Дети Терры

      Август разбавил скучные будни Ясира визитом долгожданного гостя.       Он проснулся перед рассветом, вытер пот простынями и вытянулся на боку, приготовившись досыпать. Но духота нарождающегося дня кусала и щекотала кожу головы, изнывающую под покровом густых курчавых волос. Солнце ещё не взошло, и в комнате царил удушливый полумрак. Ни свежести ночи, ни дуновения ветерка. Лёгкое тканное полотно на дверном проёме висело как прибитое к полу. Ждать милостей от нового дня не приходилось.       «Раз уж проснулся, надо вставать», — рассудил Ясир и поднялся с кровати, недовольно оглядев маленькую комнатушку.       Тут слух уловил звучание знакомого голоса. Тихое, едва различимое за плеском воды в декоративном фонтанчике. Взбудораженный, Ясир наспех натянул штаны-шаровары и как был — неумытый, со спутавшимися за ночь завитушками чёрных волос и оголённым торсом — выскочил в мандариновый дворик, чтобы столкнуться с двумя мужчинами, сидящими за столиком у фонтана.       — Абдулла! — радостно воскликнул Ясир, но в ответ из едва занимавшейся розовинкой полумрака на него поглядели две мрачные тени.       Ясир опешил. Абдулла ему не обрадовался? А взгляд Аль-Хатиба и вовсе прогонял обратно в комнату. Однако заминка продлилась меньше минуты, плеск воды в фонтане вернул Ясира к действительности, ожил и Абдулла. Он встрепенулся, словно только сейчас увидел Ясира, поднялся со стула и направился к нему с простёртыми объятиями. Ясир тут же окунулся в них и оказался окутан родным запахом.       Абдулла похудел, став похожим на длинную шпалу. Его дорожная одежда — пыльная и пропахшая многодневным потом джеллаба — оказалась потёрта и местами порвана. В его близко посаженных чёрных глазах сквозила усталость.       — Я рад тебя видеть, дружок, — улыбнулся Абдулла, и его голос показалась Ясиру замученным.       Он не узнал своего энергичного неунывающего друга. Не друга, а почти брата, показавшегося далёким и чужим.       — Я просто устал, — Абдулла погладил его по голове. — Дай мне закончить и отдохнуть, тогда мы с тобой повеселимся.       Аль-Хатиб не вмешивался, молчаливой тенью наблюдая за ними из-под мандаринового дерева. Он ждал, когда Ясир уйдёт, а Абдулла вернётся к нему, и в глазах его горело нетерпение. Несдержанность Аль-Хатиба и явное нежелание находиться в обществе Ясира обескураживало.       Ясир бережно отнял руки Абдуллы и улыбнулся так дружелюбно, как только сумел.       — Я подожду, — тихо прошептал он. — Прости, что помешал.       И скрылся в комнате, откинув полотно из лёгкой шерсти и притворив деревянную дверь. Аль-Хатиб доверился ему, оставшись и продолжив тихий разговор.       Ждать пришлось долго. Аль-Хатиб поднялся с места, когда солнце взошло достаточно высоко, чтобы ограждающие дом стены позволили солнцу накалить землю во внутреннем дворике.       Младшие ученики, жившие в комнатах по соседству с Ясиром, благоразумно не покидали жилищ, пока Аль-Хатиб не скрылся в хозяйственной половине дома. Тогда двое мальчиков, семи и одиннадцати лет, выбежали из комнат и облепили ослабшего и ещё более вымотанного Абдуллу, засыпав его вопросами.       Как бы Ясиру ни хотелось присоединиться, он набрал в лёгкие побольше воздуха и строго воскликнул:       — Что вы накинулись? Разве не видите, ваш брат устал.       Младшие ученики пристыженно опустили глаза, и если бы Абдулла пожурил их за лишнюю прыть, они тотчас попадали на колени. Но вместо них Абдулла пожурил Ясира:       — Зачем ты так?       — Ты должен вымыться, поесть и как следует отдохнуть, — ответил Ясир, а во взгляде читалось: «Если даже мне не позволено задерживать тебя, то им подавно».       В каком-то смысле Ясир имел больше прав на Абдуллу, чем любой другой воспитанник Аль-Хатиба. Поэтому младшие ученики ретировались, оставив их под палящим зноем августовского солнца.       — Я буду ждать, — сказал Ясир. — Приходи, как отдохнёшь. А мне пора за работу, солнце уже высоко.       — Ты ведь тоже не завтракал, — заметил Абдулла. — Не хочешь составить мне компанию? Думаю, сегодня учитель простит тебе отлынивание от домашних обязанностей.       Ясир просиял и согласился встретиться с ним в мандариновом дворике через четверть часа.

