Без возможностей

"Я хоть и много говорю, но далеко не всегда знаю, что надо сказать."

Кэролайн Форбс○

Закинув одну ногу на другую, положив те на основание дивана, подперев небольшим кулачком подбородок, она молчаливо перелестнула страничку, медленно выгнув тонкую кисть. Кэролайн лежала на плотной серой подушке, раздумывая над каждым моментом в своей собственной жизни. Не было никакого резона размышлять над никчемностью своей натуры, но вспоминать определенные моменты, анализировать и создавать в голове более определенные и осязаемые образы было необходимостью. Происходящее в ее жизни постепенно начало превращаться в нечто невообразимое. Сантиметр за сантиметром ей казалось, что каждая линия и изгиб в её судьбе рассыпалась по крупицам, словно песок. Длинные ноги прикосались с тканью мебели, и Форбс чувствовала накатившее раздражение, вызванное жуткой усталостью и непониманием. Возвышающаяся на еще темном, распыленом невоозбразимом количестве изящных линий, небе луна восседала словно на троне, озаряя светлые локоны девицы мягким серебристым отливом. Форбс поджала одну ногу в коленке, притянув к груди. Одним только мгновением поддавшись соблазну высокородных чувств, Кэролайн посмотрела в окно. Её всё ещё смущало каждое проявление противоестественных интересов в сторону противоестественных явлений, порождаемых в грехах каждый раз, когда дуновения ветра касалось трепетно моргающих век. Слово из семи букв разьедали ей мозг, заставляя придерживаться коленку железной хваткой, чтобы прижаться к не особо прочной стене, ввиде горизонтально поставленной подушки. Каждый вдох и выдох в этой комнате позволял чему то более невозможному коснуться реалий действительного, нарушая эту тонкую грань между реальным и нереальным, превращая её в размытый контур, не имеющий здравого смысла. Но что имело смысл? Молочного цвета шелковая майка с открытыми плечами слегка облегала стройное тело. Кэролайн вновь поменяла позу — присела, сгорбившись над собственными ногами, положив крепко сжатый кулак на хрупкие, тонкие колени. Золотистые локоны небрежно игрались по плечам, в лунном свете освещая их, словно те жемчуг, сияющий в глубинах голубизны океанских вод. Ране золотом блистающие пряди при свете серебристой луны освещались в пепельный, с неким, придавающим легкий дурман, блеском глубоких надежд. Прошло некоторое время, но в мыслях у Кэролайн засел лишь один образ — рычащий, выставив клыки на показ, на усмехающего Стефана, Деймон, и улыбающаяся, со слегка дрожащими плечами, Елена. Братья Сальваторе и старшая Гилберт стояли в пустующем кабинете, и перекидывались шуточками. Сначало Кэролайн хотела пройти мимо, но тут Деймон затронул тему вампиризма — и лицо старшего брата парня подруги засело в голове блондинки кошмаром. Черные, изредка красно-синие вены под глазами хаотично разбросанные по всему лицу, что на лбу, что на впалых щеках, серовато-мертвенной кожи, пугающе бледной, слегка сияющей отражая солнечные блики дневного света. Купол солнечных лучей медленно вильнул сверх земной мантии, проникая сквозь туманные завесы и призрачные опосредки дуновения воздуха. Настал новый день, а она все ещё не легла спать. Кэролайн нервно постукивала по коленке, сдерживая покатившую по кровенным сосудам панику. Ловя ртом воздух, та нервно выдыхала, ожидая торопливых шагов с верхнего этажа. Белокурые локоны слегка запутались. Сделав тяжелый вдох, Форбс резко встала, и начала шагать по комнате. — Кэролайн? - послышался нежный, с хрипотцой голос Лиз. — Почему ты не спишь? Она не спала. Всю ночь. Потому что Кэролайн — как говорит Деймон — поверхностная идиотка. И вчера она в этом убедилась самостоятельно, когда случайно подслушала разговор братьев Сальваторе и Елены. А теперь, невзирая на головную боль и тяжесть в ногах, Кэролайн, крепко сжав кулаки, видела в голове только рычащего на собственного брата Деймона. Чудовище. Монстр. Хищник. Кэролайн должна была знать ответы на свои вопросы. Кэролайн имела право знать с кем она живет в одном городе, с кем разговаривает и кого целует на чертовых вечеринках. Если братья Сальваторе не единственные вампиры в Мистик Фолс, то кто ещё? Что вообще представляют собой эти чудовища? Кто