Дети Терры

      Анлуан провёл день в подготовке к полёту на пустошь. Муштровал команду, разъяснял тонкости предстоящей операции Зену и Лалит, которой сообщил о своём намерении захватить Хильдермана перед разговором с Зеном.       Но Лалит, в отличие от Зена, не было известно о том, что Джоши яхшас, и она выглядела измученной и потерянной. Она не представляла, как Анлуан собрался выжить, и его предстоящая смерть терзала Лалит. Она изо всех сил старалась думать об Анлуане лишь как о средстве, нужном её дому для достижения своих целей, но страх потерять его отзывался в ней нервной дрожью.       Лалит попыталась выкроить время, чтобы поговорить с ним, но на все вопросы Анлуан отвечал односложно, уверяя, что всё будет хорошо, потому что он продумал план наперёд. Но Лалит казалось, будто он и не слушал её вовсе, не замечал её тревоги и как будто пребывал не с ней. Не только ей так казалось. Другие члены команды отметили его необыкновенную несобранность и вялость. И лишь когда Зен обратил на это внимание, Анлуан попытался взять себя в руки.       Было непросто. Его беспокоила эта авантюра. Начиная от раскрытия правды Зену и заканчивая тем, для чего понадобилось идти на такой риск. Но он уже был здесь, со своей командой, в начале пути. Позади него стояла бледная тень Урэя, и обратить время вспять было невозможно.       К четырём часам, когда ему уже следовало сидеть за столом у Хуга, Анлуан спешил домой, чтобы смыть с себя этот день, приободриться и придать себе достойный облик. Одно дело было изнемогать до седьмого пота с боевыми товарищами, которые видели его всяким — как воодушевлённым и гордым, так и с перекошенным от гнева или упадничества лицом. Но совсем другое — явиться в неподобающем виде на встречу с внешним послом. Анлуан до того вымотался, что не пошёл бы туда вовсе, но если с пустоши Хильдермана он вернётся живым, то вовремя сохранённое лицо может стать залогом успешной карьеры.       Поэтому он принял ванную, одел свежую белую тунику без каких-либо излишеств и такие же штаны, наскоро поел запечённых овощей, без которых не смог бы дотянуть до стола Хуга, и в половине пятого стоял у его дома, готовясь принести извинения за опоздание. Но как только дворецкий проводил Анлуана в гостиную, он замер на пороге.       За столом сидели двое. В просторной, освещённой ещё не сошедшим с небосклона солнцем гостиной было прохладно от гуляющего по ней ветерка. Анлуан так спешил на встречу, что не заметил — погода начала меняться. Воздух пересытился влагой, но ветер нёс живительную прохладу. Приближался циклон. Погода менялась стремительно, но за переменой в настроении Анлуана ей было не угнаться.       Двое атлантов обернулись ему навстречу. Преодолев оцепенение, Анлуан уверенным шагом направился к столу. Остановившись, поприветствовал Хуга и вежливо, словно не было в душе бури, обратившись ко второму атланту:       — Раньше нам не приходилось встречаться. Почту за честь познакомиться с вами, князь Ийлис, — в приложенной к сердцу руке Анлуана таилось напряжение, но его голос прозвучал безукоризненно вежливо. — Меня зовут Анлуан Вхарат.       — Наслышан о вас, — Бран Ийлис поднялся, чтобы поприветствовать Анлуана в той же вежливой манере, и со столь же тщательно скрываемой настороженностью.       — Надеюсь, вы не придаёте большого значения слухам, — улыбнулся Анлуан, сев по левую руку от Хуга и оказавшись напротив Брана. — Иначе мне придётся долго оправдываться.       — Не оскорбляйте меня подозрением в неразборчивости, — пожурил его Бран.       — Прошу вас, угощайтесь, — Хуг налил в бокал Анлуана белое вино. Трое внешних послов изучили друг друга, и Анлуан пригубил напиток. В алкоголе он не разбирался, пил крайне редко и не мог оценить достоинства выдержанного напитка.       — Чем обязан? — спросил Анлуан. Ему стоило больших усилий держать себя в руках, ведь причина, по которой Бран Ийлис решил неожиданно встретиться с ним, могла быть только одна. И Анлуану она не нравилась.       Ийлис и Хуг переглянулись. Юлить и лукавить в ответ на откровенный вопрос и столь же красноречивый взгляд было по меньшей мере невежливо.       — Эиган рассказал мне о вашем диалоге, — осторожно начал Бран. — Полагаю, вы можете догадываться, зачем я здесь.       — Мне понятно, зачем вы здесь. Но зачем здесь нахожусь я? — вскинул бровь Анлуан. Его настроение ухудшилось ещё больше, а в притворно-вежливом голосе появились грубые ноты.       — Думаю, вы понимаете, почему.       — Боюсь, наши взгляды на этот вопрос могут различаться. Не могли бы вы внести ясность?       Бран на мгновенье сжал губы. Столь мимолётно, что не наблюдай Анлуан этого жеста в течение одиннадцати лет на другом лице, не заметил бы.       — Вы здесь из-за моего сына, — твёрдо сказал Бран Ийлис.       — И вы не предупредили, что будете ждать меня, так как знали, что я могу не прийти?       — Именно.       Ястребиный взгляд Анлуана метнулся в Брана. В нём уже не было угодливой вежливости и показательного уважения.       — Что будете делать, если я откажусь от разговора о том, кого вы назвали своим сыном?       — Попытаюсь вас переубедить.       — Как же? — откровенная усмешка. Анлуан откинулся на спинку стула, продолжая сверлить Брана Ийлиса сосредоточенным взглядом.       — Вы не следите за речью, — угрожающе протянул Бран. — Неподходящий изъян для внешнего посла.       — Я говорю ровно то, что вы должны услышать, — отрезал Анлуан. — За этим столом сейчас не внешние послы. А атланты, которым, так или иначе, небезразличен Ноа Джоши. Я лишь хочу понять ваши мотивы.       — А я — ваши, — удержал лицо Бран. — Так что же вас всё-таки связывает с моим сыном?       — С вашим сыном, — Анлуан выдержал паузу, — меня ничего не связывает. Мы ни разу не встречались.       Бран опешил, но, осознав, что Анлуан говорит о Казаире, переменился в лице, сменив напускную вежливость на враждебную настороженность. Диалог сворачивал не в то русло, на которое он рассчитывал, а Анлуан Вхарат всё меньше напоминал своего отца, и больше — деда. Однако Бран был не намерен играть в игры.       — Вам дорог Нейде? — резко спросил он. — Вы знаете, кто он такой? Понимаете, в какой опасности он находится и чего может лишиться, если не покинет 2-ую колонию?       — Если вы пытаетесь выведать, осведомлён ли я о том, что Джоши — яхшас, я избавляю вас от терзаний. Осведомлён.       Возможно, стоило выразиться мягче и вклинить в речь вежливые обороты. Но юлить и подстраиваться, когда званный ужин постепенно превращался в театр абсурда, Анлуану не хотелось.       — Его зовут Нейде Ийлис, — холодно поправил его Бран.       — Мне он представился иначе. И провёл со мной достаточно времени, чтобы я научился уважать его решения. А кто вы́ такой и на каких основаниях заявляете права на него, ещё стоит прояснить.       Светло-карие глаза Брана, такие же тёплые и добрые, как у Джоши, заледенели. Анлуан никогда не видел такого выражения у Джоши, и от этого взгляда у него прошёлся холодок по коже.       — Поостерегитесь, — отрезал Бран, чеканя каждое слово. — Вы забываете, в каком положении находитесь, и кто за этим столом действительно обладает властью.       Молчавший Хуг тревожно перевёл взгляд с Анлуана на Брана.       — Хотите проверить, на что способен дом Вхаратов? — ровно спросил Анлуан.       