Сто оттенков одиночества

      Гермиона постепенно проваливается в марево сна. Вязкая дрема кружит совсем рядом с крепким сном, но эта грань всегда достаточно четкая, чтобы было легко нырнуть сквозь нее.       Внезапно она вздрагивает и подскакивает на постели, но вовсе не из-за кошмара. В дверь снова кто-то требовательно стучит. Ее босые ноги касаются пола, согретого чарами и она шлепает к двери в той же одежде, что и накануне. Дафна переворачивается на бок, зарывшись в одеяло.       Помедлив всего минуту, Гермиона решает, что тот кто по ту сторону уже вероятно не дождавшись уходит. Ожидание затягивается. Но удар костяшками раздается еще раз. Не так громко как до этого, но девушка снова испуганно смотрит на дверь прежде чем потянуть ее на себя.       — Тео, я не…       — Грейнджер, — обрывает ее Малфой и она невольно делает шаг вперед, ближе к нему.       Он стоит в коридоре в одних штанах, тоже босой и опирается ладонью на стену рядом с косяком. Под его глазами залегают серые тени, которые тоже, как ни странно красят его. Кажется, что этого человека ничто не может изуродовать.       — Нам нужно поговорить, — на удивление спокойно произносит он и складывает руки поверх крепкого торса.       Гермиона отводит взгляд, опуская глаза в пол. Что-то сосет под ложечкой и она не находит себе места, хотя мгновение назад готова была прильнуть к нему. Страх начинает щипать кожу и она оглядывается на Дафну. Та спит или только делает вид, отвернувшись к стене.       — Хорошо.       Они остаются один на один в пустом, слабо освещенном безмолвном коридоре. Гермиона опирается спиной на стену, сложив руки за спиной. Малфой остается чуть поодаль, буквально на расстоянии вытянутой руки. Он молчит еще полминуты, оглядываясь по сторонам и накидывает вокруг них заглушку.       — Ты знаешь о том, что испытываешь меня, Грейнджер? — начинает говорить он и Гермиона поеживается от мурашек.       Она сильнее вжимается в стену, желая провалиться внутрь нее. Но Малфой делает шаг и всё то расстояние, что было между ними превращается в пшик. Он касается ее кудряшек, погружая в них пальцы. Оттягивает их, рассматривает, перебирает. После зарывается полностью и давит на затылок. Заставляет приподнять голову и взглянуть на него снизу вверх.       Склонившись, он приближается к ее лицу, всё также глядя только в глаза. Пристально и непоколебимо.       — Я ненавижу Тео, но ради тебя… — он замолкает, выдохнув, почти касаясь ее губ своими. — Ты вынуждаешь меня поддаться твоей игре, Грейнджер. Вынуждаешь пойти у этого ебанутого на поводу, слышишь? Ты, блять, видимо просто кайфуешь от знания того, что я не могу не согласиться. Потому что ты для меня не пустое место, в отличие от него и остальных. И я просто физически не могу подвергнуть тебя опасности.       Гермиона сглатывает и неосознанно вздрагивает, когда он задевает ее губы по касательной и целует ее в уголок губ, оставляя желание теплиться на их прохладной коже.       — И отныне, старайся играть аккуратно, — предупреждает он ее и его взгляд смещается ниже.       Он проводит ладонью по соскам, которые топорщатся под топиком и сжимает одну из грудей, — Чтобы я невзначай не пришиб Тео. А я могу, если он доебет меня своими тупыми навязчивыми идеями, а еще тем, что позволяет себе лапать тебя.       Драко хватает ее за подбородок, сжав его пальцами, но тут же отстраняется, отпустив ее совсем. Отпечаток его пальцев застывает корочкой льда на коже. Тело внезапно тянется вперед и Гермиона, привстав на цыпочках, сама целует его, пытаясь уцепиться за плечи.       Вначале его губы крепко сомкнуты, словно он ненавидит ее и не желает снова чувствовать ее тепло, но после нескольких смелых попыток он не выдерживает. Хватает ее за руки, заводит их ей за спину и толкает обратно к стене. Локти до боли упираются в камень.       Они стукаются носами и с дикой жадностью забирают друг у друга жесткий поцелуй. Драко прикусывает ее нижнюю губу до боли, такой, что еще немного и она сможет почувствовать металлический привкус крови на языке.       Этот поцелуй как борьба.       Отчаянная и беспощадная.       Он отталкивает ее первым, едва переводя дыхание. Смотрит на ее вздымающуюся грудь и дергает челюстью.       — Сейчас ты пойдешь спать, — низко говорит он, склонившись над ней. — И не смей ничего обещать Тео, пока я сам не решу.       И даже когда дверь за ним захлопывается и коридор полностью погружается во мрак, Гермиона застыв смотрит на стену впереди себя. Словно до сих пор ощущая его присутствие рядом с собой и слышит скрежет его твердого ледяного голоса, который вспарывает ее тело.

