Страна Королей. Арнор в Вестеросе.

Кирион находился в покоях, ранее принадлежавших Агларану. На него, как на ближайшего друга и командира, легла обязанность привести в порядок его имущество. Со смерти Агларана прошло три месяца. Порой Кирион останавливался и спрашивал себя, мог ли он спасти друга. Но в глубине души понимал: он поступил верно, оставив умирающего Агларана, чтобы выполнить свой долг. Он не позволял себе сожалеть об этом решении. Возвращение Кириона на Стену было чудом. Ещё немного, и снежная буря поглотила бы его. Его возвращение вовремя предупредило Ночной Дозор о готовящемся нападении одичалых под предводительством Генделя и Горна. Объединившись со Старком, королем Зимы, дозорные разбили войско одичалых. Горн пал в бою, Гендель же, по слухам, сумел выжить и увести остатки войска на север через тайные туннели. Вход в них был впоследствии запечатан Ночным Дозором. Дозор не имел представления о судьбе Генделя, но поскольку известий о его возвращении на север не поступало, его посчитали погибшим. Стук в дверь прервал его размышления. — Первый разведчик, время пришло, – раздался голос за дверью. Но не только Агларан пал в те месяцы. Самая тяжелая потеря ждала Дозор не на поле боя: однажды утром лорд-командующий скончался во сне. Весь Дозор оплакивал его кончину. Спустившись во внутренний двор, Кирион увидел, что там собрался весь гарнизон и личный состав Ночного Дозора. Проводить лорда-командующего в последний путь пришли даже командиры из отдаленных замков. Как Первый Разведчик, Кирион был неофициальным заместителем лорда-командующего, а теперь исполнял его обязанности. Поэтому именно ему предстояло провести последние обряды. — Его звали Уиллис Вудфут. Он происходил с Медвежьего острова, был аристократом, сыном лорда, и по собственной воле оставил роскошную жизнь, чтобы принести клятву Ночному Дозору и стать одним из нас. Пятьдесят один год он служил Дозору, двадцать девять из которых возглавлял нас как триста тридцать четвёртый лорд-командующий. Теперь его дозор окончен. — Его дозор окончен, – в ответ прозвучал скорбный хор голосов. *** Мир, казалось, стал лишь прекраснее, чем он помнил его в юности, но жестокость его осталась прежней. Земли за стеной простирались до самого горизонта. На северо-западе высились отвесные горы, а склоны и равнины, спускавшиеся к восточному морю, покрывали реки и густые леса.       С вершины Стены Кирион видел далеко, но не настолько, чтобы разглядеть то, что искал его взгляд. Даже зрение дунадана оказалось бессильным. За этой ледяной пропастью лежала земля, навечно скованная тьмой и вечной зимой, – там их ждал враг всего живого. Он сжимал в руке письмо от племянника. Задержанный зимними бурями ворон наконец принес мрачную весть. Палантиры Белой башни не могут увидеть происходящее за Стеной. Слова племянника были краткими и отрывистыми. Немногие знали о палантирах, поэтому для большинства это письмо осталось бы совершенно непонятным. Будучи принцем, Кирион сразу понял, о чем писал Белег. Его послание было исполнено дурных предчувствий. Если палантиры не видят эти земли, значит, о происходящем там можно только гадать. Условия изгнания запрещали Кириону возвращаться в Арнор. Даже сейчас, в столь тревожный момент, он не хотел дестабилизировать положение в королевстве, где его племянник только недавно укрепил свою власть. Поэтому Кирион поручил своему первому рейнджеру, Калимехтару, лично доставить письма королю. Такие вопросы не следовало доверять воронам. Много лет назад король Эарендур, отец Кириона, развернул перед ним карту Вестероса и поделился своими грандиозными планами. — Ну же, сын мой, покажи мне, где лежит наше королевство, – предложил отец. — Вот здесь, отец, – Кирион указал на западные холмы, на земли Маллдолана. — Ошибаешься, – тихо сказал отец. Заметив замешательство сына, он рассмеялся: — Прости, в сущности, ты прав. Сейчас наше королевство ограничивается западными холмами и Железными островами. Но я не думаю, что так будет вечно. Возможно, через тысячу лет Арнор станет великой империей. Это моя мечта, сын, мое горячее желание – увидеть, как наше королевство крепнет и процветает. Мы одолеем врагов, что нас окружают, и установим справедливый мир на этих землях, положив начало новой, славной эпохе. Невероятные амбиции отца потрясли Кириона. — Ты сможешь этого добиться?, – невольно вырвалось у него. В этот момент отец грустно улыбнулся ему: — Нет. Ни ты, ни я не доживем до того дня, когда моя мечта о величии Арнора воплотится. Я вижу будущее, где Арнор простирается от болот Перешейка на севере до Летнего моря на юге, от Лунных гор на северо-востоке до великого Закатного моря на западе, включая Узкое море на востоке и Красные горы Дорна на юге. Взгляд Кириона, полный изумления, скользнул по карте, затем остановился на лице отца. — Это вчетверо больше нашего королевства! Отец ухмыльнулся: — Верно. Представь себе, каким могущественным