Да уж, Серджу Вхарату, будь он жив, не пришлось бы мечтать дотянуться до сына. Хоть Бран не был лично знаком с ним, сплетни об опальных князьях-перебежчиках в ту пору ходили из уст в уста, а история расправы над Вхаратами и их бегства на Терру была доподлинно известна широкой публике. В каком-то смысле Брану было жаль их. Таким историям не до́лжно было становиться достоянием общественности. Возможно, отчасти поэтому Анлуан Вхарат смотрел на него теперь, как затравленный, но наученный пускать кровь щенок.       — Хочу понять, кто вы такой, — голос Брана зазвучал твёрже. — Раз уж знаете, на что способен ваш «названный брат», но не чураетесь его. Или вся ваша смелость — лишь результат действия его силы?       — А вы, похоже, кое-что об этом знаете, — осклабился Анлуан.       — О чём вы?       — О вашей осведомлённости подпольными делами Шай-Котара. Удивительно, но вы не выглядите как подонок, бросивший сына на изувечение кахибам. Не знай вы о Шай-Котаре, я бы ещё мог вас как-нибудь понять.       Образовалась гнетущая тишина. Сердце Анлуана колотилось, как бешенное. Он смотрел в знакомые впалые глаза, но не видел в них сходства с Джоши. Те же глаза, губы и плавно очерченные скулы, но выражение лица и то, с каким чувством Бран Ийлис глядел на Анлуана, было не похоже на Джоши, как чёрное не похоже на белое.       Бран Ийлис видел в Анлуане соперника. Анлуан почувствовал это, едва встретился с ним взглядом, как и то, что им предстоял торг. Не будь Анлуан скован подспудным страхом оказаться не у дел, возможно, он и не был бы так зол.       Однако Бран боялся не меньше. Совсем не зная своего сына и причины, удерживающей его рядом с Анлуаном Вхаратом, он опасался, что атлант, с которым Нейде прожил одиннадцать лет, обладает куда большим влиянием на него, чем родной, но почти незнакомый отец. И всё же, он проделал этот путь не для того, чтобы отказаться от Нейде.       — Я должен его увидеть, — сказал Бран.       Это было худшее, что он мог потребовать. Не будь завтра вылета на пустошь, Анлуан не стал бы препятствовать. У него были причины возражать, но он не мог вставать между отцом и сыном, хоть и хотел этого.       Напрасно он пришёл. Стоило сослаться на срочные дела и перенести встречу.       — Я сообщу Джоши о вашем намерении. Но решать увидеться с вами или нет, будет он, а не вы.       «И лишь тогда, когда я ему об этом сообщу. Едва ли вы будете ждать нашего возвращения, уважаемый посол», — со злорадством подумал Анлуан, а вслух сказал:       — Князь Эиган обмолвился, что Джоши бастард. Раз уж у нас вечер откровений, не расскажете ли кто его мать? Вы хорошо заботились о ней? А о Джоши? Уж не из-за вас ли он стал так пренебрежителен к себе? Зачем вы вообще явились спустя столько лет?       Стоило начать, и вопросы посыпались из него, как из рога изобилия. Не успевал Анлуан озвучить один, как его теснил другой, казалось, ещё более важный. Джоши не рассказывал о своей семье. Даже узнав, что Анлуан знает о его происхождении, он не пошёл ни на какие уступки.       «Не называйте меня этим именем», — вот всё, что имелось в арсенале сведений Анлуана. Джоши не хотел причислять себя к роду Ийлисов. Но в тоже время боялся, как бы Шай-Котар не навредил его отцу и сводному брату. Никогда не упоминал мать. Что же творилось в этой знатной аристократической семье? Выдающийся внешний посол и уважаемый атлант хранил, по всей видимости, больше тайн, чем мог себе позволить. И делиться ими не собирался. Хоть что-то у него было общего с Джоши кроме лица.       Анлуан замолк так же внезапно, как разошёлся. Поглядев на побледневшего Ийлиса и не менее озабоченного ходом разговора Хуга, он испытал отголоски стыда. Жар окрасил щёки Анлуана в алый, но он всё же сдержанно откашлялся и закончил:       — Учитывая, что вашей целью был не я, а Джоши, считаю обсуждение исчерпанным. Моё мнение вам известно, остальное будет зависеть от него.       Тратить время на разговор с заранее известным исходом не было смысла.

