Четыре наследника Тёмного Лорда

Стены родного дома не производили на Малфоя приятных впечатлений. Прогуливаясь по коридору, он чуть замедлился напротив бирюзового гобелена, где Рихтер когда-то макнула его разум в небытие. На губах появилась лёгкая улыбка, и волшебник неспешно направился дальше. Он не ощущал злости, обиды или ненависти к немецким гостям. Они действовали согласно приказам, и их интересы попросту не сошлись с местными обитателями. Вполне естественный порядок вещей. Трость негромко ударила по мраморному полу, и Драко вошёл в свой рабочий кабинет. Несмотря на то, что всю мебель заменили, он всё ещё помнил, как по полу растекалась кровь. Вязкая багровая жидкость тонкой струйкой растягивалась от ковра к креслу, в котором лежало бездыханное тело «Грейнджер». Сделав ещё несколько шагов, аристократ провёл дрожащими пальцами по краю стола и словно увидел, как злополучная монета с отпечатком пальца скользнула по лакированной поверхности. Воспоминания казались такими четкими и яркими, будто все эти события случились вчера, а не пять месяцев назад. Взгляд сам собой упал на карандаши в органайзере, и картина собственной разодранной руки с мелкой щепой и графитом мгновенно всплыла перед глазами. Не кошмар. Лишь прожитые неприятные события, которые не будут являться Малфою в жутких снах. Ему уже не страшно. Из-за шторы послышался скрип, и волшебник обернулся, встретившись взглядом с эльфом, взволнованно сжимающим тряпку в руках. — Хозяин вернулся… — восторженно протараторил домовик, сделал маленький шаг вперёд и чуть не опрокинул ведро с водой. — Баум так счастлив. Баум очень ждал возвращения хозяина… — Т-ш-ш… — чуть поморщившись, Драко приподнял ладонь, чтобы остановить его возгласы. Громкие резкие звуки всё ещё вызывали в его голове лёгкий шум и нервозность, хотя было очень глупо жаловаться с учётом того, что неделю назад он выпадал из реальности каждые десять минут, а месяц назад и вовсе пускал слюни на подушку. Машинально сильнее сжав рукоять трости, он ощутил себя спокойнее и натянуто улыбнулся слуге: — Пока ремонт полностью не будет закончен, я останусь в поместье мистера Забини. — заметив лёгкое разочарование и опустившиеся острые уши, он продолжил: — Не думаю, что это займёт много времени. Думаю, в течение месяца я вернусь домой. — Баум всё подготовит, — оживившись, закивал эльф. — Баум уже помыл все зеркала в зале хозяйки и разложил все коврики по цветам… — Баум, — прервал его Малфой, поджимая губы, — я ожидаю гостя. Встреть и проводи его сюда. — Баум всё сделает, — закивал эльф, попятившись к двери. — Баум уже идёт. — И-и… — в горле появилась сухость от подкатившего к горлу беспокойства, — приготовь чай. — Баум всё понял, — столкнувшись с дверным косяком, домовик ойкнул, но продолжил довольно кивать. — Баум очень рад снова видеть хозяина. — Хорошо, — терпеливо отмахнулся Драко, — иди уже. Оставшись в одиночестве, он опустился в своё кресло, и периферическое зрение зацепилось за хрустальную люстру, которая когда-то и положила начало жуткой цепочке событий. Хотя если быть до конца честным, аристократ прекрасно знал, что всему виной стало его стремление избежать последствий своего необдуманного поступка и желание спасти голову Блейза от плахи. Сомнительное оправдание, но Малфой не жалел об