они и как работает их организм? Как они появились и как родились? Вереница вопросов сбивала девицу и с ног и с толка. Нужно было держать себя в руках, но единственное, что Кэролайн смогла, это выдавить еле слышное: — Вампиры. Но испуг в глазах матери ясно дал понять Форбс, что женщина услышала её и точно что то знала об этой нежити. Ветер хлестал девушку по щекам, и одна тонкая струя солоноватой жидкости все таки потекла по форфоровой коже. Она понимала, что эта ложь была сокрыта под коркой заботы, ведь незнание могло защитить Кэролайн от излишних проблем, которых и без того ей доставались. Однако в её восприятие это было неправильным, даже отталкивающим. Кэролайн была не маленькой девочкой, которая игралась с песком и обожала брать мамину косметику. И, пусть девица всё ещё была по-детски импульсивной и авторитарно командующим деспотом, она не была готова узнать, что миф, живущий на планете где-то около с тысячи лет нашей эры реален. Кэролайн понимала, что должна была знать об этой нежити, спокойно разгуливающей по ее городу. Ведь такие, как они — убивали таких, как она. Такие, как они — поедали, испивались такими, как она. Вампиры — противоестественно, но люди — естественны и созданы не воздействием чего-либо, а воссоздала их сама природа. И Кэролайн явно должна была как то защитить себя от подобных нелюдях. Желчь скатилась по горлу Кэролайн. Ей лгали. Лгали так часто, что осмотревшись, блондинка видела лишь ореол лжи и недоверия. Окутанная всем этим мраком, Кэролайн поежилась, почувствовав дрожь, словно её окатили холодной водой. Она не могла осуждать Лиз — её мать заботилась о ней, и, хотя, у них были непростые, и, довольно таки, холодные отношения, девица знала — мать любит её. Осознания этого факта в душе хватало, чтобы иногда селить в груди теплоту дочеринских чувств. Но она всё равно ждала ответов на свои вопросы. Нуждалась в них, требовала: она имела право знать правду. Она живет в одном городе, а, возможно, и в одном районе с вампирами, учится в одной школе с вампиром, ее лучшая подруга встречается с вампиром, и, дьявол подери, спит с вампиром. Однако, насчёт последнего Кэр призадумалась: она не помнила и половины того, что происходило во время их соития. Она даже не помнила, когда давала согласия — лишь тихое, отчасти грудное всхлипывание, тёмные, обволакивающие сознания глаза и оглушительный крик, а после темнота — и ничего больше она не помнит. После каждой их встречи на ее теле появляются шрамы и синяки, но каждый раз, когда девица отказывала Деймону, говорила ему громко сказанное «нет» — в голове всё та же темнота. Словно этого и не было. Словно не было ни одного плохого момента, и в сознание вереницей кружились только счастливые будничные моменты, но эти яростные глаза и страх, катающийся по венам засели в памяти, словно в кожу. — Кто они, мама? Расскажи мне всё, я должна знать! — Кэролайн, иди в постель. - строгим тоном произнесла шериф. — Вампиры - миф, и мы все это знаем. Я на работу, буду поздно. И, пропустив сквозь слух восклик дочери шериф ушла, пройдя мимо встревоженной Кэролайн. Прошел миг. За ним секунда. А за ней минута. Кэролайн простояла пару минут в ступоре, ведь отчетливо понимала — она получила очередную порцию лжи. Словно ей преподнесли её как тарелку с сырниками, так буднично и обыденно, что девицу это так необьяснимо кольнуло, что одна слеза предательно скатилась по щеке. Однако следущее движение, Кэролайн не ожидала даже от самой себя. Тяжелый удар упал на ту самую щеку, по которой скатилась слеза. Она Форбс — она не слабая. И не позволит неуместной, простирающей, как масло кожу, жалости к себе сделать из неё тряпку. Она все узнает и справится с каждой незадачей. Но Кэролайн не понимала как. В мыслях у блондинки произошел отскок — она могла пойти к Елене, но давая отчёт своим действиям, Кэролайн понимала, что её лучшая подруга ничего ей не выдаст. В надежде  уберечь своих друзей, Елена даже под дулом пистолета бы не выдала секреты сверхестественого мира. А этого девице хватало и от матери, которая будучи шерифом города уж точно что-то да знала. Значит, остался только один вариант. Самый опасный, самый рискованный. ***

«— Куда поедешь?

