Архив сказок

      — Куда вы меня везёте? — в очередной раз спросил Сонхун.       Довольно уставшим голосом незнакомец ответил:       — Вот скажите мне, как я могу вернуть вас во дворец, если он будет первым местом, которое решит проверить ведьма?       Конечно же, ответ на этот вопрос ранее уже был произнесён несколько раз разными способами, и все они приходили к одному и тому же выводу: они не вернутся в империю Мугунхва в ближайшее время. Вне зависимости от того, доволен ли Сонхун этим решением или нет.       Выбор был не за ним.       Принц подавил в себе желание язвительно ответить незнакомцу, поскольку логика в его словах имела немалый смысл. Но, как известно, любой спасённый из самой опасной ситуации всегда хочет вернуться туда, где ощущается наибольшая безопасность. Сонхун, например, как никто другой, жаждал воссоединения со своей семьёй, и ведьма об этом прекрасно знала, поэтому путь домой для него был закрыт. Но тем не менее его упрямый характер не позволил ему просто промолчать.       — А какое отношение это имеет к вам? По какому праву вы срываете меня с места и везёте, куда вздумается, словно я какой-то полевой цветок?       — Если вы того хотите, то мы можем вернуться хоть прямо сейчас. В конце концов, я ведь всего лишь незнакомец в глазах его императорского высочества.       В его тоне чувствовался пронизывающий холод: будучи прижатым к нему, это было сложно не заметить. Сонхун почувствовал, как напрягается.       Отчасти хотелось развернуться обратно к башне. Там он напрямую знал своего противника, знал, что в безопасности. А этот незнакомец не дал ему даже малейшего представления о своих и без того смутных намерениях. Он мог быть как сумасшедшим, так и убийцей, присланным из королевства, завидующего власти Мугунхвы. А от одной только мысли, что этот незнакомец мог быть сексуальным извращенцем, Сонхуна бросало в дрожь.       Вероятности были безграничны.       — Расслабьтесь, — произнёс мужчина, будто прочитав мысли принца. — Я не кусаюсь.       «Я не боюсь твоего укуса», — подумал про себя Сонхун.       По мере того, как лошадь пробиралась через лес, он всё больше осознавал их близость. Ему не нравилось, когда к нему прикасались: он возненавидел это после многих лет терпения домогательств Миши. Она сделала его заключение особенно невыносимым, напоминая ему, что он по-прежнему бессилен против них двоих. Он был в их власти и подчинялся их воле, словно кукла. Но об этом сидящему за ним человеку Сонхун, конечно же, ни слова не скажет.       Было бы странно делиться своими слабостями.       Первый урок, преподанный будущему императору Мугунхвы, состоял в том, чтобы не показывать никаких признаков слабости. Второй — никогда не допускать ситуации, в которой у тебя нет превосходства. И хотя в последнем Сонхун часто терпел неудачи, первый ему удавалось выполнять всегда. Чтобы его недостатки были хорошо скрыты, ему нужно было изучить слабости своего нового компаньона. Ему нужно было знать любую информацию, которая позволила бы ему лучше контролировать ситуацию.       — Почему вы спасли меня?       Короткий, но простой по существу вопрос.       — А я должен был позволить вам остаться с ведьмой?       Сонхун, кажется, уловил нотки иронии в голосе собеседника, но не был в этом уверен. Поворачиваться и удостоверяться не хотелось. Сидеть, прижавшись к нему, было и так слишком неудобно: он был зажат между руками мужчины, к тому же ещё и в грубом, по собственному мнению, седле.       — По крайней мере, там мне было комфортно, — пробормотал Сонхун в отместку.       Незнакомец тут же развернул лошадь в обратную сторону.       — Нет! — практически прокричал принц.       Позади послышался смех, поэтому Сонхун всё же не сдержался и обернулся, а его щёки вспыхнули от смущения и раздражения.       — Кхм… Я имею в виду, что в этом нет необходимости, — поправил себя принц. — Все усилия потеряли бы смысл, вернись мы обратно, не так ли? — задал он риторический вопрос.       Стало понятно: с этим человеком играть нельзя. Пусть незнакомец ему и не угрожал, но он точно осознавал, что тут ситуацию контролирует именно он, а не принц. И хотя это было для Сонхуна невыносимой правдой, но собеседник понимал своё доминирование ещё с момента попадания в башню.       — Действительно.       