Четыре наследника Тёмного Лорда

Девичье сердцебиение, исходящее от кулона, отдавалось приятными вибрациями под кожей Нотта. Иногда удары становились настолько частыми, что казалось, будто сердце Гермионы вот-вот остановится навсегда, но этого, к счастью, не происходило. Теодор чувствовал всплески эйфории на кончиках пальцев каждый раз, когда оглаживал грани небольшого ювелирного изделия, и даже отвлекался от своей нарастающей злости, которая понемногу закипала в венах. Чем дольше анимаг пребывал в заточении, тем чаще перед его глазами всплывали лица белоглазых ублюдков, которые погрузили его жизнь в ад. Боли становилось меньше, а ненависти больше. В воображении одна кровавая картина сменяла другую, а остервеневшее звериное подсознание почти полностью умолкло — его словно не стало. Теодор назвал это благотворным влиянием вейловских рун. Он был бы счастлив, если бы его нутро и вовсе отключили. Бесполезный набор звериных инстинктов, тупых потребностей и необоснованных позывов. Затвор щёлкнул, и дверь в подвал распахнулась. Пожилой эльф внёс поднос с парой клошей и приборами. Амелия не считала разумным оставлять Тео один на один даже со стаканом во избежание намеренных травм, а уж тем более с ножами и вилками. Отчего-то леди Малфой считала анимага нестабильным, хотя погружений в небытие и потерь осознанности не было почти месяц. Пролистнув очередную страницу «Скорбной элегии» на латыни, Нотт искоса взглянул на домовика, сервирующего стол. Унылое зрелище, но попавшая в поле зрения приоткрытая дверь сильно оживила не только окружение, но и мысли. В ноздри проник сладковатый запах пюре из батата и жаренного тунца, несколько минут назад снятого со сковородки, но его перебивал уже почти забытый аромат свободы. — Что господин желает из напитков? — осторожно поинтересовался эльф. — А? — Теодор недоумённо поджал губы. — Гранатовый сок… пожалуйста. Домовик устало вздохнул и, положив салфетки на стол, лениво поплёлся наверх, а шестерёнки в голове Теодора заработали быстрее. Конечно, отсутствие палочки и полностью бесконтрольная печать делали его положение не самым выгодным для побега. На дом наверняка наложены защитные чары, ещё те самые, которые устанавливал Забини при переоформлении. Анимаг напрягся и свёл лопатки вместе, глядя на то, как нога эльфа ступила на следующую ступеньку. Мозг начал разжижаться. Даже если Нотт не сможет колдовать, то не существует заклятий, после которых он бы не выжил. Отсутствующее активное подсознание не значит прекращение действия клейма на организм. «Шкура, скорее всего, будет испорчена, — судорожно подумал Теодор, отсчитывая ступеньки, оставшиеся эльфу до двери, — но это не дольше, чем на сутки…» Амелия спасла его от гибели. Эльфы ухаживали за ним, пока его тело горело в агонии. Ему вернули способность связно мыслить, освободили от бесконечной боли и дали возможность снова прикоснуться к своей маленькой рычащей ведьме… Вдох. Пять ступеней до порога. Нутро сжалось от противоречий. От напряжения Нотт почувствовал, как на шее вздулись вены. Выдох. Четыре ступени до порога. Воображение подкинуло самодовольную рожу Гросса, который протягивал ему руку, а затем белоглазой суки, которая копошилась в башке Теодора, как в корзине с грязным бельём. Три ступени до порога. Мысли помутились, и земля под ногами загорелась. Вдох. Пара секунд, всего несколько рывков, и пальцы сомкнулись на тонкой шее эльфа. Некогда больше размышлять и торговаться с собой. Нужно найти и линчевать каждую суку, нарушившую покой новой размеренной жизни его маленькой прекрасной леди. Гермиона обязательно к нему вернётся, и он уладит с ней все разногласия, примет любые условия, которые она выдвинет, и сделает всё, что она попросит. А пока что… За утерянные месяцы жизни и фальсификацию смертельного расставания кто-то должен заплатить. Сейчас.

