Львы в драконьем логове

      Леди Кенна медленно вдыхает теплый воздух, насыщенный тяжелым ароматом цветов, в изобилии произраставших в глубине королевского сада. Солнце клонилось к горизонту, окрашивая небо в ярко-оранжевый и розовый цвета.       «И всё равно это не сравнится с теми видами, что открываются из окон Утеса Кастерли», — с тоской размышляет женщина, вспоминая родовой замок Ланнистеров. — И что же мне делать?       Кенна отвлекается от созерцания заката как раз в то мгновение, когда королева Алисанна обращает на неё своё внимание. — Его Величество вновь вернулся к обсуждению судьбы принцессы Дейллы? — Спрашивает Кенна у королевы, уже зная, что та ей ответит. — Именно. Король сказал, что если она не выйдет замуж к концу года, он пригонит сотню мужчин, выстроит перед ней голыми и заставит выбирать. Лорд, конечно, будет предпочтительней, но если ей понравится межевой купец или Чушка Пейт, то он станет её мужем, — мрачным голосом поясняет королева.       Кенна едва подавляет усталый вздох. Четыре года, проведенные в Красном Замке в качестве фрейлины королевы Алисанны, едва ли приблизили её к пониманию отношений между королевской четой и их многочисленными детьми. Было ясно, что король благоволил старшим детям — принцу Эймону, принцу Бейлону и принцессе Алиссе, — но остальные принцы и принцессы для него словно не существовали. В год прибытия Кенны ко двору принцесса Мейгель была отдана родителями в септы и отбыла в Старомест. Спустя два года к сестре в Староместе присоединился принц Вейгон, отданный отцом в ученики Цитадели.       Младшие девочки — принцессы Сейра и Визерра — были отданы на попечение многочисленных нянек и служанок и почти не удостаивались внимания родителей. Пытаясь восполнить недостаток родительской любви, девочки проказничали и устраивали проблемы, дабы их венценосные родители обратили на себя взгляды своих царственных отца и матери.       Кенна, выпестованная отцом, не понимала подобного «расточительства». Её отец, Сирион Ланнистер, был кузеном лорда Джоффри Ланнистера и его ближайшим советником, принимавшим активное участие в управлении делами Утеса Кастерли и всего Запада в целом. Он научил её видеть возможности для улучшения своего положения даже там, где, казалось бы, невозможно было извлечь пользу. И Кенна не имела никаких причин не доверять суждениям отца. Сумел же он выдать свою дочь, не имевшей ни богатого приданого, ни важных титулов, за наследника Утеса Кастерли, обойдя в этой «битве» дочерей лорда Крейкхолла, лорда Тарбека и лорда Леффорда.       Сколько бы Кенна не искала смысла в решениях королевской четы, он упрямо не желал находиться. Вместо того, чтобы организовать полезные для трона союзы через своих детей, они бездумно отдавали их Вере и Цитадели. Вместо того, чтобы учить дочерей управлению хозяйством, они бросали их в руки безграмотных нянек и не самых ученых мейстеров, вспоминая об их существовании лишь тогда, когда подходил брачный возраст.       Теперь очередь дошла и до бедняжки Дейллы. И, судя по настрою их государя, он действительно собирался выполнить своё обещание. Кенна увидела в этой настойчивости короля шанс возвысить свой дом. — У вас уже есть на примете кандидаты, моя королева? — Кенна решает выведать как можно больше информации, прежде чем включиться в игру. — Вы, как прекрасная мать, должны лучше всех знать собственное дитя.       Улыбка трогает тонкие губы королевы после этих слов. Кенна не любила столь грубую лесть, но Алисанне нравилось, когда её называли хорошей матерью, и она не искала в подобных словах подвоха. — Я боюсь даже думать о том, чтобы отдать Дейллу замуж. — С сожалением в голосе отвечает Алисанна. Её рука накрывает распухший от очередной беременности живот. — Не хочу лишиться еще одной дочери. Моё сердце еще не отпустило тоску по Мейгель.       «Так ведь ты сама отдала девочку в септы!» — Хочется воскликнуть Кенне, но она сдерживается.       Логика и последовательность никогда не были сильными чертами представителей драконьего дома, поэтому Кенна оставляет свои мысли при себе. — В начале я надеялась, что ей приглянется Морской Змей. — Вздыхает Алисанна. — Веларионы — сильный и богатый дом, который разделяет с нами общую историю и кровь. Но… — «Корабли ему нравятся больше, чем я», — вспоминает слова принцессы Кенна. — Точно. — Кивает королева. — После я надеялась, что ухаживания молодого Ройса Блэквуда выльются во что-то большее, но Дейлла наотрез отказалась выходить замуж за человека, верящего в Старых Богов.       