Сто оттенков одиночества

      Дезиллюминационные чары отзываются легким покалыванием по коже, которая скрыта от посторонних глаз. Гермиона прячется в глубокой нише, наблюдая за тем, как Минерва быстро преодолевает остаток своего привычного пути. Макгонагалл ждет у стены, пару раз стукнув по ней волшебной палочкой. Во время этого она шепчет какое-то заклинание, но его сложно разобрать лишь по движению губ.       Стена с треском расходится, приоткрывая вид на полумрак и силуэты точечно стоящей мебели внутри смоделированного помещения. Оно не похоже на прежнее хранилище никому ненужных вещей. Эта комната меньше, и явно подстроена под того, кто призывает ее двери распахиваться каждый вечер.       Гермиона вытягивает шею, чтобы рассмотреть очертания как можно тщательнее, но Минерва, буквально сделав шаг в проем, скрывается за завесой сросшейся за ее спиной стены. Проскальзывает мысль о том, что она могла бы попытаться войти вслед за директором, но вероятность застрять в портале стены слишком велика, что она тут же отгоняет эту мысль прочь.       Попятившись назад, она упирается в чье-то тело и даже не успевает вскрикнуть от испуга. Ладонь быстро ложится на ее приоткрытые губы, затыкая ее.       — И снова привет, Грейнджер.       Тепло знакомого шепота стелется возле ее щеки и уха. Мягкие губы уверенно целуют ее в линию челюсти. Его выдает не только приторный и мучительный запах, но и движения ладоней по ее скованному телу, которое вмиг тает под его касаниями.       — Тео, — выдыхает она, когда он отстраняет руку от ее рта. Гермиона откидывает голову ему на грудь и он приглушенно смеется, играясь с ее кудрями.       — Да, девочка, — он вжимает ее в себя, притянув за тазовые косточки. — Не ожидал тебя здесь увидеть. Очень своевременный сюрприз, и такой чертовски приятный, — он подхватывает мочку уха и втягивает ее в рот, облизывая.       — Я гуляла по замку, — начинает говорить она, совсем сбивчиво от его ласк, — а потом заблудилась и столкнулась с Минервой…       — Гуляла, — повторяет он ее слова, будто обдумывая, и игнорирует присутствие директора в ее рассказе. — Совсем одна? А где же слизеринский принц-трусишка? Потерялся по дороге?       — Мы отрабатывали, после я его не видела. Наверное, он уже в подземельях, — почти стонет она, когда он гладит ее по бокам и задевает горячую кожу под линией юбки.       — И знаешь, Грейнджер, — отвечает Тео, вдавив ее в себя. — Это охуеть как замечательно. Потому что я так хочу тебя.       Эти слова отдаются в ней спазмом желания, потому что она тоже очень хочет. Тео может позволить ей намного больше. Он словно увеличивает количество звеньев цепи, к которой она пристегнута, подарив ей немного воли.       — Есть одно место, где мы можем ни в чем себе не отказывать, — хрипловато говорит он, и, проведя пальцами по внутренней стороне ее бедра, задевает тонкую ткань трусов.       Гермиона инстинктивно оседает на его ладонь и морщится от нехватки трения. Чары еще не спали, но ей так хочется повернуться, чтобы увидеть блеск в его глазах. Чтобы провести руками по его реальному телу, а не по полупрозрачной оболочке. Тоже подарить ему желанное тепло.       — Идем, сладкая. Тебе понравится.       Жадность его рук не знает границ, когда они вваливаются в помещение, схожее с раздевалкой. Тео запирает дверь и подталкивает ее к проходу. Не размыкая их тел, Гермиона уверенно ступает вместе с ним в душевую. Именно там и спадают чары, материализуя его руки на ее теле и губы, которые тут же впиваются в ее собственные. Пальцы Тео быстро справляются с пуговками на блузке и вот он уже может в легкую играться с ее затвердевшими сосками, вбирая их в рот. Он покусывает их, сжимает губами и с влажным звуком выпускает из захвата.       Теряется счет времени и опасность быть застуканными. Гермиона приглушенно, будто это происходит не с ней, слышит тихий звон пряжки ремня, и, взглянув вниз, замечает, как он приспускает брюки, выпуская на волю толстый налитый член с крупной розоватой головкой. Он подрачивает его, сжав в кулак, пока с жадностью, наклонившись посасывает ее грудь. Заметив ее взгляд, Тео отрывается от припухщего соска и облизывает губы.       