этом. Сейчас его больше беспокоила грядущая перспектива развода. Под давлением, но Амелия всё же поведала своему супругу нюансы возвращения в свой ковен и основные правила существования внутри него. И не сказать, что аристократ с улыбкой воспринял вероятность разрыва брачных уз, беременность от рандомного магла и дистанционные отношения посредством писем. Возмущаться и скандалить с молодой женой он не стал — напрасная трата времени, нервов и сил, коих у него не было в избытке. Малфой прекрасно понимал, что в столь щепетильном вопросе требуется другой подход, и из всех волшебников, которые могли ему помочь, он знал лишь одного. — Добрый вечер, — бесшумно закрыв за собой дверь, произнёс Гросс. — Подумал, что нет нужды стучать, раз вы меня ожидаете, но если я помешал… — Нет, — равнодушно ответил Драко, располагаясь в кресле поудобнее. — Действительно, не было никакого смысла стучать, — он повертел в руках трость, демонстрируя рукоять. — Надеюсь, вы не обидитесь, если я не буду вставать для приветствия. — Это лишнее, — иронично улыбнулся Леонард, подходя ближе, и расстегнул пуговицу тёмно-синего пиджака. — Полагаю, мы не обязаны соблюдать все приличия. Лёгкий холодок прополз вдоль позвоночника, когда гость занял место по левую руку от владельца поместья. Не страх, а непонимание. Невзирая на то, что все вокруг старались оградить Малфоя от происходящего вокруг, он всё же уломал Блейза отдать ему на изучение биографию Леонарда, которая была похожа на тысячу недописанных стихов. Бельгия, Греция, Италия, Турция, Норвегия… Десятки стран, сотни потерявших память свидетелей и оборванных нитей. — Иногда формальности излишни, — сдержанно проговорил аристократ, прокручивая трость в руках. — Как подписи у презентов. — Главное, чтобы одариваемому понравилось, — еле заметно улыбнулся собеседник. — Практичные подарки встречаются редко. — Тогда, — оценивая его реакцию, лениво проговорил Драко, — я как минимум должен сказать спасибо. — Не думаю, — сцепив руки в замок, Гросс чуть склонил голову набок, — что меня пригласили для этого. «Не отрицает, но и не соглашается… — прикусив щеку, волшебник вдохнул чуть глубже. — Видимо, я переоценил свои интеллектуальные потуги». — Насколько я знаю, в ближайших планах миротворец упоминал посещение только клана прорицателей, а значит, вы всё ещё надеетесь на голос от ковена вейл, — собеседник стал сосредоточеннее, и на его лице появились лёгкие проблески напряжения. — И я хочу знать, есть ли хотя бы один способ получить его без участия… пока ещё моей жены. — Пойти на компромисс с оставшимися кланами, — легилимент сдвинул брови и отвёл взгляд, — будет ещё более затруднительно. — Я спросил не это, — равнодушно уточнил Драко. Гость поджал губы. Он выглядел весьма озадаченно и даже пару раз явно собирался что-то сказать, но постоянно передумывал. Гросс недовольно потёр переносицу, сдавливая кожу так, что на ней ненадолго проявлялись светлые следы от ногтей, а затем раздражённо цокнул себе под нос и перевёл взгляд на собеседника: — А если развод будет временным? — Гарантии? — с подозрением спросил Малфой. — Моя жизнь, — хмуро фыркнул Леонард. — Потому что если ваша супруга любит вас меньше, чем свой клан, то живым я оттуда не выйду, — он наклонился чуть ближе, — поэтому подумайте ещё раз.