Кенна мысленно улыбается, вспомнив «истерику», устроенную принцессой год назад.       «Знали бы вы, Ваше Величество, насколько ваше представление о собственной дочери, отличается от реальности», — почти сочувствующе размышляет Кенна.       Прибыв ко двору вместе со своей единственной дочерью Мариссой, Кенна тут же принялась устраивать её жизнь. Она надеялась, что её дочь станет фрейлиной принцессы Алиссы или леди Джослин. Обе девушки были женами старших принцев, и присоединение к их хозяйству стало бы для Мариссы отличной возможностью найти выгодную партию. Но королева Алисанна решила сделать Мариссу фрейлиной Дейллы. Кенна тогда расстроилась из-за того, что её дочь приставили к пугливой и робкой принцессе, которая редко появлялась при дворе, предпочитая проводить время либо в своих покоях, либо в одинокой беседке на окраине королевского сада. Но её «отчаяние» не длилось долго.       Она отлично усвоила главный урок, который намертво вбила в голову её покойная мать. Сериса Ланнистер, в девичестве именовавшаяся Серисой Флорент, часто повторяла дочери девиз своего отцовского дома.       «Пускай по имени ты львица, дочь моя, но я воспитаю тебя хитрейшей из лисиц. Услышь мой рёв? Ха! Глупость какая. Что толку от этого рёва? «В лесу будь лисом» — вот слова, которым ты должна следовать, девочка. Прячься, если нужно скрыться. Беги, если нужно бежать. Рви врага когтями и зубами, когда у тебя появляется шанс. Но никогда не иди на поводу у своего тщеславия и гордости. Ибо приведут они тебя лишь к безвременной кончине», — раз за разом повторяла ей мать, и Кенна следовала девизу дома Флорент с непоколебимой решимостью.       Умевшая работать с тем, что предоставила ей судьба, Кенна начала присматриваться к принцессе Дейлле. Открывшаяся истина чуть не сбила леди Ланнистер с ног.       Во дворе принцессу считали чуть ли не умственно отсталой из-за того, что та мало говорила и боялась даже собственной тени. Её брат, принц Вейгон, называл девочку дурочкой, не умеющей читать и писать. Даже Кенна в первое время поддалась этим настроениям и посчитала Дейллу простушкой, единственной особенностью которой была лишь принадлежность к королевской семье. Однако, реальность оказалась куда более интересной.       Марисса, унаследовавшая от матери особое внимание к деталям и любовь к исследованиям, довольно скоро начала догадываться о том, что её госпожа была не столь глупа и проста, как о ней говорили. Однажды Марисса застала принцессу, увлеченно читающую в своей постели толстый исторический том на валирийском языке в слабом свете свечей. Затем, следя за уборкой в покоях принцессы, она нашла среди мусора кусочек пергамента, на котором мелким изящным почерком были написаны вполне приличные стихи. А после того, как Марисса увидела как Дейлла увлеченно отмечала на карте расположение созвездий, глядя на звёздное небо со своего балкона, принцесса не видела смысла больше отпираться.       Так леди Кенна узнала, что образ глупой недалекой простушки был для Дейллы маской, которая защищала её от незавидной судьбы, постигшей Мейгель и Вейгона.       Когда королева Алисанна заводила речь о том, чтобы отдать её в септы, принцесса Дейлла начинала плакать, приговаривая, что не может запомнить ни одной молитвы из Семиконечной Звезды. Когда речь заходила о её успехах в чтении, письме и счете, Дейлла прикидывалась глупышкой, смыслящей в науке не больше пятилетнего ребёнка. Чтобы как можно дольше оттягивать замужество, Дейлла изображала из себя пугливую мышку, готовую разреветься от маленькой царапины, нанесенной котенком, и устраивала истерики при виде жучка или паука в своих покоях.       Когда правда только открылась ей, Кенна едва могла поверить в это. Будучи матерью, она не могла понять, как королева Алисанна, считавшая себя прекрасным родителем, могла верить в тот спектакль, который так умело разыгрывала её средняя дочь. Кенна, несмотря на то, что её дети уже давно выросли, до сих пор могла с легкостью понять, когда её дети были честны, а когда лукавили. Достаточно было поймать виноватый огонёк в глазах или нервное подергивание бровью. Но не заметить столь явный фарс, устроенный принцессой Дейллой? Это было выше её понимания.       Но чем больше Кенна проводила времени в компании королевы, тем лучше понимала её поведение. Алисанна не уставала напоминать всем о том, насколько более лучшим родителем она была по сравнению со своим супругом.       «Мой супруг всего себя отдает служению государству. Немудрено, что он не столь живо интересуется делами собственных детей. Ему это простительно. Тогда как именно я являюсь тем человеком, который знает каждого своего ребёнка «от» и «до». Ведь я мать, а мать всегда лучше чувствует своих детей», — говорила Алисанна своим фрейлинам, и те согласно кивали ей в ответ.       Кивала и Кенна, но в мыслях своих она считала королеву столь же паршивым родителем, как и короля. В конце концов Кенна пришла к выводу, что царственные супруги любили своих детей только до того момента, пока они соответствовали их ожиданиям. Как только кто-то из принцев или принцесс разочаровывал их или же вел себя «неподобающе», Джехейрис и Алисанна закрывались от них. Или избавлялись, как они сделали это с Мейгель и Вейгонгом. Дейлла была достаточно умна для того, чтобы балансировать на грани между «любовью» и «разочарованием», но эта игра не могла длиться вечно. И терпение короля уже было на исходе.       Поэтому Кенна, проникшаяся к принцессе Дейлле уважением, решила одним выстрелом убить двух зайцев. Её сын, успешно управлявший Утесом Кастерли в течение последних четырех лет, всё еще не был женат. А Дейллу брак с Хранителем Запада спас бы от незавидной участи стать племенной кобылой для какого-нибудь лорда, уготовленной ей собственным отцом. — Вы еще не определились с возможными вариантами? — Осторожно уточняет Кенна, внимательно наблюдая за реакцией Алисанны.       Пускай она и получила прозвище «Добрая королева», знаменитая вспыльчивость Таргариенов была присуща Алисанне в полной мере. Поэтому Кенна старательно подбирала тон и слова, дабы не навлечь на себя её недовольство. Марисса, обладавшая удивительной способностью собирать все сплетни, циркулировавшие по Красному Замку, уже давно рассказала матери о том, что королева остановила свой выбор на трёх кандидатах. Лорд Родрик Аррен, занимавший пост мастера над законами, слыл справедливым и верным слугой короны, которого уважали как в столице, так и в Долине. Однако наружностью он не вышел, а по возрасту годился принцессе в отцы. Лорд Боремунд Баратеон приходился принцессе дядей, и многие считали его лучшей партией для принцессы, ведь их связывала общая кровь. А тот факт, что его младшая сестра была женой принца Эймона, и вовсе делала Баратеона в глазах двора единственным возможным вариантом. Третьим претендентом на руку Дейллы оказался сын Кенны. Лорд Таймонд Ланнистер, Хранитель Запада и глава богатейшего дома Вестероса. Конечно, Кенна хотела, чтобы мужем принцессы стал именно её сын. Это связало бы их с королевской семьей и позволило бы усилить их положение не только при дворе, но и во всем королевстве, возвысившись над остальными верховными лордами. Однако, она не могла открыто предложить королеве кандидатуру своего сына. — А у тебя есть какие-нибудь мысли, Кенна? Ты всегда давала мудрые советы, — обращается к ней Алисанна, впиваясь в неё взглядом темных синих глаз. — В Вестеросе не так много мужчин, которые были бы достойны руки принцессы, моя королева. Лорд Тирелл стар, а его наследник уже женат и имеет детей. Лорд Старк и его наследники тоже имеют свои семьи, так же, как и лорд Талли. Из верховных лордов остаются лишь лорд Аррен, лорд Баратеон и лорд Ланнистер, — Кенна специально называет своего сына последним, чтобы её невозможно было обвинить в фаворитизме. — И кого из них ты бы посоветовала выбрать? — Хитро прищуривается Алисанна. — Не мне выходить за них замуж, Ваше Величество, — улыбается ей Кенна. — Я думаю, что выбор должна сделать сама принцесса. В конце концов, это ведь ей жить с выбранным мужчиной.       Алисанна задумчиво постукивает пальцами по подбородку. Не заметив недовольства во взгляде королевы, Кенна продолжает. — Пригласите лорда Баратеона ко двору. А я отправлю письмо сыну, чтобы он прибыл в Красный Замок. Лорд Аррен уже здесь. Позвольте всем троим ухаживать за принцессой, чтобы она получше узнала каждого их них, и сделала свой выбор. Тогда она не сможет винить в его последствиях никого, кроме себя, — предлагает Кенна.       Королева на мгновение задумывается, а затем облегченно выдыхает. — Ты права, Кенна. Я сегодня же отправлю письмо в Штормовой Предел. — Я отправлю письмо в Утес Кастерли.       Алисанна кивает Кенне и устремляется во дворец, чтобы претворить задуманное в реальность. А Кенна решает отправиться к принцессе Дейлле и оповестить её о планах её матушки.       «Надеюсь, я не совершаю величайшую ошибку в своей жизни», — размышляет женщина, направляясь в Твердыню Мейгора.