Четыре наследника Тёмного Лорда

14 декабря 1997

— Да блять… — процедил себе под нос гриффиндорец и раздражённо бросил половник на стол. Обычно спокойная, размеренно булькающая жидкость в его котле бурлила и пенилась. Он сдавил пальцами край стола и натужно выдохнул, отворачиваясь от Нотта, стоящего напротив. Они так и не поговорили. Волшебнику никак не удавалось застать своего нового приятеля в одиночестве хотя бы на пару минут, а на балконе Астрономической башни Долгопупс больше не появлялся. Он будто стал невидимкой и тщательно избегал всех мест, где Теодор мог его найти. — Эй, — негромко позвал слизеринец, но в ответ не получил никакой реакции. — Так, блять… Взяв со стола небольшую жестяную баночку с сухими червями, он запустил её в Невилла, и та, распахнувшись на полпути, со звоном грохнулась прямо в бурлящий котёл. Взбудораженная жижа вспенилась, мгновенно переползла через чугунные бортики и залила рабочую поверхность. Студенты машинально сделали шаг от стола, и уже через секунду перед Ноттом возник недовольный Северус. — Ой… — Мистер Нотт и мистер Долгопупс останутся после занятия и отмоют весь класс зелий и рабочие места других учеников, раз не понимают, какие ингредиенты совместимы между друг с другом. А также вы напишете к пятнице по два больших свитка на тему «Нежелательные соединения». — Но сегодня среда… — растеряно выдавил Невилл. — Значит, вам придётся напрячься сильнее, мистер Долгопупс.

