Сто оттенков одиночества

      Тео приходит в себя от соприкосновения с ледяным постельным и ощущения чужих мягких рук на своей щеке. Он различает тихие причитания и звук склянок о металлический поднос. Яростная слепящая боль от вправления носа на место превращает его тело в тряпичную куклу.       Он поддается и глотает зелье одно за другим, принимая свое состояние как должное, а боль - как награду. Тёплые заботливые руки поглаживают его по волосам и лицу. Тео ведёт головой на прикосновение и разрешает этим движениям повториться. И почему-то они смягчают пульсирующую боль получше выпитых зелий.       После руки исчезают, оставляя его в немом и давящем пространстве, где, приоткрыв глаза, перед ним всё плывёт в тягучей тьме. Он совершает попытку подняться, но тут же валится обратно на жёсткую больничную койку. Вдруг ненавидит себя за слабость рук и головокружение, но спустя ещё несколько бесполезных попыток встать, подчиняется тяжести век и забывается в глубине сна.

***

      Гнев медленно разливается по телу, когда его пытаются растормошить. Губы задевает очередная склянка и от вони содержимого Тео подавляет в себе рвотный рефлекс. Он отталкивает руку и, едва разлепив веки, поднимается с койки, пошатываясь. Всё тело ноет изнутри, а голова намеревается вот-вот лопнуть. Периферийным зрением Тео улавливает силуэт колдомедика. Помфри суетится, собирая осколки с пола. Зелье разлилось несуразным багровым пятном.       Похуй.       Она кричит ему вслед и даже кидает пару заклинаний, но он продолжает идти, оступаясь на каждом шагу. Холод родных подземелий быстро приводит его в более-менее стабильное состояние и он переодевается, благодаря Салазара за то, что прямо сейчас ему никто не попался на глаза. Быстрым шагом идет в Хогсмид, замерзая в тонкой мантии, которую схватил первой.       Сегодня снег сухой и колючий. Хруст под ногами врезается в уши, подбадривая его прибавить шаг. Деревня уже маячит перед глазами и Тео улыбается сам себе кривой ухмылкой.       Он заходит в бар как к себе домой и бесцеремонно наваливается на стойку, из-за которой выглядывает та самая девочка-вейла.       — Где хозяин? — спрашивает он и девушка испуганно оглядывается.       — Будет только завтра, — скомкано отвечает она и продолжает протирать надколотый стакан.       — И зачем ты мне врешь, блондиночка? — его ухмылка становится шире по мере того, как она забавно краснеет. — Зови его, живо, — приказывает Тео. — Я не люблю ждать.       Вейла хлопает бледными ресницами и суетливо удаляется в каморку. За время томительного ожидания Тео успевает окинуть взглядом весь бар. Кроме него здесь только пьяная парочка в самом углу и одинокий пожилой эльф недалеко за стойкой. Обычно здесь бывает намного живее, даже в вечер буднего дня.       — Что хотел? — дребезжащий голос коренастого эльфа отвлекает Тео от разглядывания пустующего бара.       Нотт натягивает привычную улыбку и тянется в карман за золотом. Вывалив перед ним и официанткой пригоршню монет, он смотрит на эльфа.       Наскреб-таки, — выдыхает хозяин бара и за раз ссыпает монеты к себе в когтистую ладонь. — Тебе повезло, немного товара осталось после выходных. Пошли за мной.       Спустя несколько минут, Тео возвращается и, закрыв за собой дверь в подсобку, ненадолго задерживается у бара.       — Бутылку Огдена, — он кивает подбородком на средний ряд бутылок у официантки за спиной и протягивает ей еще пару монет.       Девушка торопится, что-то роняет под стойкой, и после ставит перед ним огневиски. Она невинно хлопает ресницами и не смотрит ему в глаза. Тео склоняется над стойкой ближе к ее лицу. Она дергается как от удара током и делает шаг в глубь бара. Тео с этого только смеется и хлопнув ладонью по столешнице, покидает бар.