***

      К их возвращению на столике у фонтана стоял поднос с парующим чайником, воздушными пшеничными батбутами, козьим сыром и кускусом.        Ясир и Абдулла, не сговариваясь, опустошили миски с кускусом, и лишь потом переглянулись.       — Ешь, — Ясир придвинул ему расписное блюдо с батбутами. — Тебе нужно набираться сил.       — Набираться сил и объедаться это разные вещи, — улыбнулся Абдулла, подбирая с блюда лепёшку и расправляясь с ней в прикус с сыром. — Разделим поровну, как обычно.       — Я уже забыл, как это бывало, — опустил взгляд Ясир. — Мы слишком давно не завтракали вместе.       Последний раз они виделись через прутья решётки. Всё, что у них было — это возможность попрощаться перед отъездом Ясира в колонию, под пристальным взором охранника и страхом больше не увидеться. На Африканском континенте в сторону медиумов до сих пор посматривали с подозрением, а уж к медиумам, покусившимся на лишённых парапсихических способностей людей, относились как к скоту, не заслуживающему снисхождения.       Когда Ясир вернулся в Магриб, имя Абдуллы очистили от позора убийцы, и он помогал матери Ясира в Эс-Сувейре, откуда отбыл по заданию Аль-Хатиба. Вот и вышло, что они не виделись год.       — У нас будет возможность наверстать упущенное, — подмигнул Абдулла. — Я надеюсь задержаться.       Ясир заметно оживился.       — Так, где ты был? И как мама?       — С твоей матерью всё в порядке, — поспешил заверить Абдулла, — моя помощь понадобилась ей для починки домашней утвари. Она надеется, что ты навестишь её в этом году.       — Если бы это зависело от меня, — отозвался Ясир. — Впрочем, расскажи лучше, где ты был.       Абдулла сочувственно вздохнул. Он знал, что Ясир любил Эс-Сувейру, но после стольких лет ученичества не смог бы довольствоваться участью торговца рыбой или танцора, что пророчили ему старейшины. Но Абдулла также знал, что у настойчивости Ясира было и другое оправдание.       — Я путешествовал, — уклончиво и с явной неохотой признался Абдулла.       — Ты всегда путешествуешь. Где ты побывал в этот раз?       — То там, то тут. Повидал разных людей и обычаи.       — Почему ты так похудел? Тебе пришлось туго?       — Не так, как в прошлый раз, — Абдулла потянулся через столик и взял очередную лепёшку. — Прости, дружок, мне нельзя об этом рассказывать.       — Учитель не велел? — нахмурился Ясир, и Абдулла не понял, тревога в его голосе была или недовольство.        — Дело не в Аль-Хатибе, — обычно они называли его учителем, но Абдулла посчитал, что в нынешней ситуации Аль-Хатиба уместно назвать именем, под которым скрывается в первую очередь старейшина Смотрящих.       — А в чём? — настроение Ясира заметно ухудшилось. — Это связано с ягиком? Сейчас все разговоры только о нём. Из-за него меня заперли в доме за ежедневной уборкой и детской работой, чтобы я не спёкся от безделья.       — Тебя наказали не поэтому, — упрекнул его Абдулла. — По правде, тебе следовало подумать о своём поступке. Спасение Ноа Джоши привело к падению Иэна Хильдермана. Потерять Зеро само по себе ужасно, но в сложившейся ситуации есть вещи и похуже.       — Я знаю, — мрачно заметил Ясир. — Исполнение второй части пророчества учителя.       В его голосе не прозвучало раскаяния, и Абдулла с сожалением признал правоту Аль-Хатиба: Ясир не сознавал последствия своих действий. Такое поведение не подобало Смотрящему.       — Исполнение пророчества поставит медиумов под удар, — сказал Абдулла. — Но кроме этого, твой поступок может лишить нас ягика.       Ясир вскинулся, подавившись воздухом:       — Я спас ягика!       — Ты спас яхшаса, который пошёл по пути разрушения, — помолчав, Абдулла добавил: — Вернув его в наш мир, ты лишил Ноа Джоши времени.       — Он был в мире душ и не походил на яхшаса, у которого много времени, — парировал Ясир. — Ещё чуть-чуть, и он бы умер.       Последние слова со злостью сорвались с капризных губ.       Абдулла посмотрел на него и не узнал. Что сделалось с весёлым юношей, которым Ясир был всего год назад? Неужели Ноа Джоши так глубоко поселился в его мыслях, что изменил его? Ясир отправился за ним в пограничье мира душ, но делиться этим, по всей видимости, ни с кем не собирался.       Открытие потрясло Абдуллу. Прежний Ясир рассказывал ему все переживания, доверял сны о Ноа Джоши, и Абдулла сохранил их в тайне. Но что теперь? Неужели Ясир больше не хочет с ним делиться?       Ясир поджал губы, догадываясь, о чём думал Абдулла. Но после осуждения старейшин Ясир закрылся в плотной раковине, боясь даже пискнуть. Особенно рьяно он скрывал сны, в которых бродил по плантации и пансиону, что однажды раскинется на просторах Магриба. О месте, в котором будут жить и обучаться десятки медиумов и яхшасов, словно нет между ними различий. Хозяином этого пансиона и тем, благодаря кому его возникновение станет возможным, будет Ноа Джоши.       Об этом видении Ясир никому не рассказывал, храня в сердце, как драгоценный камень. Мечта о мире, в котором между медиумами и яхшасами не будет противоречий, стала его путеводной нитью. Эта мечта была слишком личной, чтобы говорить о ней с Аль-Хатибом. Но, может быть, Ясир мог доверить её Абдулле?       — О чем ты задумался? — спросил Абдулла, изучив его нахмуренный лоб.       — О том, что Смотрящие забыли, как глядеть в будущее, и стали судить по обрывкам настоящего.       — Если ты говоришь о Ноа Джоши, тебе следует говорить тише, а ещё лучше — помалкивать, — вздохнул Абдулла, понизив голос. — Ты навлёк достаточно бед на себя и Аль-Хатиба, чтобы и впредь открыто сомневаться в мудрости Смотрящих.       Ясир смерил Абдуллу внимательным взглядом и засомневался, что сможет объяснить, почему спас Ноа Джоши. Абдулла был другим, и Смотрящие доверяли ему больше. Возможно, что-то давало ему повод думать, будто Ясир и впрямь оступился. Но Ясир полагался на силу, доверять которой его учил Аль-Хатиб.       До сих пор всё, что он видел, блуждая по просторам нефизических миров и перемещаясь из настоящего в прошлое, а из прошлого — в будущее, сбывалось. Значит, сбудется и пансионат, а вместе с ним, спокойная жизнь для медиумов и яхшасов. Единственным, кто мог осуществить эту мечту о мире, был ягик. Значит, Ноа Джоши и был ягиком.       Но Ясир не верил, что после оказанного ему недоверия сможет убедить старейшин.       — Ясир, я не хочу подвергать сомнению твои решения, — осторожно заговорил Абдулла. — Поскольку знаю, как сильно ты отличаешься от других иноходцев. Большинство может путешествовать в нефизических мирах лишь в настоящем, но ты пересекаешь границы прошлого и будущего. Ты можешь окунуться во времена первых атлантов, если захочешь, и узнать то, что неизвестно мудрейшим из старейшин. Я уверен, что у твоего молчания есть причины, как есть причины не объяснять их. Но пойми, речь о ягике, которого не было с незапамятных времён. О свободе нашего народа! А ты молчишь.       В ответ Ясир устало покачал головой.       — Границы моего пророческого дара очерчены длиной моей жизни, — сказал он. — Поэтому узнать историю тех, кто жил до меня, как и тех, кто будет жить после, я не могу. Не приписывай мне слишком многого значения.       — Ты можешь обратиться к памяти своих прошлых и будущих жизней, — многозначительно заметил Абдулла. — Возможно, мои слова покажутся кощунством, но Инсар Аль-Хатиб всего лишь провидец и может довольствоваться только тем, что показывает прихотливая судьба. Но ты можешь исследовать каждую минуту прошлого и будущего, в которых жил, живёшь или будешь жить.       — Нет, такого мне не дано, — отрезал Ясир.       — Это одна из возможностей, которую предполагает сила иноходцев, — возразил Абдулла. — Ты мало старался.       — Говоришь, как учитель.       — Потому что он прав, — усмехнулся Абдулла. — Я уверен, что однажды тебе откроется Терра далёкого прошлого и история будущего нашей цивилизации. Аль-Хатиб не зря выделяет тебя из других учеников. Я думаю, он хочет, чтобы ты занял его место.       Ясир поперхнулся остывшим чаем.       — Сказочник ты, Абдулла. Смотрящие собираются разжаловать меня из учеников, отобрать память, закрыть от меня дар и отправить торговать в Эс-Сувейру.       — Аль-Хатиб этого не допустит, — уверенно заявил Абдулла, и Ясир пожалел, что не может разделить его энтузиазма.       — Далеко же ты увёл меня от цели своего путешествия, — поняв, что попался на удочку Абдуллы, Ясир усмехнулся и предложил ему последнюю лепёшку. — Где ты побывал?       Абдулла замер, едва успев надкусить лакомство. Слова встали у него поперёк горла, но он решительно вытолкал их:       — Аль-Хатиб запретил говорить.       — Это связано с ягиком?       — С Ноа Джоши, — признался Абдулла. — Большего сказать не могу.       — Больше и не нужно, — неожиданно легко отозвался Ясир. Он взялся за стол и качнулся на табурете. На его лице появилась знакомая жизнерадостная улыбка, словно тяготы разом спали с сердца.       Абдулла догадался, что Ясир не расскажет о видениях будущего. Задумавшись о том, что узнал из путешествия, Абдулла решил, что Ясир, скорее всего, поступает правильно.

***

      — Ясир Эль Захра.       Едва уловимый шёпот донёсся до Ясира, как отзвук шороха, похожего на эхо бестелесных путешествий. Ясир перевернулся на другой бок и уткнулся лицом во влажную подушку.       — Ясир Эль Захра.       Настойчивый голос продолжал звать, пробираясь к Ясиру сквозь туман сновидения, в котором, как отголосок прошедшего дня, он снова и снова признавался Абдулле в том, почему спас Ноа Джоши. Краем сознания Ясир ощущал, что ему жарко, чувствовал ком смятых простыней под боком и понимал, что разговор с Абдуллой, как и сердечное участие лучшего друга, — всего лишь сон.       — Ясир Эль Захра.       Заворочавшись в надежде стряхнуть голос как назойливую блошку, Ясир окончательно проснулся, сел на кровати и уставился в стену, подпираемую крохотным письменным столиком. Духота влажной ночи Магриба обрушилась на него с полной силой, и Ясир застонал. А потом прислушался.       Его окружала тишина, нарушаемая лишь спокойным плеском воды в фонтане.       Поднявшись, он обернул бёдра простыней и вышел во дворик, чтобы умыться и сбросить остатки раздражения. Умываться в фонтане Аль-Хатиб строжайше запрещал, но на дворе стояла ночь, а Ясир был потным, усталым и в дурном расположении духа.       Он запустил руки в фонтан, и в голове промелькнул отголосок наставлений: «Вода священна. Всякая вода должна оставаться чистой, если она не предназначена для омовения». А следом собственная мысль: «Поймает, головы не сношу».       Но он всё же зачерпнул и поднёс к лицу пригоршню, как в голове вдруг раздался голос:       — Разве тебя за это не накажут?       Ясир подпрыгнул, пролив воду и замочив простыню. Он узнал этот голос.       — Разве ты не обещал, что не станешь читать мои мысли? — сердито подумал Ясир.       — Это вышло ненамеренно, — отозвался Ноа Джоши. — Я не трогал твою блокаду, но каким-то образом отголоски твоих мыслей до меня долетают.       «Я стал слишком много о нём думать», — оторопел Ясир, сознавая, что шаткий мостик, по которому Ноа Джоши проник в его мир, он выстроил сам. Краска сошла с лица Ясира, сделав его безжизненно-серым.       — Я не буду читать твои мысли, — снова заговорил Джоши. — Вместо этого предлагаю свои. Если прочтёшь их, сможешь убедиться, что я не желаю тебе зла.       Ясир озадаченно уставился на воду в фонтане. Отражённые в ней безоблачное небо и ясный полумесяц мерцали на крупной ряби.       — Зачем ты пришёл? — спросил Ясир, напрягая силы, чтобы говорить мысленно, не размыкая губ. До того диким казалось подобное взаимодействие в физическом мире.       — Мне нужна твоя помощь, — отозвался Джоши.       От удивления Ясир открыл рот.       — Один раз я помог тебе, и ты свергнул Зеро. Так что помогай себе сам.       — Даже не выслушаешь? Тогда зачем ты вытащил меня с того света? Оставил бы умирать, так было бы лучше для людей.       — Ты не можешь знать, что лучше для людей, — резко ответил Ясир. — Ведёшь себя так, будто знаешь тайны мира, думаешь, что можешь повелевать чужими чувствами. Воображаешь, что подцепил меня на крючок?       Ясиру не следовало затягивать разговор, но он не мог удержаться. Его манило даже столь краткое свидание с Ноа Джоши.       — Я хочу, чтобы ты прочёл мои мысли, — настаивал Джоши, колебля его верность Аль-Хатибу. — А дальше решишь.       — Я не телепат, — осторожно прощупал почву Ясир. — Как мне прочесть твои мысли?       — Ты это уже делал.       Ответ Ноа Джоши подсказал Ясиру, что тот прекрасно помнил удручающий опыт прежних встреч. Неужели он в самом деле хотел повторить? Уж не уловка ли это, чтобы попытаться вторгнуться в мысли Ясира? Там, в мире чистого сознания, между ними не будет преград в виде блокады. В их первую встречу Ноа Джоши оказался растерян и не сумел справиться с напором Ясира. Но Ясир не забыл как лихо и без малейшего затруднения он распял его в пограничье мира душ. Ноа Джоши пробыл там достаточно, чтобы освоиться.       Как же быть? Сдержать слово Аль-Хатибу или последовать зову сердца? Вдруг Ноа Джоши в самом деле нуждался в Ясире? Опять он, совсем ещё юный Смотрящий, должен был в одиночку принять важное решение. Как ему хотелось, чтобы Аль-Хатиб был рядом и растолковал, что к чему!       Ясир покачал головой, тяжело вздохнул и оперся о бортик фонтана. Прохлада влажного камня остудила его горячие ладони. Ясиру хотелось остудить голову, но времени не было.       — Нет, — решился он. — Я не стану говорить с тобой. Ты напал на Зеро, зная, к чему это приведёт. Я больше ничего для тебя не сделаю. Убирайся из моей головы!       Последние слова он прокричал так громко, как только можно прокричать в мыслях. Ясир надеялся, что волна обиды и негодования ударит по Ноа Джоши, и в тоже время хотел, чтобы Ноа Джоши простил его.       Какое-то время Ясир стоял недвижимый, прислушиваясь к ночной тишине. Никто не пытался к нему обратиться. Ноа Джоши ушел, и Ясир ощутил себя одиноким. Жара, которой он не чувствовал от сковавшего его страха и нахлынувших чувств, возвратилась.       Зачерпнув пригоршню воды из фонтана, Ясир с силой плеснул в лицо. Его зубы сжались, а из глаз потекли слёзы.

***

      Джоши поглядел в окно на сгустившиеся сумерки. Ночь во 2-ой колонии только наступала, и Джоши предстояло пережить её.       Ясир Эль Захра прогнал его. Слабая надежда, что он поможет проникнуть в тайны кахибов, развеялась с последними лучами заходящего солнца. Джоши сидел и смотрел в окно с тех пор. Он не знал, что теперь делать.