***

      Анлуан вернулся в десять вечера. На колонию продолжала опускаться желанная и в тоже время пугающая прохлада. Воздух больше не обжигал лёгкие, но дышать от этого легче не становилось. Скопление влаги, витающей в нём, и давление опускающихся всё ниже облаков знаменовали собой приближение циклона. Совсем скоро атмосферное давление прибьёт к земле не только мошек, но и мучимых погодой атлантов.       Анлуан вспомнил о прошлом циклоне, лишь бы не сосредотачиваться на важном. Он зашёл в свою комнату, разделся до пояса и замер, как оглушённый. Прохладный ветерок колыхал занавеси на окне, дотрагиваясь своим дыханием до его горячего тела, не принося облегчения.       Анлуан был не в себе. Его колотило, словно внутри поселился маленький человечек, трясущий и терзающий его будто в лихорадке. Ему было до того тошно, что хотелось деться куда-нибудь, а деться было некуда.       И некогда. Уже завтра они летели на пустошь. От этой мысли желудок Анлуана завязался в тугой узел, и ему показалось, что ужин вот-вот вырвется наружу. Проклятый Хуг! Как всё не вовремя. Не об этом Анлуан должен был думать накануне операции. Совсем не об этом!       Но он всё же думал. О наглеце, не постеснявшемся явиться и требовать встречи с сыном, которого бросил на милость кахибов, а теперь возжелал примирения. О неизвестной матери Джоши, и о том, как свербело в мозгу, требуя ответы на повисшие в воздухе вопросы. Но больше всего — о Джоши, не догадывающимся, что в нескольких кварталах от него сейчас находится отец, который скоро может потерять сына, так и не сказав ему «Здравствуй».       Должен ли Анлуан был рассказать ему? Джоши всё равно рано или поздно узнал бы. И пусть лучше это произойдёт со слов Анлуана, чем с его мыслей. Но Анлуан не чувствовал в себе силы начать разговор. И даже желание узнать то, о чём умолчал Бран Ийлис, не было таким крепким, как желание забыться. Упасть на кровать и моментально уснуть, не думая о том, что будет утром и потом, когда они, наконец, встретятся с Иэном Хильдерманом.       Не время было обсуждать с Джоши бросившего его отца. Анлуану следовало пожелать ему хорошей ночи и самому как следует отдохнуть. Но в том, что уснуть без трубки опиума у него не получится, Анлуан уже не сомневался.       Он распустил собранные в тугой пучок волосы и уложил их по-новому. Капля пота стекла по подбородку и защекотала шею, а взбудораженные нервы услужливо подбросили фантазию о струях кипятка, обжигающих его кожу.       Анлуана передёрнуло. Нестерпимо захотелось, чтобы единственный, кто мог понять его, выслушал и помог изжить тревоги или хотя бы успокоил. Но идти к Джоши было нельзя. Анлуана выдала бы любая неосторожная мысль, а их в его голове кружилось множество. От сомнений, порождённых вечером в компании послов, до усердно подавляемых, рвущихся наружу эгоистичных желаний: быть понятым, принятым и прощённым.       Он весь был тугим комком эмоций, ищущих выхода. Нервное возбуждение сковало его, и Анлуан бросился на кровать, сжимая кулаки, стискивая зубы, чувствуя напряжение на кончиках пальцев. Его бросило в жар, и лихорадка больше не казалась таким уж невозможным сценарием.       Анлуан был истощён. Бран Ийлис стал каплей, что переполнила сосуд его сил, и они вытекли из Анлуана, как вода, давая забыться в тревожном сне.