***

      Виски привычно обжигает его горло, словно жаркое пламя свечи. Миновав тепличные лабиринты, Нотт скользит пьяным взглядом по шершавым стенам замка и прищуривается. Ноги не слушаются, а тело кренится вбок. Ему самому становится смешно от того, как он не может контролировать свое тело.       Он неловко падает на свежий снег в полутьме, откашливается и вновь заглатывает остатки содержимого из бутылки. Плетется дальше, в сторону Черного озера, решив сократить это расстояние по внутреннему двору замка, забрав чуть левее. Его взгляд ненароком цепляется за силуэты вдали у раскидистого векового дерева.       Тео буквально застывает на месте, забывая о том, куда шел, и какую очередную желчь хотел слить на первокурсников в пьяном угаре. Шатаясь, он выглядывает из-за угла галереи, сглатывая вязкую слюну.       Он видит Гермиону и Драко.       То, как Малфой целует Грейнджер и задирает ее мантию, просовывая ладонь между ее бедер. То, как она страстно отвечает ему, скользя языком по губам и придвигаясь к его паху. Будто оторванные от всего внешнего мира они принадлежат лишь друг другу в каком-то своем. Уединенном и интимном.       Там, где Тео нет места.       Нотт сплевывает, утирает обветренные сухие губы и отрешенно смотрит под ноги.       — Жалкая сука, — шепчет он себе под нос дрожащим голосом, и желает наглотаться еще. Новая доза алкоголя непременно сгладит пики внезапной ревности.       Всегда сглаживала.       — Дрянь, дрянь!       Кулак превращается в кровавое месиво и он смотрит на облитые кровью костяшки, но ему не больно. Потому что он уже знает, что сделает с этой золотой девочкой, как только она вернется от своего принца. С приступом искрометного удовлетворения он заставит ее давиться своим членом. Чтобы у нее отбило желание от этих мерзких любовных облизываний с Драко.       Он еще раз кидает расфокусированный взгляд на Гермиону, которая поддается властным рукам Малфоя, и уходит в глубь широкого коридора, придерживаясь ладонью о стену. Скользит окровавленными пальцами по бугристому камню и сдерживает в себе порыв не выблевать последний выпитый глоток виски.       На сегодня с него всё-таки хватит.       Пора приходить в себя, хоть это и вскрывает в нем всё не самое лучшее.

***

      В комнате приятная темень, и Тео падает на колени возле тумбы, в поисках нужной ему колбы с зельем. Пальцы замирают возле запертого нижнего ящика и он прижимается к теплому дереву лбом, зажмурив глаза. Спазмом боль стекает от затылка к позвоночнику и возвращается к вискам, заставляя его тихо заскулить.       Быстро дернув верхний ящик с зельями на себя, он шарит в нем, перебирая флаконы.       Вот он. Коричневая жидкость плещется на самом донышке, но ему этого достаточно, чтобы снять признаки опьянения. Он глотает его и облизывает губы, после плетется в душ и срывает с себя всю одежду, которая противно липнет к телу.       Струи горячей воды бьются о гладкую кожу и стекают по спине и ногам. Руки жжет от ран и он быстро заживляет их магией не в силах терпеть. Намыливает все тело и зарывается пальцами в волосы, взбивая в них пену из шампуня. Ладонями очерчивает плечи, смывая усталость и гнев. Оставляя в воде, которая, журча стекает в отверстия под ногами, весь внутренний ураган из эмоций.       Снова вспоминает губы Гермионы, то как она поддавалась Малфою, и обнаруживает, как член болезненно дергается от резкого возбуждения. Тео сразу выкручивает вентиль в сторону ледяной воды и обжигает свое тело неимоверным холодом колючих капель.       Наваждение моментально спадает, и он выскальзывает из душа, обтираясь полотенцем. Надевает свежую рубашку и брюки. Аккуратно завязывает галстук и поправляет волосы.       Мельком заглядывает в зеркало и кривится от того, что видит. Себя, до одури идеального вылизанного студента старшего курса.       Себя другого.       Значит, всё-таки не себя. И это отчасти радует.       