Четыре наследника Тёмного Лорда

Каждый новый день казался неотличимым от предыдущего, погружая Драко всё глубже в болото рутинной жизни и гнетущего ощущения бесцельности. Как будто сама реальность теряла цвета, и любая попытка выйти из этого замкнутого круга чаще всего оказывалась тщетной. Утренняя слабая полоска света, пробивающаяся через занавески, отражалась на стенах, не принося ни малейшего облегчения. Серый полумрак мыслей поглощал всё вокруг, как будто комната была вечно окутана густым туманом. Встречаясь со своим отражением в зеркале по утрам, Малфой погружался в чувство отчуждения и опустошённости. Вина уже не отражалась на его лице, она впиталась в кожу и проникла глубоко внутрь, вынуждая потухшие глаза смотреть в прошлое, бесконечно прокручивая в памяти один и тот же день. Обыденные утренние ритуалы — умывание, чистка зубов, завтрак — стали механическими действиями, не несущими за собой никакого смысла. Драко не следил за собственным состоянием, ремонтом в доме или обстановкой в государстве. Его не интересовало, когда у него вновь появится возможность полноценно двигаться и раздробленные суставы перестанут болезненно ныть. Около трёх дней заняло извлечение всех осколков костей из мышц, но наращенные заново кости не принесли облегчения. Порезанные осколками хрящи и мелкие внутренние раны требовали более традиционного лечения, бережного отношения и кучи отваров, помогающих восстановлению организма. Однако аристократа это не волновало. Он словно нарочно пренебрегал рекомендациями врачевателей и колдомедиков, неустанно повторявших, что ему требуется осторожность в движениях и своевременный приём лекарств. Малфой игнорировал обезболивающие мази и отвары для сна. Он понемногу растворялся в своей всеобъемлющей апатии и зарывался в панцирь из самобичевания. С каждым днём ему всё больше казалось, что он превращается в безликую незаметную тень, некогда имевшую живое тело. Его желания ограничивались забытьём и отделением от действительности. Он бестолково слонялся по дому, то и дело прикладываясь к спиртному. Каждый угол, каждая стена и ваза вызывали под кожей только караван мутных воспоминаний из огня и ненависти. Малфою чудилось опечаленное лицо Теодора во всех отражениях и бликах. Совесть верещала так громко, что хотелось взять что-то острое и проткнуть барабанные перепонки насквозь. Голова кружилась. Его жизнь всё больше напоминала скучный цикл одинаковых дней: пробуждение, сомнительная попытка запихать в себя хоть какую-то пищу, осмотр лекарей, потуги занять себя хоть чем-то, неминуемо приводящие к рандеву с барным шкафом. Только так он мог оторваться от гнетущей реальности. Он остался один среди молчаливых стен, меж которых мелькали лекари и эльфы. Рекомендованный ему покой превратился в пытку, а тиканье часов на журнальном столике у постели звучало как издевательство — каждый следующий удар как новый гвоздь в крышку невидимой гробницы, в которую превращалась его жизнь. И Драко не мог сделать ровным счётом ничего. Время стало его противником, судьёй и палачом. Но он должен был продержаться как можно дольше, а в идеале дождаться подтверждения закрытия сделки. «Прошёл всего месяц… — открыв бутылку бренди, аристократ прислонился спиной к стене и опустился на пол. — Всего лишь блядский месяц». Терпкая жидкость обожгла горло и провалилась в почти пустой желудок тяжёлым грузом. Ещё немного, и основное меню Малфоя будет состоять исключительно из живительных настоев и высокоградусных напитков. Идеальное подспорье, чтобы предложить больнице Святого Мунго создать свою лекарственно-винную карту. Даже понимая смысл всего происходящего, Драко всё больше ловил себя на том, что слово «завтра» утратило своё обещание новых возможностей, превратившись