Сто оттенков одиночества

      — Отправляйся в свою комнату, — заставляет мадам Помфри в который раз, но Гермиона безотрывно следит за дыханием Тео. — Мистер Нотт останется здесь как минимум до завтрашнего вечера, а тебе нужно на занятия.       Грейнджер стыдливо прячет свой обеспокоенный влажный взгляд.       Нет никакого оправдания тому, на что она их толкает. Это из-за нее они становятся неконтролируемыми, перегрызая себе глотки. Из-за нее происходит цепная реакция, в которой она, как бы безумным это ни казалось, получает некое удовольствие. И ее жажда растет как капризный ребенок, требующий к себе с каждой минутой всё больше внимания.       — Вы всё расскажете Минерве, верно? — уточняет Гермиона, закончив свои бессмысленные терзания.       Помфри вначале сканирует ее встревоженное лицо, а затем и Тео, руку которого Гермиона сжимает вот уже не меньше десяти минут. Целительница прочищает горло и, почему-то не ответив ей, отходит к стеллажу с бумагами. Но все ее копания в пергаментах — словно повод отвлечься и собраться с мыслями.       — Ты можешь навестить его после обеда, Гермиона, — заключает она сухим голосом. — И Минерва ничего об этом не узнает, если тебя это так беспокоит.       Гермиона приоткрывает рот от удивления податливостью мадам Помфри. Она не уверена в том, что не ослышалась, и решается уточнить. Целительница тут же перебивает ее незаданный вопрос.       — Да, мистер Нотт — не подарок, и то как он ведет себя порой… спорно, но я не тот человек, который отдаст его на растерзание Макгонагалл. — Помфри выдыхает, опираясь на спинку стула рядом с койкой. — Без нужных зелий он не сможет нормально адаптироваться за пределами замка. Достать их не так уж и просто, и, зная его положение, моя совесть с каждым днем всё громче кричит о том, что этому мальчику необходима помощь. А Минерва не задумываясь вышвырнет его на произвол судьбы, тут и к Трелони не ходи. И мистер Малфой, — вдруг прерывается она, — какую бы роль он не играл в его жизни на данном этапе, не спасет его. Терпение Минервы однажды лопнет, поэтому нам всем пока что стоит ходить на цыпочках.       Последнее высказывание почему-то застревает спицей в горле, и Гермиона спешит подняться. Она выпускает ладонь Тео из своих пальцев и разворачивается к выходу. Еще раз оглянувшись на мадам Помфри у двери, она замечает ее короткий кивок в свою сторону.       Теперь ей еще больше хочется выучить руну, которая запирает кабинет директора. И какие бы доводы против не приводил Драко, она сделает это во что бы то ни стало.       С ним или без него. Уже не столь важно.

***

      — … тот танец был самым ужасным во всей моей жизни. Представляешь, Гермиона, этот индюк отдавил мне пальцы, а казалось бы из благородной семьи! — пока Дафна рассказывает очередную историю из жизни, Гермиона всё равно высматривает Драко в толпе студентов, спешащих на Зелья, но его по-прежнему нет поблизости, что и следовало доказать. — … Тогда я сказала матери, чтобы она больше не смела приводить в наш дом таких нелепых претендентов на наши с Тори сердца, но она всё равно умудрялась выискивать чистокровных богатых парней. Особенно французов. О боже, у мамы слабость на утонченных придурков!       Последнее Гермиона пропускает мимо ушей, поспешив в ответвление коридоров, оставив Дафну среди потока учеников. Она останавливается возле рыцаря на постаменте и переводит дыхание. Волнение растекается по телу липкой влагой.       Она судорожно обдумывает план ближайших действий. Потому что не было ни одного предполагающего то, что она останется один на один с порученной задачей, хоть и накануне она дала себе слово справляться с этим самостоятельно.       Все лежит на ее хрупких плечах, которые невольно опускаются от тяжести новой ноши.       Но она ведь справится? Иначе она не Гермиона Грейнджер.       — Нам пора, — голос из глубины коридора, а точнее затемненной ее части без окон, заставляет ее подпрыгнуть от неожиданности. Гермиона выдыхает с долей облегчения, заметив высокий силуэт Драко, и спешит в его сторону. — Еще не решила, где будем прохлаждаться, пока идет занятие?       Гермиона мнется возле него, постоянно оглядываясь. Звенит звонок, и коридоры тут же затихают. Слышен каждый шорох и дуновение ветра, гуляющего по галереям в отсутствии людей.       Смотреть ему в глаза отчего-то стыдно. События минувшей ночи пробежали между ними черной кошкой.       — Я думала, ты не придешь, — аккуратно начинает она, и Драко с изумлением смотрит на нее сверху вниз. Она точно становится еще меньше ростом, когда он так сверлит ее взглядом, нависая рядом. — Вчера я немного погорячилась, прости, — произносит она, и Малфой дергает подбородком, с силой сжимая челюсти.       — Не стоит оправдываться, Грейнджер. Это приведет нас в тупик, — бросает он так безразлично, что она поеживается от мурашек по коже. — Лучше предлагаю поскорее свалить отсюда. Филч обшаривает все этажи на предмет прогуливающих учеников.       — Драко, я… — говорит она так тихо, что Малфой невольно склоняет голову, оборачиваясь на нее.       — Что, Грейнджер? Есть еще что-то настолько важное, чего я еще не знаю?       Драко вновь разворачивается к ней всем корпусом и задевает ее подбородок указательным пальцем, приподнимая его. Гермиона судорожно сглатывает от его прикосновения и мысли, что он может знать о том, что она отдалась Тео уже не единожды. Она отводит взгляд в сторону.       Губы зудят о признании, словно ее дразнят сывороткой правды, но она выдерживает паузу и делает полшага назад. Его пальцы остаются на месте, теперь касаясь воздуха вместо ее кожи.       — Если ты хочешь поговорить о своем обожаемом Тео, то просто избавь меня от этого, — скучающе рассуждает он и опускает ладонь. — То, что я сделал, он всецело заслужил. Но пройдет всего день, и он снова начнет творить дичь. Хотя, уверен, что с твоей заботой он оправится куда быстрее. Ты будешь спасать его снова и снова, хотя он не просит тебя об этом. Он просто смеется тебе в лицо, а ты и рада стараться, Грейнджер.       Драко смещается в сторону и его лицо наполовину скрывается в тени. Оно рассекается по диагонали на светлое и темное. На две грани его сущности, которые он носит в себе — ангел и дьявол.       — Ты ничего не знаешь о спасении, — говорит она, пока Драко вглядывается в ее глаза темными зрачками, наполненными презрением. — Ты себе даже не представляешь, насколько сильным и самоотверженным оно может быть. Спасение — не слабость, но ты привык искать в людях именно это. Чтобы унижать самым извращенным способом. И не смей говорить, что война меня ничему не научила. Потому что я прошла сквозь нее с открытым сердцем, а ты прикрывался родителями и маской Пожирателя.       — Грейнджер, — его тон предупредительно бьет по ее вискам, но она сжимает губы и приближается к нему нос к носу.       — Когда спасешь своих отца и мать сам, посмотрим, скажут ли они тебе свое «спасибо». Вот тогда мы и будем квиты.       Она толкает его плечом, уходя в гущу тьмы и заворачивает за угол, чтобы сморгнуть слезы. Она не понимает почему, но становится нестерпимо обидно, будто в ее сердце нарочито неаккуратно поковырялись вилкой, оставив лохмотья мышц.       Но и здесь ей не дают остаться наедине со своими мыслями и болью. Пальцы Малфоя задевают ее плечо и притягивают к себе. Гермиона всхлипывает и, не сдержавшись, рыдает у него на плече, пока он успокаивает ее, поглаживая по волосам. Он произносит ее имя над макушкой и целует в висок как маленького ребенка. Тепло его тела передается ей, и она постепенно успокаивается, рвано выдыхая в его мантию.       — Ты должна понять одну простую вещь, Грейнджер — есть большая разница между восстановлением справедливости и жалостью. Между этими понятиями пропасть, в которую легко угодить. Ты поощряешь аморальное поведение человека, на чьих руках кровь.       — О чем ты? — Гермиона отталкивается от его груди и пытается разглядеть очертания его лица в темноте коридора. — Тео ведь никого не убивал, это его отец был…       — Спроси у него сама, когда наберешься смелости не только отдаться ему, — устало говорит Драко. На его глазах проявляется знакомая ей мерцающая пелена — чертова окклюменция. — Он не осознает, насколько травмирован, Грейнджер. Это придет к нему позже, когда он начнет видеть кошмары вместо сладких снов. Когда его мысли о непрекращающемся сексе сменятся на мысли о самоубийстве. Сейчас он страдает по отцу, винит в его смерти всех и вся, но между тем прячет за пазухой ворох скелетов.       — Ты лжешь! — она мотает головой и делает шаг в сторону, теряя нить тепла, связывающую их секунды назад. — Ты говоришь это, чтобы оттолкнуть меня от него. Чтобы я возненавидела Тео! — продолжает она громче, не в силах сдержать свои бурлящие эмоции.       — Дело не в… Тшшш, — Драко прикладывает палец к губам и выглядывает из-за выступа. Они оба отчетливо слышат цокающие шаги в дальнем конце коридора.       Гермиона замирает возле него, не в силах сказать ни слова от комка, вставшего поперек горла. Ее пальцы подрагивают, а сердце бешено рвется прочь из грудной клетки.       Ей нужны ответы, даже если она не желает их слышать.       — Уходим в подземелья, немедленно, — говорит Драко и бесцеремонно дергает Гермиону за руку, увлекая на лестницу, тянущуюся глубоко вниз.

