Четыре наследника Тёмного Лорда

Холодная вода в стакане уже стала тёплой, и Теодор снова поднёс ёмкость к губам. Острая режущая боль прошлась от подбородка до кадыка, но волшебник упорно сглотнул. Жидкость скользнула по трахее, омывая уставшие от железного привкуса рецепторы, и Нотт с облегчением выдохнул, опуская стеклянное донышко на тумбочку рядом с постелью. В этот раз он хотя бы смог удержать всё во рту — уже лучше, чем в предыдущие несколько суток. Мокрая ткань на груди неприятно прилипала к телу, вынуждая его поёжиться и откинуть одеяло. Чуть прихрамывая на правую ногу, Теодор подошёл к шкафу и неловко стянул с себя футболку, желая избавиться от последствий своей беспомощности. Переломанные пальцы зажили сами чуть больше чем через сутки. В сломанной ноге лекарша предпочла удалить кость и нарастить её заново, а вот с плечевым суставом повезло куда меньше — Леонард его раскрошил. И теперь анимаг был уверен, что легилимент сделал это нарочно. Так же, как и с подъязычной мышцей, порванной в нескольких местах. Уголки губ поползли вверх, когда Нотт чуть не выронил из рук хлопковую тряпку из-за резкой боли в плече. «Мог ведь и убить, но не стал, — мысль игриво лизнула лёгкие, и дыхание сбилось. — Побрезговал?» Отмахнувшись от безрассудных размышлений, Теодор попытался натянуть одежду. Гросс попросту не захотел нарушать магический контракт. Его задачей было гармоничное слияние, которого анимаг избегал на протяжении семи лет, а не смерть подопечного. Философия народа Пето всегда виделась Нотту сомнительной. Он не воспринимал животное как часть себя. Это оружие, за которым волшебник пришёл в поисках силы. Он не находил во внутреннем звере никаких своих черт, никакой потребности или прелести. Они совсем чужие, разные. И как Леонард собирался соединить две непохожие сути воедино, Теодор понятия не имел. После короткого стука, дверь приоткрылась, потревожив владельца поместья. Кинув короткий взгляд на неприятного гостя в сопровождении лекаря, анимаг захлопнул шкаф. — Я не позволял входить, — сухо процедил он. — Будьте добры, — обращаясь к приземистой круглолицей женщине, проговорил Гросс, — сделайте мне копию диагностики после осмотра. — А ты собрался следить за мои здоровьем? — саркастично бросил Нотт. — В доме кончились книги, и тебе нечем заняться? — Извините, я должен уточнить, — никак не реагируя на его слова продолжил легилимент, расстегнув пуговицу пиджака, — насколько сильно замедлится его выздоровление, если я вырву ему язык? Теодор поджал губы и почувствовал боль в нижней челюсти. Колкое напоминание о неудачной попытке доказать собственную состоятельность. Осознание ударило по темечку тяжёлым булыжником, и анимаг растерянно приподнял брови, чувствуя себя полным идиотом. Силовой метод решения проблем больше не котировался. Леонард не собирался выбирать для Нотта траурный костюм, а лишь отнял у него главный аргумент в спорах. — Пф-ф-ф, — натужно выдохнул Гросс и, устало прикрыв глаза, потёр переносицу. — Насколько он транспортабелен? Портал, камин, трансгрессия? — В лучшем случае, портал, — украдкой глядя на Пожирателя, выдавила лекарша. — Однако я хотела бы провести осмотр и лишь потом давать какие-то рекомендации. — Хорошо, — сухо бросил Леонард, направившись прочь, но остановился, переступив через порог. — Обойдёмся без диагностического листа. Нотт лишь иронично фыркнул. Он вновь получил дольку снисхождения и ни капли не удивился. Оставшаяся в спальне врачевательница бросила пару аккуратных взглядов в его сторону, и Теодор нехотя кивнул. Не было никакого смысла усложнять ей работу, а себе жизнь. Прежний способ получения желаемого больше не работал, и теперь переговоры реально придётся вести через рот. Упорство в собственных убеждениях переросло в бестолковую упёртость, а целеустремленность в манию. Нотт пытался привязать к себе всех, кого любит, невзирая на их удушье. Его слепота сгубила его мать и увела из дома любимую девушку. Дважды. «Придурок», — короткий тезис, который подвёл жирную черту под размышлениями. Анимаг очнулся от своих мыслей, только когда закончился осмотр. Он скрупулезно прокручивал в голове последние полгода, пытаясь найти момент, когда ошибся, но не видел в своих поступках ничего предосудительного. Всё было как обычно, но, возможно, в