Без возможностей

"Молчи и смотри"

- Хейли Маршалл ○

В великодушие устлеянного обезумевшими существами пространства, прочерченного неаккуратными линиями коротко отстриженными ногтями, сознание мутнело еще сильнее. Длинные локоны прилипали к бледной коже, оттенок которой сходил на белые больничные палаты. Они запутались у висков и макушке; затмевали взор, переплетаясь у женских глаз. Все это роем в разуме раскроилось на тысячу маленьких частичек, которые обременяли и без того тяжелую учесть на неясность и поверхностность рассудка, тлея неразумные черты в пламени собственного огня. Рванное вооружение оторванным движением схватило фантомными клешнями за кровоточащую рану на шее, раскрывая гниющие складки рубящим топором. Брошенное ввысь тело состояло полностью из кровоподтеков и ссадин, томленных в пучине; ингрибированное в ране полу человеческом сознание, возвышенное до абсолютно других страстей. Хейли Маршалл по крови своей дочери стала Хейли Майклсон… и выжила. Не смотря на всю опасность ситуации, она пройдет свой путь через кровь и пот, плоть и дождь до конца. Хоть и сама не понимала как же так вышло, Хейли привстает, уже вовсе не скованная, и даже вполне свободная в своих движениях, обрамляя взглядом пространство. Что-то не так, но что самым подозрительным было в этом карнавале лжи и лицемерия? Наверное, она сама и ее никчемная паранойя. И извергались в древних складчатость вулканы, среди которых появилось и ее каменное сооружение, плотно прилегающее к абсолютным низотам. Сереет. Все неправильное и наоборот совершенное, отточенное до идеала застывало, оставаясь где-то там, в далеком прошлом, иных масштабов и размеров, созерцая в пространственных осязаниях. Хейли аккуратно присела по-турецки, потягивая мыщцы шеи и спины, неуверенно рассматривая подтянутую кожу. Она всегда слышала о разрывах и дряблости после родов, но ее тело осталось таким же, как и прежде, будто ничего в ее жизни не менялось. Взгляд смещался с одной стороны на другую, пока взор не устремился на две темные фигуры, тихо переговаривающие на непонятную тему. — Клаус... - голос Хейли вздрогнул. Майклсон отрешенно кивнул, слегка смятенный и обескураженный. Он походил на загнанного в угол хищника, с легкой тревогой в глазах — которую он безуспешно пытался скрыть — едва приоткрытым ртом и сжимающихся кончиков пальцев. Несмотря на неприлежный для правителя вид, он по-прежднему выглядел опасно красиво, со своей хищной грацией и дикой притягательностью. Хейли смотрела в глаза Клауса и сразу же перевела взгляд на Элайджу. В глазах пробежала быстрая искра, но оба резко ожесточили линию рта. Не сейчас и не сегодня. Может, никогда. Когда Майклсоны помогли Хейли встать, девушка сделала глубокий вдох и сделала пару шагов вперед. Троица выстроилась в своеобразный треугольник; Хейли стояла впереди, и сзади, по обе стороны от нее замыкали Элайджа и Клаус. Темп их ходьбы превышал нормальную скорость простых людей. Но люди не торопятся, хоть и их жизнь куда более короче сверхьестественной.

***

«Однако даже самый плохой конец на самом деле только начало».