***

— …слушай, сейчас не самое подходящее время и вообще… — задумчиво протянул Забини, спешно открывая дверь в кабинет. — Поговори с Хорасом, проведите собеседования… — Твою мать, Блейз! Ты предлагаешь мне искать нового главу отдела магического правопорядка по объявлению?! — повысил голос Симус, захлопнув дверь изнутри. — Ты, блять, серьёзно? — Что ты от меня хочешь? Министерство огромное. Откопай пару старпёров, выдери кого-нибудь из совета, — итальянец подошёл к столу и раздражённо выдвинул верхний ящик, — и просто продолжай работать. — Вокруг происходит боггарт знает что: отдел лишился двух руководителей, ты вечно где-то пропадаешь, а я хуячу здесь, как проклятый, без выходных, перерывов и праздников! — итальянец приоткрыл рот, но Финниган продолжил, ткнув в него указательным пальцем. — О-о-о, нет! Даже не думай! — он взмахнул руками. — У меня нет времени спать, жрать и даже дрочить! Я последний раз засыпал с женщиной двадцать два дня назад! Как ты думаешь, откуда я так точно знаю эту цифру?! — У тебя… есть девушка? — обескуражено выдавил мулат, забыв, зачем вообще полез в стол. — Уже как два месяца, — буркнул волшебник. — И пока вы решаете свои личные проблемы, жизнь вокруг не должна останавливаться! — он обречённо покачал головой, — Сначала кошак, потом Анджелина, потом Гермиона… — Симус поджал губы и зажмурился, тяжело выдохнув. — Всё так резко испортилось… Хотя и раньше нельзя было назвать происходящее фантастикой. Забини прикусил щеку. Он так и не оповестил общественность о чудесном воскрешении Грейнджер и чувствовал себя весьма паршиво, когда речь заходила о ней. Однако претензии Финнигана были чистой правдой: Блейз взвалил на свои плечи подпольное управление государством, а потом сделал вид, что всё может работать и без него. — Я поговорю с Министром сам, — кивнул он, — попытаюсь уладить всё сегодня… — Простите, — всунувшись в дверь, пролепетала секретарша. — …к обеду, — договорил итальянец и перевёл взгляд на помощницу, сурово приподняв бровь. — В чём дело? — Вы говорили, что можно без стука, когда сообщения приходят от… — Давай сюда, — перебил Блейз, заметив в её руках конверт, — и оповести мистера Паркинсона, — забрав послание проговорил он, — что мне нужно пятнадцать минут его драгоценного времени… Достав письмо, Забини завис, глядя на слово «Хогсмид», заляпанное кровью. Хиггс нашёл Нотта. Или наоборот. Сделав пару машинальных шагов к двери, он остановился и обернулся на Симуса: — К вечеру. Сегодня к вечеру я всё решу. — Блейз? — всплеснул руками Финниган. — Вечером, — выстраивая в голове маршрут до ближайшего камина, бросил итальянец из-за плеча. — Всё вечером. Лёгкий мандраж прокатился вдоль позвоночника, и мулат ускорил шаг. Он почему-то совсем не подумал о том, что будет делать с Теодором, когда его найдёт. Хотя где-то в закоулках разума Забини гуляла мысль насильно отвезти этого кретина в Пето, даже если тот не захочет. Вряд ли где-то ещё придурковатого анимага смогут вразумить. «Нужно было сделать это раньше. Сразу после войны… — ненадолго прикрыв глаза, мулат почувствовал, как слегка скрутило живот от телепортации. — Ну или посадить в клетку и впускать туда только дрессировщицу». Лишь ступив на скрипучий пол заброшенного магазинчика «Старый глупец», Блейз услышал детский плач и крики. Видимо, сегодняшний день выдастся совсем не удачным и для туристов, и для торговцев, и для местных жителей. Выскочив из пустующей лавки на окраине деревни, Блейз направился к центру. Ему не пришлось долго искать: у Теодора всегда была слабость к показательным выступлениям. От единственного небольшого фонтана на главной улице растекались багровые струйки. Из бетонной чаши торчал толстый железный прут, на