Четыре наследника Тёмного Лорда

Лежать было некомфортно. Голова раскалывалась, а нога зудела так сильно, что хотелось скрести её вилкой. Приоткрыв глаза, Малфой попытался подняться, но не смог. Левая рука была зафиксирована поперёк тела, а правая перемотана от предплечья до кончиков пальцев. Судя по торчащим между бинтов тонким спицам самостоятельным Драко станет не скоро. Он помнил, как Нотт сломал правое запястье дважды. Несмотря на своё одичание, анимаг хотел, чтобы его бывший друг оставался в сознании как можно дольше и мог полноценно прочувствовать все последствия своего поступка. За минувшую ночь Малфой не был убит, но умирал сотни раз. Приподняв голову, он взглянул на грудь, где красовался рваный шрам. Конечно, Теодор не мог быть аккуратен, когда вскрывал его грудину. Видите ли, он хотел знать, есть ли у легилимента сердце. Однако орган был признан декоративным приложением к «высокородному выродку». Анимаг наверняка с удовольствием вырвал бы его, но увлёкся хрустом костей, раздававшемся при скручивании. Он находил забавным треск крошившихся лучевых, ломая их нескончаемое число раз в разных местах. Ещё оказалось, что Нотт очень любит играть с огнём. Точнее, Драко это понял, когда почувствовал запах жженого мяса, исходящий от ноги, которой он сейчас вообще не ощущал. Хотя горения как такового не было: Теодор очень заботливо тушил тление кровью из вскрытой кисти Малфоя. Даже потерять сознание не получилось, он слишком хорошо понимал чужой болевой порог, оставляя жертву на грани бессилия. Но отчасти легилимент был не против. Он выбрал из двух зол меньшее и получил ответную реакцию, которой вполне стоило ожидать. Анимаг раздолбал всё вокруг, чуть не убил эльфа, оставшегося в поместье, а затем решил устроить пламенное прощание с многолетней дружбой. И, надо сказать, удалось ему неплохо. Возможно, если бы Нотт так сильно не увлёкся, то Бауму бы не удалось спасти своего хозяина. Домовику досталось не так сильно, как Драко, всё-таки Теодор любил живых существ куда больше, чем волшебников. Однако трансгрессировать спасшимся не удалось: потрёпанное тело легилимента наверняка раскидало бы по всей округе. А потому эльф лишь скрыл Малфоя от глаз взбешённого Теодора, что обернулось ещё более одержимой пироманией. В горле пересохло. Хотелось упиться до беспамятства и не приходить в себя ближайшие месяцев десять, пока не станет легче, пока Малфой не докажет себе, что демонстративное убийство ведьмы было оправданным и необходимым. Снова. От глубокого вдоха стало больно. Он всё сделал правильно. Иначе было бы хуже. При воспоминании слёз Нотта стало подташнивать. Уперевшись глазами в потолок родного поместья, Драко почувствовал лишь опустошённость. Ему не было интересно кто, как и почему его спасли. Он не хотел знать, сгорел отчий дом частично или это уже восстановленная спальня. Его совершенно не волновало, сколько времени он провёл без сознания и что сейчас творится за пределами этой комнаты. Просто потому что понимал: ничего хорошего он не услышит. Дверь приоткрылась. — …вы же понимаете, что следует молчать? — уточнила Паркинсон. — О чём? — спокойно поинтересовался незнакомый мужской голос. — Хорошая позиция, — сухо констатировала Пожирательница. — Вы можете вернуться в Министерство. — Ремонт поместья займёт какое-то время. Возможно, будет лучше, если… — Излишняя забота, мистер Гросс, — отрезала Пэнси. Ответа не последовало, зато дверь распахнулась шире. Она даже с отцом не говорила на «Вы». Малфой вообще не мог припомнить, чтобы подруга детства была настолько с кем-то вежлива, кроме Тёмного Лорда, но общение с ним и не предполагало неформальных обращений. Ведьма вошла спальню, и Драко отвёл взгляд. Он и без дополнительных напоминаний чувствовал себя подавленно, а учитывая ситуацию, навряд ли сейчас на него выльется ушат поддержки и понимания, да это вряд ли бы и помогло. Легилименту требовалось только время. Столько, сколько он был способен выдержать, а затем ещё немного. — Как