Он нависает сверху и показывает свою готовность, размазав блестящую смазку по головке члена. С шипением он прикрывает глаза и снова подхватывает ее губы во влажный поцелуй, которому она ничуть не сопротивляется. Тепло рук Тео опаляет ее бедра и ягодицы. Член влажной головкой упирается в живот над поясом юбки, которая уже еле держится и болтается на бедрах. Еще доли секунды — и он нагло целует ее с напором голодного дикого зверя.       Стойкость Гермионы надламывается у самого основания и она охотно отвечает ему, столкнувшись с кончиком его языка, желая вновь познать его похоть на вкус. Они будто сражаются за то, чтобы забрать друг у друга как можно больше, давясь жадными поцелуями.       Тео легко размещает колено между ее ног, прижав к стене. Пульсация клитора тут же дает о себе знать, и Гермиона неловко приподнимается, чтобы он ненароком не почувствовал, как сильно она от него намокла. Но изогнутая ухмылка дарит ей наслаждение от созерцания предательски красивой ямочки на его щеке. Гермиона отключается от внешнего мира, в котором где-то там Малфой, ничего не подозревая, ложится спать и думает о том, что она сейчас, вероятно, делает то же самое в своей комнате.       Ее глаза распахиваются, когда Тео подхватывает ее на руки и как легкую добычу уносит в кабинку душа, невербально запирая за ними дверь. Щелчок — и вода сильными горячими струями брызжет в разные стороны, задевая ее оголенные бедра. Забывшись всего на секунду, она уже сплетается с Тео языками и стонет в его приоткрытые губы. Желание снова пугливо скулит до боли за ребрами, и ей легче поддаться его сильным рукам и ласкам, чтобы высвободиться, чем отчаянно сопротивляться. Она выбирает шаг в бездну, о дно которой мучительно разобьется, и встречает эту смерть с его зудящими поцелуями на губах, путаясь в его волосах и ощущая руки по всему телу.       Второпях они стягивают друг с друга оставшуюся промокшую одежду и абсолютно голые забираются под воду. Нагота порождает сладостное покалывание между ног и на кончиках пальцев, которыми она теребит его кудрявые волосы на затылке. Тео подталкивает Гермиону к кафельной стене и, прокрутив соски меж пальцев, немного оттягивает их.       Ее пьянит звук смачного шлепка, когда он хлопает ее по заднице и впивается пальцами в кожу. Она сходит с ума от своих рваных стонов и его гортанного рычания возле уха, когда Тео прорывается в нее длинным пальцем, который натягивает ее лоно подобно струне. Этого всё равно слишком недостаточно, чтобы испытать блаженство, и она нетерпеливо постанывает, пока он целует ее шею.       — Мне так мало… Пожалуйста… — шепчет она ему на ухо, обхватив за шею. Практически повиснув на его высокой фигуре, пока он склоняется над ней.       Он хитро улыбается и зализывает укус на шее.       — Боюсь, что порву тебя, девочка, не удержавшись. Давай-ка, лучше помоги мне.       Он давит на ее плечи и Гермиона послушно сползает вниз, вставая коленями на мокрый, залитый водой пол и опускаясь возле его ног, лицом прямо напротив упругого члена. Тео хватает его широкое основание и проводит головкой по ее кудряшкам, тут же шипя от желания сквозь зубы.       — Нужно всего лишь приоткрыть ротик, и я покажу тебе, как сделать мне очень хорошо.       Наслаждение становится обжигающим в воздухе этой крошечной душевой, и Гермиона прислоняется щекой к его члену, позволяя собрать ее кудри в тугую хватку на затылке.       — Умница, — выдыхает он, шлепая головкой по ее щеке и спускаясь к влажным губам, которые она только что облизала. — Ты такая умница, Грейнджер.       Его низкий стон заполняет пространство, когда он толкается вперед и скользит по ее губам на горячий язык. Гермиона прикрывает веки и понимает, что всё плавится под кожей, заставляя мысли испаряться из головы с каждым новым поступательным движением его члена в ее рот.       Проникнув глубже, он подхватывает ее за подбородок и сдавливает щеки пальцами для большего трения.       — Вот так, блять… Да… — движения бедрами становятся размашистыми, хватка на волосах крепче, а амплитуда ускоряется с каждым толчком.       Он задевает ее горло, проникая как можно глубже, и Гермиона сильнее вытягивает язык для лучшего скольжения. Почти давится с непривычки его размерами и чувствует проступившие слезы в уголках глаз, но послушно принимает снова и снова, широко открыв рот.       Тео резко выходит, сжимая член рукой, и она закашливается. Он склоняется к ней и шлепает ее по раскрасневшимся щекам. Совсем легонько, тыльной стороной, чтобы привести ее в чувство от кайфа.       — Поворачивайся, — жестко командует он и она послушно становится к нему спиной, упираясь в прохладу стены душевой.       Гермиона ждет и зажмуривается от неизведанности, пока его увлажненный заклинанием палец не касается ее второго входа. Он массирует ее анальное отверстие, одновременно ударив по ягодице твердым членом.       — Тео? — дрогнувшим голосом произносит она, и он проникает в нее подушечкой пальца. — Что ты делаешь? — еще глубже на целую фалангу. Она желает иного, но идет у него на поводу.       Тео обильно наносит на нее смазку взмахом волшебной палочки, откидывает ее и приставляет член, надавливая на анус. Гермиона стонет, прикусив нижнюю губу.       — Буду трахать тебя, пока Драко думает, что ты святоша, — стонет он в унисон с ней и проталкивает головку наполовину. — Но скоро всё изменится, вот увидишь. Блять… Как же узко.       Нетерпеливо он растягивает ее, внедряясь внутрь. Мучает ее, начиная кружить двумя пальцами по клитору. Поцелуй в плечо служит утешением от следующего покачивания, с которым он углубляется на дюйм. Новый, более громкий стон срывается с ее губ. Гермиона сжимает ладони в кулак и впечатывается щекой в кафель. Резкая боль сменяется постепенными волнами наслаждения.       Раскачиваясь и подаваясь вперед-назад, Тео балансирует в этом состоянии, не проникая глубже и не выходя полностью. Ее напряженное тело оплетено кольцом его левой руки и плотно прижато к крепкому торсу. Влажная кожа бедер задевает ее ягодицы, и она дрожит в предвкушении следующего мощного толчка. Но Тео не торопится, аккуратно исследуя ее, размещаясь внутри своей толщиной и твердостью. Заполняя ее собой, будто завладевая территорией.       — Иметь тебя еще более крышесносно, чем я думал. Мм-ммм, — стонет он, входя еще на дюйм, приближаясь к тому, чтобы погрузиться в нее полностью, по самое основание. — Расслабься, Грейнджер, — глухо говорит он и дополнительно вводит в ее влагалище палец, создавая ощутимое давление между перегородкой.       — Гермиона выгибается и сдавливает его палец мышцами, испытывая запредельную наполненность. Тео подается членом еще и, глухо простонав над ухом, сильно вжимается в нее бедрами. Теперь он погружается на всю длину.       — Охуеть как туго, — шепчет он возле ее скулы. — Я долго не продержусь.       Дискомфорт почти стихает и Гермиона подается назад, создавая первое самостоятельное скольжение вдоль его члена, на что он вонзается еще несколько раз, шлепаясь о ее ягодицы и войдя во вкус. Он искусно потирает пальцем внутри нее, и пары движений хватает, чтобы бедра опалил жар и всё запульсировало в накатившем оргазме.       — Тео… я…       — Давай, девочка, — хрипит он над ухом, бесконтрольно трахая ее, пока она трясется в оргазме. — Я тоже…       И после этих слов, он дергается в ней и постепенно замедляется, опустив лоб на ее плечо. Гермиону начинает потряхивать от звона в ушах и ощущения вязкого ила вместо пола под ногами.       Помедлив, он выскальзывает из нее, и, ополоснув лицо, зачесывает волосы назад. Снова приобняв Грейнджер, Тео прижимает ее ослабевшее от неги тело к своей широкой груди. Она замечает, что его тоже отчего-то лихорадит. Его кожа совсем горячая, словно у него жар. Липкая полупрозрачная сперма стекает по ее бедрам как доказательство ее минутной слабости.       Тео разворачивает ее к зеркалу, висящему на стене, которое отражает их почти полностью. Обхватив ее руками, он спускается к шее и покусывает мочку уха.       — Только посмотри, какая ты сладкая.       И Гермиона смотрит на их смазанное от влаги душа отражение из-под полуприкрытых век. На то, как он с новым приступом голода цепляется за изгибы ее тела, теребит соски и прикусывает кожу на плече. На то, как его крепкое тело отражается в зеркале, и желание провести пальцами по его мускулам выше собственного страха.       Но она всё еще наивно надеется, что выход есть и ее не затянет в трясину обеими ногами. Что ледяная вода не заденет сердце, сковав его инеем. Что у нее еще есть призрачный выбор, и смерть — не последняя инстанция перед погружением в Ад. Что в запасе есть глоток воздуха, припрятанный до лучших времен.       Ладонь Тео вновь давит на изможденный ласками клитор. Лед расходится под ее ногами и она давится вдохом прежде чем снова застонать в его приоткрытые в улыбке губы.