который буквально нанизали тело. Вернее, то, что от него осталось. Однозначно это было очень яркое дополнение к расцветающей весне и весьма запоминающееся зрелище для ошарашенных зевак. Подойдя ближе, Блейз поморщился. Раньше ему казалось, что освежевание менее мерзкая процедура и совершенно не касается людей. С некогда женского тела свисали шматки кожи, аккуратно опускаясь концами на водную гладь. Внутренности из вспоротого брюха частично выпали, на посиневших лице и шее застыли подтёки крови из глазниц. А вырванные голубые глаза покоились на бортике чаши, прямо напротив девушки. Блейз не мог её не узнать. Это была некогда симпатичная и застенчивая Тильда, которой, судя по всему, сильно не повезло. Согласно отчётам Торенса, тихоня-протеже отделялась от своей хозяйки ненадолго и по особым поручениям, а Розмари либо ещё не знала о печальной судьбе своей протеже, либо… Под кожей появился холод. На короткое мгновение итальянцу показалось, будто его затылок сейчас сгорит от чужого взгляда. Однако он не нашёл источник раздражающей силы, но был почти наверняка уверен, что экспрессивная немка где-то здесь. И рукотворное искусство было адресовано именно ей. Сбоку от фонтана сидел избитый Хиггс, не подающий признаков жизни. Малочисленные волшебники вокруг тихо шептались и разглядывали безобразие, от которого немного тошнило. — Ты так и будешь стоять, или мы уберём почившую? — поинтересовался невесть откуда взявшийся метаморф и передёрнул плечами. — Откуда ты… — У меня хорошая память, в которой хранится не только твоя личность, но и ещё пару десятков волшебников, среди которых есть прорицатели. Пока легилимент жив, от стороннего наблюдения его защищает печать, — без особого энтузиазма уточнил Олежа и опустил взгляд вниз, к медленно текущей багровой дорожке. — Знаешь, твой друг ренегат… Я не обязан защищать таких, как он. Правила древнего совета ковенов регулировали отношения между кланами и обычными магами, а новые члены, ещё не закрепившие свои позиции, не принадлежали ни к одной из этих групп, так как появились сильно позже кодекса. А потому, как только они покидали своих учителей, то больше не были защищены — сами по себе, да и только. Они не могли никому рассказать о своём положении или пожаловаться — клеймо бы не позволило. Все проблемы оставались только внутри большой семьи ковенов, и никак иначе. Но, как и прежде, метаморфы являлись исключением, как единственное связующее звено между носителями древних знаний и мирными жителями. — Я и сам не уверен, что Теодору нужна защита, — удручённо выдохнул Забини. — И что он ещё он. — Его срок уже подошёл, — равнодушно ответил Олежа, передёрнув плечами. — И раз вейла здесь и больше его не прячет, то его непременно найдут. Вопрос лишь в том, кто раньше. — Амелия… — беззвучно произнёс мулат и уткнулся глазами в девушку, укутанную в тёмную мантию. Она совершенно растеряно оглядела кровавую инсталляцию и лишь одними губами прошептала «прости». Затем нерешительно поджала губы и подошла ближе. Неловко взглянула на миротворца и коротко кивнула в знак приветствия, но говорить так и не начала. Миссис Малфой выглядела поистине разочарованной и виноватой. — Здрасте, — натянуто улыбнулся метаморф. — Надо здесь прибраться и поймать бешеную кису. Я займусь вторым. — Думаешь мы не пробовали? — всё ещё глядя на вейлу, проговорил Забини, — Много месяцев куча народу пыталась откопать этого засранца из-под земли... Никто не смог. Нехотя переведя на него взгляд, Забини вскинул брови. Вместо привычного додика уже стоял высокий сероглазый блондин с короткими взъерошенными волосами и ямочками на щеках. — Я полагаю, что справлюсь, — хмыкнул метаморф. — Тут такой нюх, что вам и не снилось.