***

В звенящей тишине скрип тряпки о лакированную поверхность звучал напряжённо. Теодор стиснул челюсти сильнее и досчитал про себя до десяти, собираясь с мыслями. Выдох-вдох и… — Короче, вот это вот всё, что там… — максимально неубедительно разводя руками, начал он, — это слишком внезапно. Я не ожидал, а потом ещё Дафна и стояк, а я, как бы, не по этим делам вообще, поэтому сначала ничего не понял. И вот, получается, были гейские шутки, а получается, не шутки совсем, ещё эта мята проклятая так сильно пахла… А я как бы не гей и… — Прекрати, пожалуйста, — равнодушно прервал его Невилл. — Иначе ты от напряжения забудешь, как дышать. — Так мерзко звучит или выглядит? — уточнил Нотт, ощущая, как горят уши. — Я всё понял ещё в библиотеке, — проигнорировав его вопрос, безэмоционально добавил Долгопупс, складывая котлы один в другой. — Можешь не утруждаться. — Там ты всё не правильно понял, — торопливо протараторил Теодор. — Я пока лежа стоял, оно все непривычно как-то… И мне показалось… — Хватит, — снова прервал его гриффиндорец, повысив голос. — Я не тупой. Тебе показалось, что это отвратительно, и ты сразу же решил поинтересоваться «делами» Дафны, — на имени девушки в его тоне появились нотки обиды. — Мог просто сказать. Не обязательно было… Он поджал губы и судорожно вдохнул, ненадолго прикрыв глаза, и Нотту показалось, что он дебил. Конечно, у него никогда не выходили эмоциональные объяснения, но в этот раз ему удалось проебать даже общий смысл повествования. Кто вообще придумал говорить лирически-важную херню словами? Это же неловко и неправдоподобно звучит, а в случае аристократа ещё и убого. — На хуй эти ваши признания… — злобно пробубнил, быстрым шагом преодолевая расстояние между ними. — Ток время проебал. Он обхватил лицо Долгопупса и почти насильно вынудил его поднять на себя взгляд. Такие большие, голубые, красивые глаза, на дне которых застряла боль. По рёбрам прокатились мурашки, и Теодор слегка замялся. У него всегда была такая реакция? Или это из-за того что он слишком нервничал, и впредь будет проще? — От тебя так пахнет вкусно… — зачем-то выдавил слизеринец и, опустив взгляд на приоткрывшиеся губы, припал к ним в неловком поцелуе. На пол со звоном попадали котлы, которые Невилл собирался поставить в шкаф, и Нотт ощутил на себе чужие руки. Сильные и нетерпеливые. Они скользнули по спине к талии, аккуратно огибая бёдра, и внизу живота появились мелкие неестественные покалывания. Мужской язык проник в рот, и дышать стало до жути сложно. Пара нелепых попыток перетянуть инициативу в свои руки закончились, как только гриффиндорец усадил Теодора на парту, устраиваясь меж его раздвинутых ног. Невилл был крупнее. Совсем немного: может, пара дюймов в росте и плечах, но раньше это не так сильно бросалось в глаза. Да и сейчас Нотт не ощущал себя особо ущемлённым: к нему прикасались так жадно и смело, словно он мог исчезнуть с минуты на минуту, будто он и вправду совершенно особенный. Сильнее прижав к себе слизеринца, Долгопупс вздрогнул и чуть отстранился, покрывшись густым румянцем. Его потерявшийся в новых ощущениях партнёр даже не сразу понял, в чём состоит проблема, но топорщащаяся ткань на брюках Невилла дала вполне чёткое объяснение. Он отодвинулся сильнее, но Теодор схватил его за рубашку, вынудив остаться на месте. — Я ещё никогда не… — волшебник стал таким же красным, как и герб его факультета. — Не уверен, что это просто. — Не обязательно начинать с программы «хард», — фыркнул Нотт и спустился пальцами к пряжке его ремня. — Можно начать с чего-то более знакомого. — Но… — Долгопупс подавился буквами, когда Теодор бесцеремонно стянул с него штаны. Удивлённо подняв брови вверх, студент слизеринского факультета издал подобие мычания, уставившись на окрепшую плоть. Ранее ему не приходилось разглядывать чужие члены настолько близко, но это явно было не так отвратительно, как казалось. Вполне аккуратный, ничем не примечательный орган, чуть больше среднего размера. От аккуратного касания кончиками пальцев к уздечке он вздрогнул, и Нотт улыбнулся. Не так уж и страшно, как ему думалось. Ладонь скользнула ниже, оглаживая нежную кожу до самого основания, и Невилл уткнулся лбом ему в шею, тяжело выдыхая. Интересно. Обхватив твердую плоть пальцами, Теодор почувствовал, как влажная дорожка протянулась от его подбородка к уху, а ткань рубашки потихоньку сползает с поясницы и боков. По телу прошлась мелкая дрожь, когда ладони гриффиндорца скользнули под одежду. Он аккуратно огладил дрожащий торс Нотта и, расстегнув его брюки, запустил ладонь поверх окрепшего члена. Первые поступательные движения почти совпали по ритму, и волшебники синхронно тяжело выдохнули, встречаясь опьяненными взглядами. Их губы встретились в нетерпеливом, жадном поцелуе, и движения стали смелее. Одновременно странно и остро, словно под дурманом или градусом, но так непривычно, будто бы раньше Теодор никогда не мастурбировал и понятия не имел, как это должно происходить. Высвободив его член из-под мешающего белья, Невилл подался вперед бёдрами и коснулся головкой чужой плоти. Мокрая капля проступившей смазки расползлась по уздечке Нотта, и он сдавленно сглотнул, когда внешнее трение повторилось. Придвинувшись ещё ближе, гриффиндорец посмотрел вниз, где их члены соприкоснулись, и поднял на своего партнёра двусмысленный тяжёлый взгляд. Теодор, почти не задумываясь, отвёл большой палец в сторону, прижимая свою эрекцию к горячей твердой плоти Невилла. Вдоль тонкой кожицы уздечки прошёлся грязный, непривычный импульс удовольствия, и слизеринец несдержанно простонал. А когда партнёр обхватил напряжённые органы с другой стороны, сдавив сильнее, Нотт и вовсе начал задыхаться от переизбытка ощущений. Сбивчивые, негромкие стоны отразились от стен кабинета, возвращаясь обратно дрожью. От нарастающих фрикций мысли всё сильнее путались, а вязкие поцелуи становись настолько глубокими, что колени вибрировали. От обрушившегося оргазма перед глазами потемнело, и Теодор ощутил, как тёплая жидкость потекла по тыльной стороне ладони. Голова упала на плечо Долгопупса, который милостиво выпустил из рук удовлетворённую плоть. Мир кружился, а под рёбрами растеклось мягкое, спокойное удовлетворение. Отголосками Нотт слышал, как спустя пару минут рваный экстаз сорвался с уст Невилла и горячими каплями стёк на полу-опавший член слизеринца. «Ну, теперь не получится однозначно сказать, что я не гей…»

