Дети Терры

      Ночь окутала жителей Магриба сухим прохладным покрывалом. Дорогая роскошь — свежий ветерок обтекал стены дома Инсар Аль-Хатиба, просачиваясь во внутренние дворики и играя с листьями мандариновых деревьев.       Ясир сидел на земле у фонтана и слушал журчание воды. Ему снова не спалось, что в последнее время случалось слишком часто. Монотонная, не требующая смекалки работа по дому угнетала, ему некуда было деть бьющую через край энергию молодости, и Ясир направлял её в размышления, отчего сон становился всё хуже. Размышления не только не приносили облегчения, но утяжеляли груду камней, сложенных на сердце.       Он перекинул руку через каменный бортик фонтана и замер, не касаясь воды. Аль-Хатиб запрещал окунать в фонтан руки даже для того, чтобы зачерпнуть пригоршню и напиться. Ясир был единственным, кто с завидным постоянством нарушал запрет. И всё же, полоскать руку просто для того, чтобы она не болталась без дела, было слишком даже для Ясира. Он раздосадовано щёлкнул пальцами и прислонился к фонтану, вытянув ноги.       Ясир всё ещё находился под пристальным взором старейшин, решавших его неразрывно связанную с Ноа Джоши судьбу. О судьбе Ноа Джоши Ясир не знал ничего, кроме того, что отверг его и теперь горько об этом сожалел. Он выбрал верность Смотрящим, доказав, что Инсар Аль-Хатиб не зря заступился за него перед Советом. Но чего могла стоить эта верность Ясиру, Аль-Хатибу и всему миру, если Ноа Джоши — ягик, который попал в беду, и Ясир отказал ему в помощи?       Ясир замычал, запустив пальцы в кудрявые волосы и разворошив. Длинные пряди упали на лицо, и он убрал их за уши.       Ноа Джоши предложил свои мысли. Стоило ли отталкивать? Ясир сжал голову и застонал. Конечно, стоило, ведь он дал слово Аль-Хатибу. Будь здесь Абдулла, он подтвердил бы, что Ясир поступил правильно. Но Ясир не сказал Абдулле. Этот обманщик уехал, несмотря на то что обещал задержаться.       Одиночество пропитало каждую клеточку Ясира. Его окружали два названных младших брата, ученики Аль-Хатиба, найденные им, как и Ясир, в обнищалых семьях, происходящих от первых Смотрящих. Рядом с Ясиром постоянно находился Аль-Хатиб, но он всё равно чувствовал себя непонятым.       Он не знал, что происходило с Ноа Джоши, не знал, жива ли Анна, не представлял даже, что творилось в мире, кроме того, что колонии атлантов стояли оккупированными. Это раздражало и злило Ясира, и он не был уверен, что сможет когда-нибудь стать таким же беззаботным как прежде.       Вымотанный ночным бдением, он вернулся в комнату в надежде уснуть. До рассвета, когда он поднимался для выполнения домашних обязанностей, оставалось всего пять часов. Прошлой ночью Ясир сомкнул глаза за два часа до подъёма, но даже это не сделало его сонным. Вялым — да, но не сонным.       Стоило Ясиру прилечь, как стало ясно: если он и выспится, то точно не сегодня. Ворочаясь с одного бока на другой, он постанывал и проклинал судьбу, в порыве гнева запустив подушку в стену и не потрудившись восстановить порядок. В комнате и своей голове. Спустя какое-то время Ясиру показалось, что он всё же засыпает, но оказавшись в смердящей по́том и кровь тюремной камере, понял, что ошибся.       На полу, прислонившись к стене, сидел мужчина. Он дернулся, поднял голову и посмотрел на Ясира, презирая порядки незримых миров и заставляя сердце биться быстрее.       — Это ты, — проговорил Ясир, не в силах принять, что Ноа Джоши мог видеть его духовное тело. — Что ты здесь делаешь?       В безжизненном взгляде Джоши промелькнула искра ярости. Он без сомнения узнал Ясира, но желания видеть его или кого-то ещё, у него не было. Джоши прижал колени к груди, уложил на них голову и, казалось, забыл о существовании Ясира.       Теряясь с каждой минутой всё сильнее, Ясир осмелился приблизиться на пару неслышных шагов, но Джоши среагировал так, будто по полу прокатилась рокочущая дрожь.       — Зачем ты пришёл? — прорычал он, поднимая голову и глядя на Ясира со злостью в налитых кровью глазах. — Помнится, в прошлую встречу ты приказал мне убираться.       — Что с тобой произошло? — оторопело выдавил Ясир. Следов избиения он не заметил, да и кровь, пропитавшая камеру, принадлежала предыдущим пленникам. Но выглядел Джоши как заживо погребённый, и это пугало Ясира. Ведь в будущем, которое он видел, Ноа Джоши был совсем другим.       Страх уколол Ясира под рёбра, и он подскочил к Джоши, упав на колени. Когда Ясир коснулся его, Джоши вздрогнул, поднял голову и встретился с ним взглядом.       — Ты можешь почувствовать моё прикосновение? — опешил Ясир. — Немыслимо!       