***

      Внутри гостиной Слизерина нет ни души, только камин слабо потрескивает в темном неприветливом и сыром пространстве. Гермиона останавливается посреди огромной комнаты и бросает взгляд на диван. Она дергает руку, которую еще мгновение назад Драко удерживал так сильно, что там наверняка остались синяки, и потирает запястье.       Спиной Гермиона чувствует, как он даже не думает отдаляться, а наоборот, встает позади и кладет ладони ей на талию. Глаза закрываются сами собой.       Она дьявольски устала.       Стресс отыгрывает свою партию и настает черед снять его, так, чтобы мысли хоть на минуту отступили на задний план. Она медленно поворачивается в кольце его рук и тянется к бледной коже шеи. Обвивает ее руками и бездумно играется в светлых волосах, не почувствовав сопротивления. Она точно сходит с ума на этих эмоциональных качелях, каждый раз с замиранием сердца раскачиваясь из стороны в сторону.       Драко позволяет ей играть в ее хитросплетенную игру. Дает ей карты в руки, сам за спиной, конечно же, припрятав флэш-рояль.       Она проиграет. Да и к черту.       Приоткрыв губы, она облизывает их, и с удовольствием и трепетом следит за тем, как Драко цепляется за этот короткий пошлый жест, за тем, как он опускается к ней и уверенно подхватывает влажные губы и целует ее. Это получается настолько приторно, что у Гермионы подкашиваются ноги и теряется всякая мысль. То, что ей было так необходимо.       Ладони сами скользят по его телу в ответ на движения языком у нее во рту. Она задевает пальцами низ его живота и пряжку ремня. Тянет вниз молнию на брюках и запускает руку в ширинку, тут же задавая ритм его дыхания.       — Я хочу тебя. Здесь и сейчас, — признается она его очертаниям в полутьме и начинает водить пальцами по силуэту его члена сквозь боксеры.       Драко глухо стонет, пытаясь справиться с возбуждением.       — Я не Тео, чтобы сношаться как животное где ни попадя, — после этих слов он отстраняется, облизнув губы кончиком языка и останавливает движения ее пальцев внутри его ширинки. Но Гермиона не сдается и сопротивляется, вновь сжимая его за основание, а после спускаясь ниже.       Драко хрипло стонет возле ее лица.       Она становится почти безумной, когда он так безропотно поддается ей. Слой за слоем Гермиона проникает в его душу, даже не подозревая о последствиях.       Катастрофе.       Возможно, самой крупномасштабной в их истории.       Сейчас им не суждено даже дойти до комнаты, потому что Гермиона притягивает его к себе за галстук с полной уверенностью, что сегодня ее ход. Ее время задать правило и направление игры.       Так и происходит, когда она, путаясь в его волосах, увлекает их на диван перед камином, и забирается на его колени. Она умоляет его овладеть ею волнообразными движениями своего тела, то и дело соприкасаясь с его выпуклым пахом. Трется об него так сильно, что оставляет влагу на его брюках, пока он сам не берет ситуацию под контроль, заведя ее руки за спину.       — Не знал, что ты настолько смелая, Грейнджер. Трахаться вот так, на виду у всех, кто может случайно войти, — тянет он и свободной рукой расстегивает ее блузку. Бережно и сосредоточенно вынимая пуговки из петель. — Если кто-то доложит на нас, боюсь, теплицы станут нашим постоянным пристанищем на весь остаток учебного года.       Вместо ответа она сдвигается вперед и седлает его так, что Драко едва сдерживает стон. Гермиона наклоняется, прижимаясь грудью, скрытой под тонким кружевным бюстгальтером, к его лицу и сильнее раскачивается на его бедрах. Веки трепещут от предвкушения сладкой разрядки, пока Драко выпускает ее руки и позволяет своим ладоням блуждать по ее телу.       Он обнажает ее грудь и обводит языком встрепенувшиеся соски. Кружит по ним самым кончиком, всасывает в рот, выпуская их изо рта поочередно и создавая губами пошлые звуки. Он приподнимает ее на своих коленях, болезненно толкаясь навстречу ее возбужденному лону. Заставляет ее постанывать сначала совсем тихо, после чего громче и громче.       — Мы так много чего нарушаем, — говорит он шепотом, пока делает ей больно, прижимаясь твердым членом к ее пульсирующему клитору. — Тебе ведь это нравится? Нарушать правила и запреты, а особенно мои просьбы. Ты ими жестко пренебрегаешь, Грейнджер. Настолько, что я не уверен, что ты получишь от меня свой оргазм.       Она напрягается и распахивает глаза, глядя на него с долей застывшего страха. Драко цокает языком и сдавливает ее ягодицу, в очередной раз грубо двинувшись под ней. Головка члена давно трется о ее белье, размазывая предэякулят по внутренней стороне бедра.       — Нотт трахает тебя, верно? — вдруг спрашивает он, и Гермиона словно теряет устойчивую опору, падая вниз с высоты птичьего полета. Внутренности обрываются, превращаясь в единый комок. — Посмотри мне в глаза, — просит Драко и обхватывает ее шею своей крупной ладонью, сдавливая.       Дышать становиться всё сложнее, особенно тогда, когда голову неистово обжигает ледяным вторжением в ее воспоминания. Он обходит всё, что ему не интересно, выуживая только самые недавние, лежащие на поверхности. Те, которые она не может контролировать, потому что не умеет в должной мере владеть окклюменцией. В этот момент она безумно жалеет о своем провале в этой области знаний.       Ее развязный секс в душевой, в кабинке туалета бара, в пустом кабинете замка… Глаза и руки Тео… Как бы она ни сопротивлялась, исключительные легилиментные способности Малфоя опережают ее жалкие попытки скрыть нежеланные сцены в памяти.       — Уебок, — цедит он, когда Гермиона давится вдохом и зажмуривается от боли в висках. — Ты же понимаешь, что я не позволю ему вот так безнаказанно пользоваться тобой в мое отсутствие? Потому что просто катастрофически ненавижу, когда его руки касаются твоего тела. Когда он без спроса трогает то, что должно принадлежать мне, а не ему. Когда он думает, что он самый умный, присовывая в тебя свой член.       Гермиона ощущает дорожку слез на своей щеке, и Драко мгновенно ослабляет хватку на ее горле, поглаживая скулу большим пальцем.       — Он не заполучит тебя себе, Грейнджер. Потому что я сделаю тебя своей, всеми доступными мне способами, — произносит он и берет ее на руки.       Малфой относит ее в пустую спальню и укладывает на свою постель. Сам спешно расстегивает юбку, освобождая Гермиону от ненужной ткани, а после стягивает и белье. Драко раздевается вслед за ней и, обнажившись, встает перед постелью. Одной рукой он держится за спинку кровати, второй давит на макушку Гермионы, и она сползает вниз, безропотно принимая его глубоко в рот. Она долго и тщательно облизывает его вдоль основания, заглатывает, насколько это возможно, и стонет, глядя на него снизу вверх.       Малфой изгибает губы в улыбке, гладит ее по кудрям, а после, прикрыв глаза, запрокидывает свою голову назад, глухо постанывая. Она замечает абсолютно всё — как дергается его острый кадык от каждого сглатывания, как на висках проступают капельки пота, а мышцы на груди и животе часто сокращаются от сбитого дыхания.       — Не так быстро, — спустя минуту он отстраняет ее и приказывает лечь. Гермиона следует этой просьбе и ждет, когда он приблизится к ней.       Он касается влажного клитора и проводит членом повдоль, размазав ее обильную смазку по половым губам. Немного потирается возле ее напряженных внешних мышц и толкается внутрь, с жадностью рассматривая то, как он проникает в нее. Медленно и дразняще, пока Гермиона от нетерпения не процарапывает на его руках красные полосы.       — Так приятно тебя трахать, Грейнджер, — она хнычет он мощного удара бедрами и жжения от резкого проникновения. — Мой член так хорошо помещается в тебе. Ты принимаешь его как и полагается хорошей девочке.       Облизнув подушечку большого пальца, он приставляет его к клитору, продолжая ритмично входить в ее влажное хлюпающее влагалище.       — Твоя совершенная киска так намокла.       Застонав громче от его обжигающих пошлых слов, прошептанных на ухо, она приподнимает бедра и плотно обхватывает его торс. Малфой проникает глубже, заставив ее стонать еще громче. Два пальца — указательный и средний ложатся на ее язык.       — Сомкни губы и соси их, — просит он, облизнув свои губы.       