***

      Когда он очнулся, рядом был Джоши. За его спиной тускло горел свет торшера, в темнеющий проём окна продолжал задувать прохладный ветерок. В комнате стало проще дышать.       Джоши сидел без движения и разглядывал Анлуана, ожив лишь для того, чтобы снять с его лба влажное полотенце. Краем глаза Анлуан заметил на прикроватной тумбе использованный шприц и разорённую ампулу жаропонижающего. Вот, значит, отчего стало легче дышать.       — Что произошло? — Анлуан сел, облокотившись о подушки.       — Хотел бы я знать.       Джоши прошёлся внимательным взглядом по его обнажённому торсу, задержавшись на груди и шрамах, оставшихся от ранения в 3-ей колонии.       — Расскажите, что произошло на званом ужине.       Почувствовал в голосе Джоши настойчивость, грозящую проникновением в его мысли, Анлуан принял небрежную позу и отвлёкся на первые попавшиеся воспоминания. К их общему неудобству, эти воспоминания оказались о Джоши.       — Неумело, — против воли улыбнулся Джоши. — Раньше вы скрывали свои мысли изящнее.       — Я немного нездоров, — улыбнулся в ответ Анлуан. Однако ни он, ни Джоши не упустили из виду недосказанность, промелькнувшую в этом обмене любезностями.       — Поэтому вам нужно отдыхать. Но прежде ответьте, что произошло у Хуга, — пухлые губы Джоши упрямо поджались.       — Сейчас это неважно.       Джоши не считал, что разговор, доведший Анлуана до горячки, был неважным, но спорить не стал. Вместо этого он взял его руку, и, поколебавшись несколько мгновений, развернул ладонью к себе, принявшись разглядывать, как будто надеясь прочесть будущее.       — Я испугался, увидев вас без сознания. У вас слишком много врагов, которые могут действовать незаметно. Простите мою заносчивость.       И прильнул к его ладони. На миг Анлуан ощутил прикосновение его языка, будоражащее недосказанностью и вызывающее волнительный трепет. Не успел Анлуан распробовать эти ощущения, как Джоши оборвал поцелуй, но руку не выпустил, продолжая удерживать Анлуана и глядеть в глаза, чего-то ожидая.       Анлуан почувствовал, что действительно не здоров. Ему следовало напомнить об этом Джоши и попросить его уйти. Но в памяти воскресли воспоминания о нежности, с которой Джоши опускал голову на его колени в беседке, и осторожности, с которой его ладони обнимали бёдра Анлуана, рождая томление во всём теле. Тогда и сейчас.       Анлуан нахмурился. Его влекло к Джоши. Он ощущал себя мотыльком, летящим на жар костра и не знающим, когда нужно остановиться. Он был бы рад, опали пламя его крылья, и не хотел думать о последствиях. Здесь и сейчас он хотел прикоснуться к Джоши. Недосказанность между ними терзала Анлуана. Они сильно ранили друг друга, но неужели не могли исцелить?       Анлуан сплёл свои пальцы с пальцами Джоши и подался навстречу. Его хватка оказалась неожиданно крепкой для того, кто два часа пролежал без сознания, но дыхание, опалившее лицо Джоши, напомнило о недавнем жаре.       — Нет, — нахмурился Джоши. — Я не этого хотел.       Но вопреки своим словам он опрокинул Анлуана на подушки, стиснул его запястья и завёл их за голову.       — Разве ты не сказал…       — Я солгал, — перебил Джоши. — Я хочу именно этого. Но вы слабы, и завтра мы летим на пустошь.       — Вот именно, уже завтра. Так что отпусти меня.       — Не могу.       — Я хочу дотронуться до тебя.       — Не искушайте меня, — голос Джоши прозвучал низко, с хрипотцой.       — Я хочу, чтобы ты поцеловал меня.       Джоши стиснул зубы и отвёл взгляд.       — Ты знаешь, что я не смогу одолеть тебя. Освободи мои руки. Я хочу обнять тебя.       