Тео выходит в пустой коридорный холл, останавливаясь перед комнатой Гермионы и Дафны. В глазах застывают сотни картинок, которые нагнетают возбуждение к его паху. В брюках становится нестерпимо тесно и он делает шаг вперед, хотя в его планах было иное.       Думает совсем недолго. Секунд десять и ухмыляется. Не совсем по-доброму. Но так, как любит Тео внутри него. Так, как любит его избалованное эго.       Как любит он сам.       Дверь легко ему поддается. Дафна сидит на своей воздушной постели, поправляя и без того свежий маникюр. Она мгновенно переключает на Тео свой взгляд и делает резкий вдох.       Почти вскрик, но беззвучный.       — Привет? — срывается подобие вопроса с ее губ.       Тео приближается к ней, попутно запирая дверь заклинанием. Грациозно опускается на кровать и откидывает волосы назад. Дафна подтягивает ноги к себе и пытается безуспешно прикрыться одеялом.       — Привет, — шепчет он и она нервно сглатывает.       Все её девичье обаяние пропадает. На лице Дафны написан шок и растерянность.       И когда он задевает костяшками пальцев её лицо, она вся робеет. По щекам ползёт бесподобный румянец, а в глазах мелькают блики подступающих слез.       Она как… жертва?       Смиренно замирает в его руках и преданно ждёт того, что он сделает дальше. Смотрит на него остекленевшим от страха взглядом и молчит как рыбка, которая перестаёт дергаться на крючке, давится им и сдаётся судьбе.       Грейнджер не такая.       Грейнджер готова пожертвовать частью себя, но лишь бы соскочить. Она сопротивляется.       — Красивая безделушка, — Тео проводит пальцами по нежной коже ее шеи и притягивает за ленту чокера к своему лицу.       Дафна выдыхает рядом с его щекой, почти со стоном отчаяния. Маленькие хрупкие пальчики впиваются в его крепкие плечи. Аромат её непорочности, смешанный с фруктовыми духами, кружит ему голову.       Салазар, как же она пахнет.       У него уже колом стоит на эту суку. И когда Дафна судорожно сглатывает, он проводит широким мазком языка по ее шее, вверх от ключицы до самой скулы, и слышит её писк. Сдавленный и желанный, тот, от которого мурашки сыпятся по телу и заставляют его схватить её как можно жестче. Он сжимает тонкую талию и садит ее на свои бедра так, что тонкое и безнадёжно влажное нижнее белье трется о его твердый от желания член.       Тео еле сдерживает свой гортанный стон и продолжает покрывать её влажными поцелуями, спускаясь к ключицам, сдирает вниз лямки пеньюара и обнажает миниатюрную вздернутую розовыми сосками ему навстречу грудь. Он ласкает каждую из них, вбирая почти половину в рот. Жадно посасывает и выпускает с греховным звуком. Прикусывает набухшие соски и играет с ними языком.       Пальцы на плечах немного расслабляются, но не отпускают его.       — Мы должны остановиться Тео, пожалуйста. Мы не должны совершать глупостей, — стонет она тихим голосом, пока он продолжает ласкать её грудь и упиваться тем, как он идеально прижимается к ней.       — Когда это секс стал глупостью? — бормочет Тео в момент, когда тянет ее ближе и толкается в нее бедрами сквозь слои одежды.       — Ты ведь с Грейнджер.       — Да забудь ты уже о Грейнджер, подумай хоть разок о себе.       — Мне страшно, Тео!       — После всего, что плюнула в лицо твоя двинутая сестричка? Она там тронулась вместе с мамочкой. Ей уже наверное нашли ебаря, вот она и задергалась. Лучше вспомни, как тебе было хорошо, Даф. Однажды я уже прикасался к тебе, и ты стонала, пока я трахал тебя своим языком. Это был такой яркий первый оргазм, верно?       Его пальцы спускаются ниже. Он забирается ими под кромку пеньюара и нагло надавливает на ее влажное белье между ног.       — Тео… Тео, прошу, давай не будем повторять ту ошибку.       — Я для тебя был ошибкой? Тогда почему ты растекаешься лужей от одних только слов? Или ты лежала и мечтала, что твой ненаглядный Уоррингтон забежит к тебе на ночь глядя? Кто же делает тебя мокрой, м?       