этом и заключалась проблема. — Рассечение на нижней челюсти плохо заживает, — негромко констатировала лекарша. — Я бы не рекомендовала трансгрессию и камин. Портал — более щадящая возможность перемещения. — Спасибо, — выдавил Нотт, одеваясь. — Не за что, — она помедлила, прежде чем покинуть комнату, и обратилась к нему снова: — Я много лет наблюдала за вашим здоровьем и в последнее время оно сильно ухудшилось. Раньше ваши раны полностью затягивались за сутки, но уже прошло почти три дня… Поберегите себя. Не изматывайте организм. Открыв ей дверь, Теодор предпочёл промолчать. Он всё ещё судорожно пытался найти способ увильнуть от Гросса и его идиотских правил, но всё больше ощущал себя загнанным в угол. Проводив волшебницу вниз, анимаг заметил ненавистного легилимента в гостиной у камина. Он бросил письмо в огонь и бумагу съело пламя. Заметив чужое присутствие, Леонард невозмутимо взял с журнального столика кружку и подошёл ближе. — Мистер Нотт… — Он знает, — глядя на пустую фарфоровую ёмкость в мужских руках, перебил её хозяин дома. — Спасибо за помощь. Она растерянно кивнула и удалилась, оставляя волшебников наедине с возрастающим напряжением. Создание порталов, как и прежде, находилось под пристальным контролем, но Гросс уже явно успел это утрясти. — Значит, в твоей голове остались живые извилины. Похвально, — безэмоционально констатировал он. — Нам нужно навестить кое-кого. — Зачем? — отрешённо спросил Теодор. — Ты ведь так и не слышал голос подсознания, а у нас нет времени ждать твою осознанность. — Откуда ты знаешь, о чём говорили этажом выше? — Магия не ограничена зоной видимости, — уточнил Леонард, протягивая кружку. — Только личными возможностями. — И какая конечная точка? — Прозрение. От количества пафоса в его тоне захотелось развернуться и уйти, но Теодор сдержанно вдохнул и протянул руку к фарфоровой вещице. Лёгкая прохлада прикоснулась к кончикам пальцев, и пространство исказилось. Разум помутился, а сквозь всё тело прошла короткая режущая боль. Вместе с первым вдохом в тёмном помещении Нотт схватился за горло и нащупал раскрывшуюся рану. — Что ж, — многозначительно протянул Гросс, — на обратном пути воспользуемся подручными средствами перемещения. Салфетка нужна? Отняв ладонь от кожи, анимаг взглянул на багровую жидкость и раздражённо поморщился. Во рту скопилось немного крови, но, наткнувшись на постель со спящим человеком, Нотт сдавленно сглотнул. Губы дрогнули, когда светловолосый волшебник беспокойно перевернулся, попытавшись нащупать что-то на кровати. Однако, обнаружив пустоту, он начал беспокойно елозить, словно ему снился кошмар. Еле заметный отблеск слева отвлёк от беспокойного Драко, и Нотт перевёл взгляд на Гросса. Пока в его радужках плясали белые искорки, он лениво склонил голову набок, наблюдая, как аристократ понемногу успокаивается и укутывается в одело сильнее. Он на ощупь достал палочку из-под пиджака, и с кончика белого древка в тот же миг упал жидкий полупрозрачный лучик. Он прополз вокруг постели, образуя блеклый купол со светлыми прожилками. — С ним ежедневно занимаются педагоги и его супруга. Регенерация протекает медленно, и он быстро утомляется, а потому много спит. Его психическая система всё ещё не стабилизировалась, и ему необходимо принимать лекарства дважды в день, — резюмировал Леонард, поворачиваясь в сторону онемевшего Теодора. — Сейчас пятнадцать… — Нам лучше уйти, — сделав пару шагов к двери, выдавил анимаг, но почти в ту же секунду тяжёлая рука впечатала его в стену. — Сейчас пятнадцать часов двадцать две минуты, — надавив на грудь собеседника предплечьем, продолжил легилемент. — Супруга придёт будить его в семнадцать пятнадцать, чтобы немного его растормошить, прогуляться перед ужином и дать ему лекарства ровно в восемнадцать ноль-ноль. — Она мне будет не рада, — выплюнул Нотт, ощутив давление на груди ещё сильнее. — Если пропустить приём лекарств, то весь накопительный эффект исчезнет и придётся начать с начала, когда он пускал слюни и не различал лица. — Хватит! — зажмурившись почти, истерически выпалил он. — Зачем ты мне всё это говоришь?! — Сейчас я выйду. А ты останешься, и барьер спадёт, — размеренно проговорил Гросс, пока брови Теодора испуганно поползли вверх. — И в эту комнату никто не