Джоши шумно выдохнул. Он не должен был поддаваться. Но как же он этого хотел! Просьба Анлуана спутала его мысли и заманила в ловушку мечтаний, показавшихся вдруг реальными. Чем дольше он колебался, тем притягательнее выглядел Анлуан. Он будто соблазнял Джоши взглядом из-под прикрытых век. Прежде Джоши не надеялся, что настоящий Анлуан из плоти и крови, а не его воображаемый двойник, когда-либо станет просить его, тем более, о ласке.       Его холодный и горделивый Анлуан, и незнакомый ему сластолюбивый и угодливый Анлуан. Такой близкий и такой далёкий. Джоши жил, довольствуясь лишь обращённой к нему стороной Анлуана — Луной. Сияющей серебряным светом, но холодной, как зимнее море. Хоть Джоши был телепатом, он не мог прикоснуться к Солнцу, пока Солнце само не обернулось к нему.       От осознания, что Анлуан, и холодный, и угодливый, и Луна, и Солнце, оказался в его власти, в сердце Джоши вспыхнул огонь. Он немилосердно сжал руки Анлуана и навалился на него всем телом. Как бы громко его разум ни требовал остановиться, какими бы светлыми ни были его чувства, Джоши завладели желания, проще и откровеннее которых не сыскать.       Он наклонился к Анлуану и его голос понизился до хриплого шёпота.       — Вы давно меня одолели. Я не отпущу вас, даже если станете умолять.       Сердце Анлуана дрогнуло и он подался навстречу, впервые за долгое время ощущая блаженную пустоту в мыслях. Никаких тревог и волнений, словно они умерли, растворившись в забытье. Только он и Джоши, их оголённые чувства и болезненное желание прийти друг к другу, спустя столько лет, обид и душевных ран, нанесённых из страха и недоверия. Анлуан закусил губу, качнул бёдрами и зашёлся сладостным вздохом, когда Джоши прижался к нему и повторил движение. Желание следовать чужой воле захватило Анлуана с головой и сковало его собственную волю.       Джоши наклонился к его губам, настойчиво и нежно погрузившись в него языком. Растворяясь в терпкой сладости его рта, проникая с каждым разом всё глубже и чувственнее, Джоши ощущал неистовое желание свести Анлуана с ума, и увидеть, как в пылу страсти он выпустит свои вожжи, как расколется его броня, и, срывая её, Джоши услышит мольбу о близости. Он изнывал от желания слизать её с губ Анлуана и утонуть в его сладострастных вздохах.       — Я хочу вас. Слышите? Хочу, — прохрипел Джоши, подхватив его за поясницу и умело, с полным осознанием того, сколько приятных ощущений дарит Анлуану, задвигав бёдрами. Не разрывая поцелуя и чувствуя нарастающее напряжение в паху.       Анлуан выгнулся навстречу Джоши, подхватывая заданный им ритм и продолжая хрипло дышать. Мысль о том, что у него не осталось ничего, что не принадлежало бы теперь Джоши, доводила его до исступления. Джоши кусал его губы, слизывал капли пота с его шеи, прижимал к себе и активнее двигал бёдрами.       — Быстрее, — простонал Анлуан.       Но Джоши внезапно остановился. Стянул с себя тунику, бросив её на стул, и прошёлся взглядом по Анлуану.       — Я хочу раздеть вас полностью, — от уверенности в его голосе пересохли не только губы, но и горло Анлуана. На его бёдра легли сильные руки, и, не дожидаясь ответа, стянули одежду.       Левая рука Джоши без спросу скользнула вниз и принялась ласкать обнажённую плоть Анлуана. Он тихо застонал и притянул Джоши к своим губам.       — Ноа, — прошептал он, целуя его, — Ноа, — продолжал шептать Анлуан, опуская руку вниз и забираясь под его одежду.       