***

      — Я даже не знаю, какое из них надеть, — вздыхает Дафна, крутясь перед зеркалом.       — Сегодня еще пятница, рановато для платьев, — отвечает ей Гермиона, даже не глядя на подругу уткнувшись в книгу.       — После обеда уже будет неважно, тем более под мантией не особо заметно в форме я или в своей любимой одежде.       — Тем более, тогда какой смысл… — Гермиона останавливает неторопливое утреннее чтение и смотрит на Дафну поверх страниц.       — Кассиус подходил ко мне вчера, — начинает та, покрывшись скромным румянцем. — Спрашивал, не хочу ли я погулять после занятий.       — Оу, — Гермиона откладывает чтиво и внимательно смотрит на зардевшуюся Гринграсс.       — Поэтому я хочу что-то особенное, — продолжает она, покусывая губы. — Думаю ему понравится. Вот только пока не решила красное или ближе к бургунди, как думаешь?       — Этот идет тебе больше, — советует Гермиона, бросая взгляд на платье винного оттенка свободного кроя.       — Да, я почему-то тоже так думала, — воодушевляется Дафна и прикладывает платье к своей груди.       С тех пор, как она снова начинает ходить со всеми в Большой зал, ее фигура принимает прежние формы, лицо кажется не таким бледным. И в целом Дафна выглядит более здоровой. Потому что учится контролировать в первую очередь себя, хоть ей и дается это с большим трудом.       Она продолжает мечтательно ворковать над своими многочисленными вещами в которых судя по всему находит утешение.       — А ты? Какие планы? — спрашивает Гринграсс через плечо.       — Меня ждет дурацкая отработка, — бросает Гермиона, вновь берет книгу и перелистывает так и недочитанную страницу, бездумно глядя на текст. — И самое романтичное, что на ней случится это очередные пререкания Драко и Тео. Неотъемлемая часть любого дня.       — Двое из ларца, — шутливо говорит Дафна и убирает ненужные вещи в шкаф одним взмахом. — Они не исправимы.       Гермиона вновь отрывается от книги, фыркая.       — А знаешь… — начинает она и Дафна оборачивается. — Хотя нет, Забей.       — Любые мои вещи в твоем распоряжении, Гермиона, — говорит Гринграсс, будто почувствовав ее секундное замешательство, угадывая о чем она хотела бы ее попросить. — Новые комплекты нижнего белья наверху. Только…       — Что?       Дафна садится на кровать и сцепляет пальцы в замок.       — Не хочу лезть, честно, — мнется она и теребит пальцы. — Я без понятия, что у тебя внутри и что ты испытываешь к каждому из них…       — Даф, — останавливает ее Гермиона. — Я обязательно разберусь с этим.       — Не тяни, и ради Мерлина, не совершай необдуманных поступков, пока не будешь уверена в том, что ты не пожалеешь об этом.       — Мне не пятнадцать лет, — огрызается Гермионы и садится так, чтобы не смотреть ей в глаза.       — Чем дальше, тем только хуже, Гермиона. Разве ты сможешь порвать свое сердце пополам?       Она задумывается, опуская голову. Прислушивается к быстро стучащему сердцу и чувствует зияющую трещину.       Вероятно, это возможно? Быть привязанной к ним обоим? Любить их одинаково?       —Может быть, — рассеянно произносит она и откидывает книгу подальше. — Может быть и смогу.       — Я бы сказала, что Тео не достоин тебя, но… Наверное ты права. Возможно просто нужно время. Я уверена, ты всё решишь.       Возможно, ты отречешься от одного из них, хочет сказать Дафна, но не произносит ни слова. Возможно, просто однажды вы оставите друг друга в покое и перестанете рвать себе сердце и портить нервные клетки, которых и так ни к черту. Возможно, ты перестанешь лить слезы, и будешь счастлива, шагая в подвенечном платье с правильным выбором.       — Обязательно, — отвечает Гермиона, заперев на замок всё свое волнение. — Я обязательно сделаю выбор.       И она знает, что это звучит как откровенно паршивая ложь.       — Но не сейчас, — Этот ответ — отсрочка перед тем, как занести ногу, прежде чем шагнуть в никуда.       — Ты уже… переспала с кем-то из них? — осторожно спрашивает Гринграсс, заметно краснея.       — Я… Нет, конечно нет, Дафна, — отрезает Гермиона, мотнув головой.       Может быть ей только кажется, но лицо Дафны выражает облегчение. Знала, бы она, что между ними всё намного сложнее.

