Четыре наследника Тёмного Лорда

Блейз уныло поджал губы, проворачивая пальцами стакан, стоящий перед ним на журнальном столике. Сформулировать причину своего недовольства было сложно. Возможно, на него давило количество людей, расхаживающих в трусах по его дому. Стоило отдать должное Амелии, она выскальзывала в неподобающем виде из спальни только при острой необходимости, а вот Олежа Викторович слонялся в своих серых семейных трусах с избушками и чёрных носках постоянно. Хотя иногда его имидж дополняла растянутая белая майка, рыжие тапки с помпонами и трёхлитровая наполовину пустая банка с огурцами. Куда каждый раз девалась вторая половина содержимого, было загадкой. А теперь к этому бесоёбию прибавилась ещё и перевозбуждённая Грейнджер, которая периодически забывала надеть даже бельё. Приподняв стакан, Забини повертел его в руках и глубоко выдохнул. Хотя бы никто не пытается его изнасиловать — уже огромный плюс. Однако вспомнив упущенное свидание с Паркинсон, мулат нахмурился и сделал большой глоток виски. Навряд ли ему светили там хоть какие-то намёки на близость, но о перспективе думать было приятно… и немножко страшно. — Помидорку? — воодушевлённо поинтересовался метаморф, нависнув над хозяином поместья. «Салазар, блять… — чуть не подпрыгнув в кресле, подумал итальянец, сжав стакан сильнее. — Как он умудряется так тихо подкрадываться?» — Нет, спасибо, — бросил из-за плеча Блейз. — Зря, — констатировал Олежа, плюхнувшись в соседнее кресло. — Бабушка делала их без уксуса, так что никакой кислоты. — Когда она только всё успевает… — ответил итальянец и удивлённо приподнял бровь, обратив внимание на синие штаны, идеально гармонирующие с рыжими помпонами на тапочках гостя из России. — Хм… — задумчиво протянул тот, оставив большую ложку прямо в банке. — Не уверен, что могу ответить на этот вопрос. Но полагаю, что между балетными тренировками и стрельбой из лука у неё есть свободные пару часов. — А стреляет по мишеням она прямо в пачке? Или успевает переодеться? — наполняя стакан снова, поинтересовался Забини. — Конечно, переодевается! Вот мой дядя Терентий, царство ему небесное, не переоделся как-то и в балетном трико «Москвич» чинил. Из-за этого, кстати, коленочки растянулись и пятна маслянные остались. — То есть его убило искусство, — заключил мулат. — М-м-м? Нет. Он пьяный с крыши упал. Но трико было жалко, — Олежа удручённо выдохнул. — Такое красивое, зелёненькое в жёлтый горошек. Забини отпил из бокала снова, с ужасом представляя, какая у метаморфа была бы семейка, если бы его родственники не умирали при столь странных обстоятельствах. Зато отпал вопрос, почему именно этому клану доверили миротворческую деятельность. Им не до войны за территории — они воюют со здравым смыслом. — Почему Амелия так противится возвращению в свой ковен? — Лучше спросить у неё, — фыркнул метаморф. — У вейл довольно неконтактный клан, — он задумчиво поджал губы. — Скорее всего, это вызвано более избирательной демографической политикой и строгостью приёма новых членов. — Пекутся о чистоте крови? — с сомнением поинтересовался Блейз. — Остальным расам намного проще с… ренегатами, — Олежа чуть поёжился, словно отгоняя дискомфорт. — Для потомства они выбирают только маглов… — он скривился, — потому что им нельзя… разбавлять генофонд. — А другие кланы? — Династические браки, в том числе и договорные между ковенами, — пожал плечами метаморф. — Ребёнок в любом случае получит печать от одного из родителей и будет принадлежать к одному из кланов. — Но даже если у вейлы родится дочь… она потеряет часть способностей из-за смешения кровей, — медленно проговорил мулат и удивлённо вскинул брови от