— Может в Лондон... Навестить старых друзей.

— У тебя нет друзей, Дэймон.

— Ты прав, у меня есть только ты, так что куда мы поедем?»

Деймон и Стефан Сальваторе○

— Деймон, - младший Сальваторе медленно подошел к брату, устало присев на диван. Брюнет лениво перелестнул страницу журнала, и махнул кистью руки. Его накаченное тело облегала растегнутая черная рубаха, а на ногах свободные, легкие штаны. Он был весь таким домашним, и явно не желал слушать нравоучения своего младшего братца, с которым делил общую кровь общей родословной уже более трех веков. Хотя их кровь уже давно сошла на нет. И только Стефан приоткрыл рот в намёке на продолжение разговора, как дверь с размаха приоткрылась, и прохладный воздух вместе с солнечным светом разнесся по комнате, а перед глазами старших представителей Сальваторе предстала нервная, и немного злая Кэролайн Форбс. — Ты что-то хотела, блонди? - на веселе спросил Деймон. — Какого... - шикнула блондинка, — Вообще-то я пришла за ответами. Вы — вампиры. - то ли уточнила, то ли спросила Кэролайн. Братья переглянулись между собой. Они невербально разговаривали между собой, и одна из фраз, проскочившая в глазах младшего: "нам конец". Она — Форбс. А вся их семейка была очень умна и дотошна. Они идеализировали свои способности, и если бы сами того захотели, то явно бы дошли до правды, которую от них скрывали. Они не знали, как Кэролайн узнала о их тайне, но они точно понимали, что даже если кто-то из них воспользуется внушением, рано или поздно она вновь поймёт, что дело тут не чисто. — Чёрт тебя... Пока Деймон сыпал ругательствами весь род Форбс, Стефан уже стоял визави Кэролайн, положив руки на её плечи. Кэролайн сопротивлялась, но сверхъестественная сила была в разы мощнее, чем человеческие препирания, и, Сальваторе все таки, через достаточно большие усилия, смог успокоить извивающуюся подругу своей девушки. Взглянув ей прямо в глаза, Стефан думал, как бы правильно сформулировать внушение, чтобы не оставить ей ни единой лазейки. Но, решив, что времени у них не особо-то и много, пока Кэролайн не воспользовалась его задумчиво-расслабленным состоянием и не вырвалась с крепкой схватки мощных рук. — Как ты узнала, что мы вампиры? - расширив зрачки, спросил Стефан. — Я услышала ваш разговор с Еленой и случайно увидела, как Деймон выпускает клыки на тебя. Усмехнувшись, старший Сальваторе хотел разорвать шею пронырливой девчонке. Она была ещё совсем ребёнком, но уже лезла не в свои дела, и вечно портила ему всё веселье. Он уже на протяжение нескольких месяцев брал Кэролайн силой и использовал её как личный мешок с кровью, и не собирался приостанавливать свое удовольствие. На самом деле, тело Кэролайн было очень женственным и красивым. Её изгибы и стройность привлекали Деймона и он явно не желал отказываться от такого соблазна. Тем более, вкус крови Кэролайн был его любимым. Так что он был уверен, что когда Стефан покончит со своим внушением, Деймон вновь развлечется с этой блондиночкой. Ему было абсолютно плевать на ее чувства, он просто пользовался ей. Его не мучала совесть, его не пожирали назойливые мысли и он явно не страдал от нравоучений в собственной душе. Он был отвратителен и омерзителен, но он никогда этого не скрывал, и даже гордился собой, оставляя на теле своего мешка большое множество кроваво-красных шрамов-укусов и темно-синих, немного багровых синяков. Он часто кидал её на кровать,и обращался с ней грубо. Ему повезло, что она была совсем не невинной, однако он все еще был через чур жесток. Однако это было совершенно не его проблемы. Кэролайн не принадлежала какому-то опасному типу, который убил бы за нее. Он был честен: за Кэролайн бы никто не постоял, даже ее друзья. Всем было плевать. Её отец её бросил, мать слишком занята, а друзья скорее скажут, чтобы она не позволяла обращаться так с собой, чем предоставить настоящую помощь. Они