Страна Королей. Арнор в Вестеросе.

Элендур. Тридцать лет минуло с момента высадки его народа на берегах Вестероса. Тридцать лет потребовалось, чтобы обрести силу и достичь благополучия. Рост численности дунэдайн поначалу был медленным, но повеление деда, Элендиля, ускорило заключение браков и увеличение потомства. Элендур, как член королевской семьи, не был столь стеснен этими сроками, хотя и от него ожидали брака к столетию. До этого рубежа оставалось еще достаточно времени. Первая зима выдалась суровой. Элендура до сих пор охватывала дрожь при воспоминании о том, как голод едва не погубил дунэдайн в ту пору. К счастью, благодаря своевременной высадке в начале лета, удалось не только возвести жилища, но и сделать достаточные запасы продовольствия, которых хватило и им самим, и их вассалам. Зима была суровой, но она лишь закалила наш народ, — подумал он, глядя на город. Аннуминас поражал своей красотой. Элендур с трепетом взирал на цитадель, венчавшую Амон Эрайн, — она своим великолепием отзывалась в его памяти образом Арменелоса, столицы Нуменора. Башня Элендиля блистала, словно золотой монумент, возносящийся к небесам. За могучими стенами обрели дом дунэдайн и их союзники. Сейчас в Аннуминасе было всего двадцать тысяч жителей — немного по сравнению с миллионами, населявшими некогда Арменелос, но Элендур верил, что с течением столетий их число возрастёт. Кто знает... Возможно, однажды Аннуминас станет более великим, чем даже Арменелос. — Элендур, подойди ко мне, старый друг! – раздался за его спиной громкий голос. Обернувшись, Элендур увидел Корлоса, своего давнего друга. Годы, конечно, не пощадили его: в каштановой шевелюре появилась седина, на лице залегли морщины, тело уже не отличалось прежней силой. Однако глаза его по-прежнему сверкали тем же дерзким огнем, что и в день их столкновения с нуменорским принцем. Воспоминание об их первой встрече в лесу вызвало у Элендура улыбку. После кончины отца Корлос возглавил свой народ и основал благородный дом Кастерли, избрав своим символом золотого льва на черном поле — в память о тех львах, которых они некогда победили, и в знак их собственной доблести. Дом был назван в честь отца Корлоса — Кастера. — Корлос! Что ты делаешь так далеко от дома? — воскликнул Элендур, заключая друга в объятия, и с легкой печалью ощутил, что прежняя сила покинула Корлоса. — А разве мне запрещено навещать старого друга? – спросил тот с озорной усмешкой. Элендур с усмешкой вскинул бровь: — Нам обоим известно, что тебе сейчас не до развлечений — всё твоё время принадлежит супруге. Эти слова вызвали взрыв хохота, и друзья от души посмеялись, вспоминая беззаботные дни юности. Они обменялись еще несколькими шутками, прежде чем лицо Корлоса стало серьезным. — Ты совсем не изменился. Вы, дунэдайн, и впрямь долгожители, — с удивлением и легкой завистью произнёс Корлос. Элендур слегка нахмурился. Первые люди были изумлены, узнав о том, что жизнь дунэдайн длится более трех столетий. Поначалу они отказывались верить, но годы шли, и никто из дунэдайн не старел. Тогда они стали считать их чуть ли не богами, избранным народом. Но Элендур знал, сколь тонка грань между восхищением и завистью, между благоговением и ненавистью. Он помнил, как менялось отношение его собственного народа к Перворождённым. — Твой дед вызвал меня и всех остальных лордов-вассалов, – мрачно сказал Корлос, – я думаю, это из-за тех бандитов. Элендур поморщился. Не все из Первых людей покорились им. Те, кто отверг власть Арнора, ушли в горы, откуда совершали набеги, создавая угрозу, особенно для отдаленных поселений. — В таком случае, нам лучше поспешить, – сказал Элендур. *** Прибыв в цитадель, Элендур бросил взгляд на Белое древо, возвышавшееся на пути к Башенному залу. Посаженное его отцом после возведения цитадели, оно ныне пребывало в полном расцвете: белые листья сверкали на солнце, привлекая взоры. Здоровое древо служило знаком процветания их рода. Дед говорил, что судьба древа неразрывно связана с их благополучием с тех пор, как отец Элендура, рискуя жизнью, спас его от гибели, подобной той, что постигла Нимлот Прекрасный. Цветение древа предвещало стойкость и силу их дому перед лицом грядущих испытаний. Не успели они дойти до тронного зала, как Элендур