___

20 декабря 1997

Сидеть на одном месте, пока Долгопупс спокойно просматривал один из свитков по Травологии, было сложно. Со своей домашней работой по Астрономии слизеринец уже покончил, а смотреть, как длинные тонкие пальцы медленно ведут по шероховатой бумаге, для Теодора стало целым испытанием. В памяти то и дело всплывали настойчивые аккуратные касания к шее, груди, торсу, и становилось жарко. Их контакты стали куда более частыми и более интимными, но Нотту было недостаточно. — Ничего если я… — он попытался на ходу придумать весомую причину, чтобы уйти. — У меня просто есть ещё некоторые дела. — Ты вообще не обязан здесь сидеть, — спокойно проговорил волшебник, подняв взгляд на собеседника. — Ты ведь закончил минут двадцать назад. — Ну, да. Но… — Нет проблем, — заметив его замешательство, добавил Невилл. — Мы встретимся после ужина или, — он многозначительно улыбнулся, — как получится. «Как получится» случалось каждый раз, когда Теодор начинал скучать. И это происходило минимум дважды в сутки. Ему нравилось говорить, прикасаться и чувствовать тёплую, искреннюю взаимность. — Отлично, — поднявшись, бросил он и спешно юркнул к выходу. Уже в коридоре Нотт услышал гогочущего Пьюси и свернул на лестницу. Последнее время Снейп сильно ужесточил контроль за учениками и Пожирателями в стенах школы, но лишний раз рисковать не хотелось. Никакого более выгодного решения проблемы аристократ всё равно не нашёл, а лишний раз огребать совершенно не хотелось. Ему нужно ещё совсем немного времени, и он обязательно найдёт решение своей проблемы, однако сегодня Теодор планировал заняться совсем другими изысканиями. В магическом мире можно было найти книги о чём угодно, кроме сексуального воспитания. С порнографической литературой было куда проще, но с учётом специфики знаний, которые требовались, слизеринцу достать её было не так уж просто. А некоторые скабрезные подробности ему всё-таки требовались, ведь быть пассивным участником минета совершенно не то же самое, что активным. Не сказать, что Долгопупс изъявлял какое-то сильное желание, но Теодор не планировал ограничиваться мастурбацией и поцелуями. Припрятанная похабная книжка лежала на вещевой полке под футболками, и, убедившись, что никого из соседей нет, Нотт погрузился в изучение. Смотреть на движущиеся колдографии и читать подробные эротические рассказы оказалось весьма смущающим мероприятием, но выделить пару полезных правил всё-таки удалось: прятать зубы, выпускать как можно больше слюны. Чуть приоткрыв рот, Теодор попытался прикинуть вместительность и понять, насколько это комфортно. Но уже через полминуты он недовольно потёр нижнюю челюсть. Он ни фига ещё не сделал, а уже устал. Хрень какая-то. — Малфой, мать твою! — голос Паркинсон донёсся из-за двери. — Северус же просил тебя зайти ещё… — она ворвалась в комнату, и Нотт в панике запихал книгу под подушку. — А-а-а…он уже ушёл, — заключила ведьма, с подозрением оглядев друга. — Что прячешь? — Ничего, — машинально ответил тот, делая самый непринуждённый вид, на который только был способен. — Пра-а-авда? — прикрыв за собой дверь, Пэнси подошла ближе. — Совсем-совсем ничего? — Это неважно и совсем не интересно, — буркнул Теодор, опираясь на подушку сверху. — Ну, хорошо, — мягко кивнула она и развернулась к двери. Хозяин комнаты облегчённо выдохнул, но уже спустя секунду ведьма вернулась обратно и ловко вытянула книгу из-под укрытия. Нотту на мгновение показалось, что у него сейчас сгорят уши, а уж когда Паркинсон начала пролистывать порнографический труд, то и вовсе захотелось выйти в окно. — Хм… — загадочно протянула она. — И что же конкретно тебя интересует?