***

— Остановитесь! Хватит, женщина! — завизжал Олежа, уронив недоеденный кексик. — Ещё одна ветка, и я буду вынужден защищаться! Чёрная пантера лишь ехидно оскалилась, сильнее вцепившись острыми когтями в кору дерева. Метаморф ещё раз пискнул и непроизвольно подался вбок, чуть не свалившись с дерева. Сам виноват — нечего было предлагать спарринг анимагу, у которого энергия из всех щелей так и брызжет. — Ой, всё, — возмутился волшебник, передёрнув плечами. — Сама напросилась. Ведьма застыла, когда его черты начали меняться. Если бы она могла, то наверняка выругалась бы, но, увы, такой возможности звериное тело не давало. Посветлевшие короткие волосы и лучезарная детская улыбка напомнили ей о бескрайних снежных полях Пето и игривой погоне по лесу. Ухмылка на лице Адама стала шире, и метаморф, отклонившись назад, рухнул с ветки вниз. Глаза кошки расширились, и она насилу успела увернуться от огромной лапы орангутанга, ловко маневрирующего между ветками. Поддавшись инстинктам, Гермиона спешно слетела вниз, ощущая, как под подушечками лап трескается шероховатая кора. Она застыла, прижимаясь к земле и задумчиво выискивая глазами своего соперника. Шорох. Короткий и тихий. Ведьма внимательно огляделась по сторонам, выискивая источник звуков. Сбоку? Или сверху? Почти припав всем телом к земле, она вдохнула глубже. Среди ароматов цветущей весны и земляной сырости леса она поймала тонкий неприятный запах секреции. Ветка слева хрустнула, и пантера ринулась в сторону, придавив лапой небольшое тело фоссы, мгновенно защипавшей. Гибкое животное извернулось, и Грейнджер зарычала, когда стан начал вытягиваться, обвивая её лапу. Почти перед её лицом возникла огромная змеиная пасть, а лапа почти до основания утонула в массивных кольцах, сдавливающих мышцы до кости. Дёрнувшись уже через секунду, ведьма поняла, что без повреждений высвободиться не удастся, и, интуитивно обратившись в человеческий вид, выдернула руку из тисков. Она непроизвольно оскалилась, а питон замер. «И? — азарт бил по вискам, а по спине лёгким мазком проскользнул ветер. — Твою мать…» Она машинально прикрыла грудь рукой, отвернувшись от своего спарринг-партнёра, и, прикоснувшись к плечу, ощутила в руке палочку. Всё-таки с приличными людьми устраивать подобные игры не стоило. — Я был не готов, — послышался бубнёж за спиной. — Я вообще не хотел, — Олежа нервно повысил голос. — Оденься, пожалуйста! — Как просто ввести тебя в замешательство, — иронично хмыкнула ведьма, натягивая на плечи мантию. — Это всё неправильно и неприлично! — возмутился он. — Медведи и волки вечно без трусов по улицам ходят, но никто из них не превращается в людей. — Какие у вас суровые улицы, — усмехнулась Гермиона, поправляя одежду. — Ну… извини. Я не хотела ранить твои чувства, — она повернулась к собеседнику. — Не знала, что Адам так умеет. — Талантливый мальчик, — неловко пробормотал метаморф, прикрывая глаза ладонью. — Много тренируется, всегда очень вежливый, с бабушкой всегда первым здоровается. — Можешь уже убрать руку, — пряча палочку, предложила Грейнджер. — Точно? — с подозрением хмыкнул он, выписывая круги свободным запястьем. — Ты всё это… ну… убрала? — Да, — засмеявшись, еле произнесла ведьма. — Всё убрала и спрятала, — она дождалась, пока Олежа нерешительно отнял пальцы от лица и облегчённо выдохнул. — Так вы, значит, знакомы семьями? — Только правящие семьи, не все и не специально, — запустив пятерню в русые волосы, волшебник поджал губы. — Собрания, шабаши, редкие приглашения погостить… — И ты здесь, — неспешно направляясь в сторону дома, поинтересовалась Гермиона, — потому что дело связано с древней ветвью ковенов? — Не совсем, — честно признался он. — Это, конечно, тоже, — метаморф слегка поджал губы, подбирая формулировку, — но «Мы» тоже хотим, чтобы всё закончилось с минимальными жертвами. — А они планируются? — на мгновение отупев, выпалила ведьма и остановилась. — Они уже есть, — уклончиво ответил Олежа, продолжая идти. — Вопрос лишь в том, кто будет за это отвечать.