Он берет и легонько сжимает ее горло и всасывает нижнюю губу, пока Дафна хнычет и впивается ногтями в его руки.       — Тшшш, — шепчет он возле самого уха.       Она вся трепещет от страха в его руках. И ему это нравится как никогда.       Тео продолжает тщательно слизывать дрожь с её щёк и проталкивает язык между подрагивающих губ. Он трахает её рот, и она протяжно скулит от того, как Тео несколько раз бьется о ее вход своей твердостью сквозь брюки.       Оторвавшись на мгновение от ее истерзанных им губ, Тео сводит брови от увиденных слез, которые скапливаются в уголках ее глаз. Как она превращается в мягкотелую овечку, которую ведут на убой.       И вот две ровные дорожки слез слетают по ее щекам, разбиваясь о его пальцы. Он смотрит на нее так неоднозначно, что хочется верить, что не пришибет её прямо сейчас, но находит в себе силы вернуться к реальности и попробовать эти слезы на вкус. И, гребаный Салазар, как же это вкусно. Его член тут же дергается, задевая ее клитор.       Дафна мычит, когда он снова трется головкой сквозь брюки. Чистейшая похоть в его зрачках ловит отражение ее первобытного страха перед ним.       Он коротко смеётся и сдавливает ее щеки до боли. Дафна зажмуривается, отпрянув.       — Спокойной ночи, Даф, — говорит он с издевкой и улыбается в ее заплаканное лицо. — И хорошенько подумай о моем вопросе. В следующий раз я приду за ответом.       Тео выходит в коридор и сталкивается с Гермионой. Она подходит так близко, что ему удается уловить запах глубокой морозной осени от ее волос.       — Что ты тут делаешь? — спрашивает она, внезапно задевая рукав его рубашки своими прохладными от улицы пальцами.       Его немного коробит то, как она сама врывается в его пространство. То, как действует его демонам наперекор. Стоит к нему лицом и с неприкрытым беспокойством осматривает его, словно изучает, словно пытается докопаться до истины.       Он позволяет ей занервничать, нахмурить брови от негодования его молчанием, изводя ее до последнего.       Наслаждается.       После удовлетворенно хмыкает, протягивая руку к ее кудрям, тем временем склоняясь к щеке.       — Какая же ты любопытная, Грейнджер. Оказывается, ты всё ещё интересуешься не только Малфоем. Знаешь, приятно это слышать.       Гермиона вспыхивает на его глазах, и он прихватывает ее губы своими, подталкивая к своему собственному краю. Скорее, обрыву, соскользнув с которого ей не будет спасения.       Наблюдает за реакцией ее тела на свои грубые ласки, ждет, когда она поцелует его в ответ, умоляя о большем, но сам разрывает этот контакт. Сам отказывается от удовольствия.       Временно.       Он придет за ней сам. Скоро, но не прямо сейчас. А для начала ему необходимо довести ее до истерики, чтобы она умоляла взять ее. Чтобы она билась в конвульсиях оргазма под ним, но перед этим обязательно ползала на коленях.       Эти мысли до дрожи расползаются по его венам, когда он убирает руки от ее тела и царапает ее безразличным взглядом. Подмечает, как обида сдавливает ее горло, потому что она не получает дозы желаемого. Как слезы застывают в ее глазах прежде чем он успевает обогнуть ее и уйти подальше.       В нем просыпается восторг от того, как он играет на ее эмоциях. Как быстро достигает желаемого эффекта, буквально завернув за угол. Грейнджер цепляется за его рубашку, оттягивая ткань почти до хруста и Тео пришивает Гермиону к стене, вдавливая в камень за ее спиной.       — Поиграла с ним, а теперь прибежала ко мне, Грейнджер? — Тео сплевывает на пол горечь от недавно выпитого зелья и морщится от поганого ощущения на душе.       Салазар, да откуда оно только взялось?       Грейнджер вся скукоживается под его взглядом, что-то пытается сказать в свое оправдание, понимая что заигрывается не по-детски. Понимая, что ее нагоняют ее же собственные ошибки.       