***

Грейнджер оскалилась, надавив лапой на горло гиены. Острые когти впились в шею, сокрытую шерстью, и раздался громогласный рык. — Хорошо, — скучающе произнёс Отто, махнув рукой. — Достаточно. Ведьма свела лопатки вместе и неспешно отступила назад, оставляя оппонента в покое. Тот без долгих размышлений обратился в человека и недовольно цокнул языком, оглаживая пальцами раны на шее, а Гермиона брезгливо отвернулась. Пожалуй, эксгибиционизм нравился ей в новой способности меньше всего. Количество гениталий, которые она видела за последние три месяца, исчислялись десятками, зато повторялись на регулярной основе. Эдакая карусель писек, которые приходилось считать в перерывах между тренировками. — С техникой стало намного лучше, — Карху с многозначительным видом прошёл мимо, осматривая чёрный ствол массивного угольного дерева. — И я это не про тебя, Стэн. Если так пойдёт и дальше, ты отправишься домой. Ясно? — Да, блять, и пожалуйста! — возмущённо протараторил брюнет, взяв свою мантию с поваленного бревна неподалёку. — Каждый день одно и тоже! Никому нихуя не нравится! Всё не идеально! Да даже если я… Он не успел обернуться, как Отто пригвоздил его лицом к коре, вывернув обе руки назад, и упёрся коленом в спину недовольного. Стэн только вскрикнул от боли и обессиленно дёрнулся в бесполезной попытке освободиться. — Ты пришёл сюда сам, — ядовито прошипел наставник, наклоняясь к нему ближе. — На этой земле свои законы и порядки. Даже если я сейчас вырву тебе обе руки, мне ничего за это не будет, — он скрутил суставы несчастного сильнее, отчего тот заорал. — Проявляй уважение, иначе на своих двоих отсюда уйти не сможешь. Ты меня понял? — Да, — выдавил Стэн. — Я не слышу, — сурово повторил Карху. — Простите! — почти переходя на визг, прокричал он. — Я всё понял! Этого больше не повторится! Наставник разжал пальцы, и его жертва чуть не грохнулась на бок, потеряв равновесие. Отто только брезгливо отряхнул ладони, словно смахивал с них какую-то грязь. Ещё бы. Жители Пето очень строго соблюдали традиции, и проявление неуважения было одним из грубых нарушений. Чтобы иметь право голоса, нужно было иметь опыт, а потому мнение новобранцев совершенно не котировалось. — На этом для тебя всё, — сухо выдавил Отто, глядя на закатное небо. — Возвращайся в деревню, дальше тобой займётся твой ментор. Грейнджер так и продолжала сидеть на пушистой попе, периодически поглядывая на кончик своего хвоста, который как-то подозрительно приподнимался. Эта часть тела, как и прежде, продолжала работать совершенно интуитивно. «Очень подозрительная фигня… — она прищурилась. — А если накрыть его лапой? Он всё равно будет двигаться?» — Грейнджер, — буркнул Карху. — М-р-р? — перевела взгляд ведьма. — Можешь остаться в таком виде. Нам нужно ещё в одно место. Шерсть на загривке встала дыбом, и, проводив Стэна взглядом, Гермиона поднялась на все четыре лапы. При всём желании, в животном виде спросить она ничего не сможет, да и будь она человеком, Отто не станет откровенничать. Ей оставалось только молча следовать за ним и держать свою подозрительность при себе. Невзирая на все предчувствия, их маршрут был совершенно обычным: сквозь лес, вдоль дороги и до ворот Пето. Ничего странного и непривычного, только вот они прошли мимо её временного пристанища и направились в глубь поселения. Они миновали разгорячённую кузницу и бревенчатую резиденцию главного ментального наставника, вспомнив которого, ведьма икнула. Столько дури, как в этом доме, ведьма вообще никогда не видела. — Не вздумай рычать, — вдохнув чуть глубже, проговорил Карху, остановившись перед одним из домов. — Не шипеть, не зевать и не отводить взгляд, когда с тобой разговаривают. Ведьма нервно сглотнула и чуть наклонила голову вперёд в знак согласия. У неё на языке вертелось так много вопросов, но задавать их было уже слишком поздно. Калитка распахнулась, и голова опустела. На небольшом дворе горел высокий яркий костёр. Язычки пламени аккуратно облизывали воздух, стараясь дотянуться до неба, но стыдливо возвращались обратно в пекло. Тёплый свет робко выглядывал на улицу из распахнутой настежь двери избы, прогуливаясь по крыльцу. Из трубы невысокой покосившейся бани шёл дым и разносил по округе приятный запах хвои и мяты. Одновременно уютно и тревожно. — Смой с себя грязь, накинь белую рубаху и выходи, как только будешь готова, — наставник стиснул челюсти на мгновение и приподнял подбородок. — Если передумала, надень чёрную, и тогда беспрепятственно покинешь деревню сегодня же, — он развернулся и сделал несколько шагов за калитку. — Рекомендую ещё раз подумать. Хорошо подумать. Обратно уже не свернёшь.