Четыре наследника Тёмного Лорда

Бухающая Розмари, задумчивая Пэнси, загадочный Леонард и орущий в панике на заднем плане бобёр виделись итальянцу отставшей труппой театра абсурда. А если взглянуть на Грейнджер в центре этой вакханалии, то хотелось закатить глаза на сто восемьдесят градусов. Несмотря на то, что её размышления отдавали нотками здравого смысла, поведение совсем с ним не вязалось. Она сидела словно на иголках, а её движения были дёргаными и небрежными. Ведьма даже не заметила, что когда отодвигала стул, надломила его спинку, продавив выемки пальцами. По её лицу и шее время от времени проползали спазмы, но Гермиона только сводила лопатки вместе и вдыхала чуть глубже. «Прошло ли достаточно недель с того момента, как она получила печать? А может, дней?.. — Блейз поджал губы и нахмурился. — То есть теперь у неё в башке тоже есть посторонний голос… Прекрасно, блять». — Кто такие Брюзо? — словно почувствовав его изучающий взгляд на себе, холодно спросила Грейнджер. Забини уже и забыл, что Гросс ляпнул эту фамилию во время драки. Возможно, забыванию поспособствовала голая взъерошенная Гермиона, которая теперь становилась огромной чёрной пантерой, а может, вялая обожравшаяся белка, которую метаморф таскал в ладошках. — Некогда древних кланов было десять, однако стихийную магию не удалось ограничить клеймом. И род Брюзо почти полностью погиб, а у оставшихся в живых наследников печать не проявилась… — Леонард уклончиво отвёл взгляд на несколько секунд, но, вдохнув чуть глубже, продолжил: — Периодически в разных частях света и в разные эпохи находились дальние потомки итальянского рода. — Так вот почему у тебя такие талантливые пальцы… — пьяненькая Розмари подошла ближе к Блейзу и чуть склонилась к нему. — Хочу тебя трахнуть. — Потерпи до конца беседы, пожалуйста, — потерев лоб парой пальцев, вмешался Гросс. — Ла-а-адно, — фыркнула она. — Спасибо, — достав портсигар из внутреннего кармана пиджака, кивнул легилимент. — А я-а-а… не хочу, — выдавил Блейз. — Не думаю, что её это интересует, — предположила Пэнси, — но первый секс и не должен быть приятным. — Серьёзно? — оторвалась от бутылки Рихтер. — Первый? — Вы ещё успеете перетрахаться чуть позже, — еле сдерживая бешенство, прорычала сквозь зубы Гермиона, сдавив пальцами край стола, отчего на том появилась трещина. Дерево жалобно скрипнуло, и повисла непродолжительная тишина. Ведьма выглядела так, словно сейчас взорвётся. В её радужках плясало нечто дикое и пугающее. Забини даже показалось, что ещё мгновение, и она перевернёт здесь всё к херам. — Лучше дышать чуть глубже, — опустив кончики пальцев на лакированную поверхность, Леонард аккуратно провёл по рисунку дерева. Блейз ощутил, как пространство всколыхнулось и напряжение в воздухе сгорело. Плечи Грейнджер опали, и она сильно выдохнула, будто сбросила с себя тяжкий груз. Розмари закатила глаза и нарочито сильно прогнулась назад: — Ну давай ты их ещё, блять, за руки заставишь взяться! — простонала она. — У нас тут не детская песочница! Мордобой неизбежен! — То есть зрительный контакт тебе не нужен? — глядя на него, поджала губы Паркинсон. — И как далеко это распространяется? — Минимум на этот дом, — всплеснула руками Розмари, и из бутылки на пол выплеснулась тёмно-бордовая жидкость. — Он же вечно сосредоточен! — Зато теперь будет куда проще продолжить разговор, — лениво бросил легилемент и посмотрел на Гермиону. — Легче? Ведьма выглядела слегка растерянной и обескураженной. Она сглотнула и скользнула кончиком языка по нижней губе. Блейз настолько охерел, что прикрыл лицо рукой. Ничего ещё толком не было понятно, но столовая уже повидала весь спектр человеческих эмоций, от ярости до домогательств. — Как можно решить вашу проблему и оставить… — Грейнджер запнулась. — Теодора здесь, — договорила за неё Пэнси. — Никак, — ответил Леонард. — Власть главы совета передаётся только после голосования старейшин. — А с друзьями у вас