Обезоруженная, она предстает перед ним как бесполезная вещь, труха, мишень для гнева, скользящего по коже. Испытывать это почему-то восхитительно. Может быть, дело в том, что он видел подобное не единожды в своем собственном доме?       Разве это сделало его таким?       Тео трясет головой, ведя бессмысленный диалог сам с собой. Голова идет кругом, когда Грейнджер проводит ладонью по его щеке, и выдыхает на его губы своим поганым теплом, от которого чешутся руки. От которого ее хочется тупо выебать и оставить плакаться в коридоре, пока Малфой не придет ей на помощь. Пока этот сраный принц не погладит ее по голове и не продолжит облизывать с ног до головы.       Мерзость.       Тео отталкивается от стены, перегибается через перила галереи и выблевывает всё, что осталось в желудке от выпитого. Спазм вспыхивает букетом из оголенных шипов. Грейнджер тут же суетится, пытается привести его в порядок и обнять. Тащит его куда-то в закуток рядом с тяжелой портьерой и садится с ним на пол, не в силах удержать его сильное тело.       Произносит заклинания и тушит тем самым искры боли внутри. А потом происходит что-то против его воли. Ее губы на его остром кадыке, а ладони на груди.       Тео не может контролировать всё что она делает, упираясь руками в шершавый пол. Он теряет последние силы, когда она жмется к нему обвивая шею и дышит совсем неслышно. Прижимается к нему всем телом. Ее мокрые ресницы щекочут его скулу и он, наконец, разлепляет веки, чтобы посмотреть на нее, а после оттолкнуть.       Но не может.       Она сидит, взобравшись на его бедра, и рвано дышит в воротник рубашки. От прежнего возбуждения в нем не остается и следа.       Он опустошен. Всё становится отвратительным.       Кроме Грейнджер.       Ее отчего-то нестерпимо хочется обнять в ответ, но Тео не сдвигается с места. Руки будто приколочены к полу. И тогда она смотрит на него первой, отпрянув от его щеки. Темные, почти черные как ночь, ее глаза в тени колонн похожи на космическую бездну, на солнечное затмение, когда еще чуть-чуть и покажется краешек тепла.       Когда она еле заметно улыбается, то хочется выколоть себе глаза и ослепнуть. Взвыть от ярости и от своей же слабости перед ней.       — Тео? — произносит она так, что он едва ли различает буквы своего имени по движениям ее губ.       Он пялится на них секунды, а потом целует с прежним рвением и желанием. Оно вырывается из него вспышками в тот момент, когда Гермиона неловко сползает с его бедер.       Но уже слишком поздно. В нем просыпается зверь, не терпящий отказа.       Она сама виновата в том, что приблизилась к его клетке. Но кто-то как обычно всё портит и Тео отступает, стоит Драко появиться в поле его зрения. Грейнджер сразу теряется, без понятия, куда же ей побежать. К кому из них отдать свое трепыхающееся и залитое кровью сердце.       — Ему было плохо, — говорит она с робостью в голосе и Тео недовольно кривится.       Малфой берет ее за руку и притягивает к себе. Его идеальная тактика держится на соплях, и от этого Тео улыбается шире. Его выводит из себя всё то, что связано с этим тошнотворным блондином.       — Дойдешь сам или тебе помочь? — спрашивает Малфой и Тео выгибает бровь.       — Мне не нужна твоя помощь, — кидает он и разворачивается, чтобы покинуть эту галерею к чертовой матери, но Малфой не останавливается на этом.       — Не смей ходить туда и пробовать смотреть воспоминание. Я не позволю тебе сделать это.       — Ты мне, блядь, кто, чтобы указывать? — взрывается Тео и надвигается на Драко, сталкиваясь с ним нос к носу за два шага. Грейнджер отступает к перилам. — Кем ты себя возомнил, Малфой? В гробу я видел тебя и твои приказы.       — Ты же не хочешь тех последствий, которые неминуемо наступят, если ты не успокоишься? — продолжает он и Тео дергает головой, впиваясь в него своими зрачками.       — Сесть в Азкабан? Да похуй, веришь нет? Может быть хоть там перестанет мелькать твое аристократичное выражение лица. Хотя бы там я останусь один и меня перестанут доебывать, но зато я сделаю великое дело.       — Решил самоутвердиться за счет Минервы, которая вот-вот может умереть от старости и болезни? Заканчивай, Тео. Мы здесь не для этого.       — Тогда для чего? Что ты мне предлагаешь взамен? Всё, что хорошо лежит, ты уже прибрал к своим рукам и не думаешь делиться, — Тео бросает взгляд на Гермиону и сжимает и без того напряженные челюсти. — Не пробовал интересоваться, чего хочет она?       — Не переводи разговор, — Драко держится из последних сил и Тео это только забавляет. Он дразнит его и от этого непозволительно хорошо.       — Всё так же уверен, что она ложится под тебя и не думает обо мне? — поддевает он, и в глазах Малфоя проявляется ярость. Ярость, с которой он с легкостью проломит его череп даже не поперхнувшись.       Тео в восторге.       — Молчишь? — усмехается он и отходит от Малфоя, приближаясь к замерзшей Гермионе.       Он закрывает ей путь отступления руками, опираясь на перила. Он прекрасно знает — Малфой пристально наблюдает за развернувшейся сценой. Он вскипает и бесится от того, что Грейнджер ни черта не делает, чтобы оттолкнуть его. Она лишь невинно опускает глаза в пол и часто дышит.       Тео уже рядом с ее губами, он чувствует аромат ее желания и возбуждения. Их перепалка ее тоже забавляет, как и самого Тео. Она не прочь наблюдать за ней до тех пор, пока они действительно не застрелят друг друга Авадой прямо у нее на глазах.       Может быть, это и есть выход?       Умереть ради нее.       Подохнуть, чтобы порадовать Малфоя. Уступить ему Грейнджер.       Большой палец цепляется за ее волосы, пока он ведет им линию по шее к подбородку. Тео вглядывается в ее глаза, которые расширены не то от страха, не то от возбуждения. Он проводит им по ее губам, которые она тут же приоткрывает, трясясь всем телом. Еще немного и она сама высунет язык и оближет подушечку пальца, потом обхватит основание и вберет в рот, обхватив губами.       Внизу живота снова ноет, и Тео отступает, глядя на Малфоя, полного отрешенности.       Ну конечно, он под ебучей окклюменцией.       — Не страшно за нее? — спрашивает Нотт полушепотом. — Не страшно то, что она выберет меня?       — С чего ты взял? — сухо отвечает Малфой, не двигаясь с места. — С чего ты вообще решил, что ей будет нужен выбор?       — Да потому что у тебя кишка тонка на то, чтобы сделать ее по-настоящему своей, Малфой. Ты даже сейчас стоишь и не знаешь, плакать тебе или дрочить. Ты отключаешь чувства за щитом и нихуя не делаешь, а позволяешь мне ее трогать, — заключает Тео, снова делая шаг к Малфою. — Зуб даю, если я сейчас начну трахать ее, ты тоже ничего не сделаешь. Грейнджер, да ему плевать на тебя, — выдает он с издевкой.       — Она знает, что это не так, — огрызается Малфой, и его щит летит к чертям, обнажая десятки чувств.       Тео оглядывается на Гермиону. Она по-прежнему скованно стоит у перил, не смея вставить и слова. А ведь раньше старалась заткнуть их.       Удивительно.       — А может быть… — Тео делает паузу, вновь обращаясь к Гермионе. — Тебе не нужен никто, Грейнджер? Может быть, твоя цель — наши члены, а потом трупы? Славно же получить удовольствие и покончить с теми, кто был враждебен к тебе? Кто так или иначе был на стороне зла. Что скажешь, девочка?       Он подмечает как она нервно сглатывает, поднимает на него глаза и молчит.       Тео смеется.       — Да ладно, считай, я пошутил. Не стоит так напрягаться. И тебе тоже, Малфой. Я ухожу, мне некогда трепаться с вами.       И он уходит, оставляя их за спинами в полной растерянности. Ему и правда нужно спешить, потому что его мир не крутится вокруг Грейнджер и Малфоя.       Он вернется за ней позже. Обязательно вернется.