***

      — Где Тео? — спрашивает она у Малфоя, влетая в теплицу, чуть не сбив со стола поблизости высокий горшок.       — Он не придет, потому что снова что-то вынюхивает, — отвечает Драко, натягивая чистые рабочие перчатки. — Ведет себя как помойная крыса, копаясь в чужих делах. Придать себе значимости несуществующими загадками похоже станет его новым кредо.       — Откуда тебе знать, что всё не так как он думает? Ты же сам видел как Минерва ходила в Выручай-комнату.       — Ой, да брось, Грейнджер, — отмахивается он, неспеша наполняя бутыль зельем-удобрением. — Туда могу ходить и я. И что, он тоже начнет меня подозревать в чем-то?       — Минерва сказала, что комната теперь не открывается просто так, — робко говорит она и опускает взгляд на замершую склянку в его руках. Капля зелья падает на стол и испаряется.       — Откуда у тебя такая информация? — хмурится Малфой и закупоривает зелье. — Ты что, устраивала ей допрос?       — Нет, — качает она головой. — Когда Гарри был со мной в ее кабинете по поводу Джинни, и спросил ее про Выручай-комнату, она ответила что доступ в нее ограничен. И честно, я не знаю причины по которой это могли сделать. Даже если там и был пожар, но это ведь можно восстановить…       — Может быть она решила, что это не особо законно для студентов? — Малфой опирается на край стола и задумчиво смотрит вдаль. — Вечеринки и прочая движуха. Ее это повергает в шок.       — С одной стороны да, но…       — Я всё равно не верю во всю эту чушь, — перебивает он и начинает снова взбалтывать полупрозрачное зелье в бутыльке. — Все эти теории мне поперек глотки. Минерву покорежило не меньше нас всех вместе взятых, если не больше, и то что она немного двинулась и запирается в башне или похаживает в место былого краха — это только ее дело.       — Может быть…       — Может быть ей так легче? — вновь ее прерывает Малфой. И его вопрос вполне уместен, что даже и не поспоришь. — Может быть ей настолько хреново, что она хочет сбежать от действительности? Вы об этом не думали? Откуда Тео знать, что у нее на душе, а что в сердце? Может быть там тоже дыра?       Эта дыра будто под копирку в каждом сердце пронзенного войной. Гермиона знает об этом не понаслышке. И побег от реальности — лишь малая часть того, что человек может предпринять, чтобы вновь обрести себя.       — Она может носить маску и имеет на это полное право, — продолжает он, закончив взбалтывать зелье и отставив его в сторону. — Соглашусь, местами она перегибает и за это ее можно приструнить, но в остальном… Мы все покалечены одинаково. И это не защита, а просто трезвый взгляд на происходящее. Тео же тронутый шизик, но… порой и ему это простительно, но ни тогда, когда он начинает пересекать все личные границы.       — Почему он такой, Драко? — спрашивает она, ступая на опасную территорию.       — Смерть родного отца достаточно весомый повод быть не в себе? — глухо отвечает он и отворачивается в сторону молодых саженцев мандрагоры, которые они пересаживали на днях.       Гермиона ощущает холодок по коже и вздрагивает. Малфой продолжает безотрывно рассматривать елозящих в земле мандрагор. Его губы крепко сомкнуты, а рука на столе сжата в кулак. Застыв как мраморная статуя, он пребывает в своих мыслях. Прошлое завладевает им.       — Он винит в этом меня, — твердо говорит он и стягивает перчатки. — Моего отца, который практически ни за что подыхает в камере Азкабана, мать которая страдает в ссылке и весь наш род. Он проклинает меня каждый день за то, что я испортил ему жизнь. Но она оказалась такой сукой, что столкнула нас вместе и теперь мне нужно волочить его за собой. Потому что так решило Министерство. Официально я его опекун до конца учебного года.       — Мерлин, я не знала, — признается она, и обходит стол вставая рядом с Малфоем. — Но почему? Почему они повесили это на тебя? Ты такой же пострадавший.       — Предполагаю, чтобы пройти все круги Ада и получить ебучее искупление, которое мне не сдалось.       — Неужели у него никого не осталось?       — Увы, — устало отвечает он и будто отмирает, выпрямляясь рядом с ней. Его блекло серые глаза всё так же устремлены в пустоту перед собой. — Только я, тот на кого можно спустить всех собак. А они это любят. Сделать так, чтобы мне стало еще хуже. Чтобы каждый день мне повторяли, что я ничтожество.       — Ты точно не такой.       Гермиона подходит ближе и касается его груди рукой. Драко опускает взгляд вниз и долго смотрит на ее дрожащие в неуверенности пальцы скользящие по ткани его белой рубашки.       — Хочешь сказать, что знаешь меня? — он перехватывает ее ладонь возле шеи и смотрит прямо на нее. — Что мне снится и или о чем я мечтаю? Хоть что-то из этого ты знаешь?       — Нет, ничего, — сдавленно выдыхает она и пытается отстраниться, но он сжимает ее руку и притягивает ее обратно.       — Поверь, у тебя будет на это время, Грейнджер. Если ты действительно этого захочешь, конечно.       Драко проводит свободной ладонью по ее щеке, медленно задевает большим пальцем нежные губы и приоткрывает их. После наклоняется и нетерпеливо скользит языком в ее рот. Гермиона коротко стонет и он толкает ее к столу бедрами, припирая и надавливая рукой на талию.       Он без спроса задирает ее юбку и находит вспыхнувший клитор. Ласково кружит по нему сквозь тонкую ластовицу и трется о ее бедро своей твердостью. Ткань под его пальцами молниеносно становится влажной, и он ведет средним пальцем повдоль, чтобы обвести ее вход, слегка толкаясь. Он находит то, с чего она сходит с ума и теряет рассудок. То, от чего она забывает о покалеченном мире вокруг и внутри себя.       Но ей критично мало. Белье становится слишком томительным препятствием на пути к наслаждению.       — Дотронься до меня, — нетерпеливо шепчет она сквозь поцелуи, снова двинувшись на его пальце. И он послушно смещает ткань вбок, погружаясь в ее лоно. Он пристально смотрит в ее растаявший как мягкая карамель взгляд и кружит по влаге. Ее веки начинают подрагивать, а ноги — подкашиваться.       — Ты сумасшедшая, — приглушенно отвечает он ей на ухо, входя в нее на одну фалангу, подразнивая. — Профессор Стебль вот-вот вернется, а я трахаю тебя. Это грозит нам еще парой отработок, в лучшем случае.       — Отчаянные времена требуют… Оо-о, — стонет она немного громче, утыкаясь носом в его рубашку, когда Малфой входит пальцем полностью, потирая стенку влагалища. — Я хочу… Я хочу… — задыхается Гермиона, бессвязно бормоча на уровне его ключиц.       Он закидывает одну ее ногу себе на бедро, свободной пробираясь под скомканную юбку. Запотевшие стекла теплицы скрывают их от посторонних глаз, а опасность быть застуканными делает ощущения Гермионы во сто крат острее. Она активно двигает бедрами, пока Малфой пытается проникнуть в нее сразу двумя пальцами, не причинив боли. И когда она, наконец, ощущает долгожданную наполненность, то сжимается вокруг них, прикрыв веки.       Ей трудно удерживать равновесие, стоя так на одной ноге, хоть и припечатанной к нему всем телом. Почувствовав ее дрожь, Драко ловко подсаживает ее на стол и разводит колени, снова дразня ее пальцами. По его с силой сжатым челюстям она понимает, что сам он едва сдерживается.       Протянув свободную руку, Гермиона возится с пряжкой его ремня и, звякнув металлом, со сладким мычанием стягивает брюки прямо с боксерами, впервые, вот так близко и ясно видя его возбужденный член. Конечно же идеально ровный, чуть устремленный головкой вверх. Несколько крупных капель предэякулята уже смазались по стволу, делая член блестящим.       