Четыре наследника Тёмного Лорда

Оперевшись плечом на арку двери, Грейнджер тяжело выдохнула. Вновь находиться в стенах родового поместья Ноттов было странно. Всего три с половиной месяца отсутствия, и каменные стены стали чужими. Нет. Не так. Они никогда и не были родными, но лишь сейчас это стало отчётливо понятно. Гермиона поджала губы и повела правым плечом, чувствуя, как свежий ожог пылает под одеждой. В горле пересохло, и мышца на щеке нервно дрогнула, пока глаза блуждали по полу вокруг кровати. Горечь и злость в каждой клетке. Ведьма прикрыла глаза и втянула воздух так сильно, как могла. Нутро наполнили чужие запахи и сотни оттенков ароматов. Она чувствовала ярость Розмари с острыми нотками перца, вязко-терпкое беспокойство Пэнси, ледяное спокойствие Леонарда с привкусом мяты… А ещё мерзкий опоясывающий страх с вялой примесью радости, исходящий от постели Теодора. Чуть склонив голову влево, Грейнджер упёрлась виском в деревянный косяк и чуть приподняла взгляд, но зажмурилась. Она так ни разу и не посмотрела на хозяина дома. Ни разу с момента возвращения. Не смогла. Сглотнув ком, ведьма сжала свои предплечья и судорожно выдохнула. В её воображении почти непрерывно стояла кровавая стена. Сотни трупов с вырванными кусками кожи, проломленными черепами, выдавленными глазами, разобранные на части и освежёванные… Сколько их было? Остались ли у них родные и близкие? Что они чувствовали, когда узнавали, как погибали их друзья, братьи или дети? Как они жили, зная, что чудовище, разрушившее их жизнь, всё так же спокойно ходит по земле? К глазам подступили слёзы. Было так просто не думать. Кивнуть, задвинуть воспоминания в самый тёмный угол памяти и никогда не доставать. Не анализировать. Не осознавать, что существуешь под одной крышей с бездушным монстром. Так ведь проще. Так можно спокойно спать и винить себя в безответственности. Сквозь багровые этюды пробился приятный чуть сладковатый аромат. — Ты в порядке? — аккуратно прикоснувшись к плечу подруги, поинтересовалась Пэнси. — Выглядишь дерьмово. — Спасибо, — выдавила Грейнджер, открыв глаза. — Звучит ободряюще. — Я паршивая психологическая поддержка, — констатировала Паркинсон, — зато у меня есть липкая лента и бутылка джина. При взгляде на неё в голове появился шум. Сердце отбивало чечётку на барабанных перепонках, пока фантазия нещадно рисовала варианты смерти Поттера поверх реальности. Гермиона даже никогда не интересовалась, при каких обстоятельствах погиб друг её детства. На войне люди пропадали каждый день и сливались в огромную массу из потерь и скорби, но печать будто бы обособила каждого из них. Теперь на их могильных камнях чётко читались даты и имена. — Когда ты его убивала… — пару раз бездумно кивнув, ведьма поджала губы и тихо спросила: — Он долго мучился? Мягкая улыбка пропала с лица Пэнси. Она натужно выдохнула, но медлить с ответом не стала: — Нет. Он умер быстро, — в её словах не читалось ни капли сожаления. — Это была моя работа, — Пожирательница стиснула челюсти и на несколько секунд отвела взгляд, — но мне действительно жаль, что тебе это причинило боль. — Есть захоронение? — почти беззвучно поинтересовалась Грейнджер. — Нет, — ответила Паркинсон, продолжая смотреть в упор. — Мне было велено всё за собой убрать. Кроме… — она сжала губы так, что они побелели, — головы. Но ты, скорее всего, знаешь. — Знаю. В грохочущей тишине Гермиона почувствовала, как капли скорби скользнули по щеке. Ей было некогда вспоминать о Гарри, пока вокруг царила смерть. Много лет прячась по углам, меняя адреса, подвалы и квартиры, она совсем растеряла человеческое восприятие. Ведьма считала, сколько людей осталось, а не сколько погибло. Цинично и грязно, но иначе было не выжить. — Ненавидишь меня? — помедлив, спросила Паркинсон. — Нет. — А его? — кивнув в сторону Нотта, прищурилась Пэнси. Грейнджер отвернулась. Даже произносить имя владельца дома вслух было больно, хотя ещё совсем недавно она так хотела его спасти… Но это оказалось ей не по силам. Ушат его кровавой биографии вылился на неё из закромов памяти, и ведьма растеряла свою уверенность. Она сомневалась в каждом своём шаге и не могла наверняка сказать, связывало ли их хоть