просто в повторение сегодняшнего дня с его бесконечной пустотой и тяжёлыми мыслями. Он терял отрывки памяти и блуждал в бесконечных кулуарах своих размышлений. Ветра эмоций от обмана Теодора, ссоры с Блейзом, отсутствие Амелии породили в нём бурю, разрывающую сердце. Но всё было правильно. И это осталось единственной причиной, по которой Малфой просыпался по утрам. Ночи стали мучением, краткие моменты сна перемежались долгими периодами бессонницы. Секунды текли медленно и не приносили никакого облегчения. Он часто лежал до рассвета, вслушиваясь в звуки ночи, и размышлял о том, как быстро исчезли беззаботная семейная жизнь и задорные посиделки с друзьями по вечерам. Всё утекло сквозь пальцы так стремительно, что возникшая на месте сердца зияющая пустота разрывала грудь. Ещё пару глотков, и станет легче. Все трудности рано или поздно должны закончиться… Хотя бы частично. Пэнси ещё пыталась навещать его, но видеть, как она подавляет в себе пренебрежение, становилось с каждым разом всё сложнее. За её немногословными беседами с лекарями и скупыми взглядами на хозяина дома скрывалась сложная глубокая борьба с самой собой. Она наверняка догадывалась о безрассудности поступка Малфоя и, скорее всего, копалась в нюансах гибели Грейнджер со всех сторон. Вот только едва ли ей хватит сил срастить все факты воедино. Аристократ избавился от всех улик настолько тщательно, насколько мог: он даже использовал не свою палочку, хотя чужая всё-таки дала сбой, не желая причинять вред своей хозяйке. Образы в его голове путались, смешиваясь между собой и обретая причудливые формы. Драко мотнул головой, непонимающе моргнув пару раз. Он приподнял бутылку на уровень глаз, чтобы оценить количество выпитого, и с удивлением обнаружил, что не осилил и половину. Но тогда почему его разум так сильно окутан дурманом? Двести пятьдесят граммов бренди не столь большая дозировка, чтобы мозг отключился. «Разве в коридоре висел лазурный гобелен? — оглядевшись по сторонам, Малфой обнаружил себя уже не в гостиной, где начал распитие. — А как я сюда шёл?» Поёжившись, он облокотился на узкий высокий столик и по неосторожности опрокинул вазу, которая с грохотом рухнула на пол и разлетелась вдребезги. Стенки черепа завибрировали так, словно несчастный фарфор расколотили аристократу об макушку. Он втянул воздух сквозь зубы и, небрежно поставив бутылку, прислонил ладонь ко лбу в бесполезной попытке унять растекающийся под черепом зуд. Ему понадобилось несколько минут, чтобы осознать, где именно он находится и каким маршрутом следовал. Прежде чем ровно выстроиться по извилинам, мысли преодолевали какой-то дикий марафон с препятствиями, а иногда и вовсе разваливались на полпути. А потому думать не хотелось совершенно. — Паршиво выглядишь, — ироничный знакомый женский тон, прозвучал откуда-то слева. — Видимо, твой друг был не особо рад новостям. Первая попытка повернуться к говорящей закончилась для Малфоя тем, что он уронил бутылку, стоящую на столике. Непонимающе уставившись на струйку шоколадной жидкости, льющейся на пол, легилимент оступился и развернулся к непрошеной гостье. — Вообще… — с трудом формулируя слова, выдавил он, уперевшись взглядом в Розмари, — …не рад видеть. — Ну-у-у, — сморщив нос, она втянула воздух сквозь зубы, сделав несколько прогулочных шагов вдоль широкого портрета Брутуса Малфоя. — Ты тоже явно не самый симпатичный из всех своих родственников, — она внимательно взглянула на картину, а затем на Драко и отрицательно покачала головой. — Не обольщайся. — Как же насрать, — устало прислонившись спиной к стене, выдохнул он, ощущая общую слабость и сухость в горле. — В мой прошлый визит ты был куда более вежлив, — наигранно-удручённым голосом произнесла Рихтер, надув