все боялись вампира, и Деймон уподоблялся этой властью, каждый раз ломая все больше и больше хрупкую девицу. — Ты забудешь то, что увидела. Ты забудешь о том, что встретила нас в школьном коридоре, в кабинете Аларика Зальцмана. — Вы закончили? Мне не терпится поиграть. Стефан тяжело вздохнул. Ему совершенно не нравилось то, что Деймон вот так безцеременно игрался с ни в чем не виновной девушке, которая всё ещё была школьницей и даже не достигла своего совершеннолетия. Она была еще ребенком, который жизни не познал но потрошителю ли говорить о морали? Стефан совершал намного больше аморальных вещей, и, пусть он был не в себе и правила им его бесконтрольная мания и включенный ген, он явно был не тот, кто мог осуждать своего брата. Он вцелом не желал осуждать кого-то. Может, ему и было жаль Кэролайн Форбс, но его "доверие" к Деймону было сильнее. Лишь пробурчав: «Может, хватит?», Стефан отдал слегка шокированную Форбс. Деймон, отмахнувшись от младшего брата, словно от назойливой мухи, увёл Кэролайн к себе. Он не хотел и даже не желал слушать чьи-то, а тем более своего младшего брата, нравручения о правильности и "доброты душевной". Деймон был, есть и будет аморальным кретином, но он никогда и не скрывал своих властных, повелительных манер, и грубого, отвратительного характера. Он причинял другим боль, даже если этот другой его родной брат. Он не хотел, не желал заботиться о чувствах других, для Деймона это казалось унизительным. *** Стон боли тихо пронесся по обширным покоям в поместье Сальваторов. Деймон грубо сжал тонкую шею жертвы, упиваясь опухшими губами, прижимаясь телом к девице. Форбс устало пробормотала что-то под нос, и откинула голову на подушку, рассыпав волосы ореолом вокруг себя. Приподняв вялое тело за шею к себе, Деймон откинул копну золотистых волос с плеча Кэролайн, и, глубоко вдохнув, впился клыками в нежную кожу человеческого тела. Пожирая кровь, как самое дивное лакомство, Деймон крепко сжимал талию девицы, по-удобнее посадив её возле себя. Кровь стекала по всюду, струйками пробегаясь по вздымающей груди. Отчаянный крик возразился по всему поместью, заглушая все тихие стоны и неровное дыхание. — Это было великолепно, блонди. Без возможности даже прошептать что-то в ответ, Кэролайн устало положила голову на матрас, повернувшись в бок. Её глаза закрывались, а тело слабо выдавало признаки жизни — слишком вяло было её сознание, а дестрой в её голове и больше добавил неприятностей. Прикрыв глаза, девица сразу же "потеряла сознание". Темнота обрамляла страхи и все пугающие ужасы, что предстояли впереди. Ажитация утомляла, словно у Форбс отняли воздух, или, превысили грани между реальным и невозможным, оставив её где-то между двумя слоями измерения, привязанную, словно Гера, подвешенная над землей, скованная в Олимпе. Кэролайн чувствовала себя отчужденно, будто не в своей тарелке. Деймон проявлял к ней императивность, и это давление, ингрибирование собственного выбора и решений, когда он пользовался ею словно куклой, которая сделает всё, что он скажет. Все это постепенно убивало её. Они все скажут: это было просто шуткой, лишь очередным проказом старшего Сальваторе. Но эта шутка убила её. Для них это было просто шуткой, но эта шутка сломала её. Каждый вдох и выдох казался осязаемым, возможным. Когда она теряла сознание, Кэролайн наконец чувствовала себя свободной, ведь в это время её душа и тело полностью принадлежали ей. Никакое внушение не работало на «спящее» тело, поэтому её, контрастирующее с обливающимся кровью сердцем, разум был в состояние покоя и она старалась сделать эти моменты, эти мгновения как можно более свободнее и как можно более приятнее. Её тело уже несколько месяцев не принадлежало ей. Деймон брал ее где хотел и сколько хотел. Выводя из очередной вечеринки, кусал её до потери сознания. На другой вечеринке уводил навверх и брал с силой, иногда не используя внушение — это било по ней сильнее всех. Она чувствовала каждую свою эмоцию. Чувствовала каждую секунду страха и паники, осознание безнадежности и "ловушки".  