что-то, кроме бесконечной лжи. И Теодор знал, что это произойдёт. Он никогда не забывал, что и с кем сделал, а потому так не хотел, чтобы Гермиона нашла дорогу в Пето. Ему не было жаль. Он говорил ей это сам. Он не пытался понять чужие потери и не видел в своих действиях ничего предосудительного. Его не мучала совесть. Он, как маленький ребёнок, делал всё, что хотел, и прекрасно знал, что наказать его некому. Он подвергал опасности себя, развалил по кирпичам всю свою семью, причинял страдания всем вокруг и никогда не пытался ничего исправить. Ему было плевать на руины, которые он после себя оставлял. Ведь разгребать этот беспорядок ему не придётся. И до наступления перемирия всё это не бросалось в глаза так сильно. Грейнджер не замечала его наплевательского отношения даже к себе. Он требовал бесконечного внимания и начинал шипеть, если не получал желаемого, не разбирался в нюансах и решал все вопросы одинаково — силой. Но его время закончилось… Быстро спустившись по лестнице, ведьма ещё из холла заметила в столовой Забини, недовольно капающего бадьян на разодранное запястье. Гросс курил у окна, а чудаковатый метаморф сидел на столешнице и беззаботно болтал ногами, ковыряясь вилкой в банке с маринованными грибами, взявшимися невесть откуда. — Ты не разбудила Теодора? — с сомнением поинтересовался Блейз. — Не убила — уже хорошо, — невозмутимо прокомментировал Леонард, разглядывая деревья за окном. — Она бы ни-ког-да… — мулат прервался, поймав взгляд Гермионы. — Или?.. — Думаю, нам стоит обсудить сложившуюся ситуацию, — отодвинув стул, бросила она. — Ага, — многозначительно протянула Розмари из другого конца комнаты, — было б недурно. Темноволосая волшебница соскользнула с подоконника и подошла к Грейнджер так близко, что ведьма могла разглядеть каждую прожилку в небесно-голубых радужках. Кому-то подобная дистанция могла показаться угрожающей, но Гермиона только улыбнулась, понимая, как легко будет свернуть ей шею. — Так во-о-от почему-у-у… — неестественно растягивая гласные, пропела Рихтер, обернувшись на своего брата, — ты так любишь животных. — Всегда мечтал стать зоологом, — подойдя к столу, бросил Леонард и отодвинул стул. — А ты как себя чувствуешь? Грейнджер видела, как по лицу ведьмы проползло явное раздражение и закипающая злость. Она толкнула её стул, так что тот упёрся спинкой в сидящего на столешнице Олежу, который от неожиданности выронил вилку. Перехватив столовый прибор в паре дюймов от лица Гермионы, Розмари с силой воткнула её в тыльную сторону ладони Гросса, пробив кисть насквозь. Тот только приподнял бровь: — Видимо, не очень хорошо. — Ты такой догадливый, — невинно всплеснула руками она и направилась к шкафу. — Где здесь алкоголь? — Ебанутая у вас семейка, — сухо констатировал Блейз, глядя на потёкшую по столу струйку крови. — Родственные узы, — положив с собой рядом салфетку, Леонард вытащил вилку из руки, — всегда строятся на компромиссах и уступках, — он взял ещё пару салфеток, бросил их поверх красной лужицы и обратился к Забини: — Передай бадьян, пожалуйста. Итальянец молча протянул пузырёк, сосредоточенно разглядывая разорванную кожу на чужой ладони. Легилимент равнодушно плеснул несколько капель жидкости в центр раны и принялся аккуратно стирать багровые разводы с поверхности стола, совершенно не обращая внимания на пенящиеся в лимфе клетки. — Как это работает? — прищурился Блейз. — О-о-о, это один из знаменитых талантов Леонарда Гросса, — иронично протянула Розмари, наконец-то распахнув нужный шкаф, — обманывать мозг. — Не чувствует боль? — уточнила Грейнджер. — Мозг не понимает, что он чувствует боль, — лениво хмыкнула Рихтер, шарясь по ящикам. — Нервные окончания изначально передают импульсы неверно. — Это нормальная способность для династии, — грустно выдохнул Олежа, поглядывая в банку с грибами. — Вы испортили мне аппетит, а у вас даже крышки нет. Теперь грибы заветрятся… — Ты ещё не наелся? — поинтересовалась Паркинсон, задержавшись в дверях. — У меня растущий организм, — оскорблёно фыркнул метаморф. — Вообще-то… — Зачем вы пришли? — глядя в упор на Гросса, выпалила Гермиона. — Навести порядок, — достав ещё одну салфетку, ответил Леонард. — У вас