Дети Терры

      Ясиру не удавалось выбросить из головы две мысли.       Первая была о предсказанном ягике. Оснований верить словам полоумного джэбата у Ясира было не больше, чем россказням бродячего фокусника, выдающего свои трюки за магию. И всё же мысль об этом была так приятна и так сильно волновала сердце Ясира, что он засыпал с ней и с ней же просыпался.       Ягик. Это слово, стёртое из памяти народа песками времени, не звучало уже десятки тысяч лет! Не всякий атлант, если спросить его, сказал бы, что оно значит. Шай-Котар постарался, уничтожая следы правления яхшасов и выдавая древние сказания за легенды, выдуманные ради красивого словца.       Подонки. Это они свергли последнего ягика. Жалкая кучка тогда ещё безымянных предателей! Устроили охоту на яхшасов, как на диких зверей! Из-за их деятельности вырождение одарённых приняло катастрофические масштабы, лишая атлантов надежды вернуться к великому царству, которым они некогда были. Шай-Котар заставил забыть, что атлантами правили ягики, и трястись в страхе перед силой, которой нет объяснения.       Одного Ясир не понимал: как атлантам удалось не уничтожить самих себя? Шай-Котар пережал артерию, которая снабжала их энергией. Те атланты, что правили бал сегодня, были лишь эхом прежнего народа. Даже лучшие его представители стали мелочными, отринув всё живое, что было в их душах.       Вторая тревожащая его мысль была о том, что Ясир, не спросив совета Аль-Хатиба, вторгся в чужую судьбу и спас Ноа Джоши. Повёлся на сказки джэбата! Но что, если всё это ложь? Если ягик никогда не вернётся, царство яхшасов не возродится, а древнюю цивилизацию атлантов ждёт неминуемый крах? Они задушили источник своей силы и пришли на Терру, чтобы задушить источник силы людей. Именно Ноа Джоши, если верить пророчеству Аль-Хатиба, поспособствует этому злодеянию. А Ясир спас его. Спас монстра, который уничтожит медиумов.       Схватившись за голову, Ясир принялся расхаживать по своей комнате. Как он мог? Он плохой ученик, отвратительный, неблагодарный человек! Аль-Хатиб дал ему всё: достаток, знания, друзей! А Ясир растоптал его доверие и унизил своим самовольным поступком. Он даже не пришёл покаяться.       От последнего Ясира удерживали лишь собственные видения. Как иноходец, он мог заглядывать в своё будущее. Там он видел нечто удивительное. Ноа Джоши не был злом, от которого нужно избавляться. Он был сильным и прекрасным предводителем, за ним стояли десятки тысяч одарённых! И Ясир был там. Ноа Джоши был частью его будущего, а он — частью будущего Ноа Джоши. Разве мог Ясир бросить его на погибель? Он так часто видел эту красивую легенду во снах, что влюбился в неё. Он не сказал об этом даже Аль-Хатибу, бережно оберегая её в сердце: огромный дом, плантацию и пансионат. Всё в них дышало радостью и счастьем, и не было войн, не было раздора. В том далёком и, казалось, нереальном мире, люди и атланты жили бок о бок.