осознания. — Они вообще не заключают браки? — У них это запрещено, — коротко кивнул Олежа. — Это определил кодекс? — О-о-о, нет, конечно. Каждый клан имеет свои внутренние правила и порядки, чтобы сохранить свою самобытность и не нарушать их историю. Если этот распорядок не противоречит непреложным законам, то совет старейшин не станет вмешиваться. — Значит, если Амелия вернётся к семье, ей придётся развестись? — И обзавестись потомством, это прямая обязанность наследников первородной династии. — Пиздец, — беззвучно проговорил Забини. — Да, грустная история, — выдохнул Олежа. — Я даже ни разу не разговаривал с твоим неразумным разумным другом, но мне его жаль. Иногда мне кажется, что ему вообще лучше в себя не приходить. Отвернувшись, мулат уткнулся носом в своё плечо и до боли прикусил щеку. Положение Драко в клановой политике виделось Блейзу настолько безнадёжным, что стало больно. Малфой бредил Амелией. Каждый раз прикасался к ней с волнением, будто впервые. Позволял ей всё на свете и становился мягким, как суфле. Но если Амелия согласится на план Гросса, то он вновь останется один… Снова. Несправедливо и жестоко. Слишком неправильно. — Может, ему повезёт влюбиться ещё раз, — сочувствующие произнёс метаморф. Забини подозрительно обернулся, всматриваясь в невинное лицо собеседника. Стало до ужаса интересно, действительно ли Олежа настолько прост и примитивен, как показывает. Он словно знал, куда всё это движется, невидимой рукой сопровождал план легилимента, но не приближался слишком близко. — Надо крышечку найти, — поднявшись с места, прежде чем итальянец успел открыть рот, провозгласил он и спешно направился прочь. — И место в холодильнике. — Как давно ты знаешь Леонарда? — ничуть не смутившись его капитуляции, поинтересовался Блейз. — Девять лет, — глухо бросил тот и быстро посеменил в сторону кухни. — Что?! — изумлённо привстав, хозяин дома уже не обнаружил своего собеседника за спиной. — Да как он… Блять. Забини осёкся, заметив измотанную Амелию, лениво плетущуюся по коридору. Она безэмоционально взглянула в сторону кухни и вяло улыбнулась, заходя в гостиную: — Можешь не ждать от него подробностей. — А я наивно надеялся, — поёрзав, Забини поудобнее устроился в кресле, — что он на нашей стороне. — Ему нельзя принимать чью-то сторону, — усмехнулась вейла, прислонившись бёдрами к подлокотнику соседнего кресла, — иначе в его присутствии не будет смысла. — Я не имел в виду… — Блейз вывел рукой в воздухе пару кругов и несколько раз фыркнул. — Ты поняла. — Хотя я не могу утверждать, что он полностью беспристрастен, — чуть склонив голову, уточнила она. — Потому что ещё не сдал планы хитрожопого тихушника? — Он не может реагировать на то, чего не слышал и не видел, — двусмысленно протянула Амелия, уронив голову на плечо. — Ведь это был бы заговор против правления, который он обязан пресечь: Нотт погибнет, Гросса осудят, Розмари накажут, меня отправят в родной клан, а всем вам подотрут память. Блейз завис, переваривая полученную информацию. Как бы дико это ни звучало, но присутствие расхлябанного метаморфа было снисхождением древних магистров, ведь будь здесь кто-то другой, история закончилась бы намного быстрее и радикальнее. — Окей, допустим, властитель маринада хочет смягчить нашу участь, но насколько можно доверять Леонарду? — Я не знаю. Почти десять лет разницы в возрасте, и я слышала о нём только от отца, когда уже находилась вне клана. Повисла неловкая пауза. Вейла чуть поджала губы и растянулась в горькой улыбке: — Абрахам был хорошим человеком. Мужчины в моём ковене — лишь посредники и наставники для чистокровных продолжательниц древних традиций. Им позволяют