дерьмово вышло, — фыркнула ведьма. — Не все планы работают идеально, — бросив взгляд на сестру, открывающую вино, кивнул он. — Вряд ли смысл был в добродетели. — Веяния времени. Грейнджер замешкалась, чувствуя, как вновь закипает кровь. Она обернулась на обиженного Олежу в поисках подтверждения слов собеседника, и тот недовольно цокнул: — От начала времён управление Советом ковенов ведут вожди Пето. Уже… — он начал загибать пальцы, пытаясь подсчитать точно, но быстро бросил это занятие. — Долго, короче. В общем и целом, они не то чтобы прям очень справедливы… — Грызня за власть, — вновь перебила его Грейнджер. Уголки губ Гросса поползли вверх, но он промолчал, переводя свой взгляд на миротворца. Висела настолько идеальная тишина, что щелчок зажигалки Паркинсон показался оглушающим. Местные участники, втянутые в конфликт, непонимающе озирались по сторонам, а наследники семьи Рихтер сохраняли ледяное хладнокровие, поглядывая в сторону придурковатого русского волшебника. В гулкой тишине донеслись шлёпающие мелкие шаги, и в дверном проёме показался раздосадованный бобёр, который почти на четыре месяца лишился внимания и любви своих названых родителей. — Пушистик! — оставив банку на столе, проорал Олежа, спрыгнул на пол и понёсся в сторону Вильяма. — Не убирайте грибочки! Я потом доем! Грейнджер нахмурилась. Его безответственность и легкомысленность пугала, а расхлябанность вводила в ступор. — Политика семилетнего воздержания от участия в жизни ренегатов изжила свой век, — спокойно проговорил Леонард. — Многие кланы уже отказались от «полной» свободы для своих подопечных в угоду не только собственной безопасности, но и неприкосновенности неосведомлённого населения. — Видели мы вашу политику, — буркнул Блейз. — На данный момент господин Серра возвращён в резиденцию ковена и находится на восстановлении, — чуть склонив голову в его сторону, ответил Леонард. — Все меры по восполнению его здоровья уже приняты, — он вдохнул чуть глубже и откинулся на спинку стула. — Принятие печати — добровольный магический контракт, — его взгляд переместился на Гермиону, и уголки губ чуть приподнялись. — Мы не можем насильно клеймить претендентов, и у них всегда есть возможность отказаться. — То есть Нотт нарушает правила? — поинтересовалась Паркинсон, подходя к столу. — Официально нет, — безэмоционально бросил Гросс. — Семилетнее воздержание легитимно. — Да сраный мудак он просто, — фыркнула Розмари, глотнув красного вина прямо из бутылки. — Будто никто из вас этого не заметил. Бесконечно носится, как в жопу ужаленный, и… — Роз, — прервал её старший брат. — Хватит. Это качество у вас одинаковое, — получив в ответ демонстрацию среднего пальца, Леонард приподнял бровь. — Хочешь отправиться обратно в песочницу и объяснять, почему ты опять потеряла свою игрушку? — Миленько, — стряхнув пепел в стеклянную пепельницу, фыркнула Пэнси, когда взбалмошная гостья закатила глаза и изобразила хаотичный набор телодвижений, демонстрируя своё недовольство. — Классная баба. — Когда молчит, — согласился Гросс, чем вызвал очередной приступ фырчания. — Тебе нужно было это шоу, — раздражённо процедила Грейнджер. — М? — слегка удивленно протянул легилимент, постукивая пальцами по столу. — В этом и был смысл, — продолжила Гермиона. — Создать резонанс как можно больше, чтобы Теодор убил столько людей и до совета наконец-то дошло, что ренегаты не безопасны, а тем более ренегаты анимагов… — она видела, как интерес в его глазах разгорался всё сильнее с каждым новым произнесённым ею словом. — Ведь тогда текущего главу Совета можно объявить несостоятельным и спровоцировать волнения среди ковенов. — Старым традициям на смену приходят новые. Так и правила должны меняться под стать времени. — Если бы вы его не спровоцировали, — раздражённо вклинился Забини, — то ничего бы… — Он прав, — обронила Грейнджер, стиснув челюсти. — Ни хера себе, — выпалила Пэнси. — Поддерживаю, — Розмари приподняла бутылку в сторону Паркинсон. — Весьма неожиданно. — Ты хочешь отдать Теодора?! — возмутился Забини. — Раз мы сидим за этим столом, — сдержано проговорила Грейнджер, заметив, как на лице Гросса появляется улыбка, — значит, это не единственный выход.