. Не могу, — предприняв несколько попыток изменить личину, Ром понял, что дело гиблое. Он и некроманта с трудом сохранял живым, ослабшая магия давно не справлялась с мертвенной бледностью и поддержанием температуры. Что уж говорить о дополнительных манипуляциях. — Боюсь, стража не оценит разыскиваемых преступников у ворот. Рядом со стенами должны быть трущобы, осядем пока там. Большинству бродяг плевать, как ты выглядишь. И в таких районах, которые формально не принадлежали городу, так как были снаружи крепости, но были неотъемлемой частью любого густонаселенного пункта, всегда находилась хоть одна заброшенная ветхая хижина, где можно укрыться на время. Чародеи вошли на территорию неблагополучных улиц, закрыв лица тканью, и искомая постройка вскоре нашлась, угрюмо выделяясь темными провалами побитых окон. Ромул отрубился буквально через минуту после того, как оказался в закрытом относительно безопасном пространстве. В последний час он держался исключительно на силе воли. И даже мысль, что в свете последних событий засыпать в присутствии некроманта небезопасно, не удержала мозг в бодрости. Сон не принес расслабления, обрывистые кошмары перетекали один в другой. А проснувшись на закате, целитель обнаружил, что остался в доме один. Лена не было, как и его вещей. Ушел? Осмелился сам поставить заключительную точку? И, самое главное, вот так, по-тихому? Палач прислушался к внутренним ощущениям. Скудный отдых помог, магия вновь начинала циркулировать в организме. И вместе с этим чародей заметил, что наложенное на Мертвеца заклинание перестало действовать совсем. Сила больше не тянулась к чужому телу, не поддерживала, не сохраняя целостность. А значит, куда бы ни пошел Лен, он вернулся к состоянию трупа. В жарком портовом городе, где процесс разложения точно начнется раньше, чем парень найдет местечко похолоднее. — Черт, — целитель кинулся к выходу из хижины раньше, чем обдумал свои действия. Почему-то он не думал о том, что его бросили и что переводы так и остались в унесенной Леном сумке. Все его мысли крутились вокруг одного: если парень успел покинуть трущобы, Ромул не сможет найти его достаточно быстро. Лен умрет, как умирали все некроманты до него. Отвратительно и мучительно. — Ну какой придурок! — Ты про кого? — Мертвец, стоящий на улице, с удивлением проследил за открывающейся дверью, что чуть не ударила его по носу. — Что-то произошло? — Ты где был?! — Целитель источал гнев, но внутренне задыхался от в миг ослабшего узла страха. Он в порядке. — За едой ходил, — Лен поднял повыше сумку, тряся содержимое. — В твоем-то наполовину живом состоянии? — Мне хуже уже не будет, — он бормотал, с трудом шевеля губами. Приглядевшись, Ром заметил, что лицо парня было напряженно и практически неподвижно. Видимо, успело начаться трупное окоченение. И появились пятна — опущенные руки Мертвеца налились сине-фиолетовым. Скорее всего, скрытые одеждой ноги в таком же состоянии. Нужно срочно исправлять положение. — Иди сюда, — Палач втянул напарника внутрь дома, готовясь к колдовству. Но некромант ушел от контакта, вместо своих плеч подсовывая в чужие пальцы ломоть относительно свежей хлебной лепешки. — Сначала поешь, — чуть погодя он вытащил еще несколько вареных картошин и потертую флягу с водой, — не так много, но лучше, чем ничего. — Откуда это? — Ром повертел хлеб, осмотрев тот с разных сторон, принюхался и откусил. Именно еды организму и не хватало для полного счастья. — Выиграл в карты у местной шпаны. Я весьма неплох в азартных играх! — Шулеришь? — Немного. После небольшого перекуса целитель все-таки принялся восстанавливать тело, сосредоточенно наблюдая за изменениями. Лицо Лена вскоре расслабилось и из бледного приобрело сразу пунцовый оттенок кожи, минуя нормальный. Ромул не сдержался и перед тем, как отстранится, провел кончиками пальцев от плеча до шеи, отчего парень дернулся, экстренно сделав вид, будто