Гермиона подчиняется, плотно обхватив его пальцы в собственной смазке, и прикрывает веки, испытывая только нарастающее глубинное ощущение жара внизу живота. Шлепки его бедер быстрые, влажные и громкие. Эти звуки не перекрываются даже ее срывающимися на крик стонами.       Он шепчет возле ее шеи, запутавшись в волосах. Его слова опаляют кожу, и, когда она почти задыхается в подступающем оргазме, он поднимается и хватает ее за лодыжки, разводя ноги в стороны. Драко наслаждается открывшемуся виду. Ее грудь покачивается в такт хлопкам его бедер, рот блаженно приоткрыт, язык облизывает нижнюю губу. Она стонет и умоляет о финале, мечтая кончить прямо с его членом внутри.       — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, — шепчет она на выдохе и распахивает глаза, когда Малфой замедляется и выходит.       Гермиона вновь мычит и царапает его кожу на груди. Он лишь гладит ее по щеке, и она зажмуривается, прикусив губу.       — Драко… я, — начинает она запыхавшимся шепотом и поддается его поглаживаниям. Головка члена так предательски и греховно прижимается к ее входу.       — Позволь мне… — она отчаянно борется внутри сама с собой и трется о его член. — Пожалуйста, Драко…       — Кончить, — следующее его слово касается губ, и она тянется, но он уклоняется, целуя ее в изгиб скулы.       Гермиона стонет от напряжения между ног и пульсации клитора. Она так хочет раскрошиться от оргазма с ним внутри, что не может трезво мыслить. Только хныкать и умолять заплетающимся от возбуждения языком.       — Позволь мне кончить на твоем члене, повторяй, — он возвращается к ее губам и облизывает нижнюю, искусанную и припухшую. Подавшись немного вперед бедрами, он создает нужное давление, от которого у нее искрится под прикрытыми веками. — Повторяй за мной.       Малфой сглатывает и шипит от нарастающего трения. Грейнджер неистово пытается достичь оргазма, активно двигая бедрами. Он намеренно испытывает ее, даже не пытаясь ускориться, а лишь лениво скользит и вновь выходит. Не сейчас, только не сейчас, когда она в доле секунды от настигающего ее оргазма.       Он сдвигается, лишая ее трения и она ноет, сжимаясь под ним.       — Драко…       — Мм-м?       Она прерывается на ощущения.       — Да, Грейнджер, — основание члена скользит вдоль по клитору, и она стонет ему в приоткрытые губы. — Учись систематизировать.       — Позволь мне… Позволь мне кончить на твоем члене, — и на последнем произнесенном слове он погружается в нее полностью.       Грейнджер ошеломленно охает от того, насколько он глубоко, и когда Драко совершает пару поступательных движений, медленных и определенно недостаточно интенсивных для нее, она всё равно сотрясается в оргазме, пульсируя и сжимая его член кольцом своих мышц.       Сильно, ярко и прикрыв веки.       Ее руки сжимают его волосы до боли, но он держится, пока она бьется в конвульсии сильного оргазма, и как только сокращения ее влагалища стихают, он начинает врываться в нее со скоростью разогнавшегося поезда, достигая своего оргазма внутри нее, и наполняет комнату низким стоном в такт затихающим шлепкам.       Грейнджер обмякает, когда он выходит из нее. Горячая сперма стекает по ее ягодицам на темную простынь. Тело задевает внезапная прохлада и дрожь. Она блуждает взглядом по его торсу, смазанным движениям волшебной палочки в его пальцах, и блестящей от пота коже.       Драко ловит взгляд Гермионы и вновь нависает над ней. Он касается ее лица ладонью и заботливо поправляет макияж, испорченный в порыве страсти. Он приводит ее в порядок как коллекционную куклу.       Она должна быть идеальной.       Малфой заботится о ней, вместо того, чтобы заставить страдать от сокрытых воспоминаний. Гермиона с трудом сдерживается, чтобы немедленно не вскочить с постели и не запереться в укромном уголке чертового Хогвартса.       Он смотрит на нее так, будто клеймит льдом своего взгляда.       — Передавай привет Тео, — говорит он полушепотом, по-прежнему нежно задевая ее лицо движением длинных пальцев. — Потому что только ты — единственная причина, по которой он всё еще жив.