почувствовал неясное предчувствие. Он посмотрел вниз и увидел своего десятилетнего брата Аратана, который явно нервничал. — Рад твоему возвращению, старший брат! Дед ждет тебя и лорда Кастерли, – с волнением произнёс Аратан. — Сомневаюсь, что дед ждал именно тебя, Аратан. А теперь ступай, возвращайся к занятиям. Ты же знаешь, мать не любит, когда ты их пропускаешь, – строго, но с теплотой в голосе ответил Элендур. Брат, насупившись, все же подчинился. Элендур, обернувшись, увидел, что Корлос смотрит на него с любопытством. — Что такое? – спросил Элендур, обращаясь к другу. — Да нет, ничего особенного, просто никак не привыкну, что у тебя есть брат, который младше тебя на целых сорок лет. Ты мог бы быть ему отцом, – ответил Корлос. — Прожив столько лет, как мы, перестаешь удивляться подобным вещам, – с добродушной усмешкой сказал Элендур. После кивка Корлоса они оказались в Башенном зале. Величественный тронный зал, с высокими потолками и просторными бело-золотыми стенами, украшенными гобеленами, статуями и доспехами, производил сильное впечатление. К белому, как снег, трону, возвышавшемуся над залом, вели мраморные ступени. На троне восседал король Элендил, внимательно следя за ходом обсуждения. — У них пять тысяч воинов и с каждым днём их становится больше. Я предлагаю отправить армию и покончить с ними сейчас, – сказал лорд Рейн. — Да, пять тысяч, но вооруженных чем? Бронзой? Камнем? И одетых только в меха и кожу! Вряд ли это угроза, – ответил ему другой лорд. — Возможно эти дикари и не представляют угрозы для ваших воинов, лорд Аскарнил, но они сеют страх среди простого люда. Наш долг, как лордов, – оградить их от этой опасности, – ответил лорд Рейн. — Лорд Рейн прав, ваше величество, – сказал Корлос, вступая в разговор, – эти разбойники представляют угрозу, но я боюсь что их поддерживает Король в капюшоне. Заявление Корлоса породило в зале шумные споры. Одни поддерживали его, другие возражали. — У нас перемирие с ним. Осмелится ли он нарушить данное им слово? – спросил другой лорд. — Я уверен, что он нарушит его. Или, может быть, вас страшит сама мысль о сражении с этим… "королём"? – с презрительной усмешкой произнес третий лорд. Вскоре спор перерос в ожесточенную перепалку, и в зале раздались громкие взаимные обвинения. Наконец, король положил этому конец. — ДОВОЛЬНО! – прогремел голос короля, и он поднялся с трона. — Я созвал вас, чтобы обсудить, как лучше всего противостоять этой угрозе. Но вместо этого я вижу лишь пустые препирательства и взаимные оскорбления. Вместо того чтобы искать решение, вы ведете себя недостойно. Лорд Кастерли прав. Разбойники действительно заключили союз с Королем в капюшоне, и их объединенное войско уже движется на юг, пока мы здесь спорим. Никто не осмелился возразить королю или опровергнуть его слова. Заговорил один лорд, тщательно подбирая слова. — Прошу прощения , ваше величество, но каков источник вашей информации? — Вы полагаете, что взор Башни ослаб, лорд Фарман? Я видел это сам. Своими глазами. Немногое укроется от палантира, и уж тем более не эти разбойники, – с раздражением ответил король. — Если мы правильно поняли вас, ваше величество, то мы должны немедленно собрать армию! — Да. Каждый из вас должен выполнить свои клятвы и предоставить воинов в армию моего сына Исильдура. Он уже собирает войско в городе. Раз и навсегда мы покончим с угрозой, исходящей от этого Короля, – приказал Элендиль. Элендур понимал, что этот совет предвещает лишь одно — войну. И Арнор ответит на вызов всей своей мощью. *** Король в капюшоне. Моргон Бэйнфорт, Король в капюшоне, третий в своем роду, чьи предки владели Погибельной крепостью еще до Долгой ночи. Он был потомком древнего и гордого рода и никогда не предал бы его памяти. Как мог он смотреть в глаза предкам в мире ином, отдав их земли чужеземцам? Некогда он наивно полагал, что все Первые люди чтят те же ценности. Какое же горькое разочарование его постигло… Тридцать лет назад по западным горам было разбросано бесчисленное множество мелких королей, лордов и вождей. Но сейчас их осталось совсем немного. Почти все они преклонили колени перед проклятыми дунэдайн. Они соблазнили многих Первых людей посулами о новых знаниях и богатстве, а остальных принудили к