за окном происходит что-то интересное, а краснота поднялась до ушей. Очаровательная реакция. И очаровательна забота, которой некромант, не смотря на собственную усталость и разложение, пытался окружить напарника. Напарника, который обвиняет его в предательстве. Противное чувство. — Я отведу тебя к горе. Или в другое безопасное место, куда захочешь. Там и расстанемся. Дальше с планом я справлюсь сам. Это будет лучшим вариантом. — Ром. Можно я… Попробую снова? — Лен заговорил очень тихо. Уличный гвалт практически перекрывал его голос. — Попробуешь что? — Ромул и сам не нашел в себе сил повысить громкость. — Объясниться. Как мне доказать свою верность? — Фраза прорезала что-то внутри, заставляя скривится. Мертвец выглядел решительно: пальцы нервно сжимались в кулаки, нижняя губа напряженно дрожала. — Я знаю, что виноват. Но я хочу остаться рядом. — Гарантируешь, что подобной ситуации больше не произойдет? — Да. — Но чем докажешь, что это не просто слова? Некромант надолго замолчал, пытаясь найти ответ. Тогда Ром выдохнул и заговорил сам. — Знаешь, раньше у меня был человек, которому я доверял без оглядки. — Друг? — Возлюбленный, — Лен встрепенулся, пораженно распахивая глаз, но целитель не обратил на это внимания, — нас свела моя магия. Я учился на врача, параллельно развивал свои способности к целительству. Тайно лечил тех, кому не могла помочь современная медицина. И в один день моим пациентом стал именно он… …Ни в моей семье, ни среди знакомых не было ни одного чародея. Потому первые семнадцать лет своей жизни я судил, как большинство людей. Маги опасны, злы и угрожающи. И теперь я оказался одним из них. Я был напуган и с трудом представлял, как жить дальше. Смириться с силой, скрываться, вечно убегать от себя, от других. Единственное, что помогло мне принять себя — направленность моей магии. Целительство. Я с детства мечтал уйти в медицину, ну, знаешь, спасать жизни и прочая благородная чепуха. Так что, хорошенько обдумав свое положение, со временем решил, что колдовство выйдет мне в плюс, если я приложу усилия. Отчаявшиеся люди, которые потеряли надежду найти спасение в больницах, сами ко мне приходили. Когда чародей полезен, слухи о нем имеют удивительное свойство: распространяются со скоростью лесного пожара, но при этом не долетают до ушей анамагического подразделения. Мало кому из тех, кто был моим пациентом, приходило в голову донести на меня. Они все еще боялись и презирали, ведь я чародей. Но многие умеют быть благодарными. А на случай, если кто-то все-таки решиться рассказать, я, как мог, скрывал свою личность. Менял внешность перед каждой встречей с новым больным, не распространялся о себе, игнорировал вопросы, не касающиеся лечения. И в таком темпе весьма успешно прожил около двух лет. А потом произошла наша первая встреча с Ним. Он был очень тяжелым пациентом. Слабый с младенчества, пол жизни проведший на койке. Ко мне его привели родители, измученные и усталые от бесконечных больниц и лекарств. Предлагали большие деньги, с трудом собранные небогатой семьей. Помню, я практически полностью от них отказался, проникшись их непростой ситуацией. И принялся за лечение. Долгий месяц бился с его болезнью, что было редкостью. Обычно магия позволяла исцелить максимум за пару дней. Но я все не мог найти корень проблемы, убирая симптомы, а когда нашел — далеко не с первой попытки смог его устранить. Но в итоге все получилось. Парень расцветал прямо на моих глазах, из худого изможденного мальчишки превратившись в статного молодого мужчину. На этом наша с ним история должна была закономерно подойти к концу. Но все только начиналось. Целый месяц знакомства не мог не оставить следа. В первые дни я старался удерживать наши отношения в рамках «врач-пациент». Но он оказался слишком открытым. Общительным. Харизматичным. Он не судил меня лишь по магии, стремился узнать обо мне, интересовался. В итоге я