Издав мучительный хриплый стон, Малфой дергается ей навстречу. Гермиона в нетерпении хватает его за основание и приближает к своим мокрым складкам.       — Пожалуйста, пожалуйста, — торопливо и сбивчиво умоляет она, направив его в себя, но он, качнувшись лишь раз и надавив на плеву, убирает ее руки от себя и фиксирует Гермиону в нужную ему позу. Он смыкает ее ноги и приподнимает их.       Придерживая ее так, он осматривает ее неприкрытое возбуждение, ровный розоватый оттенок половых губ и стекающую по ним прозрачную смазку, затем приставляет к ним головку члена и начинает плавное медленное движение взад-вперед, легко скользя по влаге повдоль.       — Нет, не так, — сопротивляется Гермиона и вновь пытается направить его своими руками.       — Терпи, Грейнджер, — шипит он в ответ и жестко, в одно движение, отпускает ее ноги и переворачивает Гермиону на живот, так, что она охает и едва успевает придержаться за стол. Теперь ее ноги широко разведены в стороны, а всё туловище лежит на столе. Щека соприкасается с гладким деревом.       — Учись терпеливо ждать и внимательно слушать мои приказы, — последнее на удивление обжигает внутри, и она виляет бедрами, задевая его горячий член. Он открывает для нее нечто новое и ей уже сложно представить, каким может быть секс с ним. Грязным? Извращенным? Жестким?       Каким он может быть, трахая ее? Грубым или ненасытным? А может всё и сразу? И это осознание ведет ее по виляющей дорожке на пути к яркому оргазму, пока он примеряется к ней, шлепает ладонью ее по оголенной заднице и исследует пальцами. Гермиона вскрикивает от нового шлепка и обмякает. Он делает это повторно и она распахивает глаза от того, как это ощущение ново и возбуждающе для нее.       — Ты справляешься, — Драко заводит член ей между ног, но лишь вновь трется о ее промежность, не собираясь входить.       Он мучает ее пару долгих минут, теперь жестко проходясь твердым основанием по складкам между ног. Несколько раз бьется своими бедрами о ее ягодицы, придерживая за талию, будто пробуя, каково это будет сношать ее вот так, беспомощно уложенную на стол, готовую для него. Проводит членом по бедрам, толкается в вагину, и погружается буквально до того момента, пока она вся не сжимается от подступающей боли и чуть ли не скулит от перенапряжения и желания.       Как только он прекращает касаться, она ощущает лишь легкую прохладу между ног и его прожигающий взгляд, направленный на нее сзади. Притихнув, Гермиона ждет, пока он продолжит, и едва ее терпение лопается, она чувствует там его горячий язык.       Малфой медленно водит им вверх-вниз, собирая скопившуюся влагу. Он глотает ее и трется языком о клитор, всасывая его в рот. Один палец вновь оказывается внутри ее влагалища, а самый кончик языка усиленно ласкает ее пульсирующий клитор. Она стонет громче, стоит ему увеличить темп движения языка.       Жар ползет по ее бедрам, пока он играет с ней языком. Гермиона зажмуривается от вспышек, которые предстают перед глазами. И только начинает дрожать в предвкушении, как внезапно он убирает язык и задевает его зубами. Это резко прерывает сладость момента, пуская ток по кончикам ее пальцев. Недовольный стон срывается с ее приоткрытых влажных губ и Драко увеличивает скорость, с которой входит в нее пальцем до запредельной. Мышцы влагалища постепенно начинают сокращаться, заставлял ее стонать громче, ведь Драко буквально вытрахивает ее.       Становится так жарко, будто он томит ее на медленном огне, побуждая плавиться от каждого движения языка. Хрипя сам, он доводит ее до того момента, когда у нее перед глазами всё сливается, и она не может думать больше ни о чем, как о фейерверке, взрывающимся под кожей. Горячая лава разливается по коже ее бедер и низу живота, даря долгожданное и мучительное удовольствие.       