губы. — Не был осведомлен, насколько ты сука. — Оу, ну не стоит, — лениво отмахнулась она, аккуратно сложив руки на груди. — Будто вы здесь сплошь и рядом святые, — Розмари брезгливо фыркнула. — Только на твоей совести сотни погибших, семьи, потерявшие родных и близких, бесчеловечные пытки, народ, вымотанный настолько, что уже и не верит, что в этой стране его может ожидать хоть какая-то справедливость. — Слушать нотации от той, которая запросила убийство по договору, — гиблое дело, — чувствуя как сильно клонит в сон, Драко упёрся ладонью в столик, чтобы удержаться на ногах. — В споре о морали нет нужды, — отмахнувшись от его сарказма, протянула ведьма и посмотрела на собеседника в упор. — Но я хочу знать: куда ты дел своего драгоценного пушистика? Рано или поздно она должна была задать ключевой вопрос. Малфой помнил об этом, вернее, каждодневно напоминал себе о неизбежности подобного диалога. Несмотря на ограничение по времени и скованность возможностей, волшебник нашёл весь маршрут Рихтер от начала до конца и легко смог предположить, куда ведёт этот путь. Покинув мэнор после её первого визита, чтобы путающие разум руны не мешали размышлениям, Драко провёл почти двое суток вне дома, пытаясь сложить все пазлы в единую картинку, но осёкся в тот момент, когда начало получаться. Ему не нужно было видеть и знать всё. Если бы Малфой держал в своей голове каждый нюанс, от и до, то стал бы слишком лёгкой мишенью и не имел ни одного шанса на успех. Именно поэтому вейла оставила ему лишь мелкие символы помех по всему дому, а не сбежала, как ему казалось изначально. Она знала, с чем он имеет дело, но промолчала. В каждой семье есть секреты, однако у Амелии и Драко тайн оказалось чуть больше, чем планировалось, и, когда всё закончится, их ждёт очень серьёзный разговор. Рвать на себе волосы и уточнять причины её решения у аристократа не было никакой необходимости, а потому он предпочёл заняться более животрепещущими проблемами, например, семьёй легилиментов, чьим способностям уступал больше, чем хотелось бы. Он прокрутил формулировку приказа Розмари в голове не меньше сотни раз и рассмотрел каждый дюйм снимка, который она предоставила. Малфой бесконечно блуждал по закоулкам своих воспоминаний, выискивая среди них хоть какую-то зацепку, и нашёл — Анджелина Джонсон. Она была на границе осенью, когда её незаконно пересекли две неизвестных девушки, но что было куда важнее: место и антураж на фото соответствовали локации и времени. И дальше Драко сделал ровно то, что ему приказали: убил человека, запечатлённого на колдографии. Он предварительно выкрал сотрудницу аврората прямо посреди рабочего дня, а чтобы внести чуть больше суматохи, захватил парочку её подопечных. Случайные жертвы были неизбежны, но больше всего аристократа волновала убедительность его имитации. Однако пока Малфой раздумывал, как объяснить Грейнджер необходимость своего поступка без объяснений, она пришла к нему сама. Вот только дальше следовал полный провал в сознании. Сколько бы Драко ни пытался воспроизвести про себя детали их встречи, у него ничего не выходило. Его память навязчиво блистала пустым пигментом, который всё больше затирался и подстраивался под общую картину воспоминаний. Должно быть, ведьма стёрла их разговор и исчезла, оставив в его руках браслет, подаренный Ноттом, и короткую записку: «не сомневайся». Вот только проще сказать, чем сделать. Меньше всего в своей жизни Малфой был готов к тому, что ему придётся довериться настырной заучке с синдромом спасателя. Хотя, если учесть чувство вины, распирающее нутро, спасатель ему скоро точно понадобится. Он по-прежнему не имел ни малейшего понятия, где находится Амелия, куда отправилась Грейнджер, и что стало с Теодором, но