Никлаус Майклсон ○

На вампирской скорости Клаус несся по пустым широтам ведьминских просторах. Он спешил. Спешил, как никогда. Его мысли размешались в слизкой луже парадоксов сознания. Он не знал, что ему чувствовать; как быть и что делать. От недостатка информации ему хотелось выть и крушить все вокруг. Но в этот день, в эту секунду и в этот миг Клаусу было необходимо держать себя в руках, удерживая распространяющийся по округу пыл, сдавливая его со всей силы. В идеопатическом раздражение и том безумном страхе, который пугал его и являлся полу-обездвиженным кошмаром, скользящей по его венам, перемещаясь по организму размещаясь разными агрегратными состояниями. Вдох и выдох вышли не сдержанными. Едва остановившись у шквала камней, он увидел знакомое лицо старшего брата. Слегка облизнув нижнюю губу, Клаус сделал два медленных, однако все еще широких шагов назад и уперся лопатками в темную кору дерева. Он чувствовал сомнение. Впервые. И, казалось, такое великое существо, единственный в своем обличие и виде, все равно обливался с ног до головы этим чувством дрянной категории. Клаус сомкнул веки и прижался затылком к грубой коре. — Ты слишком громкий, Никлаус. Это опрометчиво. Клаус смерил брата тяжелым взглядом, однако тот даже не шелохнулся. Всегда смелые, всегда отважные и хитрые, отнюдь неблагородные, но очень принципиальные. В этом и состояли Майклсоны. Победа любой ценой. Даже ценой жизни. Майклсоны были сами друг другу свитой. Сами друг другу помощниками и врагами. Целеустремленные, жесткие, циничные, и глубоко властвующие над всем, и даже над собственными чувствами и небьющимся сердцем. Тяжело выдохнув, Клаус поморщился от раздражения и накатившихся отливом чувств, и пошел вперед, будто бы по едва ли заметными шагам Элайджи, следующего по его пятам. — Что с Хейли? - кротко спросил он. — Рожает, - бесстрастно ответил Элайджа. Клаус раздраженно остановился. Увиливания претили, огнем кровожадным струясь по венам огнеопасной субстанцией. — Как это произошло? — Клаус. Я знаю, ты переживаешь. Но не стоит. Она живая. И она выживет. И будет жить. Тебе не обязательно знать о случившемся в достаточной отточенности. Хватает моих знаний. — Ну, конечно. Клаус ухмыльнулся, тихо, явно контролируя и сдерживая себя, стукнул по деревяшке. Если бы он не был вампиром, то, уверен, стоял перед братом, словно облаченный в красную кожу дьявола, расчерчивая по округам пентограммы. Элайджа не понимал, что говорил. Иногда он преувеличивал свою власть над Клаусом, стараясь вразумить младшего брата на путь и прочитать ему нотации. Но это он был здесь королем. *** Спасение Хейли и новорожденной Майклсон заняло чуть меньше двух часов. Очередное состязание с ведьмами, ради мнимого доказательства кто сильнее, кто авторитарнее, кто важнее. Все это было таким напускным. Но Клаус все равно рвался в бой с остервенением. Хотел доказать свою значимость. Но уже не понятно кому. В абстракционном движение кривых линий разума, будто в будирование оставленных где то в прошлом чувств, Клаус тихо рыкнул, растирая ушибленное место, на которое нанесли три проклятья сразу. Злобные суки, - в мыслях Клаус усмехается, сравнивая их с капризными детьми, которым недодали чего то вкусного, или которым не хватило внимания. Клаус с Элайджей отвезли Хейли с ребенком в поместье. В тот момент она была такой уязвимой и обезоруженной, но одновременно решительной и самой сильной. У гибрида сжималось сердце при ввиде волчицы в смешивание чувств: он пылал от гордости за свою... по своей части преемницу, и возгорался от страха за близкую для него девушку. Она подарила ему дочь. Первую в своем виде и облике — и первого ребенка, рожденного от вампира. Особенная. Такая же, как и ее отец; урожденная уж явно не под счастливой звездой. Но он был уверен, до боли в сердце, сжатия ребер, отчаянно и сердечно любимая. Он не знал ее имени. Не знал того, как она пройдет свой путь и какое у нее будет первое слово. Однако Клаус почувствовал, будто его сердце избавилось от тонкого слоя льда, оттаяв. По-прежднему жестокий, беспринципиальный и кровожадный, но будто слегка ослабленный от враждебных оков. Клаус сжимает аккуратно ладонь Хейли, уставшую и измотанную, но такую сильную. Она лежала на своей кровати, хмурая и с жесткой линией рта, позволяя мужчине гладить нежную кожу. Ей было всего двадцать лет, но она уже успела пережить достаточное из за него. Жалел ли он? Скорее всего нет. Он выжжел из себя это чувство мятежной ненавистью. Ребекка сидела также рядом с Хейли, поглаживая облаченную в то же платье спину. Хейли скрутилась комочком в кровати, с едва ли открытыми глазами. Клаус смотрел на нее отрешенным взглядом, сжимая губы зубами. Он отомстит за нее. Поставит весь ведьминский клан на колени и преклонит их головы. А, возможно, парочку из них представит перед Хейли в качестве подарка. У Клауса иногда было ощущение, что в его крови, выведеной днк, по венам пустили кровожадность и жестокость. Или его жажда мести перешла все границы, разливая злобу к каждому живому существу.