***

Провозившись в Министерстве до позднего вечера, Теодор вернулся домой к полуночи и уже предчувствовал, как личный воспитатель вынесет ему мозг, однако ни одной нотации не услышал, потому что Гросса попросту не было в поместье. Отмахнувшись от навязчивых мыслей и бестолковых вопросов, ютящихся в голове, волшебник принял душ и отправился в постель. Он ещё не был готов курсировать с весёлым караваном шиншилл по своим друзьям и чувствовал себя немного странно. Нотт поймал себя на том, что бесконечно озирается по сторонам, словно ищет на себе тяжёлый взгляд голубых глаз, а на шее поводок. Однако это лишь глупые аллюзии, которые плотно засели в подсознании. Тишина напрягала. Белый потолок спальни подбешивал, а лежать было неуютно. Разум пустовал, и даже нелепые мысли иссякли, оставив вместо себя пустоту. Теодор ощущал себя так, будто его вывернули наизнанку, разобрали и собрали заново. Немного неприятно, но в целом не смертельно. Ни злости к миру, ни ненависти к себе. Он просто был. Такой, какой есть. Перевернувшись на бок, анимаг поправил подушку и вновь попытался заснуть. Темно. Мелкие мурашки по рукам и шее. Жарко. Лениво стянув одеяло, Нотт недовольно отодвинул его подальше, словно это могло помочь. Душно. Хозяин комнаты поднялся с постели, открыл окно и насупился. Захотелось курить и пялиться на клубы дыма, поднимающиеся к потолку. Это уже начинало нервировать. — Блять… — настырно вернувшись в кровать, он небрежно накрылся одеялом. Сколько бы он ни ворочался в постели, сон не шёл. Видимо, Морфей решил взять выходной, напиться и подебоширить, совершенно не торопясь исполнять свои обязанности. Недовольно фыркнув, Теодор поднялся с кровати, нехотя натянул домашние свободные штаны и покинул спальню. Он прошёл по коридору и, чуть отодвинув портрет прадеда, достал из-за рамы припрятанную там пачку сигарет. Он искренне пытался бросить, но заначки всё-таки оставил. Грейнджер уже давно нет дела, курит он или нет. На ходу распечатывая магловский табак, волшебник шатко спустился по лестнице вниз и отправился в гостиную. Если бы Гермиона хотела вернуться, она бы обязательно вернулась, но её комната по-прежнему пустовала. Кремний чиркнул в полутьме, и Нотт уставился на зажигалку в руках. Легилимент много курил. Не сказать, что это напрягало хозяина дома, но в памяти всплыло изречение Гросса о том, что он пытался бросить. Анимаг усмехнулся и затянулся ментоловым дымом сильнее. Видимо, избавиться от вредной привычки не дано даже такому «идеальному» человеку. По плечам прополз лёгкий раздражающий импульс, и Теодор опустился в кресло. Неужели он и правда переспал с этим мужчиной? В груди появилось жжение, но волшебник лишь брезгливо цокнул языком. Спокойный, властный, рассудительный, воспитанный, хорошо сложенный легилимент с безупречными манерами и колоссальной работоспособностью… бесил сука. Отвратительно разумный мудак, которому хотелось дать. Ещё раз. Потушив сигарету о стеклянный бортик пепельницы, Нотт откинулся в кресле и прикрыл глаза. Он никак не мог вспомнить тот вечер, а зверь внутри с отвращением шипел, как только анимаг пытался ступить на его территорию. Между ними больше не было стены, и они терпеливо уживались в одном теле, но практически не взаимодействовали. Как квартиранты, которые стараются забыть о существовании друг друга. — Давай-ка попробуем… — шатко поднявшись из кресла, Теодор поёжился. — Мы ведь так давно не ступали на четыре лапы. Вдоль скелета прокатилась дрожь. Животное оскалилось и издало подобие вялого рыка, демонстрируя зубы. На губах появилась лёгкая улыбка: — После курса самобичевания мы не такие уж страшные. Огромная кошка внутри задумчиво поджала уши, недовольно подёргивая кончиком хвоста из стороны в сторону. Лёгкий мандраж коснулся желудка, и анимаг с силой выдохнул, освобождая лёгкие. Сжав ладони в кулаки, Нотт вздрогнул всем телом, ощущая, как печать на шее начинает пылать. Горячо, до одури горячо. Покалывания прокатились по рёбрам и сконцентрировались острой болью в солнечном сплетении. Теодор расслабился и обречённо выдохнул. Кости отяжелели. В мышцах словно появились песчинки, перекатывающиеся между волокнами при каждом движении. Судорожный вдох, и по телу прошёл ток. А если он больше никогда не сможет принять облик барса? Сочтут ли его бесполезным и безвольным? Нужен ли хоть кому-то анимаг, который со своим подсознанием справиться не в состоянии?