___

5 января 1998

Пожалуй, насчёт спермы Пэнси оказалась права — не самое лучшее блюдо. Теодор даже поперхнулся, когда вязкая жидкость угодила ему в глотку, хотя до этого держался вполне сносно, судя по реакции члена Невилла. Отстранившись от партнёра, сидящего на постели, волшебник осел прямо на пол, пытаясь прикинуть, куда бы деть содержимое рта. Совершенно несъедобная горько-солёная субстанция. Неужели создатели не могли придумать что-нибудь более приятное на вкус? Зацепившись взглядом за полотенце, Нотт тихонько стянул его с полки, пока Долгопупс всё ещё отходил от оргазма, и сплюнул большую часть последствий чужого экстаза в складки махровой ткани. Ну, не дорос он ещё ментально, чтобы глотать. Наверное, к этому нужно привыкнуть. — Где ты этому научился? — тяжело выдохнул гриффиндорец и чуть приподнял бровь, заметив, как Теодор судорожно прячет полотенце. — Было неприятно? Я сделал, что-то не так? — Скорее невкусно, — честно выдавил он, отводя взгляд. — Извини, — наклонившись к нему, собеседник аккуратно скользнул ладонью по щеке слизеринца и притянул его к себе, чтобы поцеловать. — У меня во рту ещё… — растерянно попятился назад Нотт. — И что? — удивлённо переспросил Долгопупс и рассмеялся, — Или это ты так жадничаешь? Теодор ещё сильнее растерялся. Его часто сбивало с толку, насколько небрезгливым и любопытным оказывался Долгопупс: его ласки совершенно не ограничивались шеей и губам, он часто спускался языком ниже, заинтересованно исследуя грудь, торс, бёдра, однако на этом Нотт его постоянно тормозил. Во-первых, его жутко смущал столь пристальный интерес. Не то чтобы аристократ совсем этого не хотел, но ощущал себя слишком уязвимо. А во-вторых, Нотта внезапно настолько сильно стала беспокоить гигиена, что он начал параноить. Ему постоянно чудилось, что где-то что-то с его телом не так: слишком много волос, слишком много одеколона, какие-то странные складки кожи на животе… Они что, там всегда были? — Мне надо заскочить в душ и валить… — разорвав поцелуй, оповестил Теодор. — Не хочу застать кошачьих представителей с твоего факультета. — Я же твоих друзей змеями не называю, — иронично хмыкнул Невилл, натягивая штаны. — Да и ты неплохо вписался бы в компанию кошачьих. — Ага, конечно, — фыркнул тот, поднимаясь на ноги. — Ну, ты тоже недовольно пищишь, — схватив его за рубашку, Лонгботтом притянул его обратно к себе и прижался щекой к животу, забираясь пальцами под рубашку. — Тебя приятно трогать. Гриффиндорец приподнял край ткани и провёл языком вдоль линии таза, припадая губами к области над пряжкой ремня. Внизу живота появился лёгкий трепет, и Нотт тяжело выдохнул, оттягивая его голову назад. — Похоже, распределяющая шляпа перепутала нас при распределении? — он попытался выскользнуть из объятий, но ничего не вышло. — Твои однокурсники вернутся из Хогсмида, и я не хочу им объяснять, что я тут делал. — Тогда ответь на вопрос: как ты этому научился, и сейчас я тебя, — Долгопупс многострадально выдохнул, — так и быть, отпущу. — Эм… Ну… Это… — Нотт раздул щёки, даже не представляя, как сформулировать ответ. — Такое… Знаешь… — наткнувшись на озадаченное лицо партнёра, он осознал, как это всё звучит, и, набравшись смелости, выпалил: — Я спёр эротическую книгу, но она не особо помогла, а потом зашла Паркинсон, дала мне консультацию и резиновый член в придачу, чтобы тренировался. Во-о-от. — Оу… — удивлённо обронил Невилл, ослабив хватку. — А ты дашь мне консультацию? — он растянулся в мягкой улыбке. — Хочу знать как можно больше способов, чтобы делать тебе приятно.