долго продлится лечение? — равнодушным голосом поинтересовалась Паркинсон, когда в дверной проём тихо проскользнула лекарша. — От двух недель до месяца… — услужливо произнесла та. — Необходим постоянный уход, и желание поправиться играет не последнюю роль. Позитивно настроенные больные… — Меня не интересует его желание, — сурово проговорила ведьма с явными нотками раздражения в тоне. Её неотрывный взгляд давил настолько сильно, что могильный камень, водружённый на толщу земли, укрывающую тело, показался бы куда легче. Не поднимая глаз, Малфой ощутил такое количество презрения, что клетки сжались. — Наблюдение за ним должно быть круглосуточным, — добавила Пэнси, продолжая нависать над пострадавшим. — Отчитываться о его состоянии будешь ежедневно. У тебя будет пара помощниц и охрана в доме. Все камины перекроют. Тебе оставят один портал. Авроры будут сменяться каждые восемь часов. — Поняла, — чуть вжав голову в плечи, проговорила лекарша. — Хорошо. А сейчас выйди, — равнодушно произнесла Паркинсон. За тихо скрипнувшей дверной петлёй последовала тишина. Периферическое зрение зацепило вращения палочки в женских руках, и у Драко появилась призрачная надежда на быструю смерть, но вместо этого ведьма лишь материализовала стул. Она поставила его спинкой к постели и, опустившись на бархатную обивку, сложила руки перед собой. Её молчание длилось по меньшей мере вечность, а может, и дольше. Было бы куда проще, если бы она кричала, материлась, проклинала или вырезала слово «мразь» у Малфоя на лбу, но Паркинсон лишь неподвижно наблюдала. — Паршивый день, — констатировал легилимент, понимая, что разговора не избежать. — Вчерашний день был не лучше, — потерев большим пальцем подбородок, протянула Паркинсон. Она хотела знать причину, а не обсуждать посредственные вещи. Ей нужно было знать, почему она должна ненавидеть своего друга чуть меньше, а не добивать его прямо сейчас. — Я не буду оправдываться, — проговорил Малфой. — Ты переоцениваешь своё красноречие, — поджала губы Пэнси. — Вряд ли в твоём лексиконе есть слова, чтобы оправдать убийство моей подруги и любимой девушки твоего лучшего друга детства, который тебя членом своей семьи считал. В такой формулировке это звучало даже более отвратительно, чем было на самом деле. Хотя, наверное, аристократу вообще не стоило пытаться оценивать сложившуюся ситуацию. Он может сделать своими неосторожными словами только хуже, а потому ему лучше просто заткнуться. — Знаешь, насколько я заметила, Теодор не такой ранимый, как Блейз, и не стал год собираться с мыслями, — она приподняла бровь, — чтобы пришить тебя и всех твоих близких, — Паркинсон пробежала взглядом по вензелям на стене. — И у него вполне неплохо получается… — Профессионализм не скроешь, — отрешённо ответил Драко. Она покачала головой и, растянувшись в лукавой улыбке, поднялась с места. Впервые подняв на неё взгляд, легилимент прочёл на её лице неприкрытое разочарование. Она ждала от него хотя бы чего-то, чтобы не разувериться окончательно. Но что он мог сказать? — Иначе было нельзя, — выдавил Малфой, когда ведьма почти достигла выхода. Дверь распахнулась прежде, чем она успела прикоснуться к ручке. Взъерошенный Блейз развёл руками и, прежде чем зашёл, выпалил: — Симусу нужна новая кисть, а мне новая нервная система, — он раздул щёки и тяжело выдохнул. — Нотт исчез. И я в душе не знаю, куда, — итальянец окинул взглядом дверной проём и фыркнул. — Хотя здесь, я смотрю, он тоже успел оставить свой след, — он усмехнулся и заглянул внутрь спальни. — Если каждый скандал с Грейнджер будет заканчиваться по-доб-ным… Он с изумлением осмотрел кровать Малфоя и опасливо взглянул на Пэнси, которая неловко потёрла предплечья. Мулат непонимающе прищурился, всё ещё пытаясь сложить полную картину в голове, но, не услышав никаких пояснений, растерянно приоткрыл рот и пошатнулся. На его шее проступили жилы, а ноздри широко раздулись. Он сделал резкий шаг вперёд, но Паркинсон преградила ему путь. — Всё