***

«Поставь себя на ее место»

Кэролайн Форбс ○

Пейзажи за затемненным окном передвигались один за другим до ряби в глазах. Блондинка заправила вьющиеся пряди волос за ухо, положив кулак под подбородок, раздумывая над происходящим. Конечно, ей не требовалось никаких резонов, дабы обеспечить своему мозгу возможность прокопошить в сознание свежие воспоминания, нетронутые внушением, но Кэролайн все равно сьеживалась в своем уязвимом положение, вспоминая эту тьму в событиях недавнего прошлого. Розовые губы слегка приоткрылись в немых вопросах, задать которых не хватило смелости. Что же ее ждало на землях, названными в честь крови? Что же поджидало ее будущее судорожным дыханием, разрывая мягкие ткани? Кэролайн нерешительно выдыхает, отклоняя голову на спинку сиденья идеально прибранного салона. Девушка внимательно обводит взглядом черные ленты смешанные с кроваво-красными, украшающие полностью затонированное окно напротив места Форбс. Кэролайн слегка нахмурилась, сузив глаза, заострив внимание на золотую безделушку, похожую на брошь. В форме герба, и с инициалами сзади — потекшими и размазанными. А на лицевой стороне вновь стояла аббвеатура: Кб.СМ. Кэролайн не понимала, что означали эти глупые буквы. Поглаживая обьемную надпись выделеную в две строки, Кэролайн посмотрела на единственную видимую часть водителя с ее стороны: аккуратные руки, с тонкими пальцами и выступающими венами и полупрозрачной светлой кожей. Это выглядело завораживающе, однако Кэролайн по прежднему закатывала глаза. Солнцестояла высоко, так как выехали они в ночи. Лучи освещали кроны деревьев; лиственную тропу, опавшей из этих великанов; маленькие домики и любопытные носы зевак, вышедших на улицу с зари. Кэролайн опасалась, что ее друзья заметят скользкий уход Кэролайн из дому, и постараются остановить ее. Хотя, на самом деле, Кэролайн не понимала по какой именно причине она согласилась на это глупое предложение. Нет, она не была разочарована. И даже не жалела об этом опрометчивом, на скоро выброшенном соглашение. Но что то жестоко тревожило её, и Кэролайн даже не понимала что, и с какой стороны ей смотреть на приближающую бурю. По приезду во дворец этих Кровавых Земель Кэролайн сразу приступила к изучению культуры и порядков этого странного мироокружения. Все слуги шарахались её, будто она пылала пламенем, или на ее лице появился второй глаз. Блондинка недовольно закатывала глаза и опракидывала голову навверх в возмущение, но никому не могла пожаловаться. Такое было однажды, еще в средней школе,  когда все отвернулись от нее, даже не узнав, но избалованная вниманием школьников, девушка была в полном бессознание и растерянности от происходящего. Ей не выделили комнату. Темные изгибы привлекали внимание, но Кэролайн старалась проходить мимо них, не обращая внимание, но выходило очень скверно и не особо удачливо. Ее все время тянуло туда, и пару раз Форбс чуть не вошла в один из этих входов в потаенные пещеры. Наконец, переборов свои страхи, Кэролайн сжимает подол легкого платья, и ступает медленным шагам в один из завитых туннелей. Усмехнувшись своим мыслям, Кэролайн расправляет плечи, гордо поднимая свою голову, и делает пару шагов вперед, выискивая нечто неладное. Дойдя до самого конца, Кэролайн замечает огромных масштабов библиотеку, с высокими потолками и несосчитаемым количеством книг. Ахнув от удивления и восхищения, Кэролайн превыщает допустимую правилами приличия скорость, и под конец уже добегает до одной из многочисленных полок с аккуратно выставленными книгами. Таких размеров библиотек она не видела никогда, и даже на картинках в интернете. С её активным образом жизни она редко находила время для эскапизма, однако по вечерам она любила залазить в кровать с чем-то вредным и вкусным, и читать какие то слезливые женские романы. Она не нуждалась в сюжете. Не нуждалась в картинках и интересных повествованиях. Она нуждалась в чувствах. В извилистых предложениям, со всей детализацией описывающих внутренние скитания и переживания героев, чтобы прожить чужую историю самой. Она так хотела вырваться из своей мнимой реальности, что зубами грызла этот тайный проход в иную вскленную. Легкий ветер развивал распущенные светлые локоны мягкой волной. Нежные касания ласкали кожу, и девушке даже казалось, что эти порывы ветра отличались от тех, что были в ее родном городе. В отличие от могучих и величественных дуновений, это движение выглядело подавляемым и ласковым. Тихий кашель за спиной заставил Кэролайн вздрогнуть, едва не уронив одну из книг в кожанном переплете. Тонкие пальцы сжимающие страницы напряглись, слегка царапая плотную бумагу коротко отстриженными ногтями. — Не трогай эту книгу, незнакомка, - прошептал голос из тьмы, — Это любимая книга Ника. Кэролайн