В ответ Джоши выкинул руку и схватил Ясира за запястье, сжав так сильно, что у Ясира на эфемерных глазах навернулись эфемерные слёзы. Джоши держал его, а Ясир не мог понять, что происходит, потому что никто из обитателей материального мира не мог прикоснуться к иноходцу в духовной форме. Эта нерушимая правда защищала Ясира в путешествиях, служа тысячам предшественников на протяжении всей истории. Однако Ноа Джоши мог не только видеть Ясира, но и касаться его.       Глаза Ясира распахнулись от ужаса. Ноа Джоши уже нарушил один из законов мироздания, вернувшись живым из Мира душ, и теперь нарушал другой. Кто он после этого, если не ягик?       — Ты оттолкнул меня, когда был нужен, — выдавил Джоши, блуждая по тёмным закоулкам своего разума и, казалось, совсем не слушая Ясира. — Ты не захотел стать моим другом, поэтому теперь ты — мой враг. И я не хочу проводить последние часы в компании ещё одного врага. Проваливай.       Джоши оттолкнул его. Ясир отшатнулся и, не удержавшись, повалился на пол, откуда уставился на Джоши в недоумении.       — Что значит «последние часы»? — прошептал он.       Джоши не ответил, но Ясир ощутил вспыхнувшую в нём злость. Чувствуя себя наивной игрушкой в руках судьбы, он подобрал под себя ноги и затараторил:       — Тебя не могут убить. В будущем всё не так. В будущем ты — ягик, который повелевает яхшасами и медиумами. Ты тот, кто объединил яхшасов и медиумов. Ты не можешь умереть, — Ясир почти плакал, говоря это, чтобы убедить себя и не впасть в отчаяние. — Ты должен выжить, и тогда на Терре будет мир. Если ты умрёшь, — Ясир запнулся и ощутил, как по щекам текут почти настоящие слёзы, — мира не будет. Я не знаю, что тогда будет. Я видел другое.       Джоши показалось, что Ясир вот-вот лишится чувств, но вспомнил, что его здесь нет. Так пусть проваливает обратно в тело и учится пожинать плоды своей глупости, как Джоши учится пожинать плоды своей.       — Мне плевать, — отрезал Джоши. — Оставь меня.       Но сталь в его голосе подействовала на Ясира с точностью наоборот — отрезвляюще. Он поднялся и упёрся ногами в каменный пол.       — Я уверен в том, что видел, — парировал Ясир. — Покажи мне свои мысли.       Не успел Джоши и слова сказать, как обстановка изменилась. Вместо каменных стен и духоты тюремной камеры его обдало жарким иссушающим ветром, а нос защекотал запах ванили. Вместо испачканной одежды, в которой прятался шприц с антидотом, на Джоши снова были штаны-шаровары. Он стоял на открытой террасе, глядя на океан и слушая крики чаек. Под ним расстилался светло-каменный город из низких домишек и узких улиц, и в этом городе не было ни души.       До недавнего времени Джоши жаждал оказаться здесь, но теперь самоуправство Ясира показалось ему форменным издевательством.       — Да чтоб тебя, человеческий мальчишка! — рявкнул Джоши.       Ясир склонил голову набок, и лучи полуденного солнца позолотили кончики его кудрявых волос. Его мягкий мысленный голос обволок гнев Джоши:       — Я потомок первых людей, а ты прекрасно знаешь, кем они были, и знаешь, что все люди — атланты. Но некоторые больше, чем другие.       Он многозначительно поглядел на Джоши, положив руку на ограждение террасы, и Джоши против воли залюбовался. Искрящийся, как тёмное золото, Ясир походил на проблеск света в его безрадостном положении. Удушливый смрад тюремной камеры отступил, уступая место дуновению свежего ветра, и Джоши начало казаться, что заточённое в неволе тело было ненастоящим. В настоящую превратилась жизнь в пустом, дышащем свободой городе, и Джоши уже не хотел сбрасывать Ясира с террасы.       — Я догадывался, что ты Смотрящий, — сознался Джоши. — Ты ведь Смотрящий?       Уловив перемену в настроении, Ясир довольно кивнул.       — Было бы странно, если бы ты не догадывался. Однако мы здесь не за повторением уроков истории.       Пронзительный взгляд Ясира взял Джоши в плен, а тот вдруг осознал, что их губы не двигались.       — Не смей лезть в мою голову! — вскрикнул Джоши.       Но Ясир уже переступил невидимую черту, а он не почувствовал. Удивительно, насколько легко Ясир проникал в чужой разум, приходясь по самым пыльным закоулкам, не оставляя следов. Если бы Джоши не знал, что скрывалось за пронзительным взглядом, ни за что бы не догадался, что его натура раскрылась и оказалась разложена по полочкам в упорядоченном мозгу Ясира.       Закончив, Ясир подобострастно упал на колени и распростёрся на полу в нижайшем поклоне.       