присутствовать в жизни клана как… — она запнулась, не в силах выдавить слова. — Что-то вроде… — Прислуги. — Да. Примерно так, — выдохнула Амелия. — У меня никогда не ладились отношения с матерью. Она довольно, — на её губах появилась нервная усмешка, — жёсткая женщина. Я смотрела на своих старших сестёр и тихо завидовала брату, который мог не беспокоиться о том, что внезапно вспыхнет, сидя на уроке или за семейным столом. — Я думал, вейл мужчин не бывает, — с сомнением нахмурился Забини. — Их расовая принадлежность условна, — поморщилась она. — Они не обладают ни трансформацией, ни магией как таковой. — Маглы или сквибы? — Они красивы, и другие вейлы на них не влияют, но ничего больше, — пожала плечами собеседница. — Они не занимаются управлением или политикой, да и волшебные палочки им не требуются. Возвращать их к отцам из-за неподходящего пола было бы кощунством. — А биологических папочек оставляют в живых? — удивлённо поинтересовался мулат. — Нет смысла убивать человека после случайной связи или мимолётного романа. Можно же стереть память. — В связи с последними событиями, я бы не удивился, если бы ты сказала, что во время брачного обряда нужно съесть их сердце и сжечь родственников заживо, пока они смотрят на соитие, — Блейз чуть сполз с кресла, окончательно расслабившись. — Тут постоянно какая-то дичь происходит, я уже устал охреневать. — Заметил в себе такое желание? — с лёгкой иронией спросила Амелия. — Ты ведь тоже… — О, нет-нет-нет, — замахав перед собой руками, хмыкнул Блейз. — Родимое пятно — это просто пятно, а я — это просто я. Меня не беспокоят какие-то бездоказательные теории от волшебника, с которым я разговаривал трижды за свою жизнь. — И ты не хочешь знать? — Нет, не хочу, — отрезал Забини. — Я смотрю на тебя, на Тео, на прилежного внучка и уверен, что не хочу в это болото, — он сочувствующе покачал головой. — Вы все несчастливы. Даже эта странная немецкая династия отдаёт унынием, — мулат потёр предплечье, на котором под одеждой скрывалась Чёрная метка, и продолжил: — Мне хватило приключений в моей молодости, — его голос стал тише, — я, может, семью хочу… Детей… — Рискну предположить, что для этого нужно пробовать, — осторожно уточнила вейла. — Я знаю! — его челюсти напряглась, и грубость прорвалась сама собой. — Это вы нашли для кого жить, с кем скандалить, за кого умирать! Я, может, не могу так просто! Я не могу проснуться и понять, что ошибся… — его тон просел, в горле появился ком. — Снова. — Блейз… Он вскочил с кресла и отвернулся, ощущая, как всё тело дрожит. Закрыв лицо ладонями, Забини несколько раз сильно выдохнул, понимая, что потерял контроль. Он совсем не хотел так на неё кричать. Амелия не была перед ним ни в чём виновата, но относилась к любви так легко, будто это как грязные лужи в Лондоне — встречается на каждом шагу, и итальянец наступает в неё каждый день. Да, его проблема не касалась чьей-то скоропостижной смерти или болезни и на фоне других казалась ему столь незначительной, что вовсе недостойной обсуждения. Но она присутствовала в его мире постоянно. Друзья приходили и уходили, делились радостями и горем, а одиночество всегда стояло рядом. На это даже жаловаться стыдно, когда ты сам слишком замкнут, чтобы подпустить кого-то ближе чем на ярд. Блейз не мог случайно или по-глупости. Ему не подходил метод проб и ошибок и новые отношения без обязательств каждый месяц, да и спросить, как правильно, ему было не у кого. — Прости. Я не должен был повышать голос, — не поворачиваясь, произнёс итальянец. — Давай закроем эту тему, пожалуйста. — Конечно, — мягко проговорила вейла. — Мне не стоило… — Забудь, — перебил её Забини, взяв себя в руки, и