Его млеющая улыбка и закрытые глаза, имя Джоши, произнесённое Анлуаном всего несколько раз за одиннадцать лет, а теперь не сходящее с его припухших губ, лишали Джоши самообладания. Обе его руки — протезированная и настоящая — сжали бёдра Анлуана, и у того вырвался рваный вздох. Джоши вжался в его бёдра, наслаждаясь срывающимся с губ Анлуана шёпотом. Хриплым, надрывным, просительным. Раскованность Анлуана ослепляла его. Он жаждал овладеть им и ощутить каково это, обладать любимым мужчиной.       Но Джоши не хотел причинять ему боль. Акт любви, о котором он мечтал, не должен был произойти на горячую голову и в пылу отчаяния. Он стиснул зубы, собирая расшатанную волю, отказываясь от того, от чего отказаться было невозможно. На краю сознания у Джоши мелькнули подозрения в трезвости своего ума, но он тут же отбросил их, отрываясь от губ Анлуана, целуя его в шею, лаская грудь, сжимая лоснящийся от пота торс и опускаясь ниже. Подняв на него затуманенный взгляд, Джоши спросил:       — Можно?       — Да, — хрипло прозвучало в ответ.       Его губы обхватили напряжённое естество Анлуана, и тот зашёлся сладостным стоном. Руки вцепились в растрёпанные волосы Джоши, веки смежились. И чем приятнее была ласка, тем сильнее Анлуан сжимал волосы Джоши, требуя большего.       Был ли Анлуан таким развратным с женщинами? Слышали ли они его осипший голос? Открывался ли он перед ними, обнажаясь в самых сокровенных чувствах?       Едва ли. Никто не мог понять Анлуана, так, как понимал его Джоши. Никто не был способен отбросить себя, чтобы удовлетворить его желания. Это было под силу лишь ему.       Однако Джоши мог не только дать Анлуану всё, чего тот ни пожелал бы, но и уничтожить его. От осознания близости к краю этой пропасти чувства, испытываемые Анлуаном, были резче самого острого клинка.       — Ноа, — сквозь его стиснутые зубы вырвался протяжный стон, отозвавшийся в Джоши волной эгоистичного удовольствия. Ведь это его губы ласкали Анлуана, доводя его до исступления. В его руках он познавал мучительную сладость наслаждения. Это он доставлял Анлуану удовольствие. Анлуан принадлежал ему, выпрашивал у него ласку, хотел его. За это Джоши готов был отдать всё, что имел, и пережить заключенье Шай-Котара снова.       Анлуан тихо выдохнул и откинулся на подушку. Его рука легла на голову Джоши и взъерошила волосы.       — Ты прекрасен, — прошептал Джоши, приникнув к его животу и собрав следы его страсти. — Обними меня крепче, — попросил он, сплетя пальцы своей левой руки с пальцами Анлуана.       Положив голову на его грудь, Джоши старался сдержать своё неудовлетворённое желание и не заметил, как с его губ сорвалось неосознанное «ты».       Но для Анлуана, привыкшего к постылому «вы», его «ты» прозвучало раскатом грома, и он приподнялся на локтях, нарушая покой Джоши. Не понимая, что происходит, отягощённый болезненным желанием, Джоши последовал за ним.       — Всё в порядке? — уточнил Джоши.       — Неужели ты не заметил?       На губах Джоши появилась смущённая улыбка, и Анлуан перевёл взгляд на его пах.       — Ох, прости меня, — смутился Анлуан.       — Ты не обязан.       — Но я хочу.       Преодолевая возникшую неловкость, Анлуан аккуратно снял с него штаны и нижнее бельё. Поцеловал в губы и со смущением, окрасившим щёки в пунцовый, огладил пах Джоши. Он никогда не касался другого мужчины. Даже помыслить об этом не мог. Но без стыда позволил Джоши касаться себя, удивляясь тому, насколько приятными могли быть мужские ласки. Анлуана не смущали губы Джоши на своих губах. Не смущали губы на груди, животе и на своём естестве, однако думая о том, чтобы поцеловать напряжённую плоть Джоши, Анлуан заливался волнами стыда. Он вдруг понял, что не мог прикоснуться к Джоши не только губами, но даже руками, теряясь и краснея, как несведущий мальчишка.       