На лице незнакомца играла озорная усмешка. Ранее Сонхун никак не решался устанавливать длительный зрительный контакт с этим чёрным омутом чужих глаз, но сейчас осмелился. В них не было злобы. Никакого коварного умысла. Лишь удовольствие от подшучивания над другом. Вот только Сонхун не был уверен, что жаждет заводить такую дружбу. Он не был уверен, что в принципе хочет знать этого человека.       Лошадь остановилась, но эти двое продолжали смотреть друг на друга. И чем дольше принц разглядывал своего собеседника, тем более загадочным тот казался. И все эти загадки в нём хотелось разгадать. По крупицам, целиком. Хотелось обрести уверенность в том, что за ангельски красивым лицом человека рядом с ним не прячется такое же зло, как в ведьме.       — Ваше имя, — тихо произнёс Сонхун. — Вы всё ещё не представились.       Глаза незнакомца сузились. Он явно ожидал вопроса, но даже и не предполагал той мягкости, с которой тот был задан. На мгновение он задумался, слегка приоткрыв губы.       — Гелиос. Вы можете звать меня Гелиос.       Имя, казалось, эхом разнеслось по лесу и стало покалывать кожу принца.       «Гелиос, — повторил Сонхун про себя. — Бог солнца… Подходящее имя».       И вправду, незнакомец, сидящий позади него и зовущийся Гелиосом, выглядел так, как вполне могло бы выглядеть воплощение этого божества из старых легенд. Его окружала поразительная аура: она лишала дара речи. Сонхун безмолвно продолжал смотреть в эти пронзительные глаза, которые, казалось, считывали самое сокровенное с глубин его собственной души. Принц отвернулся, боясь утонуть в чужом взгляде без возможности вернуться обратно.       Так, с этой частичкой новообретённого знания они продолжили путь.       Лес, казалось, купался в серебряном лунном свете, деревья оставались неподвижными, а животные, населявшие их, молчали. Всё это усиливало концентрацию на дыхании Гелиоса и на учащающемся сердцебиении Сонхуна.       Принц никогда не видел ничего настолько чарующего.       Впереди, танцуя между многочисленными ветвями деревьев, блуждали огоньки. Маленькие голубые искорки выглядели так, словно были охвачены огнём. Будто живые, они то взбирались по деревьям, то, наоборот, приближались к Сонхуну. Огоньки кружили совсем близко к его лицу, и принц с благоговением наблюдал, как некоторые из них начинали собираться перед лошадью, подсвечивая путь и заменяя лунный свет, запутавшийся между стволами деревьев. Он восхищённо улыбнулся, а в его глазах отразилось детское озорство. В его голову ни за что и никогда не пришла бы мысль, что лес может быть населён такими удивительными существами.       Пока лошадь равномерно скакала по тропинке, принца охватило ощущение, что всё происходящее — сон. Он закрыл глаза, вдыхая свежий воздух. Еле различимое щебетание птиц вперемешку с лёгким ветерком отдалённо напомнило о былых временах. Словно он вновь на десять лет моложе, скачет галопом по грязным тропинкам с двумя своими лучшими друзьями. На их плечи ещё не легли тени беспокойства, им важны лишь острые ощущения и возможность идти туда, куда только заблагорассудится. Сонхун отдал бы всё, чтобы отмотать время назад и снова лелеять эти моменты.       Чтобы снова увидеть лицо Сону Нагзул.       Принц открыл глаза, отгоняя мысли о брюнете с глазами лани. Не было смысла вспоминать былое. В конце концов, они были просто друзьями и остались бы таковыми, если бы Сону захотел его вернуть. В тот день, когда Сонхун попал в плен, он сильно поссорился с Сону и Кайусом Хюнином. Они пытались отговорить его от авантюры, но Сонхун отмахнулся от их опасений точно так же, как и в случае с Лалисой. Он обвинил в этом их трусость. Назвал благородство нелепым оправданием. Он углубился в запретные зоны Киллгары, наблюдая, как они стремительно приближают его к жалкой участи без возможности противиться. Ведь всё произошло слишком быстро.       Ему было интересно, вспоминали ли они его, невзирая на обиду? Скучали ли, как он сам? Сердце болезненно ныло, сгорая от воспоминаний. Эти двое были частичками его души, частью его личности. Он не представлял, что будет делать, если те откажутся его прощать.       Из размышлений вывел знакомый запах. Запах разложения и смерти.       Блуждающие огоньки исчезли, скорее всего, испугавшись направления, в котором двигалась лошадь. Сонхун почти сразу узнал тропинку: десять лет назад он с друзьями был здесь. Это путь к участку Килгарры, известному как Чёрная ночь. Заблудиться там на несколько дней, не имея абсолютно никакого представления о примерном местонахождении, было проще простого. Место назвалась таковым не просто так — в нём действительно вечно царила ночь. Солнечный свет никогда не проникал сквозь кроны деревьев. Считалось, что каждый побывавший там сходит с ума из-за темноты и навсегда теряет возможность вернуться. Пусть Сонхун и слышал о Чёрной ночи довольно часто, но даже его упрямый характер не вынуждал его самостоятельно исследовать её секреты. Это место действительно было тем, что не поддавалось чьему-либо контролю.       