Джоши ошеломлённо уставился на блестящую от пота бронзовую спину. Свисающие кудрявые волосы сверкали чёрным золотом и закрывали лицо.       — Я так виноват перед тобой! — воскликнул Ясир, не отрывая лба от пола. — И перед всем человечеством. Я ничтожный человек, плохой ученик и ужасный Смотрящий. Я должен был помочь тебе, ягик. Теперь я вижу, что моя судьба неразрывно связана с твоей, и больше не стану поступать против тебя.       Ясир замолчал, продолжая лежать на разноцветной каменной мозаике, потёртой подошвами ног, жаркими ветрами и временем.       В животе Джоши заворочался тугой ком невыраженных эмоций. У него не было ни малейшего желания быть связанным с этим непонятным, пугающим своей откровенностью юношей, но Ясир был здесь, и Джоши начинало казаться, что он знал всё, что нужно знать о Ясире Эль Захре.       Однако пафосные речи о судьбе и предназначении смущали Джоши, а резкие и по большей части непредсказуемые перемены в настроении Ясира пугали.       — Я не ягик, — устало возразил Джоши.       Ясир сел на колени, и его глаза, глядящие со смесью стыда и вины, показались Джоши обсидианами, огранёнными до зеркального блеска.       — Нет, ты ягик, теперь я в этом уверен, — сказал Ясир. — А твой странный искусственный друг прав, стена на самом деле существует.       «Искусственный друг? — вскинул брови Джоши. —  Это он про Рига, что ли?»       — И поскольку ты отчасти джэбат, она существует в твоём сознании тоже, — продолжил Ясир. — Я должен был понять. Какой я дурак, искал способ попасть за стену в закрытом от меня сознании джэбатов, когда мог пройти вместе с тобой. Что я за несчастное глупое создание, самое глупое на этом свете?       Похоже, страсть к самобичеванию у него в крови, но для Джоши куда важнее была стена. Его сердце забилось быстрее, и Джоши подался вперёд, опустившись рядом с Ясиром и словно со стороны услышав свой возбуждённый голос:       — Ты можешь отыскать стену в моём сознании?       — Если пропустишь, то да. Но твоя тень, — потупился Ясир. — Она может оказаться сильнее тех, что я встречал.       — Какая тень? — напрягся Джоши.       — Стену стерегут демонические тени. Они живут в сознании всех джэбатов, и их не так-то просто обойти.       Волосы на голове Джоши зашевелились от ужаса. Было ли то, что с ним сделали, обратимо или Джоши навсегда останется полу-джэбатом? Сможет ли он когда-нибудь вытравить из себя призраков Шай-Котара и обрести целостность?       — То есть, меня не только использовали как хранилище, но ещё и подселили ко мне чудовище?       В ответ Ясир грустно покачал головой.       — Нет, Ноа Джоши. Демонические тени — порождение джэбатов. Не знаю, почему это происходит, но это так. Жизненная сила тени отражает силу джэбата, и поскольку ты ягик, боюсь, я не справлюсь с твоей тенью.       — Я не ягик, — это начало раздражать Джоши. Было бы неплохо запретить называть его так. — Разве я не могу справиться со своей тенью сам?       — Не знаю. Я ни разу не имел дело с джэбатом, сохранившим разум и волю. Возможно, ты сможешь убить тень, — помолчав, Ясир тихо добавил: — Или она убьёт тебя.       Морская гладь всколыхнулась, и отблеск солнца ударил в глаза Джоши. Вскрикнула чайка. Взгляд Ясира, серьёзный и твёрдый, упёрся в него в ожидании.       Часть Джоши, должно быть, сошла с ума, и в этом он ничем не отличался от других джэбатов. Джоши повезло, что удалось сохранить осознанность, а ведь до недавнего времени он считал, что сбежал от Шай-Котара, отделавшись лишь тяжёлым потрясением.       По отупению, читавшемуся на лице Джоши, Ясир понял, что он в самом деле нуждался в помощи. Ноа Джоши был ягиком, а Ясир предал его, выбрав Смотрящих. Аль-Хатиб учил слушать себя, но запретил довериться внутреннему зову в решающий момент, поэтому отныне Ясир решил выбирать только себя.       Он коснулся лица Джоши и тот вздрогнул. В улыбке Ясира теплилось столько доброты, что Джоши захотелось стать соучастником его неиссякаемой веры в лучшее будущее. Он накрыл руку Ясира и сказал:       — Помоги мне попасть за стену.       Ясир лучезарно улыбнулся:       — Конечно. Но ты должен бороться за жизнь. Ты очень сильный яхшас и сможешь выбраться из тюрьмы. Я больше не буду сомневаться и покажу Смотрящим своё будущее. Уверен, они помогут.       Ясир узнал о лазе в доме Анлуана и о том, что они собирались делать. Он говорил уверенно, заражая уверенностью Джоши. Возможно, в том, чтобы быть связанным с ним, не было ничего дурного.       — Так уже лучше! — воскликнул Ясир, и Джоши ощутил, как вокруг него сгущается темнота, запах ванили исчезает, а улыбка Ясира растворяется в пространстве.