покорности, продемонстрировав свою мощь. Ха! Бесхребетные трусы, дрожащие от одной лишь демонстрации силы, падкие на лживые обещания. Ни один истинный воин не склонит колено без боя! Одно за другим, королевства западных гор пали перед дунэдайн. Дома Рейн, Фарман и Крейкхолл первыми преклонили колено перед Арнором, признав Элендиля своим королем. Предатели своих предков! Они отвернулись от своих богов ради Эру, лживого бога, которому поклоняется лживый король. Но Моргон был другим, он был верен обычаям Первых людей и считал их единственно верными, ему удалось заключить союз с Домом Вестерлингов и многими другими племенами и кланами. Вместе у них было войско в пять тысяч человек. Последние несколько лет он посылал их в набеги на Арнор, маскируясь под разбойников, но недавно отозвал их всех. Время мелких стычек закончилось. Пришло время войны! С благословения богов он уничтожит Арнор, обратит его жителей в рабство, и когда все предатели из числа Первых людей предстанут перед ним, он даст им последний шанс: отречься от своего лживого бога Эру или встретить свою смерть! В Крэге, где жила семья его жены, Моргон собирал войско для похода на юг. Донесение разведчиков о приближении четырехтысячной армии, замеченной в трех днях пути, стало для него и его окружения полной неожиданностью. Тем не менее, Моргон подавил охватившее его волнение. Они избавили меня от необходимости идти на юг, чтобы разгромить их, – думал про себя Моргон. Собрав войско, Моргон повел его на юг, навстречу арнорской армии. Их путь лежал через густые леса и пологие холмы. Неожиданно, всего в дне пути, они увидели арнорцев, расположившихся лагерем на холме, с которого просматривалась дорога. Это зрелище потрясло Моргона. — Эти лживые разведчики клялись, что до врага три дня пути! Невозможно, чтобы они так быстро продвинулись, — прошипел Моргон, обещая себе жестоко наказать их за эту ошибку. Однако вскоре стало понятно что на холме перед ним засело не более двухсот лучников. Моргон оценил замысел врага. Холм господствовал над местностью, обеспечивая отличный обзор. Арнорцы, должно быть, знали о его приближении. Захват этого холма позволил бы ему нанести серьезный урон их армии, если бы они попытались атаковать его с выгодной позиции. Именно поэтому они и выслали вперед этот небольшой отряд, чтобы удержать холм до подхода основных сил. Хитро, но бесполезно… Пять тысяч против двухсот. Шансов у врага не было. Разумеется, атака приведет к потерям, но другого выхода не оставалось. Промедление даст арнорцам время дождаться основных сил, и тогда о взятии холма можно будет забыть. Потери будут, но они оправданы. Арнорцы измотаны ночным маршем, в то время как его люди полны сил. Они разгромят врага и к ночи овладеют холмом. Он приказал начать штурм и следил, как его армия устремилась к холму." Дальность полета стрел, за исключением тех, что были выпущены из луков из чардрева, ограничивалась двумястами ярдами. Этим арнорцы могли воспользоваться, чтобы задержать его наступление. Но благодаря численному перевесу он мог обойти их с флангов, после чего враг был бы обречен. — Воины! Впереди — часть арнорской армии. Мы должны захватить этот холм до ночи и укрепить его до подхода основных сил. Слава ждет нас! В бой! – проревел он во все горло. С громким боевым кличем его люди бросились вместе с ним вверх по склону. Но когда они были в 600 ярдах от арнорцев он заметил кое-что странное. Они натягивают луки? Но зачем? С такого расстояния… это невозможно… К своему ужасу Моргон увидел, что в руках арнорцев были не обычные луки, а искусно выкованные из стали. Словно хищники, замершие перед броском, арнорские стрелки вскинули оружие, целясь в наступающих. Осознав, что совершил ужасную ошибку, Моргон повернулся к своей армии и закричал: — СТОЙТЕ! Как ваш король, я приказываю вам немедленно повернуть назад! Ослепленные яростью и жаждой битвы, они не услышали его приказа и продолжили наступление. О гибели Моргона будут помнить долго. В тот день стальные луки пели песнь смерти, и звон тетив вторил ей. — СТРЕЛЯЙ! – крикнул капитан лучников. Все как один выстрелили. Две сотни стрел, словно стальной град, обрушились на войско Бэйнфорта, пронзая доспехи и плоть. Залп оказался смертоносным. Стрелы пронзали доспехи, словно