сможет зайти, пока ты не осознаешь, что натворил с его жизнью. — Да пошёл ты… — едко буркнул анимаг, сбросив с себя чужую хватку. — Его незачем вмешивать. Он и так… Нотт запнулся и ощутил, как язык перестаёт шевелиться. Наружу вышла лишь пара невнятных звуков, а тело одеревенело. Дыхание спёрло, и воздух в легких будто замёрз, пуская судороги по мышцам. Взгляд легилимента напротив стал светлее, и он лениво оправил манжет, отряхнув ладони. — Ты останешься здесь, пока твоё подсознание не подаст признаков жизни, — от нехватки кислорода на глазах Нотта проступила влага. — И если это действительно твой друг, то оно откликнется, — все жилы в теле словно перекрутило, а грудина заходила ходуном, — а если ты инфантильный безответственный мудак, то он вновь станет овощем. Леонард отступил, и Теодор рухнул вниз, глотая кислород. По шее раскатами растекались спазмы и боль, а багровая жидкость пропитала воротник футболки насквозь. Зрение плыло кругами, и очертания пространства размылись, отдаваясь эхом в темечке. — У тебя есть выбор, — удаляющийся голос отозвался вибрациями в лобной доле. — Как и всегда. — Амелия тебе не позволит, — хрипло выдавил Теодор, вдыхая как можно глубже. — Тогда пусть попробует помешать. Дверь захлопнулась.

***

В гостиной царила даже более нервирующая тишина, нежели обычно. Сильно наклонившись вперёд, Гермиона прижалась грудью к коленям и потянулась ладонями вперёд, буквально сложившись пополам вдоль пола. Она изо всех сил старалась не обращать внимания на взбудораженную миссис Малфой и не задавать лишних вопросов, хотя абстрагироваться от скрипа её зубов было почти невозможно. Казалось, ещё чуть-чуть, и она сорвётся с места, влетит на второй этаж и выкинет за порог нежеланных гостей дома. И единственным, что её останавливало, по мнению ведьмы, было нежелание слишком громко шуметь, чтобы не разбудить Драко. Последние четыре дня он и без того мучился от вспышек головных болей, к которым вчера присоединились ещё и нетипичные приступы паники. Словно на его рассудок ненадолго сваливалось полное прозрение, и он не выдерживал потока мыслей. Он начинал так быстро говорить, что на первый взгляд нёс абсолютную околесицу, однако, если расставить интонации и паузы, то получались события минувших дней. Слегка скомкано, обрывочно, зато с мелкими деталями и красками. Грейнджер подозревала, что его лечение изменилось, однако ни Блейз, ни Амелия не высказывались на этот счёт. Но ведьма знала. Он стал пахнуть иначе. Не наивным удивлением, как раньше, а тяжестью с нотками усталости. Намного ближе к прежнему Малфою, а значит, всё правильно. Отчасти ведьме даже нравились её новые таланты. Она не заметила радикальных изменений в своём характере, но ощущала в себе силу видеть и чувствовать куда больше, чем раньше. Гермиона будто заново открывала мир, но уже не в кратком изложении, а на языке оригинала. Тысячи маленьких незаметных прежде нюансов: отзвуки, послевкусия, отголоски. Сложнее всего было быстро распределить информацию по полочкам, чтобы не возникло путаницы в мыслях. И усмирить физиологию. Несмотря на лёгкий дискомфорт после надругательства над Теодором, ведьма избавилась от ноющей потребности почти на сутки. Она не дёргалась без повода, не скатывалась каждой мыслью в похоть и сносно контактировала с окружающими. И если не считать вырванной дверцы духовки и треснувшей раковины, то Грейнджер уже была на полпути к нормальному тактильному контакту. Однако своё хрупкое умиротворение она растеряла на следующий день. Телесный голод проявлял себя ничуть не хуже обычного. И это по-прежнему мешало больше всего. — Вы закончили? — вейла вскочила на ноги ещё до того, как Гермиона почувствовала терпкий запах вишни. — В комнате осталась пара портретов, а в голове зверёныша я, — спокойно проговорил Гросс. — Но мне вы не доверяете, потому дверь прозрачная снаружи. — Если хотя бы пальцем… — процедила Амелия, прищуриваясь. — Ни в коем случае. Если подойдёт слишком близко — забудет, как дышать. — И чтобы в семь часов его уже там не было, — угрожающе проговорила она. — Естественно, мадам, — покорно согласился Леонард, чуть склонив голову вперёд. Вейла вылетела из гостиной, явно сдерживая себя от нелестных комментариев. Сложно было сказать, что ей не нравится больше: ненадёжный Теодор наедине с Драко или присутствие Леонарда в зоне видимости. Скорее всего, они вызывали в ней злость в равных пропорциях. Чего совсем не могла сказать о себе Грейнджер. У неё эти двое вызывали совсем другие эмоции… Два дня торгов, сутки навязчивых воспоминаний, и ведьма перестала себя убеждать, что ей от себя противно. Она даже в Забини начала видеть мужчину. Крепкого, высокого и с охуенно широкими плечами. Но интуиция велела держаться от него подальше, предчувствуя страшное сожаление, и Гермиона предпочитала её слушать. — Я могу присесть? — мягко поинтересовался Гросс. — Или ты вновь хочешь меня ударить? — Не ударить, — выдыхая запах вишни, сухо проговорила она и выпрямилась, придвигая пятки к бёдрам. — Для того что бы насиловать волшебников без летального исхода, тебе стоит сначала научиться рассчитывать свои силы. — Предлагаешь сначала насиловать тех, кого не жалко? — иронично хмыкнула Гермиона. — Интересный подход. Отправлю Министру магии предложение внести правки в карательные меры. — Я имел в виду немного другое, — проговорил Леонард и поставил перед ведьмой небольшую скамейку. — Но твой вариант тоже неплох. Ведьма приподняла бровь, наблюдая, как он лёгким движением палочки извлёк из воздуха три небольших коробки разных цветов. Легилимент поставил их на скамейку и, стянув пиджак, бросил его на подлокотник кресла. Он опустился на пол перед ведьмой и снял крышку одной из коробок, на дне которой покоились многогранные металлические блоки разных размеров, от двух до трёх дюймов. — Это японская игра «Туми Иши» для развития концентрации и аккуратности, — достав один из неровных блоков, он поставил его на деревянную поверхность. — У каждого «камня» свои неповторимые грани и размеры. Игра закончится, как только ты соберёшь башню, использовав все элементы. — Хм, — поджав губы, Гермиона нахмурила лоб и, выбрав один из камней, поставила его сверху. — Это не должно занять много времени. — В твоём случае, — он развернул поставленный ею блок боком, продемонстрировав вмятину от женских пальцев, — скорость не самое главное. Ведьма насупилась и поджала губы. Она потянулась ко второй коробке и обнаружила там аналогичные деревянные фигурки, а в третьей — поблескивающие серебристые блоки, что показалось ей странным. Почти прикоснувшись к переливающимся граням, она осеклась, когда Леонард перехватил её руку за запястье. Под кожей растёкся жар, и Гермиона замерла. — Это воск, полый внутри, — уточнил он. — Тебе такое ещё рано. Мысли испуганными бабочками разлетелись по тёмным уголкам сознания, оставляя за собой пустоту. Небесно-голубые глаза лёгким мазком скользнули по её лицу и остановились на приоткрывшихся губах. Возбуждение внизу живота сгустилось и проступило на ладонях холодными каплями. Одним движением свернув скамейку вместе с японскими камнями, Гермиона оседлала своего собеседника, вынудив его упереться ладонями в пол по бокам. Пальцы с лёгкостью скользнули вдоль мужской шеи под рубашку, притягивая Леонарда ближе. И, уже почти коснувшись губ, она почувствовала дрожь в теле. В клетках появилось безмолвное колющее сопротивление. — Не стоит этого делать, — выдохнул легилимент, обжигая девичий подбородок. От глубоких чистых голубых радужек не осталось и следа. Их место заняли пугающие белые пятна, усеянные серыми прожилками всех тонов и оттенков. Все волокна мышц сжались, и ведьма чуть отстранилась, неуклюже разжав пальцы. Он будто был в её голове и одновременно не был. Как эхо. — Как любой приличный любовник, — на его губах появилась лёгкая улыбка, — я требую ухаживаний и не сплю с девушками до второго свидания. — Обычно… — Грейнджер задумчиво отпрянула, изучая свои ощущения, и машинально проговорила: — это делают на третьем. — Я не хрупкая барышня, могу уступить, — с наигранным легкомыслием усмехнулся Гросс. — Но если требуется информация, то я предпочитаю фиолетовые каллы, тёмный шоколад с красным апельсином и брют… — Ты серьёзно? — перебила его ведьма, мотнув головой. — Я не могу вмешиваться в твои отношения с другим человеком. Однако я о них уже осведомлён, — спокойно проговорил он. — И с чего ты взяла, что я буду от тебя отказываться? — Леонард наклонился чуть ближе, растягиваясь в широкой улыбке. — Я лишь хочу избежать звания «случайной связи».