Страна Королей. Арнор в Вестеросе.

Штормовые земли – край нескончаемых дождей и пронизывающих ветров. Само их название говорило за себя. И даже на синдарине их именовали почти так же, подчеркивая суровость этого края. На вершине каменистого холма, овеваемые холодным ветром, стояли Келеб, наследный принц Арнора, и его отец, король Мальвегил. Капли дождя стекали по их лицам, но они оставались неподвижны, словно изваяния из камня, не обращая внимания на громовые раскаты, доносившиеся со стороны тёмного залива. Их взгляды были устремлены на грозную цель – последний оплот врага, Штормовой Предел, мрачно возвышавшийся на горизонте. Крепость Дюррандонов являла собой поистине впечатляющее зрелище. Даже в сравнении с Аннуминасом и другими твердынями Арнора, она казалась воплощением мощи и неприступности. Если верить легендам, то замок был построен человеком, создавшим Стену и Винтерфелл. Своё суровое и говорящее название он получил, пережив бесчисленные штормы, ярость которых была ниспослана самими богами. . Даже в Арноре многие сомневались в быстрой победе. Бесчисленные армии пали у стен Штормового Предела. Но король Мальвегил, отец Келеба, пресек все сомнения, напомнив своим подданным, что они не простые люди. Они — дунэдайн, благородные потомки Нуменора, и поэтому стены этой крепости не просто падут под их натиском, они будут полностью уничтожены, обращены в пыль и прах. Таково было слово короля. Однако теперь, когда до победы, казалось, оставался лишь шаг, вера Келеба дрогнула. Уже несколько часов осадные машины и великаны обрушивали на замок град камней. И хотя на них появились глубокие трещины, они по-прежнему возвышались неприступной громадой, а знамя дома Дюррандонов, с изображением черного оленя, гордо развевалось на ветру. Даже те немногие камни, что смогли отколоть небольшие куски от стены, лишь подчеркивали ее искусную кладку, вызывая у Келеба невольное восхищение перед мастерством древних строителей Штормового Предела. В этих мощных стенах чувствовалась какая-то древняя, почти магическая сила, превосходящая возможности даже самых искусных строителей минувших эпох. — Ваше величество, – произнёс лорд Гарет Гармегил, один из генералов короля, – стены стоят, как и прежде! Мы обрушили на них сотни камней, но они не поддаются! Не лучше ли направить все силы на штурм ворот? — Нет! – прогремел в ответ голос короля, — Весь мир должен увидеть, что ничто не способно противостоять мощи дунэдайн! Даже стены Штормового Предела падут перед нами! — Но, ваше величество, – продолжал настаивать Гармегил, – столь бесплодный обстрел лишь сеет уныние в рядах наших воинов. Они видят, что их усилия тщетны, и это лишь подрывает их боевой дух! — Достаточно! – рявкнул король Мальвегил, — Проследите, чтобы осадные орудия не прекращали огня, пока эта проклятая твердыня не падет. Я дал слово, что стены Штормового Предела будут разрушены, и я не позволю, чтобы мои слова оказались пустым звуком! — Как будет угодно вашему величеству, – ответил лорд Гармегил, склонив голову в знак повиновения, и поспешил исполнить приказ. — Смотри, Келеб, – промолвил король, вновь устремив свой взор на мрачные стены крепости. В его голосе, однако, звучала не столько уверенность, сколько отчаянная надежда. — Смотри… Эти стены… они скоро падут. И будто в ответ на эти слова, словно сами боги решили вмешаться в ход сражения, спустя два долгих часа напряженного ожидания на левой стороне стены, вблизи массивных главных ворот Штормового Предела, начали расползаться глубокие, зловещие трещины, предвещая скорое падение твердыни. Король с нескрываемым волнением приказал направить весь огонь на этот участок стены. И когда огромные камни начали вываливаться из кладки, армия разразилась ликованием. Боевой дух воинов мгновенно возрос. С каждым новым ударом осадных орудий, с каждой новой, расползающейся по осыпающейся поверхности стены трещиной, крики арнорцев становились всё громче и яростнее, сливаясь в единый, грозный рёв. Трещины