Джоши ласково улыбнулся ему и положил свою ладонь поверх руки Анлуана. Переплёл их пальцы, унимая его дрожь. Анлуан вскинул взгляд, но вместо разочарования увидел в глазах Джоши томительное ожидание. Он ни за что не повторил бы: «Ты не обязан». Его взгляд говорил: «Я хочу тебя ещё сильней».       Джоши потянулся к его губам, скользнул меж них и соединился с языком Анлуана, проникая глубже и отвлекая его. Прижал их сплетённые руки к себе, чувствуя, как дрожь в руках Анлуана проходит.       Анлуан подался навстречу и сомкнул пальцы на его естестве, продолжая чувствовать солёную влажность его языка и ладонь, сжимающую его руку. Джоши привлёк его ближе, кусая его губы и постанывая в такт движениям их соединённых рук.       Анлуан оторвался от губ Джоши, чтобы оставить влажную дорожку на его шее, ключицах, поцеловать яремную ямку и снова вернуться к губам. Джоши укусил его, освобождая руки и притягивая Анлуана за бёдра. Сминая его ягодицы, проникая в рот, теперь уже жадно и грубо толкаясь языком, двигая бёдрами и постанывая от наслаждения. Он сжал ягодицы Анлуана и кончил с мыслью о том, как входит в него.       Анлуан посмотрел на него из-под прикрытых век и поднёс свою руку к губам, но Джоши перехватил её. Внимательно посмотрел в глаза, и отпустил, наблюдая, как Анлуан пробует его на вкус.       — Не понимаю, — проговорил Джоши. — Ты полон загадок. Отказываешься целовать меня внизу, но пробуешь моё семя.       Напрасно Джоши думал, что смутить Анлуана не удастся. Он покраснел, не зная, что теперь делать со своей рукой.       — Не пойми меня неправильно, — Джоши подавил рвущийся на волю смех и вытер руку Анлуана о простыни. — Я получаю ни с чем несравнимое удовольствие, наблюдая тебя таким. Но я так же чувствую твои душевные страдания, и переносить их непросто.       — Спустя одиннадцать лет? — иронично усмехнулся Анлуан.       — Впервые за одиннадцать лет. Раньше тебе не приходилось решать такие трудные задачи.       На лице Анлуана вновь проступил румянец, и в попытках избежать смущающей ситуации он ухватился за прерванный ранее разговор.       — Скажи, ты и правда себя не слышишь?       — Слышу, — ласково улыбнулся Джоши, опрокидывая его на подушки. — Теперь слышу. Я словно вернулся в свои восемнадцать, и в наши прогулки во внешнюю зону, когда ты был просто Анлуаном, а я — просто Джоши. Прости меня, — потупился он. — Я отгораживался от тебя, а на самом деле хотел лишь одного.       — Быть любимым, — повторил его слова Анлуан, успокаивая Джоши объятиями. — Я всегда любил тебя, ты знаешь об этом.        — Знаю. Но лишь теперь я смог по-настоящему прикоснуться к твоему сердцу.       Джоши провёл рукой по его лицу, высвободил из пучка растрёпанные волосы и принялся массировать голову. Анлуан разомлел и прикрыл глаза. На его губах появилась улыбка, и он потянулся к затылку Джоши, перебирая его жёсткие вьющиеся волосы.       Лёжа в объятиях друг друга, лаская друг друга невинными прикосновениями, они наслаждались спокойствием, поселившимся в их душах. Анлуан подумал, что ещё никогда не испытывал такого удовольствия от целомудренных ласк и глупых шепотков. Всё это было как будто несерьёзно, но Анлуан хотел, чтобы это длилось вечность.       Джоши притянул его ближе, поцеловал в висок и пылко прошептал:       — Я люблю тебя, люблю, люблю. Не представляю жизни без тебя!       В тот момент для Анлуана не было ничего дороже этих слов.