***

      Наступил май, и дни стали удлиняться, радуя Ясира несмелым теплом. Дитя солнца и пустыни, он крайне болезненно отнёсся к суровой зиме Предуралья. Теперь же, при устоявшихся тринадцати градусах, он почувствовал, как скорлупа льда, сковывавшая землю и его самого, наконец, потрескалась и растаяла.       Ясир продолжал делать вид, что изучение русского языка — его главный приоритет. Он уделял этому не меньше внимания, чем своим похождениям по сулам, прилежно посещая репетитора и показывая, что его успехи настолько скромны, что ему придётся задержаться ещё. Хотя трезвый ум подсказывал, что с последним изученным им джэбатом должна была исчезнуть и надежда отыскать ключик к Шай-Котару, Ясир не отчаивался. Он чувствовал, что его дела в 3-ей колонии не завершены. И более всего, его собственные дела, связанные с Анной.       Ясир довольно быстро понял, что поддался её очарованию, и постарался задушить ростки тёплых чувств. Они с Анной были слишком разными, их предназначение сильно отличалось. У Ясира было дело, завершив которое он вернётся домой, в то время как Анна останется в колонии. Но задушить эти ростки оказалось непросто.       С исчезновением последних снегов их прогулки стали выходить за пределы колонии. Ясир с тревогой наблюдал за Кайером, решившим, что Ясир вознамерился отобрать у него Анну. Но Ясир с грустью смотрел на молодого пилота. Анна никогда не принадлежала Кайеру и никогда не будет, это было ясно, как день. Кайер и сам понимал тщетность своих притязаний, и от этого Ясиру становилось жаль его вдвойне.       — Смотри! — рассмеялась Анна, по-детски радостно указывая в дупло наверху дерева. — Белки!       Белки там были или что-то ещё, Ясир сказать затруднялся, а потому с опаской отнёсся к восторгу Анны. Сам он дупел отродясь не видел, как не ходил по дикому лесу, полному мрачных опасностей. Всюду ему слышались предупреждающие шорохи, из-за деревьев виднелись чьи-то тени, и Ясир малодушно жался к Анне, рассчитывая, что она-то должна знать местную фауну.       — А медведи? — сглотнул Ясир, оборачиваясь на очередной резкий звук и со стыдом сознавая, что это была треснувшая ветка под его собственными ногами. — Говорят, они после спячки очень злые.       — Злые, — подтвердила Анна. — Но так близко к Линии смерти они обычно не подходят.       Ясир почувствовал, что вот-вот испустит дух. Голодные медведи, хищные лисицы, могучие лоси мигом потускнели в его сознании. Взгляд метнулся в сторону искорёженных сухих деревьев. Он всё ещё не мог отойти от перехода по Линии смерти, едва сдержавшись от того, чтобы не пересечь её бегом. Кислородная маска, впивающаяся в лицо, была подтверждением неестественности происходящего, ужасному творению, порождённому наукой атлантов. Подумать только, создать такой отвратительный и богомерзкий барьер, что всё живое, каждая травинка, каждая ненароком залетевшая птичка, гибли в нём под действием яда!       Неправильно истолковав волнение Ясира, Анна погладила его по спине и сказала:       — Не переживай. Звери сторонятся Линии смерти, здесь мы в полной безопасности.       Почувствовав, как по его лицу расползается глуповатая улыбка, Ясир отругал себя, представив, что сказал бы Абдулла, его любимый друг, так много путешествовавший по миру, если бы увидел Ясира дрожащим, точно тростинка на ветру.       И сразу же погрустнел, вспоминая обстоятельства их последней встречи. Сидящий за решёткой, израненный и измученный неизвестностью Абдулла даже тогда ухитрился подбодрить его. Ясиру было на кого равняться. Он выпрямился, отошёл от Анны и пообещал себе быть мужественным. Подумаешь, Линия смерти всего в нескольких десятках метров от него! Зато он сможет рассказать об этой дикости Абдулле, когда вернётся, и они вдвоём обсудят жестокость атлантов. Тот факт, что говорить они будут, сидя друг против друга в мандариновом садике Аль-Хатиба, а не переглядываясь через прутья решётки, неимоверно радовал Ясира. Учитель всё-таки смог освободить Абдуллу, и его не расстреляли за драку с бандитами, в которой тот случайно убил одного из них.       — У нас есть определённая цель? — спросил Ясир чуть более бодрым голосом.       Анна перепрыгнула через ручеёк и улыбнулась:       — Да, показать тебе лес. Ты ведь никогда не бывал в таких лесах?       — Я не бывал ни в каких, — смущённо отозвался Ясир, осторожно перебираясь следом. Прыгать, как коза, он опасался. Мало ли что окажется под ногами? Здесь повсюду были ветки, молодая поросль, точащие из-под земли корни и засохшие обломки, наткнувшись на которые можно было запросто вспороть себе ногу. Хоть на нём и были специальные ботинки, Ясир всё равно с опаской относился к земле под ногами.       Анна проследила за его взглядом, настороженно рыскающим под ногами, и рассмеялась. В следующую секунду Ясир ощутил дуновение ветерка и лёгкое, почти невесомое прикосновение губ к своей щеке. Вскинув голову, он удивлённо воззрился на улыбающуюся Анну.       — Ох, прости! — вдруг покраснела она. — Я забыла, что ты мусульманин. Пусть и медиум, но всё-таки… я не хотела тебя оскорбить.       Ну и как, прикажете душить ростки чувств? Сумасбродная девчонка, совсем не думает, что делает! Мусульманство, может, и суровая религия, да только она учит правильному взаимодействию между людьми. А развязность и несдержанность — прямой путь к пороку.       Поймав себя на этих мыслях, Ясир встряхнулся. Ну вот, опять повторяет слова матери. Двенадцать лет жизни с Аль-Хатибом должны были выветрить из его ума сковывающие разум и душу догмы, но Ясир всё ещё ощущал давление прутьев этой решётки. Медиумы не должны поддаваться обману. Религия сковывает людей, отнимает у них частичку разума и сажает на цепь убеждений, зачастую слишком далёких от того, что на самом деле истинно. Медиум обязан освободиться от этих пут. И Ясир гордился тем, что был почти свободен.       — Ничего, я всё-таки медиум, — улыбнулся он, разгоняя смущение Анны. К сожалению, этот поцелуй значил для него гораздо больше, чем для неё. — Хоть медиумам моей страны и приходится непросто.       — Расскажешь, как вам живётся? Какие у вас обычаи? Какая природа?       — Сейчас? — он потупился, с уже знакомой Анне опаской разглядывая лес.       — Ну что я, изверг? Пытать тебя в таком жутком месте! — рассмеялась Анна, лукаво подмигнув вновь вспыхнувшему Ясиру. Он сильно сомневался, что она не понимала, какой эффект производит на своего младшего друга, и тем страннее казалось ему поведение Анны. Если она не хотела соблазнять его, зачем тогда заигрывала, давая надежду?       «Ох, ну что ещё за надежда?» — разозлился на себя Ясир. Он ведь решил, что ему это даром не нужно. Однако переливчатый смех Анны, перекликающийся с голосами переговаривающихся лесных птиц, отзывался теплом в его сердце.       — Хорошо. Когда мы вернёмся, обязательно расскажу тебе о своём мире, — кивнул Ясир. — А пока — покажи мне свой.       Анна улыбнулась, попросила не отставать и побрела вперёд. Ясир как умел, шёл следом, путаясь в корнях и отводя от лица хлёсткие прутья деревьев. Они вышли рано утром, но солнце уже пронизывало чащу своими тонкими лучами. Несметное число птиц голосили на все лады, так что скоро у Ясира зазвенело в ушах. Хруст веток под ногами уже не отвлекал его, но тени, казалось, всё ещё прятались за мощными стволами лиственниц и ольхи.       Его нос щекотало обилие непривычных запахов. Удивительней всех Ясиру показались испарения от прелой земли. Здесь было прохладно и влажно, дышалось легко, как никогда в жизни. Ничего общего с обжигающим воздухом Магриба.       Они бродили несколько часов, то поднимаясь в гору, то спускаясь в овраг. Ясир стал двигаться более проворно, но его ноги гудели как рой недовольных пчёл. Поэтому, завидев вблизи Линию смерти и контрольно-пропускной путь в колонию, он внутренне возликовал.