ширились, словно паутина, оплетая древнюю кладку, пока, наконец, с чудовищным грохотом, сотрясшим землю, огромный кусок стены не обрушился вниз, подняв в воздух облако пыли и обломков. С оглушительным боевым кличем, полным надежды и ярости, арнорская армия ринулась в образовавшийся пролом, но их стремительное наступление было внезапно остановлено плотным, массированным залпом стрел, обрушившимся на штурмующих. Келеб, сжимая в руке меч, уже собирался присоединиться к воинам, устремившимся к пролому в стене, но остановился, пораженный неподвижностью отца. Король Мальвегил стоял на холме, словно окаменевший, не обращая внимания на шум битвы. — Отец, ты не идешь? — с волнением в голосе спросил Келеб, которого распирало нетерпение оказаться на поле боя. Король не ответил. Его взгляд был неотрывно прикован к разрушенной стене, словно он видел там нечто, недоступное другим. Наконец, после долгого молчания, король заговорил. Его слова, произнесенные тихим, но твердым голосом, сбили Келеба с толку. — Ты должен проснуться, Аргелеб, и оставить прошлое там, где ему место. Сказанные слова словно вернули Аргелеба, короля Арнора, в действительность – его глаза резко открылись. Мгновение он пребывал в замешательстве, но вскоре воспоминания нахлынули на него, словно бурный поток. Да, минуло почти шестьдесят лет с тех пор, как пала твердыня Штормового Предела. Но в памяти Аргелеба триумф отца был жив и ярок, словно произошел лишь вчера. Сегодня был день годовщины падения Штормового Предела, но, по иронии судьбы, эта дата была омрачена и другой, куда более трагической памятью: ровно четыре года назад, в этот же день, его отец пал от рук дорнийских налетчиков. Отгоняя от себя тяжелые мысли об утрате, Аргелеб вновь погрузился в воспоминания о минувших днях. Вспомнилось, как пятьдесят восемь лет назад, стоя на этом самом холме, его отец, король Мальвегил, в ответ на юношеский пыл сына, жаждущего немедленно вступить в битву, лишь безмолвно покачал головой, прежде чем, наконец, двинуться вслед за ним к стенам Штормового Предела. С падением стен Штормовой Предел пал, но в разгоревшейся после битвы сумятице король Бурь и все его сыновья были убиты. Казалось, род Дюррандонов прервался навсегда, пока Мэллор, один из верных спутников Аргелеба, не обнаружил в темном углу, под кроватью погибшего отца, маленькую девочку, дрожащую от страха. Юной принцессе, чьи волосы были черны, как крыло ворона, едва исполнилось восемь лет от роду. Взгляд её больших, сапфирово-голубых глаз, полных неподдельного ужаса и отчаяния, глубоко тронул сердце Аргелеба. Он не мог оставить её на произвол судьбы и взял под свою защиту, став защитником и воспитателем, заменив ей отца. Принц Келеб, движимый чувством долга и сострадания, выступил перед своим отцом от имени своей юной подопечной, Алланы Дюррандон, и благодаря своему красноречию сумел убедить короля сохранить за ней родовой замок и земли её предков. Вскоре после этих событий Келеб был официально назначен регентом Штормового Предела, который отныне носил новое имя – Раумгор, а его верный друг и соратник Мэллор занял должность кастеляна, став опорой и поддержкой в управлении этими землями. В течение пятнадцати лет Келеб правил Раумгором, опекая Аллану, которую он полюбил как родную дочь. Ее воспитание, конечно, разительно отличалось от того, что получил его сын. За эти годы Келеб наблюдал, как между его верным другом Мэллором, тергилом, урожденны простолюдином, и взрослеющей Алланой завязалась крепкая дружба, постепенно переросшая в нежное и глубокое чувство. Видя искренность их чувств, Келеб с радостью дал им свое благословение на брак. Этот союз стал для него важным аргументом в разговоре с отцом. Он убеждал короля в необходимости заключения подобных династических браков между знатными родами бывших Штормовых земель и влиятельными домами Арнора. Такие союзы, по мнению Келеба, должны были укрепить мир и ускорить интеграцию завоеванных земель в единое королевство. Келеб, как