После он заставлял её забыться, но разве это имело смысл? Её душа разбита и сломлена. И без того закомплексованная Кэролайн Форбс, стала просто чем-то ввиде потухшей свечи или дожженного огня в камине. Она была деревом, которое сожгли в очередном пожаре. Была озером, которое осушили для перелива в другое. Она была исчерпана и потрепана — использованная. И сейчас, когда девица невинно покоилась на просторной кровати, видя в сознание лишь, как никогда ранее, столь желанную темноту. На обнаженное тело старший Сальваторе накинул легкую простыню, аккуратно, словно с заботой, убрав щекочащую прядь золотистых волос за ухо. Иногда, он мог быть нежен и бережен. Но уж точно не с ней. Уж точно не тогда, когда она в сознание. *** Сидя в одном из кресел гостиной комнаты поместья Сальваторов, прижав колени к груди, Кэролайн выглядела растрепанно и устало. Волосы беспорядочно покоились на её плечах, а в глазах таился беспорядок. В её руках была кружка с горячим кофе, который так любезно ей приготовил Стефан. Внушение уже подействовало, поэтому Кэролайн не помнила и кусочка их связи с Деймоном. Однако кровавые шрамы на спине, и новая рана на плече напоминали ей эту дрожь по телу. Ей было холодно. Губы немного посинели, а зубы не попадали с первого раза друг на друга. Она дрожала, как листья при сильном ветре. И, пусть младший Сальваторе накрыл её тёплым одеялом, её сознание играло с ней двойную игру. Она постепенно сходила с ума. На неё вечно использовали внушение, и её мозг превращался в кашу. Кэролайн сидела в прострации, глядя в никуда, видя лишь размывающиеся силуеты. Она потеряла эту тонкую грань между реальным и выдуманным кем-то. Она не понимала, что происходит, и каждый раз эта ситуация усугублялась все больше и больше. Каждый раз она все больше и больше становилась будто парализованной, онемевшей, и смотрела сквозь тела. Это казалось ужасающим, и даже смотреть на это было пугающе. — Мне нужно кое о чем поговориоь с Лиз. Но это нужно сделать в неформальной обстановке. - произнес Деймон, задумчиво тарабаня пальцами по столешнице. — Может, на вечеринке, где все будут веселиться, а она работать? Да. Это хорошая идея. — Если ты имеешь ввиду, чтобы Кэр организовала эту вечеринку через твое внушение, то оставь это хотя бы на пару дней. Она скоро с ума сойдет от этого твоего вечного внушения. — Именно это я и имел ввиду, но, прости, братец, у меня нет времени её жалеть, и у меня нет времени откладывать свои дела. Пора за работу, блонди. Деймон, медленно шагая, подошел к Кэролайн. Идеально чистые черные ботинки сверкнули в её сознание, и та, приподняв глаза, взглянула в лицо старшего Сальваторе. В душе пронесся легкий страх, и её грудь сжало. Кэролайн не понимала, чем вызвана столь противоречивая реакция, когда всё тело покалывало от одного лишь взгляда в глубокие, бездонные глаза. Она чувствовала протекающую по венам лаву, и одновременно ее влекло к нему и отторгало. Каждый милиметр ее тела дрожал, заставляя её подвинуться чуть назад, чтобы не чувствовать дыхание Сальваторе на хрупкой коже. Деймон присел на корточки перед Кэролайн и отнюдь не мягко сжал колени Форбс, расширяя зрачки. Приказав ей организовать вечеринку, он точечно указал детали, которые были необходимы для его «злодейского плана». Проглатывая все слова, Кэролайн нервно сглотнула, чувствуя как ее горло разрывает, ощущая боль. Оно было словно изрезано, сухое и болезненное. Однако, она промолчала. Закончив свою операцию по внушению,  Деймон взглянул на её запястье с выпирающей венкой. Его глаза загорелись соблазном, но несмотря на желание, Сальваторе отступил, понимая, что не может так просто испортить все представления. Ему стоит просто подождать.