___

17 января 1998

— Четыре часа не есть и два не пить, — в пятый раз повторила лекарша. — Если почувствуешь какие-то недомогания, то сразу к нам, ясно? — Ага, — застёгивая рубашку, недовольно протянул Нотт. Он бы с удовольствием съязвил, если бы из закрытой палаты больничного крыла не доносились блюющие звуки. И как только поварам пришло в голову экспериментировать с соусами и подать к столу салат с выжимкой тимьяна. План был надёжный, как швейцарские часы, особенно если закрыть глаза на то, что большинство старшекурсников всё ещё не отпустила атмосфера праздника. Алкоголь вступил в неравный бой с концентрированным соусом и был повержен, а Большой зал наполнили новые краски. Не сказать, что Теодор полностью избежал этой участи, но ему досталось сильно меньше, чем тому же Блейзу, которого, к слову, не отпустило до сих пор. Такой весёлой эпидемии Хогвартс не видывал со времён распродажи близнецами Уизли Блевательных Батончиков, зато теперь все знали наверняка, кто сколько пьёт и какими сомнительными могут быть последствия. На языке осел привкус ромашкового сбора, и слизеринец с отвращением почесал язык о зубы, направляясь к кабинету Астрономии. Ему теперь ромашковые отвары будут сниться в кошмарах, ибо через процедуру промывания желудка со всех сторон он прошёл сегодня трижды. Как сказала мадам Помфри — «для профилактики». — Астрономия сорвалась, — констатировал Долгопупс, сдержанно улыбнувшись. — Уцелевших с двух курсов меньше трети. — Выглядишь таким довольным, — с лёгкой иронией хмыкнул Теодор, потирая шею. — Будто это был твой план. — Нет, — незатейливо проговорил Невилл. — Хотя есть один… — он слегка поджал губы, — Как ты себя чувствуешь? — Если надо делать проект по Нумерологии, то я почти мертв, — незамедлительно ответил тот, вспомнив про совместное задание, а затем артистично прикрыл глаза и прислонил тыльную сторону ладони ко лбу. — Кажется, я вижу свет… — Я не об этом, — усмехнулся Долгопупс. — Я думал о Пьюси и его неприязни, а ситуация с Пожирателями становится всё напряжённее, и было бы неплохо, чтобы у тебя имелись преимущества, если понадобится… От подступившего напряжения у Теодора заложило уши. Татуировка на предплечье словно начала жечь кожу, а по телу поползли неприятные ледяные мурашки. Косметические чары, скрывающие чернила, будто слетели вместе с рубашкой, и Нотт почувствовал себя абсолютно беззащитным перед проявлением… заботы. — Я проанализировал твою успеваемость и пришёл к выводу, что легче всего тебе будет овладеть анимагией. — Невилл склонил голову набок. — Трансфигурация в твоём исполнении почти всегда идеальна, поэтому я думаю, что у тебя получится освоить это искусство легко и быстро, — он пожал плечами. — Думаю, можно обратиться за помощью к Макгонагалл. Она навряд ли будет против. — Да-а-а, — нерешительно согласился слизеринец, — наве-е-ерное, может быть… — он раздул щёки и убрал руки в карманы. — Давай обсудим это в другой день? — Извини, — виновато обронил Невилл. — Я не подумал, что тебе не очень хорошо. — Со мной всё в порядке, — ощущая новую волну стыда, возразил Нотт. — День насыщенный… Мне надо ещё ознакомиться с теорией, так что… — А библиотека сейчас наверняка пустая, — многозначительно протянул Долгопупс, отводя взгляд. — И мы могли бы спокойно изучить всё необходимое… — Хорошо, — натужно выдохнул Теодор. Неприятные покалывания сопровождали его всю дорогу до читального зала, а когда инициативный гриффиндорец усадил своего молодого человека за стол и начал неустанно приносить книги, одну за одной, Нотт и вовсе поник. Он пытался сосредоточиться на информации и абстрагироваться от жрущего изнутри чувства вины, но оно лишь укоренялось. — Ты слишком сильно напряжён, — теплые ладони легли на плечи, и слизеринец вздрогнул, услышав тихий шёпот. — Может, немного отвлечёшься? «Салазар, блять, за что?! — взвыл про себя Теодор, ощутив влажный поцелуй на шее. — Почему ты такой…» Маленькие импульсы возбуждения поползли по телу, и сердце забилось чаще. Горячие волны растекались под кожей вместе с нежными касаниями Невилла. Его пальцы очертили бока и неторопливо опустились к пряжке ремня, пару раз стукнув по металлу: — Позволишь мне? — Нас могут увидеть, — цепляясь за последнюю хрупкую возможность отказать, проговорил Нотт, но уже через секунду понял, насколько это неубедительно прозвучало. — В читальном зале никого нет, — гриффиндорец неспешно отодвинул стул вместе с