и его отец, глубоко почитал идею чистоты нуменорской крови, видя в ней залог долголетия и процветания своего народа. Однако, в отличие от наиболее радикально настроенных пуристов, они оба отличались большей политической гибкостью и прагматизмом. Рассудив, что кровь одного поколения, смешавшись с кровью покоренных народов, не нанесет непоправимого ущерба нуменорскому наследию, они стали активно использовать династические браки как инструмент политического влияния, позволяя нуменорской знати постепенно и без кровопролития укрепить свою власть над землями Штормового Предела. Однако эти династические браки лишь усилили брожение в королевстве, разделив его на два непримиримых лагеря: сторонников чистой крови и тех, в чьих жилах текла смешанная кровь. Даже среди самих пуристов произошел раскол: одни, хоть и ратовали за чистоту крови на словах, были готовы поступиться принципами ради политической выгоды, другие же, фанатично преданные идеалам предков, поклялись защищать чистоту нуменорской крови и древние традиции любой ценой. Ситуацию усугубило то, что для заключения этих союзов отцу пришлось отменить или обойти многие законы о чистоте крови, действовавшие со времен правления Белега Молодого. О войне речь не шла, но все понимали, что продолжающееся недовольство и раскол угрожают стабильности страны. После нескольких месяцев напряженности, на полном заседании Совета Скипетра, при посредничестве королевской семьи, был достигнут компромисс, вошедший в историю как Компромисс Мальвегила. Соглашение разрешало смешанные браки между чистокровными дунэдайн и не-нуменорцами, но на весьма строгих условиях. Сторонники чистой крови выразили удовлетворение подтверждением незыблемости нуменорской культуры, истории и древних традиций, а также принятием Акта о престолонаследии, который наделял главу каждого чистокровного нуменорского дома правом отрекаться от тех членов своей семьи, кто вступил в брак с не-нуменорцем, лишая их права наследования. Королевская семья, издавна почитаемая как образец нуменорской чистоты и мудрости, играла ключевую роль в этом законе. Закон о престолонаследии гласил, что любой член королевской крови, вступивший в брак с не-нуменорской женщиной, должен был отречься от всех своих прав на наследство и навсегда утратить место в линии наследования Белого трона Элендиля. Оба документа сыграли важную роль, обеспечив хрупкое равновесие в новоприсоединенных землях и несколько успокоив тех, кто превыше всего ставил чистоту нуменорской крови. Однако для тех, кто мечтал о коренных реформах и полном отказе от навязчивой идеи расовой чистоты, Компромисс Мальвегила и Акт о престолонаследии стали палкой о двух концах. Арнор, увы, по-прежнему оставался глубоко разделен по признаку крови. Вскоре, однако, Аргелеб отпустил тягостные размышления о многовековой истории и проблеме чистоты крови. Неведомая сила влекла его к Святилищу, Обители мертвых в Аннуминасе. Здесь, под сенью вечности, покоились короли Арнора, начиная с самого Элендила, Основателя их рода, и некоторые из их королев, такие как Сильмариен, супруга Элендила, которую многие почитали как Мать Арнора. И последним, кто присоединился к сонму могущественных предков, стал его отец. Аргелеб стоял перед могилой своего отца, вглядываясь в черты статуи, искусно высеченной из белого камня и в точности передававшей его облик. В памяти всплывали картины детства, беззаботные дни, проведенные рядом с отцом. Как же горько осознавать, что это время никогда не вернется. Король должен быть тверд и непоколебим, должен сносить все тяготы и испытания, ниспосланные самим Эру. Превозмогая боль утраты и сдерживая подступающие слезы, Аргелеб, обращаясь к каменному изваянию отца: — Отец, прости, что убийцы твои до сих пор не наказаны. Я клянусь тебе, что справедливость восторжествует, и ни одна мать в Арноре больше не прольет слез по сыну, павшему от дорнийского клинка. — Я знала, что найду тебя именно здесь, — раздался за его спиной тихий, но хорошо