повернулась на звуки, все еще придерживая находку в руках. Статная фигура высокой девушки — светлые волосы; круглое лицо; холодные, жестокие глаза голубого цвета; аккуратные брови и пухлые губы. Величественная особа выглядела довольно таки молодо, скорее юницей, однако держалась она высокопочтенно и с явным прожитым опытом. Рассматривая девушку заинтересованным взглядом, Кэролайн чувствовала прилив и некоторую смесь ажурного, в отточенной филигранности раздражения с неким волнением. Женский рот искривился в недовольстве, отнюдь не мягко выругавшись шепотом в тишину. — Послушай. Я не знаю кто ты, и пускай с этим разбирается Ник, но мой тебе совет: не трогай то, что не принадлежит тебе. Как ты здесь оказалась, незнакомка? — Я приехала из Мистик Фоллс по приглашению. Лицо беловолосой исказилось в гримасе непонимания. Слегка нахмурившись, она пожала плечами, и тяжело выдохнула. Казалось, Кэролайн не могла в точности знать, что думает эта личность, однако чувствуя некоторую идиосинкризацию, будто в обьединение их личностей, какие то отголоски развивались в ее голове, не успевая умирать в зародыше. *** Когда Кэролайн наконец выдали комнату, девушка узнала о том, что правитель этих земель наконец приехал во дворец после рождения его дочери. Кэролайн поразил этот факт, заставляя приоткрывать рот в изумление. Почему-то она ожидала немного другого. Рассматривая всех слуг во дворце, Кэролайн заметила одну закономерность — у каждого из них на запястье было написаны две злополучные буквы СК, и только у одного СМ. Она не знала что это, и спросить ни у кого не могла. Все по прежднему обходили ее стороной, однако Кэролайн уже свыклась с этой манерой поведения, поняв что негативное мышление и тревожные мысли не помогут ей освоиться на новом месте. Все ей казалось новым и незнакомым, оттого и пугающим и неправильным. Очередной шорох за этот день заставил блондинку вздрогнуть, рассматривая свои ноги, как что-то иноземное, и не ее собственное. Она была гибкой в этом плане и легко ориентировалась в новых местах, но казалось именно эти земли были пропитаны чем то не естестественным и не человеческим. — Ты выдаешь себя, слишком шумный, - возмутилась девушка. Она не знала, кому были адресованы эти грубые слова, но уже было как то все равно. Обствновка наколяла мозг, превращая его в тающую субстанцию, напрочь отключая инстинкт самосохранения. Кэролайн тихо, почти бесшумно делает вдох, и за ним сразу же выдох. Подымаясь с кровати, движение получается через чур резким, от чего закружилась голова. Однако именна эта тупая, до тошноты обворожительная, боль заставила ее прийти в себя. В отточенном мастерстве, Кэролайн подходит к закрытому окну, покрытому решеткой, и вздыхает полной грудью прохладный воздух. Сгустки химических элементов растворились в ее теле, прижимаясь к стенкам организма. Маленькая улыбка задела ее губы в сдержанном жесте. — Извини, ангел. — Ангел? С чего ты решил, что можешь называть меня ангелом? — Ты слишком невинна в этом замке мрака. Ты словно нимб на наши порочные головы. Будто сокровище, которое нам нужно показать всему народу. Резко крутанувшись на пятках, Кэролайн чуть не задохнулась от негодавания, в желание размазать самодовольный оскал с лица незнакомца. Приняв его за очередного слугу, Кэролайн сделала уверенных два шага вперед, разрывая между ними расстояния в клочки бумаги; безгрешные, но такие раздражительные. Но эти слова не были безгрешны. Они были порочны. Были оскверненными и отверженными. И Кэролайн была в отчаянной ярости. — Да как ты смеешь? Я не приз, который ты можешь выиграть! И я могу дать в глаз. — Не сомневаюсь. Но потом я скручу тебе руки и мы посмотрим кому будет больнее. Кэролайн почувствовала прилив сил и жажду детской справедливости. Вот, только, за что? — Нахал! — Ты сама только что угрожала мне, я всего лишь защищался, ангел, - усмехнулся грубиян. — Как ты... — Не забывай, love: ты в моем дворце, в моем городе и на моих условиях. Пробуй и пытайся, но не выводи меня. Кэролайн опешила, сделав пару шагов назад. Принятый за наглого слугу, оказался Правителем этих земель и хозяином этого дворца. Блондинка не могла скрыть огорчение от своего позора на лице, чем вызвала довольную кошачью улыбку на лице мужчины. Она не помнила его имени, пусть ей и говорили его пару раз и она слышала о нем из сплетен. Но она всё равно хотела вмазать этому и вправду безымянному незнакомцу, оставляя на щетинистой щеке красновато-алый след от маленькой руки, и кровопотеки и царапающихся ногтей. Но, конечно, ее хотелкам не сбыться. Пораженная и удерженная, Кэролайн по прежднему выглядела решительной, с огнем в глазах, за что и получила ответный кивок головой. — Я... — Ты заставляешь меня говорить. Я немногословен. Доброй ночи. И ушел.