повернулся. — Минутная обоюдная дурость. Мир? — Да, мир, — коротко кивнула она. — Драко ещё спит? — разбавляя неудобство, поинтересовался мулат. — Наверное, да. С ним осталась сиделка, — потерев лоб парой пальцев, волшебница оттолкнулась бёдрами от подлокотника и расправила плечи. — Хочешь его навестить? — Ты предлагаешь мне возможность передушнить Малфоя и думаешь, что я ею не воспользуюсь? — он на секунду прищурился. — Пф-ф-ф, надо срочно это сделать, пока ещё есть шанс, а то он скоро придёт в себя и опять сместит меня с пьедестала. Она сдержанно приподняла уголки губ и направилась к лестнице, а Забини тихо выдохнул. Восстановление легилимента шло жутко медленно. Он стал менее беспокойным, с надрывными потугами выстраивал простые предложения, сам передвигался по дому и саду, но мог мгновенно выпасть из реальности и забыть, что происходит. Его мозг словно коротило, и знакомство с окружающими начиналось заново. Его разум будто изрешетило дробью, и дыры никак не затягивались. Ещё и упущенное лечение после истерии Нотта дало о себе знать: тремор в руках Драко почти не прекращался, изрядно нарушая мелкую моторику. Забини ненавидел себя за слова, которые сказал после смерти фальшивой Грейнджер. Каждый раз, входя в спальню своего друга, итальянец боялся того, что видел. Ему становилось страшно от того, что новый образ беспомощного растерянного Драко всё больше вытесняет педантичного хладнокровного засранца. Открыв верь, Блейз остолбенел, а вейла рядом испуганно пискнула. Сиделка лежала на полу, пока по спальне прогуливался грязный густой туман, который становился всё плотнее у кровати, на которой покоился Драко. Прямо на постели стояло нечто, смутно напоминающее ротвейлера, вот только он мало общего имел с живым существом. Его очертания плавали и менялись, словно тело состояло из жидкости, а слюна, капающая из приоткрытой пасти, растворялась в воздухе, не достигая одеяла. На вид чёрное месиво весило не меньше сотни фунтов, но кровать под ним совершенно не проминалась. Заметив волшебников в дверях, животное оскалилось, но не издало ни звука. Из его рта что-то выпало, и ядовитые красные глаза блеснули, растворяясь в воздухе. Очертания существа размылись, и серый туман иссяк, оставляя комнату в тёплом тусклом свете свечей. Амелия очнулась быстрее, чем Забини, и ринулась к своему мужу, испуганно проверяя его целостность. Сделав пару шагов в комнату, Блейз судорожно соображал, как эта дрянь проникла за барьеры. С улицы зайти в дом совершенно невозможно, камины для прислуги открывались в строго отведённые минуты, а гости использовали специальную линию каминной сети. Ни одной открытой лазейки. Никаких шансов. — Что это за… — Химера, — глухо проговорила вейла, привлекая внимание Забини. — Дух, воссозданный из мёртвой плоти и привязанный к живой крови. — Какая мерзость, — поморщился Забини. — И чьё это? — Алхимики используют их как… защиту. Личное изобретение клана, как бартер у легилиментов или мои руны… — У нас снова проблемы? — обречённо простонал итальянец, откинув голову назад. — Я свалю это на императора банок. — Не говори ему! — резко буркнула Амелия и осеклась. — Пожалуйста, — она приподняла на ладони угловатый прозрачный камень. — Это вечный плод цветного дерева. Драко станет лучше, пожалуйста, не говори. — Но почему?! — непонимающе скривился Блейз. — Выход найден, мы не при чём. Зачем хранить на одну тайну больше? — Это реликвия, украденная много лет назад, и он должен будет незамедлительно вернуть её владельцам. Мы отдадим её, — протараторила вейла, — но позже. — Хорошо, — обречённо выдохнул Забини и бубнил себе под нос: — Плюс ещё один секрет. В жопе. Мы всё глубже в жопе.