явно не очень, — фыркнул Забини. — Значит, у нас с вами больше общего, — многозначительно улыбнулся Гросс, — чем кажется. — То есть… если бы вам было можно убивать, — уточнила Паркинсон, проходясь вдоль комнаты, — мы бы не разговаривали. — Из тех, кого нельзя убивать, — неуклюже забравшись на стойку, брякнула Розмари, — здесь только ты. За убийство ренегатов не полагается особого наказания, а сексуальный итальянец, оказывается, имеет право голоса. Блейза аж передёрнуло от её слов. Захотелось выйти из комнаты прямо сейчас, но невозмутимость Пэнси, неспешно расхаживающей из стороны в сторону, его останавливала. — Меня никто не клеймил, — сдавлено проговорил мулат. — Вряд ли я забыл бы подобный нюанс своей биографии. — Прямые потомки, как и новые поколения, рождённые внутри кланов, в этом не нуждаются, — уточнил легилимент. — Печать переходит по праву рождения родимым пятном. А для конечного закрепления требуется кровь династии… И судя по тому, что ты жив… у тебя не возникло с этим проблем. — А Драко? — сдавленно поинтересовалась Гермиона. — О, точно! — фыркнула Рихтер, расплываясь в ехидной улыбке. — Как его здоровье? — Замолчи, — сухо произнёс Гросс. — С чего бы… — Я сказал, молчи, — грубее повторил он. Она приоткрыла рот, но наткнувшись на его суровый взгляд, спихнула бутылку со столешницы и надула губы. Стеклянная ёмкость рухнула на светлый мрамор, и стекло разлеталось в разные стороны вместе с остатками вина. — Молодец. Позже уберёшь, — равнодушно прокомментировал Леонард, постучав пальцами по столу. — Полагаю, что после определённого курса реабилитации ваш друг восстановит большую часть нормальных когнитивных функций, но точнее сможет сказать только его супруга. — И Амелия тоже… — не сумев до конца сформулировать мысль, протянул мулат. — Отрекшийся от своих обязанностей член династии, — кивнул Гросс. — Прямые потомки первых имеют немного больше возможностей, нежели другие волшебники. И теряют все привилегии, если воспользуются правом на свободную жизнь. Но причины, по которым она покинула свой ковен, мне не известны. — То есть когда она возвращалась домой… Она имела в виду других горящих птичек? — Да, — выдохнул легилимент. — Так сложилось, что она осталась последней живой наследницей клана вейл. И они хотят, чтобы она вернулась и заняла своё законное место. — Но Амелия ведь сейчас в Англии, — с подозрением сказала Пэнси. — Я не посвящён в детали, — ответил Леонард. «Какое чудное совпадение. Им нужны голоса в совете, — анализируя ситуацию, подумал Забини, — а вейлы лишились всех прямых потомков… Причастны или решили воспользоваться? И так, и так звучит дерьмово». — Вы тоже наследники первых? — нахмурила брови Грейнджер. — И почему разные фамилии? — Разные отцы, — невозмутимо ответил Леонард. — Розмари по традиции получила фамилию матери. — У меня скоро разовьётся синдром неполноценности, — иронично хмыкнула Паркинсон, — и я тоже захочу поставить себе какую-нибудь дрянь на тело. — Как мы можем видеть, не у всех получается принимать подобную долю с честью, — отозвался Леонард. — И навряд ли это приблизит нас к решению насущной проблемы. — А что приблизит? — оживился Блейз. — Наверное, новое правление? И кто же встанет во главе? — Нас устроит всё, что не пропахнет нафталином, — равнодушно бросил Гросс. — Если хочешь выставить свою кандидатуру, то я не стану возражать. — Естественно, — процедил итальянец. Он раздражал. Его спокойствие, жесты, рассуждения — всё, от кончиков волос до манеры речи. Он был слишком собран, безмерно много знал и ещё больше не договаривал. Но как его упрекнуть, если не знаешь, о чём спросить? Сказочное блядство. От Леонарда исходила угроза куда большая, чем от агрессивной младшей сестры. О нём не было известно ровным счётом ничего. Чистый лист. Призрак. Легилимент не засветился ни в одном скандале. Никогда не имел дел с авроратом и даже свидетелем не проходил. Чрезмерно чистый волшебник, чтобы оказаться