«У тебя никогда ничего не получится».

«Никому не сдался недоносок, приносящий проблемы».

«Жалкий, бездарный ублюдок».

Голоса в голове исчезли, мир сузился, и Нотт оказался со своим вторым «Я» один на один в пустой белой комнате. Зверь беспокойно расхаживал кругами, ни на секунду не упуская из виду своё человеческое отражение. Нотт опустился на пол, принимая правила этой игры в гляделки. Громогласный рык заставил стены комнаты задрожать, и внутри появилось волнение. Что-то было не так. Машинально ощупав шею, волшебник не обнаружил на ней клейма, и осознание прокатилось по венам холодом. Он уже бывал в этой комнате, и эти белые стены значили лишь одно: Теодор окончательно потерял контроль над телом. Штукатурка с потолка начала обваливаться, а пол под ногами потрескался. В помещении нет ни дверей, ни окон — Нотт никогда не сможет его покинуть. Ни одной лазейки или скрытого выхода. Он заперт и может лишь наблюдать, как мир вокруг разрушается. — Смотри на меня! — грубый знакомый голос прорезался сквозь щели, и в трещинах появился ослепляющий белый свет. Пространство вокруг задрожало, а на пальцах появилось ощущение влаги, хотя руки оставались чистыми. Вязко и тепло. — Я сказал: смотри на меня! — раздражённый голос стал громче, и трещина в полу увеличилась. — В глаза смотри! Растерянный барс испуганно поджал уши, когда с потолка грохнулся кусок бетона, и звук голоса растянулся, заполняя каждый угол. Всё вокруг исчезло, и осталась лишь темнота. Теодор всё ещё чувствовал, как болели пальцы, а паника клокотала под кожей. Слишком тихо. — Всё хорошо, — спокойнее произнёс мужчина, и анимаг вздрогнул. — Ты справился, ничего страшного не произошло, — успокаивающие касания проявились на щеках и шее. — Я здесь. Всё в порядке. Он выглядел бледным. Не испуганным или уставшим, а мёртвенно белым. Волшебник чуть отодвинулся и, прислонившись спиной к уцелевшему подлокотнику, вяло усмехнулся, взглянув на своего собеседника: — Чёрт… — он издал вялый смешок, и его лицо исказилось от боли. — Тебе очень идут… — легилимент сильно придавил рукой ткань пиджака, — пушистые ушки. Нотт сидел настолько охреневшим, что даже сначала не понял, о чём тот говорит. Он смотрел на остатки гостиной, совершенно не понимая, как умудрился снова настолько накосячить. А прикоснувшись к своим волосам, осознал, что Гросс явно избавил его не от всех побочных эффектов «застревания». — Перестань пялиться, — пробубнил Нотт и недовольно оглянулся, выискивая, чем прикрыться. — Как будто ты меня голым никогда не видел. Он достал волшебную палочку и одним коротким взмахом извлёк ткань из воздуха, спешно пряча свою наготу. — Ну да, после того как тебя стошнило, видел, — с трудом произнёс Гросс, и мышцы на его шее задрожали. — Хотя мокрую одежду так или иначе пришлось бы снять. — Что? Когда это? — возмущённо фыркнул Теодор, и тут его осенило: — Так мы не?.. — Ты выглядел так забавно утром, — добавил Леонард, скривившись в странной гримасе. — Видимо, после того, как ты долбанулся об ванну, синяк остался в неожиданном месте. — Да ты, блять, знаешь, кто ты после этого?! — судорожно втягивая воздух, анимаг запустил руки в волосы, наткнувшись на пушистые уши, и отдёрнул ладони. — Просто чёртов кусок… Он прервался, заметив, как с правого уголка губ улыбающегося собеседника скользнула ленивая струйка крови. Теодор нагнулся ближе и отодвинул руку Леонарда, которой тот слабо удерживал бортик пиджака. Синяя разорванная ткань уже успела пропитаться насквозь, скрывая следы от массивных когтей, повредивших рёбра. — Не всё предусмотрел, — сонно прошептал Гросс, и его глаза закатились, а тело, расслабившись, рухнуло на пол.