стал бы наш край, владея золотыми рудниками Маллдолана, плодородными полями Простора, Староместа и Речных земель, благодатными виноградниками Арбора и дремучими лесами Штормовых земель Как показало время, это решение оказалось спорным: при их жизни под контролем Арнора оказалась лишь небольшая часть желаемых земель. Поначалу речь шла о том, что можно успеть сделать при их жизни. Оба сошлись во мнении, что сейчас не стоит продвигаться на восток, в уязвимые Речные земли, не укрепив предварительно южные рубежи. Более того, Минас Анор, в отличие от Минас Итиля, представлял собой хорошо укреплённую крепость. Поэтому основное внимание было уделено покорению Простора. Возможно, именно тогда отец, рассуждая о роли Кириона в осуществлении этих замыслов, невольно внушил ему мысль о своем возможном наследстве, что впоследствии посеяло семена раздора между братьями. Позже они стали обсуждать, как их потомки смогут постепенно присоединять оставшиеся земли, возводя неприступные твердыни в горах и вдоль Перешейка, чтобы обезопасить свои владения с суши, и построив флот, способный господствовать на морях. Годы спустя, Кирион отправился с отцом на войну, сражаясь сперва на Щитовых островах, а затем в Золотой Роще, где они одержали победу над армией Гарта Златорукого. Отцу Кириона не суждено было увидеть, как Простор войдет в состав Арнора. Его жизнь оборвалась от яда, подсыпанного третьим сыном, который затем обманом склонил своего старшего брата к мятежу. Последовавшая за этим смута потрясла королевство. За долгие годы службы в Ночном Дозоре Кирион осознал, что реализация отцовских планов уподобила бы Арнор позднему Нуменору, погрязшему в гордыне и стремлении к безграничной власти. Кирион понимал, что не в силах остановить Арнор на пути к осуществлению отцовских замыслов. Кирион коснулся шрама на груди. Порой он ощущал леденящее прикосновение того клинка. Он видел Врага и знал: рано или поздно, при его жизни или спустя столетие, они вернутся. Все, что ему оставалось, – молиться, чтобы его народ не забыл заветов предков, иначе мир будет обречен на тьму. За время пребывания Кириона на посту лорда-командующего координация между Ночным Дозором и Арнором достигла небывалого уровня. Тогда каждый десятый дозорный был уроженцем Арнора, а общая численность Дозора составляла двенадцать тысяч человек. Вопреки советам своих приближенных, король Белег позволил Дозору использовать знаменитый черный камень Арнора для возведения новых стен. Строители Арнора совершили выдающийся труд, создав искусственную гавань в горах к северу от Западного Дозора-у-Моста. В те времена поток припасов из Арнора, шедший через Западный Дозор, был неиссякаем, что значительно усилило Ночной Дозор. Пятнадцать твердынь, возведенных из прочнейшего камня, охраняли земли к югу от Стены, готовые стоять на страже долгие столетия. Союз между Дозором и Арнором распался после смерти лорда-командующего Кириона в 1460 году и короля Белега в 1537 году. *** Возвращение домой было долгим. Его новый брат всю дорогу хранил молчание, но позволял вести себя на север. Наконец-то они добрались до цитадели своего народа, расположенной на самой северной точке мира. Высокие и отвесные ледяные башни вздымались из земли, поражая своей грандиозностью. На каждом шагу они сталкивались с соплеменниками, которые провожали нового брата удивленными и подозрительными взглядами. Он повёл брата по ступеням, спускавшимся вглубь крепости, туда, где в вечном сумраке находились чертоги их повелителя. В комнате царил почти полный мрак, лишь слабый лунный свет отражался от белых хрустальных пола и стен. Он опустился на колени, в то время как его новый брат продолжал стоять неподвижно. — Я вернулся, мой господин, — произнес он на скроте, языке их народа. Слова, словно треск льда под ногами или шелест снежной бури, эхом отозвались в тишине. Из темноты раздался голос: — Да, вижу. Где твой брат? Голос повелителя, хотя и был похож на их родной язык, звучал иначе — глубже, сильнее, словно эхо древних льдов. Преданный братьями и сестрами, он был лишен телесной формы, но его дух оставался могущественным, а присутствие — столь же внушительным, как и в последний раз, когда они видели его во плоти. — Он пал от обсидианового кинжала, мой господин. Но ему на смену пришел новый слуга, наш новый брат из королевства Высоких Людей. — Действительно. Подойди, дунадан, – прозвучал заинтересованный голос повелителя. Его новый брат шагнул вперёд, не представляя, что его ждёт. — Кто ты?, – спросил он на языке своего прежнего народа. Превращение ещё не завершилось, и он пока не владел их речью. Но это было лишь делом времени: приняв дар и присягнув на верность повелителю, он обретёт силу, о которой прежде и не помышлял. — Неужели мои братья и сестры преуспели настолько, что даже имя моё предано забвению? В глубине тени мелькнул образ хозяина, на его лице застыла ухмылка. — Зови меня повелитель Борей.