Страна Королей. Арнор в Вестеросе.

Исильдур — Как мы могли пройти мимо этой рощи? – спросил Исильдур, оглядываясь. Листочек привела его в самое сердце лесной чащи, где росли чардрева. — Здесь мой народ общается с ними. Мы никогда не поклонялись этим деревьям, но люди ошибочно приняли наше почитание за поклонение богам и последовали нашему примеру, – сказала Листочек, словно отвечая на невысказанные мысли Исильдура. Взгляд Исильдура упал на чардрево. Его белая кора, хотя и была прекрасна, казалась бледной в сравнении с Белым Древом. В отличие от юного Нимлота, его листья были багряными, словно окрашенными кровью, а на стволе виднелось вырезанное лицо. Лицо, искаженное печатью скорби и боли, вызывало у Исильдура тягостное чувство. Исильдур содрогнулся. Он посещал богорощи и раньше, но никогда не ощущал столь сильного воздействия этого места, этой древней, первобытной силы, которую нельзя было увидеть, но можно было ощутить всем своим существом. Ему почудилось, что глаза на дереве шевельнулись, наблюдая за ним. — Положи руку на дерево, – прервала поток его мыслей Дитя леса. Исильдур с неохотой коснулся коры. В тот же миг он ощутил, как нечто неведомое тянет его внутрь, словно вырывая душу. В ужасе он попытался отдернуть руку, но хватка была мертвой. Его сознание начало меркнуть, мир погрузился во тьму. Придя в себя, Исильдур обнаружил, что находится среди знакомых пейзажей. Он узнал по листве рощи окрестности Андустара — место, где он провел свое детство. Вдали виднелись стены Андуниэ. Но это был не тот Андуни, каким он стал, когда Исильдуру исполнилось пятьдесят лет, после того как Фаразон приказал его семье переехать в Роменну. Перед ним предстал город его детства, таким, каким он сохранился в его воспоминаниях. — Прошу прощения, мне показалось, что этот город, столь важный для тебя, станет лучшим местом для нашей беседы. Надеюсь, я не ошиблась в своих предположениях. Перед ним стояла прекрасная женщина. Исильдур мог бы принять ее за одну из Высоких эльфов, о которых ходили легенды и которые иногда навещали его деда, но в ней было больше величия, чем в любом из эльдар, которых он знал. Её голос звучал спокойно, но властно. — Нет, иллюзия совершенна. На мгновение мне показалось, что я вернулся в Нуменор. Кто ты такая? Почему так издеваешься надо мной, показывая земли, которые я больше никогда не увижу? – потребовал ответа Исильдур. — Можешь звать меня Ивейн. Ты должен был понять, что последует, если ты не прислушаешься, – она повелительным жестом заставила его взглянуть на город. Но это был уже не Андуниэ. Там, где он стоял прежде, теперь возвышался Аннуминас, и Исильдур увидел гигантскую волну, надвигающуюся со стороны Закатного моря. — Пожалуйста. Не заставляй меня снова наблюдать за разрушением моего дома. Прежде чем вода обрушилась на город, женщина взмахнула рукой и видение рассеялось. Его заменило большое зеркало. — Подойди и взгляни в зеркало, – сказала она, снова взмахнув рукой. Зеркало замерцало, являя Исильдуру видение великолепного хора, чьи голоса были прекраснее всех, что он когда-либо слышал. — Может ли это быть… – прошептал Исильдур, но не успел закончить, как женщина ответила. — Это музыка айнур, живших в начале времен. Именно тогда была создана Арда, а все остальные миры были сделаны по её подобию. Заметив смятение на лице Исильдура, она продолжила: — Мелькор внёс раздор в Музыку, что стало началом разрушения Арды. Эта дисгармония коснулась всех сотворенных миров, – в тот же миг зеркало отразило картины грядущего. — Были те, кто последовал за Мелькором в Музыке, и через них тьма распространилась по вселенной. Один из них находится здесь, и он несет угрозу вашему народу. — Нас было восемь, самых юных и, возможно, наименее могущественных из Майар. После создания Арды многие из нас просили Эру о новых владениях, и он даровал их. Мы тоже желали собственного мира, и он создал его для нас. Нашей силы не хватило, чтобы придать ему совершенную форму, и мы наполнили его своей собственной сущностью, тем самым ослабив себя, но вдохнув в него жизнь. На какое-то время в нашем мире воцарились гармония и процветание. Но в какой-то момент после создания нашего мира мы увидели их — Старших, древнейшие и самые могущественные расы этого мира, созданные самим Эру. Когда они пробудились, мы стали наблюдать за ними. Ибо только Эру может сотворить истинную жизнь, эта сила недоступна Айнур. Увы, наша гармония оказалась недолгой. Раздоры посеяли вражду между нами, и наши верные слуги последовали за нами в этой братоубийственной войне. Слишком поздно пришло осознание нашей ошибки. В этой распре мы растратили почти всю свою мощь и погрузили наш прежде мирный край в пучину хаоса. Скорбя о причиненном разрушении, мы покинули мир, уйдя в места неведомые, незримые и недостижимые для других. Мы дали клятву никогда больше не использовать всю свою силу, чтобы не исказить наше творение до такой степени, что его невозможно будет исправить. Мы перестали являться в обликах, доступных взору смертных. Двенадцать столетий назад люди пересекли