И Гелиос либо был хорошо знаком с этой местностью, либо был совершенно безумен, потому что других объяснений, почему они пошли именно этим путём, у Сонхуна не было. Хотя, возможно, тут имели место сразу оба варианта. И если честно, это казалось наиболее вероятным.       Сонхуну хотелось задать вопрос, но он не успел: лошадь начала ускоряться. Гелиос крепче сжал поводья, ещё больше окольцовывая своими руками принца. Равномерная поступь лошади сменилась на галоп. Не ездивший верхом более десяти лет Сонхун почувствовал себя неуютно и даже немного поморщился от явной свирепости скакуна.       — Что случилось?       — Нас заметили.       Злая ведьма.       Должно быть, это была она. Возможно, она уже добралась до башни и, не найдя своего пленника, ринулась его искать. Сонхун знал: она могла выследить их без каких-либо проблем, и если Гелиос не окажется хитрее, то они оба станут ингредиентами для её следующего зелья.       Сонхун закрыл глаза и впервые с такой ясностью осознал, что слепо доверился этому человеку. Он сбежал от жизни, к которой его принудили без видимой причины. И пускай физического вреда ему не причиняли, день за днём принц испытывал не меньшие муки от одного лишь присутствия своего врага. Он чувствовал жесткость в её словах, видел её в поступках. Не ощущая всего этого на себе, он наблюдал это по отношению к рыцарям, посланным спасти его.       Рыцари.       На каждом из них был герб империи Мугунхва, на Гелиосе же — совершенно ничего. С самой первой секунды их знакомства Сонхун знал, что Гелиос не был рыцарем, однако в его манерах читались все признаки того, что он тренировался в империи Мугунхва, в Кардинале Клинка. Пусть принц и не обращал внимания на тех, кто ниже его по статусу, он ни в коем случае не был отчаянно глуп. И вновь не вышло закончить свои думы: всего в нескольких дюймах от его головы пролетела электрическая голубая искра.       Ведьма догоняла их.       Она использовала ничтожные заклинания. Они были абсолютно ничем по сравнению с её реальными способностями. Казалось, она всё ещё упрямо пыталась не причинять Сонхуну никакого вреда, хотя сам принц не был уверен, что будет в безопасности, если они попадут к ней в руки.       В их сторону полетел ещё один сноп искр, ломая ветки и поджигая листья. Птицы с криками разлетались кто куда, нарушая мирную тишину, в которой двое парней были меньше минуты назад.       Их оттеняли кроваво-красные огни, которых Сонхун никогда ранее не видел. Он бледнел от одной лишь мысли о том, кто мог обладать такой силой. Весь происходящий хаос приводил в замешательство и пугал больше, чем что-либо другое в его жизни. А хриплое дыхание Гелиоса позади совершенно не улучшало ситуацию. Мужчина был слишком близко.       Вскоре в небе послышалось глухое клокотание птиц, и Сонхун почувствовал, как леденеет. Воплощение зла, казалось, было настолько близко, что он чувствовал, как в нём умирает надежда.       Она играла с ними точно так же, как и с другими своими жертвами, прежде чем те пали жертвой смерти, более невыносимой, чем можно было представить в самых ужасных кошмарах. Принцу снова и снова снилось, как ведьма прокрадывалась в его комнату и медленно пронзала своими длинными ногтями. После подобных сновидений он всегда просыпался с головокружением и ощущением, будто из его тела вытягивают струйки крови.       Сонхун не хотел возвращаться с ней. Никогда и ни за что. И пока лошадь скакала напролом, принц держался изо всех сил.       — Не оборачивайтесь, — тихо послышалось сзади. Мягко и нежно, словно влюблённо.       Сонхуну не нужно было повторять дважды. Как раз перед тем, как всё вокруг погрузилось во тьму, он увидел, куда они направлялись. Прямо в пасть Чёрной ночи.       Пахло смертью.       Металлический запах крови, свежей и старой. Достаточно сильный, чтобы начало тошнить. Ничего не было видно, и удивляло то, что лошадь продолжала эффективно лавировать между деревьями, о которых сам принц мог только догадываться. Видимо, Гелиос всё-таки был знаком с тропой. Ведь если земли ведьмы были проклятьем, то Чёрная ночь была сродни сущему аду на земле.       