в эпицентре столь грязной игры. Он не боролся всерьёз. Он играл в напряжение. Даже позволил нанести себе пару мелких повреждений для правдоподобности, хотя с самого начала хотел оказаться здесь. За этим столом. — Значит, пять голосов из восьми? — Для переизбрания достаточно четырёх. — Верно. Анимаг ведь не будет иметь право голоса, — заключил мулат. — Вопрос лишь в том, как лишить его авторитета. — Думаю, он уже пошатнулся, — чуть приподняв уголки губ, ответил Гросс. Возразить было нечего, а говорить о лжи глупо. Если он думал и планировал нечто, отличающееся от своих слов, то доказать это невозможно, а очевидных причин не доверять нет. Ведь в конечном счёте он и правда ничего не сделал. Рассказать о планах? Не мог — завет молчания. Убить или напасть? Сам он такого не совершал, а за других отвечать не должен. «Либо я параноик, либо он расчётливая сука. Пятьдесят на пятьдесят, — Забини поджал губы. — Чем ближе он будет, тем больше шансов, что облажается… Мне ли не знать». — Значит, вейлы и легилименты уже «за». Удобно, — сухо кивнул Блейз. — Остаётся всего два клана… А взамен? — Ваш друг умрёт без долгих мучений, — пожал плечами Леонард. — И у вас станет меньше проблем с туристами. — Ему нельзя помочь? — нахмурилась Грейнджер. Губы гостя чуть дрогнули в отвращении, и он опустил взгляд на лаковую поверхность стола. Вдохнул чуть глубже и отрицательно покачал головой. — О-о-о, да брось! — не выдержала Розмари. — Ты почти пять лет среди них жил! — Чужакам нельзя находиться в Пето долго, — обернулась на неё Грейнджер. — Он там и не был чужим, — она нарочито громко рассмеялась. — Ни один другой волшебник не может похвастаться таки-и-им бесценным опытом! — Барс не переживёт гармоничное слияние, — через силу проговорил Гросс. Забини хотел уточнить, что это, однако, взглянув на Гермиону, понял, что она знает, о чём речь. Щепетильные нюансы можно уточнить у более проверенного человека, а ведьма одним своим возвращением сделала для Теодора больше, чем можно было представить. И несмотря на её некоторую нестабильность, Блейз был готов ей довериться. — Сам нет, — фыркнула Розмари, потянувшись в шкаф за новой бутылкой. — Ты выкрутила его рефлексы, — чуть напрягшись, возразил Леонард. — Его тело не выдержит, и он не доживёт до конца месяца. — Ну так выключи это, — покачнувшись вперёд, иронично хмыкнула ведьма, и на её лоб спала прядь тёмных волос. — Это нельзя выключить, — процедил он. — Ты можешь выключить даже смерть! — ехидно брякнула Рихтер, откупоривая крышку. Гросс обречённо прикрыл глаза, и впервые за весь разговор на его лице мелькнуло что-то, похожее на волнение. Он на мгновение зажмурился, и его челюсти сжались так сильно, что на шее проступили сухожилия. — Как это? — сложив руки на груди, уточнила Паркинсон. — Когда сердце останавливается, мозг ещё живет, — бросила Розмари и сделала несколько огромных глотков. — И при должной сноровке некоторые могут продлить эту жизнь. Пять часов, может, шесть. Как повезёт. В её словах были боль и презрение. Она и правда ненавидела своего брата, но как-то по-особенному. Со снисхождением. — Значит, Теодору можно помочь, — словно подводя черту, проговорила Пэнси и достала сигареты. — И наверняка это требует какого-нибудь напряжения задницы. — Ты сможешь договориться с вейлой о возвращении в ковен? — тяжело выдохнул Гросс, потирая переносицу. — Она будет не в восторге, — взяв лежащую рядом с ним зажигалку, ответила Пожирательница. — Здесь никто не в восторге… — прикрыв рот рукой, протараторил Блейз. — И всему виной всего один придурок, представляете? — саркастично пропела Рихтер, соскользнув со столешницы. — Ну что? — многозначительно взглянув на Блейза, поинтересовалась она. — С кем из вас я буду жить? — Что? — вздрогнул он. — А ты думал, мы будем сотрудничать дистанционно? Ты же хочешь, как и прежде, всё контролировать? — фыркнула Розмари, переходя на зловещий шёпот: — Предлагаю начать со спальни.