предполагал, что именно так и должно быть. Неизвестно, что именно предпримет Рихтер, когда «бартер» будет подтверждён и обязательства по взаимной неприкосновенности исчезнут. — У меня сегодня нет приёма, — хмыкнул хозяин дома, пошатнувшись. — Запишись у секретарши на любую свободную дату. Глиняный горшок с цветком, стоявший в паре ярдов от него, разорвался на куски. Облако грязного густого тумана из влажной земли и обрывков листьев осыпалось на пол мелкими крошками прям перед аристократом, но не вызвало ровным счётом никаких впечатлений. — Не торопись, — сделав несколько неспешных шагов, чтобы преградить ему путь, протянула Розмари. — Давай-ка ты всё-таки попытаешься припомнить, в какой норе спрятал своего пушистого поехавшего друга. — По твоей милости у меня уже нет друга… — Его бы в любом случае не стало в скором времени. Не драматизируй, — перебила она и сморщила нос. — Даже если надеть на него ошейник и держать на цепи, он всё равно потеряет разум, и не в твоих силах как-то ему помочь или хотя бы удержать. — Ты совершенно не умеешь играть в прятки, — несуразно пожал плечами Малфой и попытался её обогнуть сбоку. — Зато в догонялках я лучшая, — продемонстрировав золотую монету, зажатую между указательным и средним пальцем, улыбнулась она. — И этот психопат мне очень нужен. Перед глазами поплыли цветные пятна, и аристократ ощутил тупую боль в висках. Он сильно зажмурился и стиснул зубы, а когда вновь поднял взор на собеседницу, то с изумлением обнаружил Розмари, потерявшую к нему всякий интерес. Она напряжённо оглядывала стены и потолок, будто бы пытаясь что-то найти, а у её ног белым пламенем горел золотник, превращаясь в бесформенную лужицу. Стенки черепа продолжали хаотично гудеть, словно… по его сознанию шарила чужая рука. Она не смотрела на него и как прежде продолжала хаотично водить палочкой из стороны в сторону — совсем не так, как предполагало искусство легилименции. Лишь кайма и прожилки её радужек побелели, но уже спустя пару секунд погасли. — Так значит… — подойдя ближе к стене, Рихтер провела кончиками пальцев по рисунку на гобелене и зависла. — Твоя супруга не просто сомнительная рыжая девица… — Язык попридержи, — буркнул Драко, концентрируясь настолько, насколько это возможно. Малфой непонимающе прищурился. Она вывела пальцем нечто, напоминающее руну, и волшебник обомлел. Они должны были сгореть. Почти всё, что находилось в левом крыле мэнора, было выжжено до тла и восстановлено исключительно по воспоминаниям, любезно предоставленным Паркинсон, а она не знала о таких деталях. — Ой, брось, — брезгливо проговорила Розмари, скривившись. — Вейлы даже не люди, а твоя ещё и лгунья. Злость и раздражение проскочили вдоль позвоночника, и аристократ запустил пальцы под бортик пиджака. Единственное заклятие, пришедшее на ум, Петрификус Тоталус, сорвалось с губ и устремилось вперёд яркой вспышкой. В ушах зазвенело, когда вспышка отскочила в сторону и угодила в стекло. Всё произошло так быстро, что легилимент не успел понять, как Розмари в несколько коротких движений преодолела расстояние между ними и сшибла его с ног, заставив рухнуть навзничь. В горло упёрся острый кончик чужого древка, и ком подкатил к горлу, когда девичья нога придавила его запястье. Рука непроизвольно дрогнула, и оружие выскользнуло из рук. — Твоя координация уже нарушена, образы путаются с мыслями и память подводит, — она нависла над поверженным противником и свела брови вместе. — Ещё несколько месяцев, и ты окончательно потеряешь рассудок, — на её губах появилась короткая притворная улыбка. — А раз ты так паршиво ведёшь беседу, то и думать тебе ни к чему, — её палочка оказалась перед самым носом Драко. — Давай проверим, кто достигнет цели быстрее: я или твоя деменция.