Лошадь резко остановилась. Сонхун сидел с опущенной головой, боясь двинуться и наверняка освободить свой желудок.       В воздухе застыла абсолютная тишина. Ни шелеста деревьев, ни криков птиц. Чёрная ночь оставалась безмолвной круглый год. И все живые существа — даже сама природа — одинаково боялись этого места. Подняв голову, Сонхун столкнулся с темнотой. Как будто лишился зрения. И, следуя инстинктам, схватился за первое, до чего дотянулся, — за руку Гелиоса в перчатке. Сейчас этот человек казался пусть и сомнительной, но единственной защитой, единственным, на кого можно положиться. Стало даже чуточку комфортнее, за исключением осознания того, что тот оставался всё таким же незнакомцем. Тем не менее оставалось лишь держаться за него. Эта часть леса действительно пугала.       Дыхание Гелиоса выровнялось. Подъёмы и спады его груди превратились в ритмичную мелодию, на которой Сонхун сосредоточился, чтобы напомнить себе, что он не один в темноте.       — Ведите себя как принц, — прошептал мужчина.       Сонхун тяжело сглотнул. Губы Гелиоса случайно коснулись его уха, обжигая теплом, которое ускользнуло от него во время их бегства от ведьмы.       Он послушно последовал его словам, не смея произнести ни слова, и вскоре обнаружил, что его глазам стали заметны маленькие красные огоньки, похожие на искры, которые он видел раньше. Постепенно они сфокусировались, и он смог увидеть, что огни, напомнившие ему блуждающие огоньки, двигались сами по себе. Они взлетали в воздух и садились на деревья, освещая путь, как фонарики во время фестивалей. Источающих свет, их, казалось, было тысячи, как будто дождь лился с неба.       Он был так увлечён ими, что не заметил, как Гелиос положил голову на его плечо. Вместе они безмолвно наблюдали за происходящим. И удели Сонхун хоть немного внимания своему спутнику, он увидел бы улыбку на его губах.       — Пикси с огненным светом, — прошептал Гелиос. — Они защищают Чёрную ночь от тех, у кого дурные намерения. Вот почему ведьма не может войти сюда, и именно по этой причине мы сегодня отдохнём здесь.       Сонхун запоздало осознал эти слова, но его реакция не разочаровала:       — Отдохнём здесь?! — практически прокричал он.       Гелиос приложил палец к губам. Теперь в красном свете пикси его глаза казались острее, чем когда-либо.       — Они не любят громких звуков, — тихо сказал он. — Это привлекает булгэ.       Огненные псы.       После того как он только что избавился от ведьмы, Сонхун не хотел встречаться ни с одним из них. Они были устрашающими существами. Охотились по всему лесу Килгарры, разрывая на части тех, кто осмеливался вставать на их пути. Собаки, преследующие призраков, предположительно, вечно испытывают муки, и единственное, что уменьшает их боль, — вкус свежей крови. Булгэ могли выслеживать жертв по одному только запаху.       Сонхуну и ранее было интересно, где они остановятся, чтобы передохнуть, но теперь, получив ответ, он почувствовал ещё большее беспокойство.       — Отдохнём здесь? — на этот раз он яростно шептал. — С тобой? С булгэ? Я даже не знаю, что хуже!       Конечно, было очевидно, с кем принц предпочел бы путешествовать, но Гелиосу всё равно непростительно так рисковать их жизнями только ради того, чтобы передохнуть. И если бы это привело к преждевременной смерти Сонхуна, то принц, даже будучи призраком, преследовал бы виновника до конца его дней. Обида Сонхуна Вольгванга не была тем, что могли вынести обычные люди.       — Погодите, мне кажется или я спас вас уже дважды за день? — задал риторический вопрос Гелиос. Ничего более не говоря, он беззвучно спрыгнул с лошади на землю.       Принц тем временем сразу же стал обдумывать перспективу взять поводья в свои руки и бросить спутника. Лошадь была достаточно быстрым созданием, чтобы в считанные минуты ускакать на такое расстояние, которое Гелиос не смог бы нагнать. И в ту короткую секунду, когда он обдумывал это, лошадь громко фыркнула, привлекая внимание своего хозяина, словно сообщая ему о воображаемом предательстве Сонхуна.       В красном свете эти двое выглядели как демоны из ада, посланные забрать душу принца. Гелиос прижался головой к мордочке лошади, шепча ей что-то на ухо. Она вмиг стала тихой и нежной, моргая каждый раз, когда ей поглаживали место между глазами. В этот момент даже сам Гелиос казался куда более нежным и чистым, невзирая на алые оттенки, оттенявшие его черты. Теперь идея провести с ним время в Чёрной ночи казалась безопасной.       Почти.