в порядке, — нервно уточнил итальянец. — Я его просто убью и всё. — Блейз… — терпеливо протянула Пожирательница, глядя на него исподлобья. — Ты же знаешь… — Что я знаю?! — не выдержал он, указывая ладонью в сторону Драко. — Что он эгоистичный дебил? — он перевёл взгляд на пострадавшего. — Тебе, блять, мало было в прошлый раз? Так и не прибавилось мозгов? От бешенства на его виске проступила вена, а нижняя челюсть выдвинулась вперёд чуть ли не со скрипом. Вслед за осознанием в его глазах загорелось дикое бешенство. Уголки его рта дрогнули, и Забини раздражённо выдохнул. — Ты в прошлый раз не понял, чем заканчивается твоё вмешательство в чужую личную жизнь? — он сделал шаг и упёрся грудью в руку Пэнси. — Чем в этот раз оправдано твоё ёбаное решение? — от возмущения итальянец подался вперёд, приподнявшись на цыпочки. — Что сделала Грейнджер?! Кому она сдала Теодора?! Или, может, она собиралась его убить и спала с ним полгода из жалости?! К горлу Драко подкатил ком. Вдоль позвоночника прополз мерзкий пробирающий холод. Повреждённые мышцы сократились, отразившись в копчике болезненными спазмами. Ещё чуть-чуть, и нервная система легилимента лопнет, как мыльный пузырь. — Блейз, — настойчиво повторила Паркинсон, преградив ему дорогу. — Прекрати сейчас же. — Что прекрати? — нависнув над ведьмой, сквозь зубы выдавил мулат. — У тебя есть аргументы в его пользу? Пожирательница вскинула подбородок и прищурилась, почти коснувшись Блейза носом, отчего тот нервно сглотнул. Лицо ведьмы обрело сосредоточенность, а лоб нахмурился. — Ещё раз заговоришь со мной в подобном тоне, — она чуть склонила голову на бок, медленно проговаривая слова, — лишишься возможности продолжать свою благородную фамилию. — Я не это имел в виду… — отступив на пол шага, пролепетал Забини. — Ты принимал тяжёлые решения и совершал рискованные поступки тогда, когда тебе уже было нечего терять, — сделав шаг вперёд, продолжила Пэнси. — Когда ты думал, что у тебя не осталось ровным счётом ничего и никого, — её тон стал жёстче, а брови сошлись ближе. — Ты не сделал ни черта за пять лет, пока у тебя всё не отняли, и отсиживался в гражданских рядах до последнего. И ты будешь обвинять кого-то в неправильных решениях?! Ты?! — ведьма оскалилась, всплеснув руками. — Как легко быть смелым и самоотверженным, если за душой ничего нет, правда? Мулат отшатнулся от неё, и его губы дрогнули. Он завис на пару мгновений, судорожно разглядывая Паркинсон, словно не веря в то, что она произнесла подобное вслух. Протерев лицо ладонями, Блейз сделал два шага назад, а затем развернулся и направился прочь. Его шаги отражались внутри стенок черепа вибрациями. И чем тише становились, тем сильнее прокалывали мозг тупыми иглами. Стало только хуже. Малфой ощутил свою вину намного острее, чем прежде. Из-за одного опрометчивого займа несколько лет назад он вогнал в задницу всех без исключения и чувствовал себя моральным уродом, даже зная, что сделал всё правильно. Тогда почему последствия верного выбора было настолько трудно пережить? Оставшаяся в дверном проёме Пэнси глубоко выдохнула, и её плечи опали. Наверное, ей было сейчас тяжелее всех. Драко помнил, что ведьма с детства оказывалась меж трёх огней, но всегда старалась уладить прения справедливо, хотя иногда выходило грубо. И этот раз не стал исключением. — Спаси… — Заткнись, — оборвала его Пожирательница, не поворачиваясь. — Я его обидела, потому что ты чёртов кретин… — она потёрла лоб парой пальцев и покачала головой, — но я знаю, что ты даже пальцем не шевелишь просто так, и это единственное, что тебя спасает, — она расправила плечи и заправила прядь волос за ухо. — Иначе я сама тебя убила бы ещё два часа назад, — она взялась за ручку двери и остановилась на долю секунды. — Надеюсь, что твои мотивы оправдывают смерть Гермионы, сломанную жизнь Теодора и несколько сотен смертей, которые нас ожидают. Не дождавшись ответа, Пэнси захлопнула дверь снаружи, оставляя Драко наедине с нарастающей болью.