бумагу, находя свою цель в плоти и костях. Стальные наконечники входили, как нож в масло. Моргон выжил после первого залпа, но понимал, что второго не переживет. Несмотря на то, что некоторые из его людей продолжали безрассудно бросаться навстречу своей смерти, другие последовали за ним, когда он бежал вниз по склону. Им нужно было отступить. Но, спустившись со склона, Моргон с ужасом увидел, что путь к отступлению отрезан. Перед ними стояла огромная армия под проклятым знаменем Белого Древа, закованная в сверкающую сталь. Щиты сомкнулись, образовав непроницаемую преграду. Засада… Но как? Откуда они взялись? – эти мысли с отчаянием метались в голове Моргона. Ненавистные лучники, засевшие на холме за спиной, продолжали обстрел, изматывая его воинов. А теперь перед ним стояло новое войско. Моргон понял: битва проиграна. Люди, простите меня. Я привёл вас на верную смерть. Но это будет славная смерть! С этими словами он вновь бросился в бой, и его воины последовали за ним. Они не желали бесславно отступать, не хотели умереть без боя. Они сражались, пока хватало сил держать оружие. Они бились до последнего вздоха! По сей день мейстеры восхищаются храбростью Моргона и его воинов, их отвагой перед лицом превосходящих сил противника. Никто не знает наверняка, какая рана стала для Моргона, сына Моргала, смертельной. Быть может, стрелы, пронзившие его грудь, когда он бросился на стену щитов? Возможно, копье, вонзившееся в живот? Или же его сразили бесчисленные порезы, полученные в последнем, отчаянном бою, где он пал последним из своей армии, истекая кровью? Бейнфорты — древний дом, происходящий от Первых Людей и основанный легендарным Человеком в Капюшоне. В Век Героев Бейнфорты правили небольшим королевством и именовали себя королями в капюшоне. Последним королем в капюшоне был Моргон Бейнфорт. *** Исильдур. Армия Бэйнфорта сражалась отчаянно, как сражаются загнанные в угол, когда терять уже нечего. Но теперь они мертвы. И ради чего? Ради гордости тщеславного короля, не желавшего признать закат своего рода? Исильдур с горечью смотрел на павших, ведомых своим предводителем на верную гибель. Он молил Эру о том, чтобы грядущие битвы за Скалу и Погибельную крепость обошлись без новых жертв, но в глубине души понимал, что вновь будет вынужден проливать кровь. Битва с войском Бэйнфорта превратилась в жестокую бойню. Недавнее ликование в рядах его воинов сменилось тяжелым молчанием, когда они осознали цену победы. Бэйнфорт не сумел прорвать строй щитов, и арнорские лучники продолжали наносить удары. Когда стрелы закончились, в дело вступила пехота, довершив разгром. В этой схватке Исильдур потерял сотню воинов. Сотню жизней, оборвавшихся на поле боя. Армия Бэйнфорта была уничтожена полностью. Он приказал собрать стрелы с поля боя, а тела врагов сложить на огромном погребальном костре и предать огню. Дым от костра поднялся высоко в небо, и Исильдур знал, что его увидят и в Крэге. *** Она появилась перед погребальным костром. Исильдур не знал, как ей удалось пройти среди них незамеченной. Королевская стража немедленно обнажила мечи. — Я пришла с миром, и не причиню вам вреда, – сказала она. Она была невелика ростом, не выше ребенка. Ее раскосые, ярко-зеленые, как у кошки, глаза резко контрастировали со смуглой кожей. Темные волосы обрамляли ее лицо, напоминая по форме сердце, словно сплетенное из тонких ветвей, – подумал Исильдур. Она излучала странную, неземную красоту, а атмосфера таинственности и озорства окутывала её подобно плащу. — Дитя леса, – понял Исильдур. — Моё имя не может произнести ни один человек, но ты можешь называть меня Листочек, – сказала девочка, чей голос прозвучал словно шелест ветра в лесу. — Зачем ты явилась сюда, Листочек? — спросил Исильдур. — Боги желают говорить с тобой, Исильдур, сын Элендиля. Я пришла, чтобы привести тебя к ним, – сказала Листочек. — Почему я должен тебе верить? Я уважаю веру других, но признаю только одного бога, – ответил он. Листочек засмеялась, и ее смех, легкий и чистый, наполнил воздух, словно перезвон колокольчиков. — Меня предупреждали, что ты это скажешь. Тебя вызывает майар, Исильдур Элендиллион. Не заставляй их ждать. После этих слов у Исильдура не осталось другого выбора, кроме как последовать за Листочком.