не удержал границ, сам начался тянуться к нему и ждать новых встреч. Наверное, тогда я слишком устал быть одиноким. Тяжело отличаться от обычного человека и не иметь возможности ни с кем поговорить об этом. Думаю, ты понимаешь, о чем я, Лен. Мне казалось, понимает и он. Спустя время он нашел меня вновь, но уже не как нуждающийся в помощи человек. Он был прямолинеен и сразу обозначил свои намеренья ухаживать за мной. И я не нашел в себе сил отказать. Расслабился, потерял бдительность, с каждым прошедшим днем все больше доверял ему свою жизнь, свои тайны, свою личность. И он старательно делал так, чтобы я об этом не жалел. Наши отношения продлились год. А затем в дом к моим родителям нагрянул отряд анамагов. Меня заключили под стражу, долго допрашивали, пытали, подвергли трехдневному тесту, который я провалил на вторые сутки, чуть не сойдя с ума. Слишком разговорчивый следователь подразделения буквально в первый день задержания поведал мне, кто донес на меня охотникам. Это было больнее всех истязаний. Хуже облизывающего кожу костра. Мой «возлюбленный» постепенно узнал обо мне все. А вот я, как выяснилось, знал его едва ли. При всей своей разговорчивости, он умудрился сохранить в тайне истинную суть своих намерений. Пока я счастливо терялся в наших отношениях, он собирал компромат. А когда выяснил все, что ему было необходимо, сдал охотникам со всеми потрохами. Им даже не пришлось проводить расследование. Доказательств было слишком много… — Но зачем ему было тебя подставлять? Тем более так… Продуманно? — Лен не пытался прерывать внезапную исповедь, но стоило Ромулу замолчать, погрузившись в те времена, нерешительно задал назревший вопрос. — Он слабый ребенок из бедной семьи. Такие часто мечтают забраться повыше, вылезти из привычной шкуры и стать чем-то большим. Какая профессия сейчас считается одной из самых почитаемых и прибыльных? — …Профессия охотника? — Ага. Для поступления на «анамагическое дело» нужно иметь хорошую физическую форму, а также деньги на оплату обучения или достаточно ума, чтобы пройти на бюджет. С первым я помог сам, когда вылечил его болезнь. А остальным он не обладал. И пошел на хитрость. Конечно же подразделение заинтересовалось абитуриентом, который в одиночку провел такую полномасштабную операцию. После моей казни он даже успел проучится пару лет, выбивался в отличники. — А потом? — Потом я его убил. Палач резко оборвал историю. Он не подвел каких-то итогов, но Лен и так догадался, к чему это все было рассказано. Обжегшись однажды, ты сто раз подумаешь, прежде чем снова довериться хоть кому-то. Лен оценил, что Ромул открыл часть своего трагичного прошлого. Он был не обязан, но все равно объяснил свою принципиальность в решении разорвать договор. Теперь Мертвец намного лучше понимал его категоричность. Однако все еще был с ней не согласен. — Значит, что бы я не сделал, ты больше не сможешь мне доверять? — Мне жаль. — Тогда… Как на счет того, чтобы я полностью доверился тебе? Ромул скептично изогнул бровь, не совсем понимая, к чему клонит напарник. Лен и сам с трудом представлял, что выйдет. Никогда так не делал. Это может быть опасно для некроманта. Но он готов идти на безумный риск. Так просто он не променяет Рома на опостылевший хребет с кучкой зомби. Некромант подошел под настороженным взглядом, сев максимально близко к целителю, и протянул руки ладонями вверх. — Возьмись. — Что ты задумал? — Палач не спешил выполнять просьбу. Тогда вместо пояснений Лен сам схватил кисти и, прежде чем напарник успел отреагировать, потерял сознание, отделяя душу. Ромул, матерясь, вырвал одну руку и подхватил опадающее на него тело. — Ты тяжелее, чем кажешься! — Прости, — виноватый голос звучал будто из-под водной глади, — я не подумал, что обязательно упаду! Целитель поднял глаза. Душа Лена парила под потолком прямо над материальной оболочкой. Она была вполне видна, становилась четкой, если