Теодором назад. — Большинство студентов сейчас в своих спальнях или больничном крыле, — его руки заползли под чужую рубашку, оглаживая рёбра, — а поскольку мадам Пинс знает, что мы «очень ответственные ребята», то позволила себе выйти к Макгонагалл на пятнадцать минут, — он вынудил Нотта подняться и слегка прикусил кожу за ухом. — Поэтому здесь только мы и шесть портретов, — его левая кисть с лёгкостью расправилась с ремнём, — которые не смогут ничего увидеть из-за стеллажей. Последние крупицы разума растворились под тёплыми ладонями Невилла, стягивающего брюки слизеринца вниз. Невесомые касания проползли по косточкам таза к внутренней поверхности бёдер, и Теодор тяжело выдохнул. Неторопливые, медленные ласки облизывали нервные окончания, как язычки пламени, а тело тяжелело и плавилось. Оторвавшись от шеи партнера, Долгопупс слегка отстранился, и его руки замерли, чуть сжав кожу под пальцами. Мгновение растянулось, и Нотт обернулся, наткнувшись на отрешённого волшебника, уставившегося на оголённые бёдра. — Ты ведь тоже был в лазарете? — задумчиво произнёс тот. — Ну, да… — с сомнением протянул Теодор, прищуриваясь. — Я не… — Я попробую? — поднимая на него опьянённый взгляд, перебил его Невилл и, не дожидаясь ответа, надавил партнёру на поясницу, заставляя его почти лечь грудью на стол. — Это не самая лучш… — возмущенно начал Теодор, но подавился словами, ощутив влажное прикосновение языка там, где совершенно не ожидал. Он машинально закрыл рот ладонью, сильно сжав нижнюю челюсть, чтобы не обронить лишних звуков. Маг даже про себя не смог сформулировать точную позицию, «за» он или «против» подобного рода орального секса, но в его голову точно не приходило, что инициатором будет скромный милый любитель кактусов. Мышцы торса сильно сократились, когда Невилл провёл языком от тестикул до ануса. Паника сдавила горло, и Нотт дёрнулся, стараясь уйти от влажных прикосновений, но партнёр лишь сильнее сжал пальцами его бёдра, удерживая волшебника на месте. Напряжение внизу живота нарастало так быстро, словно вся кровь в организме устремилась в нижнюю часть тела. Лицо горело, а на ладонях начали проступать холодные капли. — Не… — почти беззвучно выдавил Теодор, ощущая мокрое скользящее проникновение внутрь. Его голос иссяк, и в горле застряли немые стоны, вырывающиеся наружу рваными, судорожными выдохами. Возбуждение стало таким необъятным и распирающим, что собственная кожа показалась тесной. От непрерывно накатывающих волн удовольствия начало закладывать уши, и слизеринцу показалось, что он вот-вот захлебнётся от переизбытка ощущений. Давление на внутренние стенки стало сильнее, и колени Нотта затряслись от судорог, прокатившихся по ногам. Неглубокое, но ощутимое проникновение пальцем задело какое-то чувствительное место внутри, и в уголках глаз проступили слёзы. Перед глазами потемнело, и эмоции превратились в ужасающую пёструю мешанину, за которой невозможно было разобрать собственные мысли. Невилл скользнул ладонью вдоль перевозбуждённого члена Теодора, и тот окончательно потерялся в пространстве. Последние крупицы самоконтроля размазались каплями смазки по набухшей головке, и волшебник застонал. Оргазм был оглушающим и длительным. Настолько острым, что было почти больно и чертовски стыдно. Он чувствовал себя настолько слабым и уязвимым, что по щеке скатилась слеза и захотелось сбежать. Спрятаться, чтобы больше никогда никого не видеть и не слышать. — Ты так прекрасен… — оставив короткий нежный поцелуй на пояснице слизеринца, произнёс Долгопупс, выпрямляясь. — Подожди секунду, у меня в сумке есть салфетки. — Невилл… — дрожащим голосом протянул Теодор и приподнялся, упираясь ладонями в стол. — М? Он обернулся, и на его лице появился испуг. Гриффиндорец чуть не свернул стул, спешно вернувшись обратно. Он обхватил лицо Нотта руками, взволнованно разглядывая покрасневшие глаза: — Я сделал тебе больно? Мерлин, я клянусь, я больше никогда… — Я тебя люблю, — сдавленно сорвалось с пересохших губ, и Теодор вздрогнул от собственных слов. Лицо Невилла удивлённо вытянулось, но уже через мгновение потеплело, и он прильнул к волшебнику в жадном, нетерпеливом поцелуе. Он произнёс взаимные слова лишь спустя пару минут, когда смог оторваться от своего любовника, но это всё было уже неважно… Ведь где-то в глубине души Нотт уже знал, что для них обоих это худшее стечение обстоятельств и лучше бы он, блять, бросил курить.

___