***

      Дафна недовольно бурчит, когда Гермиона осторожно пробирается в скованную ночью комнату.       — Ты вообще в курсе сколько времени, Гермиона? — громким шепотом возмущается она и потирает заспанные глаза. — Уже за полночь! Где тебя носило, потому что Драко давно у себя.       Гермиона застывает у порога и пытается унять мандраж в теле. Ее горло наполняется будто стеклянной крошкой, а ноги прирастают к полу. Словно она провинившаяся маленькая девочка и ее ждет наказание.       — Он, — заикается она, спрашивая у Гринграсс. — Он заходил сюда?       — Нет, я лишь видела как он хлопнул дверью, когда вернулся с отработки. — Объясняет Гринграсс, зажигая свечу на прикроватной тумбе. — Его что, не взлюбила мадам Стебль?       — Кажется, он отлично справляется, — поясняет Гермиона и наконец делает пару шагов до кровати, опускаясь на покрывало. Дафна снова подозрительно прищуривается вглядываясь в лицо Грейнджер.       — Вы поссорились? — уточняет она и изгибает идеально очерченную бровь.       — Вроде бы нет, — запинается на полуслове Гермиона и отводит взгляд. — У нас всё отлично.       — Ты же врешь мне, Гермиона Грейнджер, — совсем беззлобно произносит она, подтверждая свои догадки. — Это Тео, да? Ты была с ним? — горечь и сожаление смешиваются в ее по-ангельски светлых радужках, и Гермиона устало выдыхает, стягивая школьные туфли.       — Зачем мне повторять тебе то, что ты уже и так знаешь, — отвечает Гермиона, сбрасывает с себя одежду и переодевается в пижаму.       Дафна качает головой и переворачивается на другой бок. Гермиона только сейчас понимает, что не спросила у нее, как прошла их прогулка с Кассиусом, и решает сделать это позже, на свежую голову. Например, завтра. Завтра однозначно будет проще разобраться с бардаком в голове и на душе. Завтра — призрачный экспресс их жизни, мелькающий впереди размытым пятном.       Гермиона тушит свечу и отворачивается к стене. Усталость овладевает ее телом, и она закрывает глаза, надеясь сразу попасть в крепкий сон, но постоянно вздрагивает, буквально провалившись за границу. После третьего раза, совсем отчаявшись в попытках заснуть, она садится на постели и кидает взгляд на кровать Дафны. Та спит, зарывшись в одеяло с головой. Сон не придет. Гермиона в этом уверена. Накинув халат, она выходит в коридор.