***

      Вернувшись домой, он повалился на кровать и заснул мёртвым сном, несмотря на то что день был в самом разгаре. Проснувшись, Ясир отметил на часах самое время поужинать, и спустился в кофейню, что так удобно расположилась в его доме.       Заказав травяной чай с добавлением листьев настоящего чая, мясной пирог и булочку с корицей, Ясир уселся за стол и довольно оглядел кофейню с развешенными под потолком пучками лаванды. За такое питание Аль-Хатиб непременно сделал бы ему выговор, но Ясиру не хотелось идти в магазин, покупать продукты и что-либо готовить. За время пребывания в колонии без каждодневной работы по дому и саду он сильно обленился.       Однако и спокойной его жизнь в колонии назвать было сложно. Ясира глодала, словно червь, мысль о том, что он знал, но никому не мог рассказать. И снова его думы упирались в яхшасов.       Какие бы старания Шай-Котар ни прикладывал к избавлению от яхшасов, они продолжали рождаться. И на Сафид, и в колониях на Терре. Не была исключением и 3-я.       Но в 3-ей, как и в остальных, слышать не слыхивали о подобном. Так же, как и во всём атлантовом мире, члены Альянса, включая самого Зеро, считали, что джэбаты — это всё, что осталось от некогда великих, теперь уже мистических яхшасов.       Почему?       Этот вопрос мучил Ясира. Но не потому, что он не знал ответ, а потому что знал, но предпочёл бы забыть.       Конечно, яхшасы в 3-ей колонии были. И прятались так же усердно, как и в остальных, сознавая, что даже в Альянсе их жизни находятся под угрозой. Даже в Альянсе из них делают джэбатов. Ведь 3-я колония должна поддерживать иллюзию преданности новому правительству. Начни они скрывать своих яхшасов, не отдавать их Шай-Котару, и Альянсу тут же пришёл бы конец.       «Мы должны», — вот и всё, что сказал Аль-Хатиб, закончив рассказ о том, какое бремя взвалили на себя Смотрящие. А у Ясира до сих пор стояли слёзы в глазах. Он был одним из немногих, посвящённых в великие дела Смотрящих. Это было и честью, и проклятьем — знать, но не иметь возможности что-либо сделать. Лишь ждать и наблюдать.       Ясир всем сердцем ненавидел Шай-Котар, вынуждающий его учителя и других благородных людей творить то ужасное зло, без которого спасение народов Терры и возможное возрождение царства яхшасов было невозможно.

***

      Его сон был беспокойным. Ясиру чудились события далёкого прошлого, причудливым образом перемежающиеся с его прогулкой по лесу. В лесу, совсем не таком солнечном, каким он был днём, а мрачном, утопающем в сумерках, ему снова мерещились тени. Они смело выступали из-за деревьев, сверля Ясира зелёными глазами-светлячками, перешёптываясь и глумясь над ним.       — Смотрите, чужак.       — Чужак забрёл в наш лес.       — Смотрите, он боится медведей.       — Медведей он боится. А стоило бы бояться нас, — шептались тени и Ясир мог разглядеть их белые зубы, скалящиеся в прорехах тьмы. Лишь зубы, не похожие ни на зубы животных, ни на зубы людей, да светящиеся зелёные глаза, сужающиеся щёлочками, были видны в мрачном облике теней.       Потом из ночного мрака выступила другая, хорошо знакомая Ясиру тень — демонический защитник джэбатов, стерегущий подходы к стене, за которой хранились тайны Шай-Котара, к стене, за которую Ясир так и не сумел пробраться. Демоническая тень ширилась и вырастала на глазах, поглощая деревья и лесные тени, что прятались за ними. Они в страхе разбегались, шепча:       — Это он!       — Он принёс зло в наш лес!       — Это всё он.       Ясир не мог двинуться с места. Его ноги увязли в мягкой жиже, не похожей на зыбучие пески, но затягивающей его с той же неумолимой силой.       «Болото!» — пронеслось в сознании Ясира, и его сердце сковал страх. К нему приближалась демоническая тень, кругом шелестели обвинения лесных духов в том, что Ясир погубил лес, приведя за собой зло. Так пусть же он сгинет в этом лесу, в наказание за свой поступок.       Ясир не мог избежать смерти, у него не было сил. И уж лучше он примет её от демонической тени, чем задохнётся в зловонной жиже болота!       Едва он подумал об этом, как между ним и тенью возникла чья-то фигура. Несколько мгновений она наблюдала за тенью, а потом обернулась к Ясиру и знакомым голосом проговорила:       — Что с тобой? Это всего лишь сон.       Сон! В миг, когда Ясир это понял, он стал хозяином своего кошмара. Тени сразу же исчезли, а мрак рассеялся, уступая место погожему дню и пению птиц.       Вместе с тенями исчез и человек, пришедший ему на помощь. Ясир был уверен, что этот человек был не более чем проекцией его подсознания. Но тогда почему он никак не мог узнать его голос?       Лишь открыв глаза и стряхнув остатки сонного паралича, Ясир понял, кто был обладателем голоса. Он говорил на атлантском и был атлантом. Это был Ноа Джоши.