Гермиона продолжает выгибаться от волн оргазма, даже когда они постепенно стихают. Драко не прекращает движения пальцем и кончиком языка, но делает их медленнее, бережно обводя разбухший клитор. Он дарит ей мягкое послевкусие смазанными движениями, когда спазмы практически исчезают и возбуждение замещается мягкой негой. Слышится только их частое дыхание, наполняющее учебную теплицу.       Дождавшись, пока ее дыхание выровняется, Драко приводит их в порядок и поправляет стянутые брюки, заправляя свой всё еще налитый член в боксеры. Лицо Малфоя вновь приобретает непроницаемое выражение. Он прислушивается и, не обнаружив шагов поблизости, вновь надевает перчатки, чтобы как ни в чем не бывало продолжить заниматься отработкой. Ей остается лишь надеть высушенное его магией белье и поправить юбку на талии.       Гермиона решает не спрашивать его, почему он вновь контролирует процесс, не переходя границу, за которую она готова смело шагнуть. Она отстраняется, опустив взгляд, и берется за удобрения, приготовленные для растений из других теплиц, надеясь таким образом избежать влияние его холодного взгляда, которым он одаривает молодые растения, при этом ни разу не посмотрев на нее.       — Так, посмотрим-ка, что тут у нас творится, — буквально через минуту раздается довольный голос мадам Стебль, когда она входит в теплицу. — О, вы уже начали разливать удобрения, мистер Малфой. Просто прекрасно! — хвалит она его и бросает короткий взгляд на Гермиону, активно кивая головой. — Не забудьте вот про эти зелья, — обращается она уже к ней, подталкивая несколько пузырьков с мутной жидкостью. — Эта подкормка будет необходима молодым мандрагорам из пятой теплицы. Было бы замечательно, если вы отправитесь туда со мной прямо сейчас. Я покажу вам весь процесс, чтобы вы уже сегодня продуктивно закончили со своей отработкой.       — Да, профессор, — соглашается Гермиона и, подхватив флаконы, выскальзывает вслед за Стебль.       Малфой даже не поднимает на них глаз.

***

      Вместе с профессором Гермиона виляет сквозь просторные дорожки между теплицами. Небо наливается глубоким синим, пряча за низкими тучами отголоски заката. Добравшись до места, они заходят внутрь, и Стебль показывает весь процесс удобрения, оставляя ее одну до конца отработки.       Проходит несколько часов, прежде чем Гермиона ставит подпись в журнале и возвращается в замок. Прохладный воздух покалывает легкие и она невольно вдыхает поглубже. Сумрак галерей испещрен огоньками факелов, то тут то там отбрасывающих свои кривые тени. Тревога неотступно следует за ней по пятам, и она еще долго плутает в коридорах, пока не натыкается на Макгонагалл, которая явно не в настроении.       — Слишком поздно для задумчивых прогулок по замку, вы так не находите, мисс Грейнджер? — осаждает ее Минерва, встречаясь с ней нос к носу на углу одного из пересекающих восьмой этаж коридоров. — Я в курсе, что вы успешно отработали свои часы, но у меня складывается ощущение, что вы желаете заполучить еще?       Директор смотрит на нее поверх своих заостренных очков и нервно сжимает пальцы.       — Просто захотелось побыть наедине с собой, — глупо оправдывается Гермиона, смещаясь чуть в сторону и еле заметно выдавливает улыбку. — В гостиной много студентов, не могу сосредоточиться на своих мыслях.       Минерва оглядывает ее с ног до головы и скупо кивает в ответ.       — Что ж, — на удивление Гермионы выдает она, прокашлявшись. — До отбоя у вас еще есть около пятнадцати минут, но по истечении этого времени попрошу вас вернуться в свою комнату, мисс Грейнджер.       Гермиона невольно следит за тем, как Минерва скрывается за поворотом и делает шаг вперед, чтобы убедиться, что та спешит вдоль уже знакомой ей галереи и исчезает во тьме. Немного помедлив, Грейнджер кидается вслед за Макгонагалл, и через секунду ее фигура также сливается с мраком коридора.