прищуриться. — Ты меня видишь? Отлично! — Призрак радостно помахал полупрозрачной рукой. — Вот мой план. Помнишь же, что говорил Инвентия о душах, когда нас завалило? — Опять ты о нем… — Извини, просто это очень важно. Так помнишь? — Мертвые не могут соврать призвавшему? — Бинго! Но не только. Призвавший контролирует душу. Может подчинить ее своей воле. Может в любой момент снова отправить в мир иной. Ты же чувствуешь мою магию? — Ромул кивнул. Любой чародей мог уловить чужое воздействие, если сосредоточиться. По этой причине, например, Гербере сложнее влиять на эмоции магов, чем простых людей. Эмпата это, конечно, никогда не останавливало, но у колдунов хоть была возможность попробовать защититься. Сейчас от тела Лена исходили еле заметные импульсы, передающиеся на ладони целителя. Тоже самое было, когда напарники общались с духом Инзимы Релии. Некромант передавал часть своей силы и пользовался ей вместе с Ромом. — Я вполне себе мертв! А ты, пока пользуешься моими способностями, становишься таким же призывающим. Понимаешь, про что я? Осознав, о чем говорит Лен, Палач тут же попытался оттолкнуть от себя тело, но некромант успел вернутся в материальную оболочку и не позволил этого сделать, сильнее сжимая хватку рук. Магические импульсы не прекратились. — В следующий раз, когда ты ко мне прикоснешься, знай: если ты ощущаешь мою силу — я полностью в твоей власти. Не важно, материален я или нет. Вот оно, мое полное доверие. — У тебя не все в порядке с головой, раз ты идешь на такое. — Наверно. Повезло, что в нашем тандеме за ум отвечаю не я, да? — Тебе настолько важно дальше следовать плану? — Ром продолжал вырываться. — Мне важно оставаться рядом. Понимай, как хочешь. Ну что, желаешь воспользоваться приобретенной силой? Спросить что-нибудь? — Отпусти уже! — Целитель не заметил приказа в своем тоне. Но Лен закатил глаз, в сомнамбулическом состоянии ослабил хватку и отодвинулся от напарника. Стоило разорваться контакту, как магические импульсы исчезли. Мертвец очнулся и потряс головой, приходя в себя. Похоже, его магия действительно работала так, как он описал. Точно псих. Никто в здравом уме не даст постороннему человеку возможность полного контроля над собой. Но вопреки внешнему возмущению, мысленно Ромул невольно ухватился за подаренный шанс. Своим поступком Лен сделал себя абсолютно безопасным для целителя. Ром никогда не позволит себе воспользоваться новой силой. Управление некромантом, как марионеткой, даже звучало жутко и неправильно. Но тот факт, что если понадобиться, он точно сможет Мертвеца остановить, полностью лишал риска их дальнейшее сотрудничество. Та самая лазейка, которую Ром самостоятельно найти не смог. — Ну так… Что ты думаешь сейчас? — Некромант смотрел исподлобья с затаенной надеждой. Вот теперь он точно испробовал все. — Ты в порядке? — Палача больше интересовало состояние напарника после подобного колдовства. — Немного голова кружится. Но это нормально. Вроде. — И ты согласен на такой расклад? — Сам же предложил. Но прошу, не слишком часто этим пользуйся, хорошо? Целитель приложился затылком к стене, прикрыв глаза. Ощущение, что сегодняшние разговоры истрепали нервов больше, чем чаща и лаборатория вместе взятые. Но сейчас он испытывал только облегчение. Он может позволить себе остаться с Леном. Его недоверие так часто заставляло отказываться от людей, что он уже отвык от долгих связей. И, приобретя такую, разрывать ее не желал. — Мы засиделись в трущобах. Надо попробовать вновь попасть в город. Просто мечтаю о нормальной кровати и вкусной еде, — Ромул выпрямился, отряхивая одежду, — и как можно скорей. Нам еще план скорректировать нужно. И в идеале до того, как анамаги снова доставят нам проблем. Лен счастливо улыбнулся и никак не прокомментировал внезапное изменение темы на повседневные хлопоты. Ему не нужен был прямой ответ. Он уже услышал между строк все самое необходимое.