***

      Риг сидел в своём дорогом кабинете на дорогом стуле. Перед ним стоял стакан с дорогим виски, а взгляд упирался в дорогой стол. Его дорогие механические руки лежали на столе, удерживая дорогой и очень острый нож.       Всё это больше не приносило Ригу удовольствия. У Рига в желудке кис непереваренный ужин, потому что его настоящий желудок отказался работать из-за мыслей, роившихся в настоящем мозгу. Жаль, учёные не придумали, как заменить мозг и запрограммировать должным образом, чтобы в нём зарождались только правильные мысли, которые не мешали бы пищеварению. Потому что всё, что запланировал бы идеальный мозг, шло как надо.       Проблема Рига заключалась в том, что когда-то давно он был просто Ригом. Не Ригом, главой шпионов Шай-Котара, не Ригом Сойхэлом, лидером сопротивления яхшасов.       Он был наивным мальчиком, сданным родителями Шай-Котару. Родителями-кахибами. Родителями, будь они прокляты, яхшасами, которые испугались силы сына и пожелали превратить его в джэбата.       Но Шай-Котар, будь он тоже проклят, распорядился иначе, потому что Риг оказался телепатом, превосходящим по силе лучших телепатов ордена. Ноа Джоши ещё не родился, и Риг не знал, благодарить его за это или проклинать.       Жизнь сложилась бы неизмеримо проще, превратись он в джэбата. Риг прожил бы отведённые орденским куклам тридцать-сорок лет и умер ещё на Сафид. Но судьба привела его в дорогой кабинет за дорогой стол к очень дорогому ошейнику — единственному, чего Риг никогда не желал и от чего страстно хотел избавиться.       Строя неидеальным мозгом неидеальные планы он не учёл, что Иэн Хильдерман расколется. Как не учёл и того, что Ноа Джоши в самом деле приложит к этому руку.       Риг долгое время планировал переворот и хотел, чтобы ягик его возглавил. Но если ягика не вытащить из тюрьмы ему, как и всему планированию Рига, крышка. Не говоря уже о том, как подступиться к Альянсу, после того как Ноа Джоши почти убил Иэна Хильдермана. Вред, который Хильдерман причинил миру, открыв разум Шай-Котару, оказался настолько велик, что просчитать последствия заранее было невозможно.       И всё же, Иэна Хильдермана нельзя было оставлять в руках Шай-Котара. Не из глупого сочувствия, а из-за опасений, что у него оставались в запасе истории. Иэна нужно было вызволить вместе с Ноа Джоши, и Ригу стоило подумать, как это сделать.       Лезвие длиной в пятнадцать сантиметров вошло в стол наполовину. Это был виргинский дуб, не только красивый, но и прочный. Тот факт, что Риг способен без труда вонзить в него нож, должен был устрашать его врагов. И устрашал, поэтому Ригу нужно придумать хорошее объяснение, почему у него не было причин вытаскивать Ноа Джоши и Иэна Хильдермана из тюрьмы.       Он просидел в тишине несколько часов. Потом встал, огляделся и вышел из кабинета, не потрудившись вынуть нож стоимостью в треть стоимости стола. Кроме Ноа Джоши, Иэна Хильдермана и спасения планов у Рига было ещё одно важное дело, и оно не терпело отлагательств.