знакомый голос. Аллана... Годы не щадили никого, и Аллана Дюррандон не стала исключением. Её некогда густые, черные как крыло ворона волосы местами тронула предательская седина, а на прекрасном лице пролегли тонкие морщины. В свои шестьдесят шесть Аллана, несмотря на преклонный возраст, сохраняла бодрость духа и твердость тела, но бремя времени все же ощущалось. — Ты совсем не изменился с нашей последней встречи, как и Мэллор, как и все наши дети, – с лёгкой горечью в голосе произнесла Аллана, её взгляд был полон печали. Несмотря на то, что Аллана гордилась своим происхождением и дреним родом, и тем именем, которое она с гордостью передала своим детям и внукам, в глубине её души всегда таилось сожаление о том, что она не родилась нуменоркой. Теперь, когда она чувствовала, как увядает её красота, а силы покидают её, эта мысль терзала особенно сильно, ведь все, кого она любила, оставались полны жизни и энергии, словно время над ними не властно. Последняя представительница древнего рода Дюррандон приблизилась к могиле отца Аргелеба и, коснувшись рукой холодного камня, с тихим вздохом оценила искусность работы. — Безупречное, почти пугающее сходство, – тихо прошептала она. — Каменщики не смогли передать всей глубины его натуры. Они изобразили лишь внешнюю суровость, резкость и холод, – тихо произнес Аргелеб. — Для всего мира он был грозным и властным королем. Лишь тебе, после кончины твоей матери много лет назад, открылась его истинная сущность, — с печальной улыбкой проговорила Аллана. — А каким он был для тебя? – с любопытством спросил Аргелеб. Улыбка Алланы угасла, и, тщательно подбирая слова, она ответила: “Для меня он был завоевателем, отнявшим у меня родину и поработившим мой народ. Моя семья погибла из-за него, и я никогда не смогу этого простить. Я не ненавижу его… или, возможно, уже нет. Я вижу, что он оставил после себя, и это не только горечь. Ты — его наследие, Келеб”. — Как ты вынесла все это, Аллана? Всю эту боль и горечь? После всего, что мы причинили тебе, твоей семье, твоему народу? Как ты смогла жить дальше? – Аргелеб почти молил, в его голосе звучало отчаяние, и маска грозного короля Арнора окончательно спала с его лица. — Возможно, все дело в моей недолгой жизни. У меня просто нет времени на то, чтобы жить прошлым. Вы, нуменорцы, слишком часто цепляетесь за минувшее. Оставь прошлое, Келеб. Позволь ему уйти в небытие. Иначе оно навсегда прикует тебя к себе, не даст двигаться дальше, – сказала Аллана и ушла. Взгляд, скользивший по каменному изваянию отца, окончательно убедил Аргелеба в справедливости слов Алланы. Он исполнит свой долг, совершив возмездие, и тогда ему необходимо будет оставить прошлое позади и двигаться дальше. Что она думает, видя, как он, наделенный столь долгой жизнью, растрачивает ее впустую, погрузившись в пучину воспоминаний? — Аллана! – окликнул он её, когда она уже сделала несколько шагов прочь. Она обернулась, и на долю секунды Аргелебу показалось, будто перед ним стоит не зрелая женщина, а та самая маленькая восьмилетняя девочка, которую он когда-то взял под свою опеку. Куда же исчезли все эти годы? – невольно подумал он. — Спасибо тебе, дочь моего сердца, – с глубокой любовью и нежностью в голосе произнёс Келеб. На её лице расцвела широкая, искренняя и задорная улыбка, словно отступили все печали и горести. — Всегда рада помочь, отец. *** Память о разговоре с Алланой, состоявшемся несколькими месяцами ранее, была еще свежа в сознании Аргелеба, когда он спешно выступил в поход на Хьярменну. Из города приходили отчаянные вести: Сэмвелл Дейн, прозванный Звездным Огнем, осадил Хьярменну и разбил арнорское войско. Нападение на Хьярменну стало для него жестоким напоминанием о его истинном долге: он здесь не для того, чтобы утолить жажду мести дорнийцам за смерть отца, нет, он пришел защитить свой народ, оградить земли Арнора от вражеского вторжения. У городских ворот, на другом конце поля боя, его уже поджидал Сэмвелл Дейн, Звёздный Огонь.