Руку Дорна и пришли в Вестерос. Этот молодой народ возник уже после нашей распри. Они воевали с Детьми Леса, убивая их и сжигая священные чардрева. В отчаянии Дети призвали нас уничтожить Первых Людей, вторгшихся в их земли, но мы отказали, ибо законы Эру запрещают нам причинять вред кому-либо из его созданий. Тогда Дети умолили нас затопить Руку Дорна, и мы, движимые состраданием, выполнили их просьбу. Однако это не остановило людей, ибо они уже укрепились в Вестеросе, и все больше кораблей приплывало к его берегам. Они молили нас уничтожить еще одну землю — Перешеек. Однако наши силы уже иссякали, и часть из нас отказалась содействовать Детям. Именно поэтому Перешеек был лишь затоплен, а не уничтожен. По мере истощения наших сил отчаяние Детей возрастало, и в своем крайнем положении они безрассудно поверили предателю. По прибытии сюда каждому из нас была дарована своя сфера влияния. Моя власть распространялась на все живое: деревья, растения — все они были близки моему сердцу. Мои собратья выбрали иные области. Властью же предателя стали зима и тьма. Снег и лед были ему по душе, а в темных ночах он черпал свою силу. Уже тогда он был самым могущественным среди нас. Пока мы, по глупости, растрачивали свою силу на созидание мира, он копил свою, намеренно вкладывая в него как можно меньше. Он искусно манипулировал нами, подталкивая к бессмысленной борьбе, чтобы истощить и остатки нашей мощи. Увидев отчаяние Детей, он воспользовался этим. Приняв облик смертного, он явился к ним и открыл способ создания могучей армии для защиты. Следуя его указаниям, они пленили множество людей и, используя темный и мерзкий ритуал, пронзили их сердца обсидианом, превратив в ледяных монстров. Они уже не были людьми — они стали созданиями льда и снега, черпающими силу из владений предателя. Но когда армия была создана, Дети заключили мир с Первыми Людьми. Больше не нуждаясь в ней, они отослали эту армию далеко на север, обрекая на вечный сон, чтобы она больше не тревожила мир. Ирония заключалась в том, что Дети так и не поняли, что их армия служила не им, а тому Майар, от которого они получали свою силу. Набравшись сил в Землях Вечной Зимы, они обрушились на мир во время Долгой Ночи восемьсот лет назад. То было время мрака. Даже моря сковал лед. Люди замерзали в собственных домах, матери в отчаянии лишали жизни своих младенцев, не имея возможности их прокормить. Целое поколение родилось и умерло в тени бесконечной зимы, под покровом тьмы. В самой гуще этого ужаса они воскрешали мертвых, пополняя свое войско с помощью отвратительной некромантии, которой их обучил предатель. Люди прозвали их Белыми Ходоками — бледными и бесчеловечными, чья неземная красота скрывала ледяную злобу. За измену нашего брата мы, Майар, предали его имя забвению. Мы больше не называли его по имени, ибо он лишился этой чести. С тех пор мы зовем его Иным. И со временем его слуги разделили эту участь, став известны как Иные. Впоследствии и его последователи стали известны под этим же именем. Мир угасал в ледяных объятиях зимы. Оставшиеся из нас объединили силы, чтобы заточить его за пределами мира, уже после того, как его слуги были повержены. Однако эта победа стоила нам почти всех оставшихся сил, и теперь мы не смеем принимать физическую форму, боясь окончательно истощиться. Мы тратим последние силы, чтобы сдерживать его, но он по-прежнему могущественнее нас, и придет день, когда наша темница падет. Это случится не при вашей жизни, не при жизни ваших детей или внуков, но это непременно произойдет. Тогда он вернется и вновь попытается повергнуть мир в вечную тьму. Исильдур, сын Элендиля, если ты потерпишь неудачу, если твой народ забудет об истинной угрозе, исходящей с Севера, тогда все будет потеряно. Наша мощь иссякнет. Когда он вернется, у нас не будет сил ему противостоять. Мы, Майар этого мира, молим тебя о помощи. Исильдур был потрясён масштабом истории, рассказанной ему. Тем не менее, он принял решение и дал своё согласие. *** Вскоре после Битвы при Стальном холме Исильдур с войском двинулся к Скале, где дом Вестерлингов сдался ему. После взятия Скалы Исильдур осадил Погибельную крепость, гарнизон которой во главе с младшим братом Моргона отказался сдаться. После непродолжительной осады арнорцы взяли крепость, и род Бэйнфортов пресекся: последний из них был отправлен на Стену. Так Исильдур завоевал Погибельную крепость, которая в последующие годы стала известна как Форност, Северная крепость. По возвращении в Аннуминас армию встречали ликующими возгласами. Исильдур, не внимая похвалам, сразу же отправился на Амон Эрайн, где провел долгие часы в беседе с отцом и братом. На следующий день король Элендиль обратился с воззванием ко всему Арнору, объявив, что Айнур явились им, возвестив что дунэдайн в Арде больше нет и предостерегая о страшной опасности, таящейся за Стеной. Предания Первых Людей об Иных и Долгой Ночи подтвердились, и отныне Королевство Арнор обязалось оказывать помощь Ночному Дозору. Элендиль также издал указ о защите Детей Леса и их священных чардрев.