***

      Камин встречает ее потухшими, едва теплящимися углями, и Гермиона опускается на диван, стянув с книжного стеллажа незнакомую ей книгу. Без интереса пролистав ее до середины, она сворачивается в клубок и кладет голову на подлокотник дивана. Она смотрит на провал в портале камина, так и не решившись разжечь его, чтобы согреться.       Потому что это тепло больше не спасет ее.       Касание руки на ее плече говорит именно об этом же, и она оглядывается за спинку дивана, обнаружив там одиноко стоящего Драко. На его плечах висит расстегнутая помятая рубашка, брюки низко сидят на бедрах.       — Пойдем, Грейнджер. Хватит мерзнуть и изводить себя, — кидает он низким голосом.       — Я не мерзну, — почему-то сопротивляется она и Малфой беззлобно хмыкает.       — Ну конечно, давай еще скажи, что твои ноги и нос не как ледышка, — усмехается он, огладив пальцы ее обнаженных ног теплой ладонью, от чего Грейнджер невольно смотрит на него уже не с таким сопротивлением.       Через минуту она плетется за ним в комнату, шлепая босыми ногами по ступенькам. Он пропускает ее вперед, глядя на Гермиону с интересом и, буквально переступив порог, она вздрагивает, когда он скользит своей волшебной палочкой по воздуху, рассекая пространство.       — Щитовые чары, — поясняет ей Малфой, пока она касается проявляющейся прямо на глазах знакомой ей тонкой мерцающей вуали. — Жаль только, что мы можем видеть и слышать всё что происходит по ту сторону чар, но нас же не видит и не слышит никто.       — Неплохо, — выдавливает она, с опаской глядя на то, как Тео выходит из душа с одним лишь полотенцем на бедрах. — Он ведь…?       — Нет, точно нет, — уверяет ее Малфой в их безопасности и подходит к ней вплотную. — Предполагаю, он думает о том, что меня сейчас нет в комнате.       Гермиона сразу же обвивает его шею руками и утыкается в ямочку между ключицами. С ним ей отчего-то становится хоть чуточку, но спокойнее. И если Тео вечный маятник, то Драко — стабильность, от которой веет надежностью, пусть и призрачной. Они настолько разные, что ей хочется испытывать палитру чувств каждого из них. А потом смешать, чтобы получить абсолютно новый, индивидуальный оттенок.       Боковым зрением она видит, как Тео стягивает полотенце и голышом заныривает под покрывало. Решив отвести взгляд, она сосредотачивается на ощущениях настоящего момента. То, как Малфой нежно гладит ее по плечам и спине, задевает упругие локоны волос и закутывает ее в крепкие объятия. Ей это так отчаянно необходимо.       — Я не злюсь на тебя, Грейнджер, — раздается рядом с ее ухом, когда он наклоняется и зарывается в ее волосы. — Просто моя правильность меня медленно убивает.       — Дело только в этом? — спрашивает она, подняв на него свои карие глаза.       — Если бы, — отчужденно произносит он и его тело вмиг становится напряженным. — Я хочу тебя не меньше, — говорит он после продолжительной паузы.       — Боишься, что что-то пойдет не так и я сбегу от тебя? — усмехается она, но он даже не улыбается ей в ответ. — Этого не произойдет, Драко. И как я уже говорила, я ни о чем не пожалею.       — Пообещай, — холодно просит он и поводок затягивается на ее шее невидимой петлей.       Она сглатывает шершавый комок в горле и поворачивает голову в сторону лежащего на кровати Тео. Он полностью расслаблен раскинувшись на своей постели. Кажется, что никакие тревоги не задевают его сердце в минуты сна, но ее стучит так, что учащенный пульс жжет вены.       — Пообещай, что ты не сбежишь после того, как это случится, Грейнджер.       — Я… — заминается она и смаргивает влажность на глазах. Пальцы впиваются в полы его расстегнутой рубашки. — Я обещаю, — почти вымученно выдыхает она и кивает самой себе, обещая не терзать себя после этой ночи.       И пока он сдвигает ее к постели, она думает лишь о том, что, вероятно, прямо сейчас пообещала ему себя, и первобытный страх теперь усердно царапает где-то под ребрами. Принадлежать кому-то кажется ей диким счастьем и одновременно таким же наказанием. Ей хочется льнуть к нему, но тут же сворачиваться в клубок и просить не трогать.       Она никогда и подумать не могла, что всё это настолько сложно.       В ушах, помимо частого биения сердца, раздается шорох ее одежды и тихий скрип постели, когда он укладывает ее рядом с собой. Его шепот струится по коже и волосам, когда он целует ее, скользя руками по всему телу.       Ее стон. Она слышит его будто издалека. Сладкий и неподдельный. А потом и его — низкий и хриплый.       — Ты будешь слушаться меня, — настойчиво предупреждает он и ограждает ей все пути отступления своим мощным телом. Кожа так и горит в местах их соприкосновения.       Она кивает, затыкая пробитую дыру в сердце.       — Конечно.